Школа должна учить отличать знание от невежества

Школа должна учить отличать знание от невежества

открытое письмо Русского ботанического общества МОН

В связи с новым витком «обезьяньего процесса» в Петербурге «Полит.ру» публикует открытое письмо Русского ботанического общества, направленное в Министерство образования и науки РФ.



Глубокоуважаемые коллеги!



Нас, членов Русского Ботанического общества, крайне беспокоит развернувшаяся в последнее время кампания, ставящая своей целью дискредитацию теории эволюции и введение креационистских концепций в школьные курсы естествознания. Ее активисты лукаво преподносят креационизм (учение о сотворении мира и человека в соответствии с буквально понятом текстом книги Бытия) как «альтернативную» научную концепцию; а из теории эволюции лепят образ врага религии и морали. Мы считаем эту попытку вмешательства религии в сферу науки и образования совершенно недопустимой.



Наука и религия могут и должны решать свои задачи, спокойно и конструктивно взаимодействуя между собой; но если религия вторгается в науку, то возникает почва для болезненного конфликта. Именно такой конфликт сейчас провоцируют креационисты; его предотвращение мы, как ученые, считаем своим гражданским и профессиональным долгом.



Мы не выступаем против альтернативных научных теорий, если они действительно научны. Креационизм же лежит вне науки как таковой: он объясняет природные явления действием сверхъестественных сил, принципиально не подлежащим научной проверке. Таким образом, претензии «креационной науки» на роль альтернативы теории эволюции совершенно несостоятельны.



Учение об эволюции открыто для самой жёсткой научной критики. Нам, однако, не известен ни один серьезный аргумент, который ставил бы под сомнение само существование эволюции и происхождение человека от приматов. Мы не видим в креационизме достойного научного оппонента: так называемая «креационная наука» – это лишь разновидность невежества.



Именно поэтому для нас абсолютно неприемлемо преподавание креационизма в рамках школьных курсов естественных наук. Подобный замысел идет вразрез с важнейшей задачей школы – формированием у учащихся навыков рационального научного познания окружающего мира. Школа должна учить отличать знание от невежества, а не размывать границу между ними, как это делает креационизм.



Преподавание теории эволюции в школе не должно быть сопряжено ни с пропагандой атеизма, ни с религиозным миссионерством. Существование Бога – это вопрос личной веры, который не имеет отношения к естествознанию. Мы уважаем мировоззренческий выбор любого человека, но считаем, что научное знание не связано с этим выбором, а потому не может оскорблять ничьих религиозных чувств. Не случайно многие верующие люди (в том числе и среди нас) признают теорию эволюции и отвергают креационизм.



С сожалением мы отмечаем, что поддержку идее преподавания креационизма в школе оказывают высшие иерархи Русской Православной Церкви. Эти люди должны понимать, что они дискредитируют свою веру и Церковь в глазах общества, выставляя ее как покровительницу невежества. Мы надеемся, что подобные мнения не возобладают в РПЦ, общественная миссия которой несовместима с подрывом основ образования, науки и культуры.



Мы понимаем, что религиозное осмысление выводов науки может быть сопряжено с трудностями, устранить которые можно только путем кропотливой совместной работы компетентных ученых и богословов. Мы готовы к такому сотрудничеству с представителями различных конфессий. Только на пути диалога и взаимного уважения можно устранить тот груз недоразумений, который отягощает отношения науки и религии и провоцирует болезненные конфликты между ними.



ПРИНЯТО на заседании Президиума Русского Ботанического общества

4 апреля 2007 г.



Президент РБО

член-корреспондент РАН

Р.В. Камелин



Ученый секретарь

доктор биологических наук

В.Ю. Нешатаева



http://www.polit.ru/dossie/2007/04/26/rbo.html

---

Верховная Рада Украины зарегистрировала постановление об импичменте президенту

Верховная Рада Украины зарегистрировала постановление об импичменте президенту

В Верховной Раде Украины в четверг зарегистрирован проект постановления о начале процедуры импичмента президента Виктора Ющенко. Документ внесли в парламент депутаты от фракций Компартии, партии регионов и двое парламентариев, вышедших из Блока Юлии Тимошенко и присоединившихся к коалиции.



Как пишет "Украинская правда", проект постановления называется "Об обеспечении предупреждения антиконституционных действий и попыток узурпации государственной власти и инициирование процедуры устранения Виктора Ющенко с должности президента в порядке импичмента". Текст документа уже размещен на официальном сайте украинского парламента.



Однако, по мнению депутатов из пропрезидентской фракции "Наша Украина", в нынешней ситуации заявления о начале процедуры импичмента президенту можно расценивать "исключительно как политические проклятия или политические прогнозы". Такое мнение в четверг высказал депутат - "нашеукраинец" Николай Онищук.



По его словам, с юридической точки зрения реализовать процедуру импичмента невозможно, поскольку она предусматривает, с одной стороны, наличие 300 депутатских голосов, которых коалиция пока не набирает (в настоящее время коалицию поддерживает около 260 депутатов - примечание Lenta.Ru). А с другой – в соответствии с процедурой, Верховный суд Украины должен сделать свой вывод, были ли в действиях президента признаки преступления или правонарушения, которые влекут за собой импичмент. Онищук убежден, что в нынешней ситуации Верховный Суд такого вывода не сделает.



Как сообщалось ранее, коалиция в Раде заявила о возможности импичмента президенту, после того как он накануне подписал указ о переносе досрочных парламентских выборов с 27 мая на 24 июня. По словам депутата Рады от Партии регионов Тараса Чорновила, "единственным выводом из указа президента может быть лишь то, что Ющенко "признал, что нарушил Конституцию своим первым указом". Речь идет об указе от 2 апреля, которым Ющенко распустил Раду и назначил внеочередные выборы на 27 мая. Законность этого распоряжения главы государства в настоящее время рассматривает Конституционный суд Украины



http://lenta.ru/news/2007/04/26/impeachment/

---

Дебаты о нации в современной России Лекция Алексея Миллера

Дебаты о нации в современной России

Лекция Алексея Миллера

Мы публикуем полную стенограмму лекции известного специалиста по истории России и стран Центральной и Восточной Европы, доктора исторических наук, профессора Центрально-европейского университета (Будапешт), ведущего научного сотрудника ИНИОН РАН Алексея Миллера, прочитанной 12 апреля 2007 года в клубе – литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции "Полит.ру"».



Лекция представляет собой последнюю часть значимого для автора цикла о русском национализме. Первая лекция – «Триада графа Уварова» – была прочитана 5 апреля. Вторая лекция – Империя и нация в воображении русского национализма. Взгляд историка – была прочитана два года назад. Возможно, позже появятся промежуточные лекции этого цикла.



Текст лекции



Мы выйдем за рамки академического дискурса даже в большей степени, чем я планировал изначально. Я в прошлый раз жаловался на то, что у меня плохо с планированием, и, готовясь к этой лекции, убедился, что совсем плохо. Потому что попытка совместить аналитическую и проектную часть явно выходила за рамки 1,5-2 часов, и когда я стал думать, чем бы пожертвовать, то решил, что в данном случае я, в основном, буду жертвовать академической, аналитической частью. Это значит, что широкого анализа дискурса о современной нации вы сегодня не услышите, но некоторые отсылки к нему будут. В большей степени я сосредоточусь на том, что можно назвать проектной частью. Первые 15 минут я попытаюсь строже придерживаться академической традиции, а потом пущусь в свободное плавание.



Во-первых, с каких позиций я подхожу к обсуждению рассматриваемой темы? Логично задаться вопросом, нужна ли нация, и нужно ли о ней дискутировать, и, если нужно, то с кем и зачем. С моей точки зрения, нация – это понятие весьма неопределенное, разные трактовки «нации» и «национальных интересов» использовались и используются как инструмент укрепления общественной солидарности, инструмент исключения чужих и сплочения своих, как способ легитимации власти и собственности. И я бы сказал, что как регулятор проблемы социальной справедливости и солидарности нация не может похвастаться большими успехами. Если мы подумаем, чем руководствуется каждый из присутствующих в зале, когда решает, сколько ему платить налогов, станет очевидно, что он руководствуется, во-первых, «шкурными» интересами, а, во-вторых, страхом перед налоговым инспектором, но не очень думает про национальные интересы. Это нормально.



Однако роль нации, как несущей конструкции политической сферы, как регулятора политической жизни, представляется мне ключевой в современном мире. Для того чтобы это показать, я процитирую человека, которого никак нельзя заподозрить в увлечении любого сорта националистической мифологией, и который прекрасно знает, «из какого сора» растут нации. Это Иммануил Валлерстайн. Я зачитаю:



«Существование нации – это миф в том смысле, что все нации являются социальными образованиями, и основная роль в их создании принадлежит государству. Чтобы создать нацию, нужно восстановить ее историю и долгую хронологию (многое при этом приходится придумывать), а также определиться с набором характеристик, даже если далеко не всем в группе эти характеристики подходят. К концепциям национального государства следует относиться как к асимптоте [это математическое понятие, обозначает линию, с которой кривая не может пересечься на ограниченном пространстве], к которой стремятся все государства. Некоторые государства уверяют, что они многонациональны и единая нация им не нужна, но даже они пытаются создать у себя некую идентичность, которая объединяла бы все государство. Национализм, возможно, является основной статусной идентичностью, поддерживающей современную миросистему, которая, в свою очередь, опирается на структуру суверенных государств. Если посмотреть повнимательнее, то национализм характерен не только для слабых государств. На самом деле, национализм наиболее силен в самых богатых странах, хотя публично к нему взывают гораздо реже, чем в странах послабее».



Мы еще не раз будем возвращаться к этой цитате. Иными словами, совсем не обязательно верить в националистические мифы, чтобы признать значимость нации и национализма для функционирования современного общества. И, прежде чем говорить, например, что национализм однозначно плох, стоит задуматься, насколько уверенно мы можем утверждать, что мир без национализма был бы лучше. Глядя на исторические примеры обществ с господством религиозной, классовой или расовой идеологии, легко вообразить обратное.



Я напомню еще одного автора, на которого я люблю ссылаться в рассуждениях о современной функции национализме. Это антрополог Кэтрин Вердери, которая говорит о том, что нация – это наиболее универсальная легитимная ценность в политической жизни нашего времени. Т.е. особенность символа нации в том, что он пробуждает целый спектр эмоций, сформированных за долгое время его употребления. Он не однозначен, как всякий символ, и в этом его сила. Нация выступает как базовый оператор в системе социальной классификации. Это элемент политического и символико-идеологического порядка, а также социального взаимодействия и чувствования.



Из этого следует, что тотальный отказ от национализма – это отказ от эффективного политического действия, как ни грустно это для сторонников известной позиции, которые считают, что порядочные люди в националистическом дискурсе не участвуют, потому что, «ввязываясь в эту игру, обречены на проигрыш и лишь способствуют утверждению этого вредного взгляда на вещи». Националистический дискурс, мы помним, может быть на некоторое время оттеснен на периферию общественного сознания, как это было, например, в России конца 80-х – начала 90-х гг., но надолго сохранить это положение вещей не удается.



Здесь я хотел бы быть верно понятым. Во-первых, если мы, например, попробуем сказать, что все беды, которые пали на наши головы в конце 80-х – начале 90-х гг., связаны со слабостью национализма, то это еще нужно будет доказать. То есть повышенный градус национализма не предохраняет от ошибок реформаторов и от крупномасштабного жульничества. Более того, я бы сказал, что иногда хорошо, что национализм слабо развит, потому что можно представить себе ситуацию, когда он бы не мог предотвратить распад СССР, но гарантировал бы развитие по югославскому сценарию.



Во-вторых, следует разделять нацию как, с одной стороны, категорию практики политической жизни и социального взаимодействия, а, с другой, как категорию научного анализа, который, на самом деле, не слишком полезен для исследователя общества. Т.е., неверно интерпретировать наблюдение, что национализм неизбежно утверждается в современном обществе в сколько-нибудь длительной перспективе, как то, что «правда», «реальность» все равно возьмут свое. Эта правда состоит не в том, что суть конфликтов и проблем нашего времени неуклонно сводится к национализму и к национальному. А в том, что в мире сегодня доминирует дискурс, который именно через нацию и национальные интересы описывает актуальные проблемы.



Например, представим себе вполне актуальную на сегодня проблему борьбы группировок, которые позиционируют себя как национальные, с международными корпорациями за контроль над энергетическими ресурсами, будь то в России или где-то еще. Если мы захотим понять, какие там реально действуют интересы, то нам, в общем, категория национальных интересов не понадобиться. Но если мы захотим понять, почему кто-то выигрывает с помощью позиционирования себя как национальной группировки, отражающей национальные интересы, то эта категория очень пригодится, потому что такую позицию легче продать.



В близкой мне области исторических исследований, например, национальный нарратив, то есть рассказ истории через призму путешествующей через века нации, – сегодня объект насмешек или критики в профессиональной среде. Но это, в свою очередь, не отменяет того факта, что в школах по всему миру история рассказывается через призму национального нарратива. И, кстати, ничего в этом смысле в ближайшее время не изменится.



Отсюда вывод, что нацию можно понимать как социальный оператор, как способ идентификации, как главную ценность, как миф. Но, как бы то ни было, позиция неучастия в дискуссии о том, что такое национальные интересы, и какой должна быть нация, – это путь к политической маргинальности. И вопрос о том, какие ценности следует отстаивать в этих дебатах, какие вопросы следует обсудить, и как должно быть организовано это обсуждение – вот о чем я и собираюсь поговорить.



В приведенной выше цитате Валлерстайн ясно определяет, что главный участник националистического дискурса в современном мире – это государство. И это естественно. Государство заинтересовано в этом дискурсе потому, что в современном мире нация – это, прежде всего, способ легитимации власти и концепция, которая создает рамки политического процесса. В его руках самые мощные инструменты – школа, телевизор (даже там, где он в частных руках, никто «национальные ценности» подрывать не позволит), армия и т.д. В то же время даже в самодержавной России (как я пытался показать в прошлый четверг) власть понимала, что она не обладает монополией на говорение о нации, и в современной России власть понимает, что не обладает этой монополией, и что она не должна к этой монополии стремиться.



В этой связи возникает очень важный вопрос о том, как в рассуждениях, дебатах о нации используется неотъемлемо присущий любой политической жизни механизм исключения. Как в бизнесе каждый бизнес стремится к монопольному положению, если ему дается такая возможность, так и в политической жизни любая политическая сила хотела бы утвердиться как, желательно, единственный легитимный интерпретатор понятия «национальных интересов». В этом случае очень часто используется практика исключения, когда оппонирующие силы определяется как антинародные и антинациональные. Но вот зачем нужна нация как рамка? Если ее нет, если она не работает, то мы определили своего оппонента как антинародного и антинационального, он нас определил так же, в результате мы оказываемся в ситуации, очень близкой к гражданской войне. В принципе, гражданская война – это именно доведенный до абсолюта кризис нации как политической рамки, регулятора.



Все демократии функционируют на основании того, что определенные политические силы определяется как внутринациональные, как свои, и, таким образом, обеспечивается то, что, проиграв выборы, они не устраняются с политической арены, что они выживают и имеют право на свой голос в этом обсуждении. Она же налагает на политически сильную сторону обязательство уважать ненасильственные, в идеале демократические правила политической игры и обязательство относиться к оппонентам, как к «своим».



И власть, кстати, чувствует необходимость такого механизма. Даже в современной России она уже несколько раз делала попытку предложить партиям заключить пакт о том, как категория национального может использоваться в политической борьбе. Другое дело, что качество подготовки подобных пактов у нас примерно соответствует нашему опыту с демократией вообще, т.е. этот опыт в лучшем случае неуклюжий.



В свете этого, с одной стороны, можно, например, утверждать, что русский проект «Единой России» демонстрирует непонимание этих принципов или нежелание их понимать. Вы знаете, что это такое, я не буду это описывать.



Поскольку постоянная общественная дискуссия по проблемам нации – это способ воспроизводства идентификации, достижения и воспроизводства консенсуса основных политических сил по каким-то базовым вопросам, то идея, что доминирующая политическая сила может выступать в качестве главного организатора процесса этих дебатов, сама по себе абсурдна. Когда мы смотрим на персонификацию, то есть на то, кто должен со стороны «Единой России» курировать этот процесс, то, конечно, можно обсуждать, насколько И. Демидов подходит на роль лидера молодежного крыла «Единой России». Но насколько он подходит на роль модератора общенациональных дебатов о нации, обсуждать бессмысленно, потому что он категорически не подходит.



С другой стороны, чтобы показать, что это не болезнь «Единой России», а общая проблема, я сошлюсь на текст, который сегодня опубликован на «Полит.ру». Это очень интересная статья Галины Зверевой. Действительно очень интересная. Я до сих пор с трудом контролирую себя в попытках говорить об этом тексте. Она там говорит, что власть строит Матрицу («Матрицу» Г.Зверева берет из фильма). Есть такие люди, которые работают программистами этой Матрицы (Сурков, вероятно, прежде всего). Еще есть какие-то люди, которые, если они не находятся на содержании Кремля, то выступают в качестве добровольных пособников, и их задача, если они разделяют какие-то постулаты этого дискурса, – получить подряд на обслуживание Матрицы. И Г.Зверева заключает свою статью маленьким разделом, который называется «Либералы и матрица». И она задает вопрос, якобы открытый вопрос, но, на самом деле, для всякого, кто смотрел этот фильм, понятно, что не может быть дискуссии по этому поводу. Что должны делать либералы? Должны ли они участвовать в этом процессе построения Матрицы (так она определяет этот дискурс) или они должны, как Нео, с этим бороться? Все. Значит, человек определил, что либералы в этом дискурсе о нации участвовать не должны, т.е. она совершила ту же самую операцию исключения.



Об этом, кстати, говорил Аузан в связи с общественным договором: «А я с любым человеком, который не призывает меня «замочить», буду обсуждать проблемы. Я с ним буду не сотрудничать, я с ним буду обсуждать проблемы, я с ним буду разговаривать». А в ответ он слышал: «Как же так?! Как же с этим человеком можно разговаривать?!»



Когда совсем недавно какая-то «Газета» опубликовала интервью с Лимоновым, обратите внимание, какая там возникла интересная ситуация. Сперва было опубликовано заявление, подписанное рядом политических сил, что не надо давать слово в публичной сфере экстремисту. Потом некоторые силы стали отзывать свои подписи под лозунгом «Мы не будем подписывать таких заявлений вместе с Жириновским и «Единой Россией». Никто же не говорил: «Мы не будем подписывать, потому что, по сути, неверно, что Лимонов экстремист». Это бы я понял, т.е. это можно обсуждать. Но если ты полагаешь, что Лимонов – экстремист, а не подписываешь, потому что это заявление подписала «Единая Россия», то это и есть одно из ключевых проявлений нашей болезни.



По поводу практики исключения я вам приведу еще один пример. Понятно, что существует широко распространенная (мы все ее знаем) практика делегитимации оппонента по следующему признаку: «А чего это там нам про русскую нацию чего-то говоришь? Ты сам-то кто? И фамилия у тебя какая?» Это, вроде, практика нехороших людей, ксенофобских. Нет, на самом деле, это слишком широко распространенная практика. Вспомните, что происходило, когда вдруг активизировался ДПНИ. Это легальная организация, лидеры которой нам могут не нравиться – это совершенно другой вопрос. Что произошло, когда в публичном дискурсе вдруг стал активно фигурировать некто Белов, лидер этой организации? Его либеральные оппоненты тут же поспешили сообщить читателю его паспортную фамилию, и не только потому, что она неблагозвучная, но и потому что она намекает на не вполне русские корни этого человека. Чем эта практика отличается, я не понимаю. Это то же самое, только вид сбоку.



В дебатах нужно участвовать, и в них должны участвовать легитимно все силы; исключены они могут быть по двум признакам, с помощью двух механизмов. Первый: нарушение законодательства: либо пропаганда экстремизма, либо, например, предательство национальных интересов. Но есть совершенно конкретные статьи Уголовного кодекса, которые определяют, каким образом человек может предавать национальные интересы: продать какую-нибудь тайну, взять тайно деньги от другого государства, или еще что-нибудь в том же роде. Другой способ исключения – это консенсус широкого круга политических сил, которые легитимно присутствуют на политической арене, по поводу того, что «с этими людьми мы не общаемся, и мы с ними не дебатируем». В России это пока невозможно, но, например, в Германии мы видим, что есть легальные экстремистские партии и группировки, с которыми никто не хочет разговаривать и иметь дело.



Другая особенность наших дебатов, помимо того, что все их участники пытаются с большей или меньшей интенсивностью разрушить систему коммуникации, ее блокировать – это то, что отсутствует консенсус по слишком широкому кругу вопросов. Поясню, что я имею в виду. У нас нет консенсуса по вопросу о том, следует ли считать Россию нацией-государством и надо ли стремиться к тому, чтобы Россия таким государством стала. Потому что некоторые говорят, что Россия – империя, всегда была, всегда останется, и не надо пытаться этого делать.



Нет согласия по вопросу о том, следует ли воспринимать Россию, которая сегодня существует, как некую данность, которую надо обустраивать. Некоторые говорят, например: «Россия в сегодняшних границах – это нонсенс, мы должны расширить ее территорию туда, туда и туда». Некоторые, напротив, говорят: «А еще бы хорошо этих, этих и этих исключить». Вспомните, как много людей говорили, что хорошо бы исключить Чечню. Многие сегодня тоже так думают.



Далее, у нас нет консенсуса по поводу того, какая нация нужна: российская, русская, как это понимать. И, что самое интересное, в дебатах сторонники разных точек зрения все время апеллируют к общественному мнению, настроениям, и говорят: «Основная-то масса людей на нашей стороне!» Т.е. нет даже консенсуса по поводу того, каковы же массовые настроения. Это довольно специфическая ситуация.



Дальше я перехожу к проектным вещам. Хочу сосредоточиться на одном вопросе и на некоторых следствиях, которые вытекают из того решения, которое я предлагаю. Может быть, вопрос, который наиболее интенсивно обсуждается, – это вопрос о том, какая нация, российская или русская, нам нужна. Мне кажется, что это вопрос из того разряда, которые, скорее, затрудняют понимание проблемы, чем открывают новые перспективы.



Если коротко, тезис такой: нам нужны обе. Теперь попробую объяснить, что это значит. В науках об обществе сегодня считается уже неприличным говорить о противопоставлении гражданского, т.е. включающего, правильного, западного национализма, и этнически-культурного, тем более, расового национализма, естественно, неправильного, характерного для Востока, Восточной Европы и т.д. На самом деле, в любом национализме, в любом реализованном проекте нации тесно переплетены гражданская и культурная составляющие. Вопрос в пропорции и механизмах сочетания этих факторов. Понятно, что гражданская нация в нашей стране не может быть другой, кроме российской, потому что речь идет о правах гражданина России, его обязанностях, о равенстве всех граждан в этих правилах и обязанностях – все тут понятно.



В чем же проблема? На самом деле, проблем несколько. Самая очевидная проблема заключается в том, что с гражданственностью и политическим участием у нас дело обстоит не очень хорошо. Конституционный патриотизм, который является сутью гражданского проекта нации, у нас довольно слаб, и я замечу, что странно было бы, если бы было иначе. Во-первых, потому что вообще конституционная традиция у нас слабая, во-вторых, потому что современной конституции совсем мало лет, наконец, потому что, если мы посмотрим, как принималась эта конституция, то это при всем желании нельзя представить как героический эпизод нашей истории.



И неважно, почему нам нечем хвастаться в плане демократического строительства – потому что власть плохо это делает, или потому что граждане пассивны, или из-за сочетания этих двух факторов. Если у нас проект нации должен основываться на этих вещах, то очевидно, что у нас нет достаточных оснований для его осуществления в близком будущем.



Следующий вопрос – гражданство. Вы подумайте, что такое российское гражданство! Какие вещи оно обеспечивало до недавнего времени? Оно обеспечивало привилегию попасть на войну в Чечне, привилегию постоять в очереди в посольство за визой, много других крупных и мелких неприятностей. А какие пряники, какие удовольствия? Только сейчас, только в последнее время происходят такие вещи, которые дают понятию российского гражданства весьма умеренную сравнительную привлекательность. Отчасти это происходит потому, что разбогатевшее государство начинает понемногу выполнять некоторые свои базовые обязанности. Хорошо ли, плохо (скорее, плохо), но лучше, чем в большинстве соседних стран. И отчасти потому, что государство стало принимать различные (кстати, не обязательно разумные) ограничения по отношению к негражданам.



Так мы теперь, например, узнали, что положению иностранцев в России можно не только завидовать, но и сочувствовать. То есть раньше иностранец – это был человек, который может иметь валюту, ходить в валютный бар «Интуриста», купить любые тряпки или книги (кому что важнее), и еще он может уехать из страны, когда захочет, в отличие от всех нас. Сегодня мы очень часто видим иностранцев, которые могут быть высланы, когда они вовсе этого не хотят, которые не могут получить некоторые виды работы и т.д.



Другая проблема заключается в отсутствии общественного консенсуса в отношении понятия «российская нация». В официальном, политически корректном языке «россияне» и «российская нация» считаются нормой, но в обыденной речи это, конечно, не так. Часто слово «российский» становится не объединяющим термином, а, наоборот, маркером «нерусскости». Например, у нас Павлов – великий русский ученый, Жуков – великий русский полководец. А Гинзбург у нас кто? Он великий российский ученый. Когда мы так сказали, мы определили, что, вроде, наш, вроде, великий, но как-то язык не поворачивается сказать «русский». И примеров из прессы, критических, язвительных замечаний вроде «Что это за слово такое? Покажите мне россиянина!» масса. Причем эту иронию проявляют совсем не обязательно люди ксенофобской и расово-племенной ориентации. Очень часто это говорят люди, которые предлагают заместить понятие «российский» понятием «русский», но придать понятию «русский» в этническом смысле открытый характер.



Негативное отношение многих русских к понятию «российский», интуитивное, часто не вполне осознанное, возникает, как правило, из-за подозрения, что «российскость» является субинститутом «советскости». А мы помним, что в советской практике в некоторые периоды национальная политика осуществлялась за счет подавления «русскости». Нерусские, в свою очередь, подозревают в «российскости» новое издание «советскости» в том смысле, что будет давление русификацией, как в другие периоды советской национальной политики.



На мероприятии в Кремле, которое проходило накануне 2007 г., было представление разных народных промыслов, такая фольклоризация этничности, и был мутный разговор о русском языке. В целом это мероприятие замечательно подходит для того, чтобы активизировать страхи и той, и другой стороны.



Есть другие проблемы. Например, если единственный критерий принадлежности к нации – это гражданство, то как в эту концепцию вписываются зарубежные русские? Они что, однозначно чужие? Ведь соотечественник определяется через культурные факторы, ну, и через «русскость». А речь идет о миллионах человек.



С другой стороны, очевидно, что представить себе «российскость», начисто лишенную «русскости», невозможно, так же, как «британскость», лишенную «английскости», так же, как «республиканскую французскость», лишенную «культурной французскости». И замечу, что чем слабее, недоразвитее гражданская составляющая, тем важнее культурная компонента в конструкции нации. Кстати, еще важная вещь, что, если в обществе увеличивается число мигрантов, даже в обществе, где, вроде бы, гражданская интерпретация нации доминирует, то мы наблюдаем, как активизируется культурная компонента. На примере Франции, Британии мы все это увидим.



Ответ на вопрос, является ли «русскость» альтернативой «российскости» или ее необходимым дополнением, очень сильно зависит от того, что мы понимаем под «русскостью». Если мы попробуем просто филологически заместить, то мы столкнемся с не менее серьезными проблемами, чем при использовании понятия «российскость». Хорошо, у нас много русских, которые не хотят быть россиянами просто так, без «русскости». Но у нас же много людей, которые откажутся быть русскими, даже если их туда пригласят. У нас миллионы людей, которые отказываются идентифицировать себя как русские и имеют на это полное право. Значит, при попытке заместить всеобъемлющее понятие «российскости» всеобъемлющим понятием «русскости» мы тоже сталкиваемся с проблемой.



На другом полюсе рассуждений о «русскости» у нас заявленное в современной дискуссии стремление интерпретировать «русскость» как этническую категорию. Если вы почитаете Севастьянова (есть такой известный публицист), то увидите: он открыто настаивает на биологической, генетической трактовке «русскости». Более изощренный вариант, претендующий на респектабельность, предлагает Соловей или Соловьи, потому что муж и жена вместе публикуют тексты на эту тему.



Опасность такой позиции очевидна, потому что если она принята в обществе, если она становится частью государственной политики, то автоматически влечет за собой постановку очень простых вопросов. Во-первых, кто определяет принадлежность к русским? Во-вторых, может ли анализ ДНК сегодня заменить нам циркуль для обмерки черепов? В-третьих, как переписывать Нюрнбергские законы под Россию? Что из этого получится – понятно.



Оптимизм внушает то обстоятельство, что разумное понимание «русскости» как культурной идентификации (я сейчас поясню, что это означает) разделяет подавляющее большинство населения России. Социологические данные, которые у меня есть, выглядят следующим образом. На вопрос «Кого можно считать русским?» 41% отвечает: «Того, кто воспитан на русской культуре и считает ее своей», 37% – «Того, кто любит Россию», 29% – «Того, кто считает себя русским». Сторонников того, чтобы считать русскими тех, кто русский по паспорту, – 10%. Тех, кто считает, что русский – это синоним православного – тоже 10%. Кстати, это к вопросу о том, какую роль в этих дебатах играет активизация православного дискурса как дискурса «русскости» (я к этому еще вернусь). Здесь сумма процентов у нас больше 100%, потому что люди могли давать больше одного ответа.



Вообще, попытка представить православие как национальную религию не принесет ничего хорошего ни православию, ни нации. Достаточно посмотреть, например, на опыт польского католицизма. Сошлюсь на авторитетного для русского национализма человека, Михаила Никифоровича Каткова. Он понимал эти вещи в XIX в. Вот что он пишет в 1866 г.:



«Ни христианство, ни православие не совпадают с какою-либо одной народностью. Как православными могут быть и действительно есть и нерусские люди, так точно и меж русскими есть не православные. Было бы в высшей степени несообразно ни со вселенским характером православия, ни с политическими национальными интересами России отметать от русского народа всех русских подданных католического, евангелического исповедания, а также еврейского закона, и делать из них, вопреки здравому смыслу, поляков или немцев. Народы различаются между собой не по религиозным верованиям, а, прежде всего, по языку. Как только русские католики и евангелики, а равно как евреи усвоили бы себе русский язык не только для общественного, житейского своего обихода, но и для духовной своей жизни, они перестали бы быть элементом, в национальном отношении чуждом, неприязненным и опасным русскому обществу».



Здесь важно, что Катков не знает этих терминов и еще интуитивно проводит разграничение между ассимиляцией и аккультурацией. Вообще, термин «аккультурация» появляется поздно, в начале ХХ в. Зачем социологи его придумали? Они в какой-то момент поняли, что нельзя описывать все процессы усвоения одной группой или индивидом черт, присущих другой группе, как процессы ассимиляции. Они поняли, что ассимиляция касается идентификационного ядра, ассимиляция – это процесс, который ведет к отождествлению себя с той группой, в которую ты ассимилируешься. Аккультурация – это другое. Человек может усвоить очень широкий набор культурных, языковых и т.д. элементов группы, с которой он постоянно соприкасается, но при этом он может идентифицировать себя как принадлежащего к другой группе. Катков, когда он говорит «усвоили бы русский язык для духовной своей жизни», пытается интуитивно определить эту разницу. Не только для общественного, житейского своего обихода, а «для духовной своей жизни».



Это важно, потому что при наложении «российскости» и «русскости», понимаемой как культурная идентификация, мы получаем ту работающую идеологическую конструкцию, которая дает возможность прагматического подхода к нашим проблемам строительства нации. «Русскость» как открытая категория предлагает всем желающим стратегию ассимиляции. В то же время мы признаем, что «русскость» не может быть всеобъемлющей, потому что миллионы граждан России ассимилироваться, идентифицировать себя как русские, не хотят. Их равенство гражданских прав с русскими и комфортное сосуществование в одном государстве обеспечивает концепция российской нации.



При этом надо понимать, что в языковом и культурном отношении население России намного более сильно связано с общим стандартом, чем в большинстве стран мира. Социальная коммуникация в России происходит на русском, русская культура является общей для всех граждан страны, в том числе для тех, кто не идентифицирует себя как русские. Поэтому от своих нерусских граждан, как и от тех, кто, например, по долгу службы живет в России и работает в России, не имея гражданства, но, например, хотел бы его получить, государство вправе требовать не ассимиляции (избави бог!), а аккультурации. Это значит, что они могут идентифицировать себя как нерусские, но они усваивают русский язык как язык социальной коммуникации российской нации, и они усваивают определенные нормы общественного поведения, принятые в русской среде и среди аккультурированных с русскими групп, это очень важно.



В то же время государство обеспечивает тем, кто не идентифицирует себя как русские, не только формальное равенство прав, но и реально комфортные условия жизни, возможность сохранения языка и культуры. В этом смысле не надо ничего изобретать. В мировой практике существует подробно разработанная система мер о защите этнических, религиозных и культурных меньшинств. Я отмечу, что только через сочетание «российскости» и «русскости» в том виде, в котором я это описал, мы можем выйти на осмысленное определение меньшинств и обсуждение этой проблематики.



Здесь проблема в том, что эта мировая практика находится в резком противоречии с идеологическим и институциональным наследием советской национальной политики. Давайте задумаемся. Ведь на самом деле советская национальная политика совершенно не умела защищать меньшинства. Эта политика знала только один способ решения проблемы этнического меньшинства – это превращение его в большинство в рамках определенной, выкроенной для него территориальной автономии. Эта операция, кстати, неизбежно превращала другие группы, живущие на этой территории, в свою очередь, в меньшинства, в том числе и фрагменты тех групп, которые за пределами этих автономий представляют собой доминирующую группу.



Советская традиция, между прочим, отразилась в языке современной Российской конституции. Смотрите, ведь в ней речь идет не о многонародной или полиэтнической нации, а о многонациональном народе России. Это чисто советское наследие. Т.е. наций в России как бы много.



Россия, с точки зрения многих людей, участвующих в этом дискурсе, во многом определяется как федерация по национальному признаку. Кстати, обратите внимание, что когда были дебаты в Думе по поводу того, как должно называться это государство, очень жесткие споры разгорелись по следующему поводу: будет ли у нас это Россия (Российская Федерация) или Российская Федерация (Россия). О чем здесь идет речь – понятно. Если Российская Федерация (Россия), тогда федерация – это способ политической организации, а Российская Федерация – это уменьшенная копия Советского Союза.



На самом деле, даже на закате советского периода тогдашнее руководство понимало суть этой проблемы. Недавно был опубликован фрагмент воспоминаний Аркадия Вольского о том, что его как-то вызвал Андропов и говорит: «Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР». В общем, на самом деле, неясно, мы это никогда не узнаем (может быть, слава богу), был ли у советской власти в тот период, когда ее воплощал Андропов, тот потенциал, который позволял бы такую реформу провести. Но одно мы знаем точно: попытка провести такую реформу сегодня ни к чему хорошему не приведет просто потому, что для этого нужен страх и такая степень репрессивности, которую мы себе пожелать не можем.



Смотрите, как сегодняшняя власть реагирует на эту проблематику. Потихонечку, очень аккуратно некоторые национальные округа растворяются в крупных других субъектах федерации за счет объединения. Там, где это можно сделать – замечательно. Здесь важно, чтобы это вдруг не было превращено в нормативный подход. Потому что, на самом деле, Бурятский автономный округ и, скажем, Республика Татарстан – это немного разные вещи, и применять один и тот же сценарий, один и тот же рецепт к двум таким образованиям – из этого ничего хорошего не выйдет. Вопрос не в том, чтобы отменить автономию Татарстана. Вопрос в том, как нам переосмыслить понятие автономии и содержание этого института, т.е. хотим ли мы добиться, чтобы территория автономий перестала рассматриваться как эксклюзивная собственность определенной этнической группы. Но, кстати, если мы хотим этого добиться, тогда это должно стать неотъемлемо связано с отказом русских от претензии на эксклюзивную собственность на Россию.



На самом деле, нам надо еще раз, заново, перевести с английского на русский язык понятие national self-determination. Когда-то это было уже сделано и очень неудачно: самоопределение наций. Кстати, это было сделано очень неудачно не только в России. На английском языке слово nation, прежде всего, означает государство, поэтому national self-determination – это, прежде всего, самоопределение не этнического сообщества, а граждан государства. Если мы хотим остаться при понимании этой формулы как «права на самоопределение нации как этнического сообщества», значит, мы настаиваем на продолжении в XXI в. тех пакостей, которых мы много насмотрелись на опыте Восточной Европы, Балкан, Африки, Азии в ХХ в.



Мы должны ясно понимать одну вещь. Идея, что геноцид и этнические чистки происходят от недостатка демократии – это глубокое заблуждение поборников демократии. Если кому-то хочется понять, почему это не так, почитайте последнюю книгу Майкла Манна, которая называется “The Dark Side of Democracy” («Темная сторона демократии»). В ней он говорит о том, что геноцид и этнические чистки вполне возможны, даже весьма вероятны именно при демократии, если эта демократия понимается как власть этнического большинства.



Это наследие советской институционализации этничности нам предстоит преодолевать очень медленно и осторожно и заменять его практикой защиты меньшинств. Причем здесь очень важно, во-первых, не перепутать этапы: сначала разработать практику защиты прав меньшинств (кстати, необязательно этнических), а уже потом демонтировать какие-то прежние институты. Во-вторых, помнить принцип «не навреди», т.е. не действовать по принципу Наполеона: «Ввяжемся, а потом посмотрим». Обязателен компромисс с местными элитами, специальный рецепт для каждого конкретного случая и т.д.



Еще одна вещь, о которой я забыл сказать. Если мы принимаем такую структуру, то тогда понятно, что мы можем делать с проблемой соотечественников. Обратите внимание, что здесь тоже нет консенсуса, и это очень опасная тема. Помните, когда Украине отключали газ, был такой разговор, что «они там отрезанный ломоть, чужие, вот пусть горилкой и заправляют свои автомобили, и топят ей». И народ реагировал на это с удовольствием. В какой-то момент Путин при обсуждении этого вопроса стал педалировать тему: «А за что мы платим такие чудовищные деньги Украине? За что мы ее субсидируем? Понятно, почему и зачем Западная Германия платит деньги Восточной Германии – потому что это процесс объединения нации». Вот Путин так про это поговорил пару раз, и тут же выскочил журналист Дмитрий Киселев со второго канала с вопросом: «А, может быть, нам тоже определить себя как разделенную нацию и побороться за присоединение этих территорий?» Путин сразу сказал: «Нет, нет, этого не надо». Я думаю, что просто он немного лучше Киселева знал последствия того, к чему приводят такие «штучки». Был такой политик, который стремился всех немцев объединить, и этим немцам в результате очень «хорошо» жилось в 1945 г. А Путин как раз часто прогуливался по Дрездену, который сильно «украсился» в результате этих экспериментов.



Посмотрите, здесь один из очень серьезных вызовов нашим сегодняшним дебатам о нации. Казалось бы, что постепенно складывается консенсус, что за Россию надо приниматься, как за объект для обустройства, в ее сегодняшних границах. И многие люди говорили, что жалко, что Советский Союз развалился, но ведь между словами «жалко, что развалился» и «надо восстанавливать» – дистанция огромного размера. Основная масса говорила, что жалко, но восстанавливать не надо или просто не реально. И вот, вроде бы, сейчас что-то началось на Украине, что-то такое, что грозит расколом страны. И посмотрите, как сразу активизировался дискурс: «Может быть, нам и надо воспользоваться этой ситуацией, может быть, нам уже пора ввязываться?» То есть даже по такому базовому вопросу консенсус очень хрупок.



Я завершаю. Если мы хотим как-то заниматься соотечественниками, то в каком смысле надо у немцев учиться? Учится на их политике в отношении соотечественников после 1945 г. – не «до», а «после». После 1945 г. они разработали весьма действенную программу, которая позволяла немцам, которые хотели вернуться жить в Германию, возможность там обустроиться. При всех наших разговорах о «русскости», солидарности и т.д., что происходит на деле? Кстати, какие-то вещи очень просты: создается специальный фон, дополнительный 1% подоходного налога. Или, даже лучше, налог не менять, но дать каждому право 1% от уплаченного отдавать в этот фонд. (Как в других странах на церковь.) При этом, не хочешь – не отдавай. Многие вещи можно делать на уровне элементарных законодательных решений.



За рамками осталась масса очень интересных и важных вопросов, каждый из которых – это предмет для отдельного разговора. Какие механизмы действуют в разных социальных ситуациях, механизмы, активизирующие этничность или чувство принадлежности к гражданскому сообществу? Давайте задумаемся, что происходит в этом отношении на разных уровнях системы образования в разных регионах страны. Я просто обозначаю перечень вопросов. Что происходит с человеком, когда он попадает служить в армию? Как ему надо устроиться, чтобы его поменьше били, чтобы он сбился в стайку, которая будет его защищать? Каковы механизмы его включения в политическую жизнь, если они сегодня вообще работают? Что происходит на рынке труда? Что происходит на рынке жилья? Как мы можем говорить о нации, если люди не могут двинуться с места в поисках работы, например? Что происходит на рынке образования – та же самая проблема? Вообще, в процессах миграции внутри страны, не только «из» и «в» страну?



Во всех этих случаях мы либо выстраиваем политику, которая способствует ассимиляции и аккультурации (кто как хочет), либо способствуем мобилизации изоляционистских вариантов групповой идентичности. Причем когда я говорю «изоляционистских вариантов групповой идентичности» – это совсем не обязательно национальные варианты Например, та же Кондопога – не тот случай, когда русские объединились против нерусских. Там работают другие механизмы. Мы можем представить себе какие-то процессы в Кондопоге, в результате которых люди, вместе громившие этот ресторанчик (и сочувствовавшие) могут разъединиться. Они могут, например, понять, что у корелов, может быть желание иметь какую-то квоту представительства во власти. В этом, кстати, нет ничего дурного. Одно дело, если будет нормальное обсуждение этих вопросов, но могут быть «этнические предприниматели», которые заставят две группы, которые были объединены против кавказцев, готовить палки друг на друга.



Для меня, может быть, самое важное из всего сказанного сегодня – это попытка задать рамку наложения «российскости» и «русскости». Мне кажется, через это наложение мы можем получить рабочую конструкцию. Спасибо.



http://polit.ru/lectures/2007/04/19/nacija.html

---

Дебаты о нации в современной России Лекция Алексея Миллера

Дебаты о нации в современной России

Лекция Алексея Миллера. Обсуждение.

Обсуждение



Лейбин: У меня уточняющий вопрос. Правильно ли я понял, что сегодняшний разговор происходил в понятийной и весьма осторожной тональности, и это соответствует тому, какой проект Вы предлагаете?



Миллер: Вообще, «осторожная» тональность всегда полезна при разговоре о таких вещах.



Лейбин: Правильно ли я понял, что главный проектный тезис состоит в том, что нужно иметь две политики: ассимиляции и аккультурации – которые должны выбираться гражданами? В принципе, это не очень сложное различение. За пределами этого различения пока остается упомянутая проблема связки нерусских наций в составе Российской Федерации с территорией. Вы эту проблему упомянули, но она прямо не решается одним разделением. Там еще нужно политику аккультурации, направленную на территорию, отделить от аккультурации, направленной на граждан.



Миллер: Пока мы не проехали, я обращу внимание на то, как Вы формулируете вопрос. Вы только что сказали, что «надо бы нам понять, какую политику мы собираемся проводить по отношению к нерусским нациям на территории Российской Федерации». И таким образом вы подтвердили мое опасение, что наш способ даже не только говорения, но и размышления об этой проблематике находится под давлением советской традиции. Вы сказали, что главный тезис, который вы услышали – это различие между аккультурацией и ассимиляцией. Это один из тезисов. Но есть второй мой тезис, который мне сейчас представляется все более важным в свете вашего вопроса. Перестаньте говорить о «многих нациях, живущих на этой территории». Потому что если нация, то это политический проект, если это политическая рамка, то тогда не может быть «многих наций, живущих на этой территории». Если мы говорим об этнической собственности на какую-то территорию, то это, кстати, тоже легитимная вещь, но по отношению к тем группам, тем народам (народ – не нация!), которые продолжают вести традиционный образ жизни. Им для того, чтобы северного оленя пасти, кита бить или еще что-то делать, нужная какая-то территория, на которой не будут качать нефть. В этом смысле они имеют право на такую специфическую территорию для сохранения своего образа жизни. Но когда мы говорим об абсолютно или в большей или меньшей степени модернизированных группах, то почему у них должно быть эксклюзивное право на какую-то территорию? На «Полит.ру» можно найти статью Найшуля, где он говорит: «Вот у нас в России есть русская земля и есть татарская земля. На территории современного Татарстана они налагаются друг на друга и мирно сосуществуют». Ну, слава богу, что мирно сосуществуют. Но, на самом деле, такая конструкция, такой подход блокирует возможность нормального политического процесса, потому что он постоянно создает мину замедленного действия. Значит, чья это территория в конечном счете? Если это территория и тех, и тех, то нет права собственности. Не может быть не эксклюзивного права собственности. Если общее право собственности, тогда хорошо – право собственности, общее для всех граждан России на всю территорию.



Лейбин: Ошибочка у меня вышла…



Миллер: Знаете, это не ошибочка. Может быть, это ошибка, я рад, если это так. А если это не ошибка, то давайте это обсуждать. Я не говорю, что другие точки зрения неправильные. Я излагаю мою точку зрения.



Лейбин: Я просто совершил ошибку, интерпретируя ваш текст. Сейчас, в жесткой оппозиции Найшулю, я услышал тезис о нации в России.



Григорий Глазков: Я не знаю, о каком тексте вы говорите, но взгляды Найшуля мне хорошо известны, и у него как раз немного по-другому. Он говорит о религиях, и есть религия земли русской, а есть религия народа. И на таком языке получается, что это русская земля, но в ней живет татарский народ, и у него своя религия. Это не то же самое.



Миллер: Секундочку. Во-первых, он говорит о земле, а не только о религии. А во-вторых, я обращаю внимание на ту формулу, которой вы только что воспользовались: «Это русская земля, а в ней живет татарский народ». Соответственно, права татарского народа зависят от того, что себе русский народ думает по поводу прав татарского народа. Может быть, русский народ очень хороший и думает: «Пусть себе живут». А в какой-то момент он может сказать: «А мы передумали...» Это то, о чем и говорит Манн: если такая концепция существует, то вот вам мина замедленного действия. Как только будет реализована этническая демократия, то тогда татарскому народу может быть отказано в этом праве.



Лейбин: Это важный пункт, позиции прояснились. Выступавший здесь Найшуль действительно имел в виду, что мы не строим в России национальное государство. А Алексей Ильич имеет в виду, что мы строим в России национальное государство.



Миллер: Я не настаиваю на том, что точка зрения Найшуля неправильная, а моя правильная. Я свою точку зрения отстаиваю и, естественно, не претендую на ее эксклюзивность.



Станислав Репинецкий: Уже второй раз присутствую на Ваших лекциях, и, насколько я понял вашу сегодняшнюю лекцию, Вы, прежде всего, говорили о перспективной стратегии и политике, опять же в области построения национальных, народных проектов. И я бы хотел поставить проблему не по перспективной политике, а по политике текущего момента, чтобы услышать ваше видение нынешней ситуации и то, как эту ситуацию можно решить. Проблема следующего содержания. Я имею честь возглавлять общественную организацию в одном из российских регионов, многонародном (пользуясь терминологией), но не национальном. Эта организация объединяет наиболее активных молодых людей из сферы образования, культуры, науки и т.д. В рамках нашей общественной организации национальная проблема стоит очень остро, потому что люди наблюдают два очень серьезных момента в нашей современной ситуации. Момент первый: наш полуторамиллионный город, который считается обычным российским городом, получает от государственного бюджета в разы меньше, чем соседний 300-400-тысячный город, который считается столицей какой-то там республики. Это серьезная проблема. Соответственно, видя это, люди не очень хорошо относятся к этой республике, которая непонятно за что получает больше денег из федерального бюджета. Второй момент: в представлении большой части нашего населения процент национальных богатств, принадлежащих народным этническим группам, несоразмерен тому проценту, которые занимают эти этнические группы в общем составе населения. Представители этнического большинства, т.е. русские, интерпретируют это таким образом, что титульная нация должна себя защитить, что события в Кондопоге – это идеал, и, соответственно, выражение «Ты что, не русский?» становится уже нормой. Причем хочу сделать акцент, что это люди, которые по своей профессии несут «разумное, доброе, вечное», и молодежь. С другой стороны, такая же молодежь, с такой же профессией из этнических меньшинств это интерпретируют в духе русофобской традиции, уничижения русских.



Миллер: Я все понял, очень хорошие вопросы. Давайте потихоньку разберем две ситуации, о которых говорилось. Ситуация первая. Вы сказали, что есть большой город 1,5 млн, ему дотаций меньше, чем соседнему городу, в котором меньше населения, но который является столицей республики, и рассказали, какие проблемы это порождает. Здесь еще появляется проблема, которую мы не обсуждали, проблема соотношения полномочий и деления финансового пирога между центром и регионами совсем не обязательно по этническому признаку. Это другая тема, когда мы говорим о построении федерации, сколько могут регионы получать, сколько они должны получать, насколько они должны быть более самостоятельны. Это, кстати, очень важно, это тоже проблема нациестроительства, но оставшаяся вне того, о чем я говорил.



Когда мы подходим к той ситуации, которую вы описали, мы можем ее интерпретировать двумя или даже тремя способами. Способ первый. У нас национальные автономии состоят на привилегированном положении, и им больше достается. Можно обсуждать, почему. Понятно, какие эмоции и какое недовольство это порождает. Как только мы выходим за рамки национальной собственности на территорию, тогда мы можем, например, задать следующий вопрос. У нас есть некое территориальное образование, у которого слабее развитие (одна сторона дела) или которое обладает специфическим конфликтным потенциалом (другая сторона этого дела), и центр совершенно сознательно, исходя из этих вещей, больше субсидирует этот регион. Представим себе, что центр поступает «по справедливости», на 300 тыс. человек столько, а на 1,5 млн столько. В той вашей соседней республике (не знаю, какой) социальная и национальная напряженность обостряется, потому что, понятно, чем меньше денег, тем больше напряженность. В какой-нибудь момент, если это, избави бог, республика, как у нас Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, т.е. многообщинная, там начинается конфликт. Куда эти люди побегут из этого региона? Они побегут в соседний большой город. Это ваш город. Вам мало не покажется. Так что, может быть, большие дотацие соседнему региону имеют определенный смысл. Но мы можем увидеть этот смысл, только освободившись от фильтра, что «им больше, потому что они нерусские». Это первое.



Кстати, не так давно, на прошлой неделе, Г.Х. Попов сформулировал любопытную точку зрения: в наших усилиях мы должны поощрять рождение первого ребенка и еще больше поощрять рождение второго ребенка, а на третьего ребенка ничего не платить. Он это обосновывает тем, что мы же уже один раз пробовали делать такой эксперимент при советской власти, мы финансово пытались стимулировать рождаемость. В поведении русских это ничего не изменило: сколько рожали, столько рожают. Где это дало эффект? В кишлаках в Средней Азии, в горных аулах и т.д. Мы хотим снова это получить? Не надо. Если мы говорим, что для нас русский ребенок ценнее, чем таджикский, то, наверно, мы очень плохие люди. Если мы говорим о том, что мы хотим получить качественное прибавление с точки зрения модернизованности общины, с точки зрения того, какого гражданина мы можем получить… Мы, конечно, не можем воспользоваться евгеникой, это была, напомню, популярная и вполне респектабельная для определенного момента наука. Но, в принципе, то, что говорит Попов, вполне может быть предметом обсуждения. А если мы говорим о русских детях, которые прибавляются в результате этой политики, то, как сказал Гаврила Харитонович, это происходит, как правило, в тех семьях, где после рождения ребенка им никто не занимается, потому что все заняты потреблением алкоголя. Мы их хотим плодить в большей степени? Тогда уже мы из плоскости этнической, национальной переводим эту проблему в качество населения с точки зрения образования. Как простимулировать рождаемость в семьях, которые могут обеспечить нормальную репродукцию гражданина, квалифицированной рабочей силы и пр.? Другой аспект этого вопроса – а что же это у нас за государство такое, если у нас столько неблагополучных семей? Но это следующее.



Теперь насчет того, что Вы сказали: «Богатства распределены неравным образом». Это сквозь призму чего? Давайте посмотрим с точки зрения какого-нибудь якута. Ведь это черт знает что происходит? «С нашей национальной территории эти гады выкапывают каждый год фигову тучу алмазов, продают. А сколько мы с этого имеем?» Значит, либо мы концентрируемся на этих двух позициях, и тогда мы понимаем, что у нас нет вообще пространства для общего разговора, либо мы говорим, что нет национальной собственности на территорию. Разговоры: «Вы бы, якуты, бегали там за своими оленями и не знали бы, что у вас там алмазы, мы русские пришли, их нашли, выкопали и т.д.», – все это отменяется. Возникает вопрос, как делится рента от природных ресурсов, находящихся на той или иной территории, между центром и регионами. А это совершенно другой вопрос, и его совсем не обязательно рассматривать в национальном ключе.



Елена Гурова: К вопросу о том, что для сохранения национальных особенностей ведения хозяйства типа китобоя нужна территория, море и т.д. Модернизация экономики страны на русской территории, в смысле в русской деревне, как она была в XIX в. привела к лишению русских наций их привычного образа жизни. В 30-ые гг. в коллективизацию, индустриализацию русская деревня утратила свой привычный статус, свое привычное занятие. К 1991 г. Россия как страна, как Советский Союз, уже потеряла продовольственную безопасность. Может быть, проблема русского и российского заключается в том, что русский народ чувствует себя точно также обделенным, потеряв экономическую основу своей привычной жизни. А сейчас стоят запустелые поля, и деревни в Карелии насильственно потеряли свою экономическую основу, свою сущность (лес валить, в лесу зверя бить – то, чем они занимались). Поэтому получается, что когда заступаются за права национальных меньшинств, русский народ подспудно чувствует, что его права нарушены.



Миллер: Я попробую довольно странным образом ответить на Ваш вопрос. Мой дедушка был рязанским кулаком. Его раскулачили в 1930 г., у него отняли привычный образ жизни и много чего еще. И их было четверо братьев. Дед погиб на войне, а трое братьев благополучно существовали после войны. Один из них работал ветеринаром, другой был учителем в школе, третий – директором колхозного рынка. Если бы этих людей, лишенных той привычной среды существования, спросили эдак в 1950 г.: «Ребята, вернуться хотите?» Я вас уверяю, что каждый из них ответил бы: «Нет, не хотим». Конечно, можно порассуждать о том, что русский народ лишили привычного способа существования. Но пытаться превратить это в реальный проект, что «давайте, вернем русский народ в деревню, пусть они там живут», не выйдет. Речь идет, все-таки, о маленьких группах, которые сохраняют традиционный образ жизни. Перемены в жизни русского народа связаны не только с тем, что пришли какие-то колонизаторы (и не столько с тем, что пришли какие-то колонизаторы) и отняли привычные условия существования, с тем, что произошла модернизация экономики и т.д. Ну, давайте вернем 70% русского народа в привычные условия существования, из города в деревню. Это?



Гурова: Нет, те, которые остались в деревне.



Миллер: Да ради бога! Кто же мешает? Почему мы должны обсуждать этот вопрос через проблему спасения привычных условий существования русского народа? Они, кстати, там не на оленях ездят и не на лошадках, в основном, а на двигателях внутреннего сгорания и т.д. Соответственно, если мы говорим, что хорошо бы создать в деревне нормальные условия существования, мы же имеем в виду не то, что лошадку им вернуть, а чтобы у них трактор был, чтобы они ферму сделали какую-то. Мы же не пытаемся вернуть им привычные условия, а пытаемся создать для них нормальные. Это совершенно другой вопрос. Это не вопрос сохранения какой-то малой группы, которая живет традиционным образом, у которой, кстати, если приглядеться, есть радиоприемник, мобильный телефон и т.д.



Лейбин: Заметки на полях. Я запутался в нескольких планах обсуждения. В самом начале, мне кажется, было очень важное методологическое введение в лекцию о том, что нация – это искусственный конструкт и форма специфического дискурса. Следовательно (это не было проговорено, но оно, кажется, понятно), дальше речь должна идти о том: а) как мы выстраиваем понимание целей политического дискурса, в каких терминах (возможно, не в этих); б) что именно является допустимым в коммуникации в разных кругах, и как именно построить систему табу. Если рассматривать Уварова, то там он, конечно, строил национальный проект, но временно, видимо, считал, что польская квазигосударственность пока необходима. Если я правильно понял, вы говорите нечто подобную и про нашу сегодняшнюю дискуссию, что, конечно, мы имеем в виду цель построение национального государства, но пока мы делаем это очень осторожно, в том числе допуская квазигосударственность, например, в некоторых республиках. Главный вопрос, который меня все время мучает – каким образом есть гипотеза, что кто-то сможет удержать в рамках каких-то табу этот дискурс? Кто это организует? Почему именно эти табу, а не другие?



Миллер: Я позволю себе интерпретировать этот вопрос, как вопрос о проблеме политического статуса национальных автономий в рамках Российской Федерации или России. Насчет того, что происходит, как и что удерживается в рамках чего и т.д. Обратите внимание, совсем недавно мы наблюдали очень интересный процесс. Государственная Дума одобрила новый договор о разграничении полномочий с Татарстаном. Он был эксклюзивный, т.е. он явным образом нарушал ту рамку, которую пытаются наложить. Это обосновали тем, что тот договор о Российской Федерации Татарстан не подписывал, поэтому имеет право на другую специфическую конструкцию. Совет Федерации сказал: «Нет, это неправильно» – и зарубил этот проект. Как мы можем сказать, кто из них прав? Я бы сказал, что критерием истины является практика. Если бы после решения Совета Федерации в Татарстане поднялось народно-освободительное восстание и партизанская война, то тогда, наверно, надо было бы сказать: «Чего-то сенаторы не додумали. Наверно, права была Дума». Если этой национально-освободительной, «партизанской» войны не поднялось, то тогда, возможно, прав Совет Федерации. Все это может быть ассиметрично. Обратите внимание, какие задействованы концептуализации. Например, о чем говорит Шаймиев. Он говорит об интересах народа Татарстана, которые он хочет защитить. В переводе на язык, который бы мне совсем понравился, он говорит об интересах населения региона, который называется Татарстаном. Это население русское, татарское и не только. И он хочет выбить из центра региону больше полномочий. Молодец. Имеет право. Если он говорит о том, что мы еще должны заботиться о Татарстане как о регионе, в котором живет основная часть татар (тут он уже будет жульничать, потому что основная часть живет за пределами Татарстана), что мы должны заботиться о том, чтобы в регионе развивались культурные татарские институты – да ради бога, но только не через разговор о том, что эта территория – собственность татарского народа. Т.е. этническая и этнокультурная автономия может экстерриториально существовать, может быть привязана к определенной территории, но она должна быть этнокультурной. Она не должна основываться на концепции «национальной собственности» на определенную территорию. Вот мой тезис. Точно так же, если мы говорим, что не надо пытаться отхватить у соседних государств регионы, в которых много русского населения. Но ведь и Татарстан не должен пытаться отхватить от Башкирии территорию, где много татарского населения, под этим флагом. Я показываю, как сохранение концепта этно- национальной собственности на территорию может вести к очень тяжелым политическим последствиям.



Ольга Лобач: Алексей Ильич, если перевести Ваш проект в экстракт, то (поправьте меня, если что) он выглядит следующим образом. Меняется принцип политического территориального деления в России. Национальность признается как российская и общая. Остальное деление относится к народностям. Тогда теряет смысл территориально-национальное деление, и логично перейти к некоторым этнически-хозяйственным объединениям, то, что вы говорили по поводу оленеводов и всего остального. Тогда получается, что политическое деление должно быть по представительству населения, должен быть сделан передел, который позволяет формировать ступенчатую политическую систему представительства у руководства страны. Хозяйственные условия не становятся четко привязанными к национальным территориям, и, если я не ошибаюсь, это основное «все». Вопрос в следующем. Как должна выглядеть та властная группировка, ее коммуникационный посыл, ее ресурсы и процесс, которым она будет к себе привлекать для того, чтобы иметь возможность реализовать проект, при котором специфическим будет только хозяйственный тип воспроизводства своей культуры, а все остальное остается унифицированным как в политическом, так и в хозяйственном смысле? Повторяю вопрос – как должны выглядеть и группа, и ее коммуникационный посыл тех, кто бы мог это сделать?



Миллер: С формулировкой вопроса я не согласен. Я не согласен с тем, как Вы изложили суть моего проекта. Зачем я рассказывал об Андропове? Я рассказывал об Андропове затем, чтобы закончить этот рассказ фразой, что такая политика в современных условиях невозможна. А вы говорите: «Давайте сделаем, как Андропов планировал».



Лобач: Я как раз и спрашиваю: если это является целью, и она невозможна сейчас – покажите коммуникационные ходы и механизмы, которые через 4-6 шагов приведут к этому.



Миллер: Помните, была такая история с попыткой объединить Адыгею с Краснодарским краем? Вроде, пошло-пошло, а потом застопорилось. Вопрос – почему? Если провести в Адыгее референдум, то большинство населения выскажется в пользу такого объединения, потому что большинство населения не адыги. Вместе с тем, что при этом думают адыги? Вот важный момент. Они думаю, в частности, следующее: «А как так получилось, что больше адыгов живет за пределами России, чем на той территории, которая сегодня называется республикой Адыгеей?» Как это получилось? Они имеют ответ на этот вопрос, кстати, исторически аккуратный. Когда Российская империя завоевывала эту территорию, она разными методами способствовала уходу оттуда мусульманского населения, т.е. их выгнали. И адыги говорят: «Ребята, вы просто собираетесь завершить процесс отъема у нас национальной территории. Мало вам не покажется». Власть вменяема, она сказала: «Хорошо, поговорим об этом еще». В этом и есть суть того, что я предлагал – поговорите об этом еще. Ведь, с одной стороны, адыги воспринимают эту ситуацию как несправедливую. С другой стороны, русское население, которое живет в Адыгее, воспринимает эту ситуацию тоже как несправедливую. Потому что они большинство электората, а из кого состоит законодательное собрание республики Адыгея? Какое процентное представительство?



Лобач: Значит, получается, как в анекдоте: осталось уговорить графиню, все остальные «за». Но ведь проблема заключается в том, что нынешняя национальная территория связана одновременно с большим объемом политических и хозяйственных функций. Вы говорите: «Народ Адыгеи по-прежнему официально имеет этническое право вести свою хозяйственную деятельность на данной территории». Но хозяйственное и политическое деление меняется. В противном случае я не знаю, как перейти.



Миллер: Одна из причин нашего непонимания заключается в том, что если Вы присмотритесь к тому, как адыги ведут свое хозяйство, то обнаружите, что там ничего специально традиционного нет. Я говорил о других группах, именно не принявших по тем или иным причинам модернизированного образа жизни. Когда мы говорим о ситуации адыгов, то начинаем вступать в очень интересную проблематику механизмов: а) защиты меньшинств; б) положительной дискриминации. Какие могут быть механизмы положительной дискриминации тех или иных меньшинств по тем или иным причинам? Пример. Республика Адыгея. Мы можем сохранять ситуацию, в которой 25% населения выбирают больше половины законодательного собрания? Наверно, этого не надо делать. Мы можем сказать, что адыгское представительство не может быть меньше определенного процента, и оно обладает правом вето на определенный набор решений – тогда мы переходим в область защиты прав меньшинств.



Лобач: Проектный вопрос другой. Либо Вы говорите, что это уже сейчас делается, и главное – сохранять линию, которая идет, с некоторыми поправками. Я спрашиваю, кто это будет проводить?



Миллер: Нет, проблема заключается в том, что это сейчас делается тихой сапой. На самом деле, это делается не на основе общественного консенсуса, и когда, условно говоря, какой-нибудь Бурятский округ сливается с Красноярским краем, Вы там слышите какой-нибудь разговор про защиту прав меньшинств? Ничего. Про что говорят, выступают какие-то люди? Как наши телевизионные программы, им надо отстреляться накануне референдума, им надо, чтобы народ правильно проголосовал, и нужно отработать приказ сверху, чего уж делать. Они показывают какого-нибудь человека, который говорит: «…и славно, что Бурятский край сольется с Красноярским, потому что скажешь «Бурятский край», а его никто на карте найти не может. А мы сольемся с Красноярским, и нас все найдут – и еще что-нибудь такое же – или, может быть, у нас денег прибавится». Почему прибавится? Кто об этом говорил? Какие механизмы? Может, прибавятся. Никто же не говорит: давайте, примем такое решение, но это решение будет подготовлено набором законодательных шагов, которые объяснят тем же бурятам, каким образом их права будут защищены, какие специальные дотации из центра они будут получать на развитие своей культуры и пр., не как автономная территория, а как бурятская община. На самом деле, когда вы говорите: «Кто и как будет проводить коммуникацию?» – сначала нужно договориться, что такая коммуникация необходима. Об этих вещах надо говорить, чтобы можно было добиваться какого-то консенсуса.



Григорий Глазков: У меня три вопроса. Первый на уточнение. Когда Вы сейчас рассказывали о подписании письма против Лимонова, Вы сказали, что есть у нас болезнь такая, что «если эти подписывают, тогда я не буду». Вы могли бы сказать, как эта болезнь называется?



Миллер: Какая разница?



Глазков: Нет, это вопрос важный. Потому что в той части Вашего выступления Вы и Аузана упоминали, поскольку сегодняшняя тема имеет и институциональный ракурс тоже. На этом языке вы можете сказать, что это такое?



Миллер: На институциональном языке это, конечно, не имеет названия. По-моему, в одном обсуждении здесь же, в «Полит.ру» было хорошее название – «болезнь одного гектара» – что мы не будем делать с этими ребятами на одном гектаре.



Глазков: Это вопрос не терминологический, а сущностный. То, что вы здесь предлагаете, в принципе, имеет смысл рассматривать с точки зрения договороспособности внутри страны. Второй вопрос. Было уже много разговоров по поводу монополии на территорию, где располагается тот или иной народ. Вы привели пример традиционного хозяйства, но фактически Вы сказали о режиме резервации.



Миллер: Да, если угодно.



Глазков: С другой стороны, говорили о возможности добывать нефть, алмазы и пр., что они должны быть у всех, и буряты тоже могут в Москве что-нибудь добывать или, например, завод построить. Но вопрос обычно не про это. Вопрос о том, например, какие храмы можно на этой территории строить, какие праздники будут там отмечаться, какие выходные дни, какой язык там должен использоваться в официальных органах наряду с русским и должен ли. Каким образом Вы предлагаете решать вопросы такого рода, потому что здесь без монополии точно не обойтись?



Миллер: Первое, что касается храмов. С моей точки зрения, все.



Глазков: В равной мере? Т.е., например, если сейчас гостиницу «Россию» снесли, можно, чтобы там не другую гостиницу строили, а большую мечеть поставили и сказали, что очень важная у нас мусульманская нация. Вы считаете, это будет правильное решение?



Миллер: А этот вопрос решается очень просто. Например, у нас есть Московская городская дума. Она, естественно, утверждает план застройки города. Мусульманская община г. Москвы может обратиться в Московскую городскую думу и сказать, что им бы очень хотелось построить мечеть именно на этом месте. Московская городская дума обязательно должна это рассмотреть. Если она решит, что это нормально, что так можно сделать, то строят. И она может решить (я подозреваю, что так она и решит), что «давайте-ка выделим какое-то другое место». Выделят и построят. Я вижу нормально функционирующий механизм регулирования этих вещей уже сегодня. Другое дело, что есть какие-то болевые точки и не только в России. Например, кто-то хочет построить католический храм за забором Освенцима, по этому поводу возникает скандал. Кто-то хочет построить большой православный монастырь через стенку с буддийским храмом, где территория считается специальной, священной, и т.д. Но это специальные болезненные точки. Но посмотрите на проект Поклонной горы. Создается новый мемориальный комплекс. Там стоят православный храм, мечеть, синагога. Кто-то из-за этого расстроился? По-моему, нет.



Теперь язык. Это очень важная вещь. Вы очень правильно сказали, что везде на территории России русский язык является государственным языком. На некоторых территориях нужен второй язык. Почему? Потому что если на этой территории проживает определенное количество населения, у которого родной язык другой, европейская Хартия о языках предполагает, что они должны иметь возможность обращаться в государственные органы на своем родном языке. Поскольку государство – для гражданина, а не наоборот, то эту возможность нужно обеспечить. Дальше, обращаю внимание на интересные коллизии. Это, например, проблема с языком в средних школах в Татарстане. На преподавание русского языка и русской литературы законодательно определенно столько же часов, сколько на татарский язык и татарскую литературу. Причем это во всех школах и для всех учащихся. Здесь мы видим концепцию Найшуля в действии. У нас есть две большие общины, они живут на одной земле, и эта земля и тех, и других. Как можно этот вопрос решить? Выше описанным образом. Как этот вопрос решается в рамках системы, которую я предлагаю. Все, кто хочет учиться на татарском языке, учатся на татарском языке. Поскольку количество татарского населения в Татарстане большое, то не помешает и русским ученикам в школах Татарстана поучить татарский язык. Но здесь не должна стоять проблема паритета. Они учат русский язык, кстати, и в русской, и в татарской школах, потому что это язык коммуникации и язык этого государства, не потому что это национальный русский язык. И если русские ученики имеют несколько уроков татарского языка в неделю, это абсолютно нормальная вещь. Но настаивать на этом паритете применительно к русским школам, по-моему, абсолютно контрпродуктивно, потому что, когда мы смотрим на реальное положение вещей, то понимаем, что русские его не выучивают и не учат. Если только мы отходим от принципа, что две земли наложились друг на друга и т.д., то получаем возможность для нормального обсуждения, решения этого вопроса.



Глазков: Я не могу сказать, что полностью удовлетворен, но это длинный разговор. Последний вопрос. Как Вы считаете, опыт каких стран был бы наиболее релевантен по отношению к России для осуществления проекта, о котором Вы говорите? Условно говоря, для Вас образцом является американская модель или таких моделей вообще нет?



Миллер: В определенном смысле надо осознавать уникальность нашей ситуации. Ее уникальность заключается в том, что у нас есть очень большая инерция советского наследия. Мне очень часто приходится участвовать в разных обсуждениях, империя – не империя, как присутствует империя в современной жизни. Мой ответ таков: мы живем на руинах империи. Это очень важная констатация, надо осознать ее смысл. Если мы сейчас разнесем этот домик «Билингвы» на руины, то можем ли мы завтра начать здесь строить что-то заново? Ничего подобного. Потому что кое-что от стен останется и т.д. Когда строили заново крышу на руинах этого здания после пожара, многие параметры реконструкции были заданы самими руинами.



Лейбин: Крыша стала лучше.



Миллер: Мы должны учитывать наличие этих руин. В этом смысле у нас нет таких аналогий, поэтому должна быть специфика проектного мышления. Но это вовсе не значит, что мы не можем заимствовать. Потому что есть грамотная практика защиты интересов меньшинств. Не надо ничего изобретать, возьмите ее. Возьмите ее, только введите ее в законодательство, ее нет там. Сегодня ее там нет, в этом дело. Никто даже об этом не говорит.



Вопрос из зала: С Вашего позволения, два вопроса. Что для Вас двойная, тройная идентичность? Насколько полезным, жизнеспособным, плодотворным является такой механизм для формирования гражданской нации в условиях сегодняшней России? И, если можно, еще один вопрос. Что, с вашей точки зрения, сегодня наиболее актуально: формирование гражданской нации или соблюдение баланса между «российскостью» и «русскостью» в процессе поиска национальной идентичности?



Миллер: Что касается первого вопроса, спасибо за него большое, но мне кажется, что, на самом деле, можно вывести ответ из того, что я уже сказал. Если мы хотим, чтобы у нас была российская идентичность (а мы этого хотим), и она, совершенно очевидно, гражданская, то если человек при этом идентифицирует себя не как русского, а как, например, татарина, получается уже двойная идентичность. Вот он татарин или, например, мусульманин (почему мы все время говорим о национальной идентичности?) Может быть, религиозные идентичности даже более важны, и, кстати, разные их варианты. Он татарин и россиянин, и эти конструкции возможны только в том случае, если понимать, что «российскость» не определяет целиком культурного стандарта. Но мы говорим, что «российскость» во многом определяется «русскостью», во многом, но не во всем, она не может быть однозначна с «русскостью».



И второй вопрос. Мне кажется, что это взаимосвязанные вещи. Например, есть Валерий Александрович Тишков, его позиция, что у нас на самом деле есть российская нация, вся проблема в том, что почему-то значительная часть народа, самого разного и, как я пытался показать в докладе, по разным причинам, не хочет этого признать. Поэтому все, что нам нужно сделать – это вправить им мозги и каждый день говорить: «Российская нация. Российская нация» – пройдет совсем немного времени, и все поверят. Мне кажется, это не очень продуктивно, при том, что я против российской нации, как я успел показать, ничего не имею. Допустим, что Тишков прав. Если бы он был прав, я был бы очень доволен, ну, и пусть будет российская, замечательно. Но не будет, не получится в том варианте, который предлагает Тишков, из-за: а) инерции дискурса; б) количества групп, которые говорят: «Не нравится нам этот проект». Какие у вас способы погасить их голоса в дискурсе? У вас нет этих способов. Т.е. эти способы, конечно, есть, но мы же не хотим их применения. Значит, мы ищем какую-то основу, на которой мы могли бы с этими разными группами договориться. С кем бы мне было бы невозможно договариваться – например, с Соловьем. Он и сам не будет со мной договариваться, он скажет: «А чего это ты с такой фамилией лезешь рассуждать про русскую нацию?» – а если не скажет, то подумает. Я так говорю сознательно, потому что в его текстах я вижу намеки на именно такой сорт дискурса. Тем более, не хочу с Севастьяновым, потому что он захочет проводить мне анализ ДНК, а я не хочу, чтобы он проводил анализ моего ДНК, потому что, может, кто-то еще использует это для алиментов. Не хочу. Вот мой ответ.



Вопрос из зала: Вы, постулируя разницу наций, тут же ввели возможность позитивной дискриминации для малых народов. Где границы этой позитивной дискриминации, и географические, и вертикальные? Оленеводы гоняют своих оленей по тундре. Приходит некая НК и начинает там добывать нефть. Сразу возникает вопрос: «Ребята, где наша доля в этой нефти? Мы теперь не можем пасти оленей на этой территории». Китобои добывают своих китов, возникает вопрос, где их доля в шельфовой добыче? Где граница позитивной дискриминации? Надо ли ограничиться одними оленеводами? Или возникает вопрос о башкирах, у них есть какие-то свои традиционные промыслы, поселения. Где эта граница? Необходимо ли вводить вообще эту позитивную дискриминацию, выпадающую из того постулата, который вы ввели?



Миллер: Я хочу разделить две эти вещи. Позитивная дискриминация – это одно, а сохранение привычной среды обитания – это немного другое, хотя они могут соприкасаться. Если какая-то нефтяная компания хочет добывать нефть на этой территории и хочет отнять какое-то количество пастбищ, или, например, она хочет добывать нефть на шельфе, тут первый возникающий вопрос – а можно ли, урезав эту территорию, тем не менее, все-таки сохранить для них возможность привычной жизни. Тогда начинается обсуждение, какие им за это будут коврижки. Но мы можем очень легко представить себе ситуацию, что у них есть несколько гектаров, где они это делают, и, если мы здесь начинаем добывать нефть, то у них вообще территории для привычного образа жизни нет. Мы можем даже провести с ними переговоры и получить от них согласие, что «ну, хорошо, давайте вы нам каждому заплатите по столько-то, и тогда мы на это согласны». С точки зрения ответственного поведения «больших и сильных» это жульничество и подлость, потому что хорошо известно, чем все это кончится. Через 10 лет этих людей вообще не будет, потому что они эти деньги получат, в «нормальную», привычную для нас (я условно беру ее как нормальную, потому что для них нормальная жизнь другая) жизнь не впишутся, сопьются, и мы будем говорить про айнов, которых нет (их четыре). Ничего общего с этим не имеют традиционные промыслы. Традиционные промыслы у всех есть, они никак не связаны с выживанием. Это сохранение культурного наследия. Они собрались, повышивали бисером, порезали по кости, сели в автомобиль и поехали к себе в нормальную европейскую квартиру. Это совершенно другое дело.



Теперь позитивная дискриминация. Очень сложный вопрос, как она должна работать, и это все время меняется. Это предмет демократического процесса и торга. Например, существует народ маори, живет в Новой Зеландии. Новозеландцы, в смысле белое колонизирующее население, туда пришли, известно, что стало с численностью маори или, например, австралийских аборигенов и т.д. Это уже произошло. В какой-то момент и австралийцы, и новозеландцы дошли до идеи, что (помните по анекдоту?) «да и с ребятами нехорошо получилось». Т.е. неплохо было бы покаяться немного, за людей их не считали, показывали в зоопарке вместе с кенгуру (было такое, кстати). Давайте, раз уж они выжили, несмотря на все наши старания, все-таки попытаемся организовать для них позитивную дискриминацию и облегчить им вписываемость в современную жизнь, дадим им какие-то преимущества и т.д. Где эти границы проходят, и как это работает – это другой вопрос. Потому что все анекдоты про то, что лучший шанс получить работу у черной одноногой лесбиянки – это тоже перебарщивание. Но если у вас есть два более или менее равных кандидата на ту или иную работу (т.е. оба могут выполнять эту работу), то позитивно дискриминируемые меньшинства могут получать преимущества. В том случае, если у вас в стране сильная безработица, тогда такой механизм уже не будет действовать, потому что тогда те, кого вы позитивно не дискриминируете, начнут возмущаться. Это баланс, он гибкий, он ищется. Это предмет демократического торга, процедур и т.д. Как мы сами понимаем, те же маори получили эти права не потому, что они вдруг взяли и выиграли выборы в новозеландский парламент, но потому что выборы в новозеландский парламент выиграли те силы среди белых колонистов Новой Зеландии, которые были согласны с тем, что это надо делать.



Вопрос из зала: Тогда возникает вопрос – какова конечная цель? Интеграция малых народностей в существующую действительность или собирание их как этнографического элемента?



Миллер: В том случае, если эта интеграция может быть успешно осуществлена, и если они этого хотят, то, конечно, интеграция. Но если они этого не хотят, то тогда сохранение. Как же иначе? Они же тоже люди, их надо спросить.



Сергей Липавский: Вы вскользь коснулись темы, которую я не до конца для себя уяснил, в частности, уже 16 лет мы слышим о том, что Россия должна помогать своим соотечественникам за рубежом. Слышим это из уст достаточно образованных людей: Дмитрия Рогозина, Константина Затулина, известного тебе. И видим, как это иногда в некоторых местах осуществляется, например, массовая раздача российских паспортов в Крыму или в Абхазии. Возникает вопрос, если помогать, то кому, где и как? С точки зрения Вашей убедительной модели, естественно, никому, нигде и никак. Кого считать соотечественниками на Украине? Русскоязычных, которые считают себя частью украинской нации или тех украинцев, которые не считают себя частью украинской нации?



Миллер: Спасибо за очень важный вопрос. Первое. Тема соотечественников – это хорошая тема для внутри- и внешнеполитической деятельности, которая очень часто меньше всего ориентирована на заботу о соотечественниках. Понятно, что существуют силы, которые это используют, поэтому о том, кому, как и где помогать, очень важно говорить. Тезис первый. Помогать надо тем, кто этого хочет и кто об этом просит. Следующий вопрос. Можно ли сказать, что помогать надо так, как они просят? Ни в коем случае. Здесь нужно быть очень разборчивым. Если русскоязычное население Крыма, например, просит открыть филиалы российских вузов в Крыму, почему нет? Другое дело, что надо как-то об этом договариваться, например, с украинским правительством, чтобы это было в правовом поле. Если они просят поставлять им дотированную русскоязычную литературу, почему нет? Если они просят присоединить Крым к России, то я бы сказал, что перед ними надо извиниться и попросить их не педалировать эту тему. Важно, что любой человек, который говорит, что «я русский, живу за пределами России», может попросить Россию как государство помочь ему в Россию переселиться. И у России должна быть программа для того, чтобы это было по-человечески, нормально сделано. Вот это обязательно нужно.



Теперь о паспортах. Это очень любопытно, потому что массовая раздача российских паспортов – это значит, люди попросили принять их в российское гражданство. В общем, в этом ничего специально плохого нет. Абхазия, Осетия – это конфликтные территории, но мне кажется, что происходящее определяется позицией, которую я могу понять. Эти территории оказались в текущем положении в результате довольно ожесточенных конфликтов. Эти территории зависли в этом положении надолго. Говорить, что у нас есть способ решения этой проблемы, не приходится, потому что у нас его нет. Я не считаю, что эти территории должны быть приняты в состав России, без согласия Грузии это сделать нельзя. Совершенно очевидно, что они не хотят вернуться в состав Грузии. А люди там есть? Они там живут? А как они должны функционировать, если российский паспорт обеспечивает абхазскому человеку возможность поехать, в том числе, в Россию на заработки, пересечь эту границу. Представим себе, что на них распространяется запрет на визы. И что они будут делать? Чтобы они там с голоду передохли? Надо очень точно различать то, что в этой сфере является гуманитарной акцией, и то, что в этой сфере является использованием людей для достижения политических интересов. То, что это различие всегда провести очень сложно, и то, что на практике очень часто граница между этими вещами очень зыбкая – это факт. А мир наш вообще несовершенен. И люди по определению не только хорошие, но и плохие, каждый в отдельности, а уж тем более все вместе взятые. Спасибо.



http://polit.ru/lectures/2007/04/19/nacija.html

---

От редакции: Домашние проблемы

От редакции: Домашние проблемы

26.04.2007, №75 (1849)

Джордж Буш стремительно теряет авторитет и влияние. С ним считаются все меньше, а сам он идет на компромисс в, казалось бы, принципиальных вопросах. Это не просто превращение в “хромую утку”, это закономерность политического процесса в США, иллюстрирующая неожиданную дополнительную пользу института выборов.



Еще в марте Джордж Буш совершил неудачное латиноамериканское турне — денег соседям он почти не привез, а слоган “Америка с вами” мало кто принимал всерьез, особенно на фоне параллельного турне Уго Чавеса. Затем была чрезвычайно мягкая реакция на подчеркнуто жесткие выказывания Владимира Путина в Мюнхене. Визит в Москву министра обороны Роберта Гейтса с предложением участвовать в американской системе ПРО закончился ничем.



Направленные в Ирак дополнительные войска пока с ситуацией справиться не смогли: теракты происходят почти каждый день, американская армия несет потери. Попытка американцев разделить шиитов и суннитов стеной в Багдаде вызвала возмущение обеих сторон, и иракский премьер Нури аль-Малики приказал прекратить стройку. Иракская тема бьет по Бушу и внутри страны: конгресс согласовал законопроект, увязывающий финансирование нынешней операции в Ираке с выводом войск. Законодатели выделят $100 млрд при условии, что вывод подразделений начнется 1 октября и закончится 31 марта 2008 г. А если Буш не докажет конгрессу, что операция проходит успешно, вывод может начаться уже 1 июля.



Есть еще и предложение начать процедуру импичмента вице-президента Дика Чейни за искажение разведданных по ситуации в Ираке с целью “обмануть граждан и конгресс США”. Эта инициатива вряд ли грозит чем-то Дику Чейни. А законопроект о выводе войск безусловно ожидает вето Джорджа Буша. Зато воинственная риторика в адрес Ирана в последнее время практически сошла на нет. И Буш даже благословил госсекретаря Кондолизу Райс прекратить бойкот Ирана и вступить в переговоры с иранским министром иностранных дел Манушером Моттаки (эта встреча может состояться на конференции по Ираку в начале мая).



На самом деле американскому президенту предстоит много и активно работать — но все больше на внутреннем политическом поле. Внешняя политика играет очень небольшую роль в американских предвыборных кампаниях. Гражданам ближе вопросы экономики, социальной защиты, пенсий. Именно в эти темы по мере приближения выборов будут все больше погружаться демократы и республиканцы. Задача Буша — оставить Белый дом за республиканцами и уменьшить разрыв между ними и демократами в конгрессе. Для этого надо обеспечить лояльность “неопределившихся” из числа среднего класса. Считается, что таковых на выборах 30-40%. Кроме того, именно средний класс приносит самую массовую долю пожертвований. Поэтому сейчас республиканцы будут пытаться стать компромиссной и гибкой партией, будут внимательны к опросам общественного мнения, будут тщательно отбирать социальные группы, на которые надо влиять, чтобы получить дополнительные полпроцента. У Белого дома просто перестанет хватать времени и сил на разработку внешнеполитических инициатив.



Конечно, внешняя политика может проявляться в виде похоронок, приходящих избирателям из Ирака, или в суммах, отвлеченных на войну (по данным исследовательского центра National Priorities Project, каждое американское домохозяйство потратит на войну в Ираке $4100). Но в настоящий момент ни у республиканцев, ни у демократов нет ясного понимания того, что делать с Ираком, и войска там останутся.



Зато в Иране ничего серьезного не будет — вторая война слишком серьезно сказалась бы на внутренних позициях республиканцев. В Вашингтоне, похоже, побеждает тезис о том, что, пока намерения Ирана остаются неизвестными, надо влиять на намерения.



Но главное — политическая традиция. В США так ценят свою выборную кампанию, что во время нее не принято делать резких внешнеполитических шагов, которые могли бы кампанию поставить под удар



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/26/124845

---

Пособия проще вооружений

Пособия проще вооружений

Как чиновники справляются с посланием президента

Анна Николаева

Алексей Никольский

Ведомости

26.04.2007, №75 (1849)

Поручения, данные президентом в послании Федеральному собранию в 2006 г., по большей части выполнены: повышены детские пособия, принят закон о материнском капитале, в срок обеспечена конвертируемость рубля, появился авиастроительный холдинг. Не удалось создать гражданское агентство по закупкам военной техники. Легко выполнять популистские поручения и те, что не затрагивают противоречивых интересов, констатируют эксперты.





Сегодня президент Владимир Путин выступит с седьмым и последним обращением к Федеральному собранию. Выступление было перенесено на день в связи с похоронами первого президента России Бориса Ельцина.



По словам источника в администрации президента, Путин обязательно скажет о Ельцине, но принципиально характер выступления изменен не будет. Путин затронет тему диверсификации экономики, социальные вопросы и предстоящие парламентские и президентские выборы.



Как выполнено послание-2006, чиновники официально не отчитывались. Накануне прошлогоднего обращения президента министр экономического развития Герман Греф говорил, что послание-2005 было выполнено на 75%.



Первый вице-спикер Госдумы Олег Морозов вчера сообщил, что для выполнения послания-2006 парламентарии приняли 60 федеральных законов.



Быстрее всего удалось справиться с поручением обеспечить конвертируемость рубля до 1 июля. Все, что от них зависит, чиновники сделали, говорит главный экономист “Тройки Диалог” Евгений Гавриленков, правда, рубль от этого пока не стал таким же востребованным, как евро, фунт или доллар.



По поручению президента в России созданы нефтяная и газовая биржи. Президент Института энергетической политики Владимир Милов знает, что объемы топлива, которые продаются через биржи, незначительны. Нефтяным компаниям биржа просто не нужна, так как у них есть свои перерабатывающие предприятия и каналы сбыта, считает Милов, а что касается газа, то решение, кому продавать, все равно принимает “Газпром”.



В прошлом послании Путин сетовал, что вопросы реорганизации авиа- и судостроения “решаются неоправданно долго”. Объединенная авиастроительная корпорация уже появилась: назначено руководство, начался процесс консолидации активов. Создание судостроительного холдинга отстает, объединенная компания появится через 2-3 месяца на базе Невского ПКБ, обещает источник в Минпромэнерго.



“Консолидация активов всегда идет тяжело, — говорит аналитик Deutsche UFG Елена Сахнова, — каждый собственник стремится получить серьезную долю в объединенной компании и контроль над финансовыми потоками”.



Не удалось чиновникам добиться и того, чтобы расходы на развитие вооруженных сил составляли не менее половины военного бюджета, как поручил в прошлом году президент, а также сформировать единую систему заказов и поставок вооружения, военной техники и средств тылового обеспечения.



Уровень расходов на развитие в 50% военного бюджета, если под ними понимать переоснащение вооруженных сил, в 2007 г. не достигнут, говорит Андрей Фролов из Центра анализа стратегий и технологий, пока это 36% (302 млрд из 822 млрд руб.). Что касается агентства, то ранее планировалось, что оно заработает с января 2007 г., но сейчас это перенесено на 1 января 2008 г.



С социальными наказами Путина чиновники справились почти без нареканий. Увеличено детское пособие на первого (с 700 до 1500 руб.) и на второго (до 3000 руб.) ребенка. Повышена зарплата приемному родителю с 1000-1500 до 2500 руб. ежемесячно, увеличена стоимость родовых сертификатов максимум до 7000 руб.



С начала года запущен механизм материнского капитала: теперь при рождении второго ребенка государство переводит на счет матери 250 000 руб.



Руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер считает, что наказ по материнскому капиталу выполнен частично: президент говорил, что эта сумма должна ежегодно инвестироваться по инфляции, а в законе записано “с учетом инфляции”. “Получается, правительству предоставлена полная свобода действий в этом вопросе и материнский капитал может обесцениться, ведь его нельзя использовать сразу”, — печалится Гонтмахер.



Замдиректора Института общественного проектирования Михаил Рогожников подчеркивает, что социальные задачи решать гораздо легче, чем реформировать систему военных поставок или создавать промышленные холдинги. Если в бюджете есть деньги, то повысить пособия, особенно накануне выборов, не проблема, а вот изменить систему работы бюрократической машины гораздо сложнее, заключает он



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/26/124843

---

Похороны эпохи

Похороны эпохи

Ельцина благодарили за глоток свободы

Елена Руднева

Иван Преображенский

Алексей Никольский

Ведомости

26.04.2007, №75 (1849)

Попрощаться с первым президентом России Борисом Ельциным прибыли главы всех постсоветских стран, кроме Грузии и Латвии, все федеральные политики и депутаты, кроме коммунистов. В течение одного дня телезрители слышали подзабытый лексикон 1990-х гг.





Вчерашнее утреннее заседание депутаты многих российских парламентов, включая Госдуму, начали минутой молчания. Не вставали лишь депутаты КПРФ. “Умер великий разрушитель России”, — заявил член фракции КПРФ в Госдуме Михаил Заполев. “Мы не только политики, мы прежде всего люди. Не надо кощунствовать”, — оборвал его первый вице-спикер Олег Морозов. Большинство депутатов говорили тепло об ушедшем президенте.



На прощание с Ельциным в храм Христа Спасителя поехали представители всех фракций, кроме КПРФ. Присутствовали все члены высшего совета “Единой России”. Морозов назвал Ельцина неоднозначной, но яркой фигурой. А председатель думского комитета по законодательству Павел Крашенинников сказал, что это была величайшая личность, отметив, что завоевания России в начале 1990-х гг. неоценимы.



С раннего утра проститься с Ельциным шли его бывшие соратники — Борис Немцов, Сергей Филатов, Александр Руцкой. Отдельным автобусом к храму подъехала группа губернаторов. Около полудня собралось все руководство страны, последним прибыл президент Владимир Путин с супругой.



Всего, по данным “Интерфакса”, за сутки c Ельциным попрощалось более 20 000 человек. К храму тянулась 800-метровая очередь. Пришли люди разных возрастов и достатка, делится наблюдениями политолог Валерий Хомяков, было видно, что люди благодарны “за глоток свободного воздуха”. Но жить в эпоху преобразований Ельцина хотели бы лишь 1% опрошенных, привел данные 2005 г. ВЦИОМ, в то время как 39% выбрали современную Россию.



Мы ценим Ельцина за то, за что его не любят в России, — такова единодушная позиция европейской и американской прессы. Президентами или премьерами в Москве были представлены все страны СНГ и Прибалтики, кроме Грузии и Латвии. Из дальнего зарубежья прибыли экс-президенты США Билл Клинтон и Джордж Буш-старший. Статусных отставников прислали Италия, Британия, Канада. Никто не приехал из Китая, Индии и Японии.



Сложные отношения с Москвой не помешали приезду президента Эстонии Томаса Хендрика Ильвеса. До его возвращения процедура сноса памятника воину-освободителю не начнется: в Москве могут пройти неформальные консультации по этому вопросу, полагает лидер Конституционной партии Эстонии Андрей Заренков.



Прямую трансляцию церемоний вели все федеральные каналы. После слов Путина о возвращенной Ельциным свободе на краткий момент разрешили говорить элите 1990-х гг. и их лексикон на день изменил телекартинку, полагает политолог Игорь Бунин. Он уверен, что настроение вернувшейся свободы исчезнет с похоронами Ельцина, но теплое ощущение ухода харизматичного, целеустремленного лидера останется.







--------------------------------------------------------------------------------



ОН ИЗМЕНИЛ ЛИЦО ВЛАСТИ



Борис Ельцин “изменил лицо власти, сломал глухую стену между обществом и государством и своему народу преданно и мужественно служил”, — цитирует “РИА Новости” выступление Владимира Путина на траурном приеме в Кремле. “Он умел и любил говорить с людьми, причем говорить прямо, открыто <...> принимая личную ответственность за самые жесткие, но порой необходимые решения”, — добавил Путин. По его словам, только такой лидер мог развернуть страну к фундаментальным переменам



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/26/124834

---

Место в реестре

Место в реестре

ФТС защитит импортеров от контрафакта

Дмитрий Казьмин

Для Ведомостей

26.04.2007, №75 (1849)

Федеральная таможенная служба (ФТС) призывает импортеров регистрировать торговые знаки в реестре объектов интеллектуальной собственности, который таможенники ведут с 2004 г. Взамен они обещают быстро сообщать компаниям о задержании подделок под их товары. Всего три часа — и дело против хозяев контрафакта возбуждено.







--------------------------------------------------------------------------------



В 2006 г. таможенники выявили 1628 случаев поставок контрафакта, а в 2005 г. — 390. Административная ответственность за нелегальное использование товарных знаков — конфискация товара и штраф до 40 000 руб. Уголовная — лишение свободы на срок до шести лет или штраф до 500 000 руб.



--------------------------------------------------------------------------------



Реестр объектов интеллектуальной собственности ФТС создала в 2004 г. Сейчас в нем, рассказал руководитель управления ФТС Андрей Кудряшев, зарегистрированы 864 марки.



Компании, включившие в реестр товарные марки, смогут оперативно получать от таможенников уведомления, что обнаружена подделка под него или продукцию ввозит не уполномоченный на это импортер. В обоих случаях товар признается контрафактом. Но чтобы это сделать, таможенникам нужно заявление правообладателя. До этого таможенники могут лишь приостановить выпуск продукции, а возбудить дело — нет. На поиск правообладателей, которых нет в реестре, у них уходит много времени.



“Если товар не включен в реестр, таможенники предпочитают [с ним] не связываться”, — отмечает Кудряшев. Ведь без заявления владельца товарной марки суды не признают правоту таможенников, говорит он.



Время от обнаружения контрафакта таможенниками до возбуждения дела может занимать не больше трех часов, говорит Алексей Кислицын, менеджер по защите бренда Procter & Gamble. P&G одной из первых зарегистрировалась в реестре. Это позволяет быстро реагировать на ввоз контрафакта, доволен Кислицын, — “на каждом таможенном посту своего представителя не посадишь”. В выигрыше и таможенники — им легче выполнять плановые показатели.



Компании уже почувствовали активизацию таможенной службы. В 2006 г. было обнаружено 160 000 единиц контрафактной продукции, к административной ответственности привлечены 450 импортеров и продавцов контрафакта, ликвидирован канал ввоза этикеток и ярлыков для производства подделок в России, радуется управляющий по защите товарных знаков Nike в России Константин Райнот. В 2004 г. к ответственности привлекали в трех случаях из 10, а сейчас — в восьми, говорит он.



Серый импорт P&G снизился на 25-30%, отмечает Кислицын.



В 1999 г. контрафакт во многих категориях потребительских товаров достигал 60%, а сейчас упал до 15-17%, отмечает исполнительный директор ассоциации “РусБренд” Алексей Поповичев. На рынке табачных изделий доля контрафакта ниже 2%, говорит он.



В аналогичных реестрах европейских стран зарегистрировано до 5000 товарных знаков, говорит Кудряшев. От производителей бытовой техники ФТС получила лишь пять заявок на включение в реестр, сожалеет он, от производителей парфюмерии — три, а фото-, аудио-, видеопродукции и автозапчастей — вообще ни одной.



Между тем зарегистрироваться в реестре просто, рекламирует новую возможность Кудряшев. Нужны учредительные документы, подтверждение прав на марку и т. п. Процедура бесплатная.



Регистрируя каждую марку, компания должна внести на банковский депозит обеспечение в 500 000 руб. Это нужно, чтобы в случае неправомерной задержки товара по подозрению в контрафакте таможенники могли выплатить невиновным компенсацию, говорит Кудряшев.



Иностранным компаниям зарегистрировать марки в реестре несколько сложнее, отмечает юрист юркомпании “Пепеляев, Гольцблат и партнеры” Елена Белозерова.



Несмотря на это, даже компаниям, у которых пока нет проблем с использованием товарного знака, имеет смысл включать знаки в реестр, говорит юрист DLA Piper Вильгельмина Шавшина.



Не рассчитывая целиком на импортеров, ФТС хочет облегчить работу с контрафактом. По словам Кудряшева, служба готовит поправки, которые позволят задерживать товар без заявления правообладателя и уничтожать после решения суда



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/26/124839

---

Бумажная льгота

Бумажная льгота

Депутаты пытаются отменить подоходный налог для участников фондового рынка

Филипп Стеркин

Ведомости

26.04.2007, №75 (1849)

Депутаты направили в правительство законопроект, снова дающий владельцам ценных бумаг освобождение от подоходного налога. Льготу предлагается дать тем, кто держал бумаги больше семи лет. Минфин против.





С дохода от продажи ценных бумаг граждане должны заплатить 13% подоходного налога. При этом из выручки вычитаются деньги, потраченные на приобретение, хранение и реализацию акций. Эти расходы должны быть подтверждены документально. При владении менее трех лет применяется налоговый вычет — 125 000 руб. Но у многих граждан таких документов нет.



Для них до 2007 г. действовала льгота, освобождающая от налога доходы от продажи акций, принадлежавших им более трех лет, рассказывает Валентина Балыкова из Ernst & Young.



Правда, эта льгота почти не работала. Налоговики считали, что при продаже акций через брокера вычет получать нельзя, отмечает она. В конце 2006 г., перед отменой льготы, был огромный всплеск продаж, говорит замгендиректора по правовым вопросам ИГ “ОЛМА” Надежда Васильева.



ФСФР предложила вернуть льготу. В конце 2006 г. бюджетный комитет Госдумы рекомендовал принять поправки в Налоговый кодекс, вводящие дифференцированную шкалу налога в зависимости от срока владения акциями: более семи лет — 0%, от пяти до семи лет — 5%, от трех до пяти лет — 9%. Однако в итоге депутаты отказались от этого варианта. Дифференцированная ставка дает возможность двойного толкования, как и прежняя льгота, говорит глава налогового подкомитета Госдумы Наталья Бурыкина. Вместе с председателем банковского комитета Владиславом Резником она подготовила новые поправки. От подоходного налога они освобождают доходы от продажи акций, которыми человек владел более пяти лет.



Преференции стимулируют развитие фондового рынка, надеется Бурыкина. В Казахстане участники рынка ценных бумаг пользуются налоговыми льготами и есть опасность, что эмитенты уйдут со своими капиталами туда, говорит Резник. Законопроект направлен в правительство для получения заключения еще зимой, говорит Бурыкина. Ответа пока нет.



Минфин против, говорит сотрудник этого ведомства. На фондовом рынке высокая доходность, он не нуждается в налоговом стимулировании, полагает он. Игра на рынке, по сути, предпринимательская деятельность с высоким доходом, говорит он. Оснований менять решение о ликвидации льготы нет, считает сотрудник администрации президента



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/26/124840

---

Интервью: Михаил Дунаев, генеральный директор “Системы Масс-медиа”

Интервью: Михаил Дунаев, генеральный директор “Системы Масс-медиа”

“У нас не Бразилия”

Екатерина Долгошеева

Ведомости

26.04.2007, №75 (1849)

Генеральный директор “Системы Масс-медиа” Михаил Дунаев готовится к буму платного телевидения в России



Инвестиции в российские средства массовой информации — хорошая идея. По крайней мере, так считают миллиардеры Сулейман Керимов, Виктор Вексельберг и Владимир Евтушенков, последние пару лет скупавшие кабельные сети и прочие медиаактивы. В отличие от 1990-х гг., когда газету или телеканал приобретали из политических соображений, сегодняшние медиамагнаты политики сторонятся и рассчитывают просто заработать денег, информируя и развлекая российский средний класс. Принадлежащая Евтушенкову АФК “Система” для этого, например, наняла управлять своим медийным подразделением Михаила Дунаева. В послужной список генерального директора “Системы Масс-медиа” входит руководство российским подразделением Lego, разработка новых проектов в германском медиахолдинге Bertelsmann, а также продюсирование в России “независимых” кинофильмов для западного рынка — типа последнего фильма Вуди Аллена. О том, когда “Система Масс-медиа” запустит в Петербурге собственную киностудию для производства картин с голливудскими звездами и начнет транслировать телепередачи по мобильным телефонам, Дунаев рассказал в интервью “Ведомостям”.



— С момента вашего назначения на пост генерального директора “Системы Масс-медиа” (СММ) прошло чуть больше года. Чем вы занимались раньше и почему выбрали вас?



— До этого я возглавлял компанию Thema Production, которая входила в СММ. Из 14 фильмов, которые мы сняли за 3,5 года, каждый второй попадал на крупнейшие международные кинофестивали. Я не думаю, что любая западная компания может похвастаться такими результатами. Может быть, это и стало одним из факторов того, что выбор пал на меня. Но кроме того, явно назрела необходимость из СММ сделать реальную мультимедийную компанию — понятную по структуре, по задачам и похожую на те медийные группы, которые есть на Западе. Поэтому компании был необходим человек, знакомый с западными технологиями и способный из совершенно разрозненных активов создать единую понятную рынку структуру. Мы взяли за основу [французский] Canal+, актив [корпорации] Vivendy Universal, и по этой схеме стали выстраивать отдельные блоки операционного холдинга СММ.



— Чего удалось добиться за год?



— Важнейшее достижение прошлого года — это единый оператор “Стрим-ТВ”, который, используя любую технологию, доставляет сигнал до потребителя. Когда мы говорим о мультимедийной услуге, мы имеем в виду платное телевидение, Интернет — то, что сегодня наиболее востребовано абонентом. Была задача создать лидера на рынке, и в основу этого решения была положена покупка АФК “Система” актива UCN в марте 2006 г., который на тот момент обслуживал порядка 700 000 абонентов. И год мы завершили, обслуживая 1,5 млн абонентов. По разным оценкам, это от 15 до 30% рынка платного телевидения. Что особенно приятно, на последней выставке CSTB-2007 [международная выставка телевизионных технологий, проходившая в Москве] конкуренты называли нас явным лидером и признавали, что во многом мы сформировали правила на рынке. В этом плане [основатель и владелец АФК “Система”] Владимир Петрович Евтушенков был провидец, он понимал, что сейчас рынок колеблется и тот, кто первым решится на масштабные инвестиции — а это ни много ни мало сотни миллионов долларов инвестиций, — явно выиграет. Это был риск, но риск хорошо рассчитанный. И к концу года, по оценке Goldman Sachs, наши активы по стоимости выросли минимум в три раза, т. е. примерно до $700-750 млн.



— Бытует мнение, что платное телевидение в нашей стране не приживется.



— Знаете, я не верю в то, что “умом Россию не понять, аршином общим не измерить”. Безусловно, у каждой страны есть национальные культурные традиции, ценности. Но посмотрите на наш средний класс. Несколько лет назад говорили, что у нас не приживутся сети кинотеатров, что у нас пиратская страна и все будут покупать DVD только на Горбушке. По мере роста благосостояния люди отказываются от турецких челноков, хотят покупать качественные товары, качественное питание для своих детей и качественный контент, который мы смотрим. Тем более в России, где полгода зима, — у нас не Бразилия, у нас пляжей и открытых дискотек поменьше. А зимой мы большей частью проводим время дома и в закрытых помещениях, и это во многом определяет наш досуг — телевидение, Интернет… Просто сегодня другие требования: мы устали смотреть плохо переведенную, дешевую, некачественную западную продукцию. Мы хотим видеть свое кино, свои сериалы, свои игры и свои каналы, поэтому в блоке СММ мы первыми стали производить собственные каналы, которые наиболее популярны среди наших региональных операторов. И иногда СММ побеждает конкурентов именно потому, что предлагает уникальный контент.



— В этом году в СММ появилась еще одна структура — “Стрим-Контент”. Вас не удивляет выбор команды? Ведь ни Владимир Яковлев (основатель ИД “Коммерсантъ”), ни Юрий Кацман (основатель ИД “Секрет фирмы”), ни Леонид Милославский (в прошлом гендиректор “Коммерсанта” и основатель проекта “Столичная вечерняя газета”) никакого отношения к телевидению не имеют.



— Не удивляет. Владимир Яковлев был первым, кто совершил прорыв в издательском бизнесе в 1990-е гг. Принимая такое решение, СММ консолидировала все свои контентные активы для создания уникальной контентной платформы. Понимая всю ответственность поставленных перед ним задач, Владимир сможет наиболее полно реализовать свой креативный потенциал.



— А что сейчас является приоритетным для компании? В какие направления СММ инвестирует в первую очередь?



— Приоритетным направлением деятельности СММ остается платное телевидение в различных его формах (включая кабельное и мобильное ТВ). В прошлом году в приобретение региональных кабельных операторов и модернизацию сетей было инвестировано более $200 млн.



Но СММ — медийная компания, поэтому для нас важно не только иметь мощные и разветвленные системы доставки ТВ-сигнала, но и обеспечивать для своих абонентов высококачественный (в том числе и эксклюзивный) контент. В 2007 г. мы планируем инвестировать в производство контента десятки миллионов долларов.



— Каковы задачи “Стрим-ТВ”? Это просто управляющая компания для разрозненных региональных активов или у нее есть свои операционные задачи — организация сети, продажа услуг и т. п.?



— “Стрим-ТВ” является полноценной операционной компанией, работающей под единым брендом во всех регионах присутствия, крупнейшим в России оператором платного телевидения. Главные задачи компании на 2007 г. — удвоение числа абонентов до 3 млн домохозяйств, модернизация сетей, дальнейшее повышение качества и разнообразия услуг для конечных пользователей.



— Каковы успехи СММ в деле производства кино? Когда начнет работать киностудия, что будете снимать? И какие инвестиции в этот проект вложены на данный момент и будут вложены в будущем?



— Открытие киностудии, а точнее — кинотелевизионного студийного комплекса, планируется на июнь. Рынок уже давно ждет появления этой современной студии, возможности которой позволяют производить кино и телепрограммы на самом современном технологическом уровне. Работы начались в мае прошлого года, на сегодня в строительство комплекса вложено около $20 млн.



— Как продвигается проект по запуску мобильного ТВ?



— Запуск мобильного ТВ в формате DVB-H запланирован на осень этого года. Сначала начнется бесплатное тестовое вещание (Free To Air), а весной 2008 г. мы планируем вещать в коммерческом режиме. Проект стартует в Москве, а затем в других крупнейших российских городах. Эта услуга может оказаться очень популярной, ведь за $10-20 абоненты мобильной связи смогут получать до 30 ТВ-каналов высокого качества.



— Вы будете привлекать дополнительные инвестиции для этого проекта?



— Скорее всего да. У нас уже есть предложение от крупной российской компании, владеющей большой розничной сетью. Поступают и предложения от западных партнеров, которых мы также пока не можем назвать.



— А будет ли СММ участвовать в производстве контента для сетей мобильной связи третьего поколения (3G), например телепередач для просмотра на мобильных телефонах? Какой контент вообще будет востребован в 3G-сетях?



— Разумеется, поскольку, как я уже неоднократно говорил, производство контента — один из приоритетов стратегии СММ. Мобильное ТВ имеет некоторые особенности в части контента: судя по мировому опыту, в первую очередь здесь востребованы музыка, спорт и новости. Остальное выяснится только после запуска пилотного проекта — мы ведь прокладываем дорогу первыми.







--------------------------------------------------------------------------------



БИОГРАФИЯ



“Система Масс-медиа” — дочерняя компания АФК “Система”, владеющая и управляющая медийными активами группы. Это единый оператор платного телевидения “Стрим-ТВ” (100%-ная дочерняя компания), “Стрим-Контент” (100%-ная дочерняя компания), производящая контент для собственных ТВ-каналов и внешнего рынка, “Космос-ТВ” (50%), ЗАО “Комстар-Директ” (48,1%), “Цифровое телерадиовещание”, коммуникационная группа “Максима”, газета “Россiя”, “Литературная газета”, кинопроизводственная компания Thema Production (зарегистрирована в Люксембурге). За девять месяцев 2006 г. выручка составила $65,489 млн, операционная прибыль — $13,033 млн.



О КОМПАНИИ



Михаил Владиславович Дунаев родился 10 ноября 1967 г. в Москве. В 1989 г. окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ им. М. В. Ломоносова. С 1990 по 1991 г. учился в университете Waseda (Япония), в 2000 г. окончил курс МВА в бизнес-школе IMD (Швейцария). С 1994 по 1997 г. занимал должность регионального директора компании Lego, отвечая за всю операционную деятельность в России и странах СНГ. В 1997-1999 гг. — генеральный директор по Восточной Европе компании Joy Co. В 2001-2003 гг. — директор по проектам компании G + J германской медиагруппы Bertelsmann в Париже. В 2004-2005 гг. занимал должность управляющего директора компании Thema Production. С 2006 г. назначен генеральным директором “Система Масс-медиа”.



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/26/124825

---

“В целом мы, конечно, европейцы, а не азиаты”

“В целом мы, конечно, европейцы, а не азиаты”

Первый вице-премьер Сергей Иванов: интервью без купюр

26.04.2007, №75 (1849)

В распоряжении “Ведомостей” оказался фрагмент интервью первого вице-премьера Сергея Иванова корреспонденту Financial Times Нилу Бакли. Статья на основе изложения беседы была опубликованы в FT и “Ведомостях” 19 апреля. С прямой речью человека, которого журналисты британской газеты называют “наиболее вероятным преемником Владимира Путина”, можно ознакомиться в интернет-версии “Ведомостей” — как в виде расшифровки, так и звукового файла.





— Как вы относитесь к “Маршу несогласных”?



— Вы спросили по “маршу”… Пожалуйста — вот вам место, стойте там, кричите, говорите, как в Гайд-парке. Но если вы хотите в центре Москвы перекрыть движение, интересы 10 млн людей вас не волнуют, вам на них наплевать, то любая власть скажет нет, потому что подавляющее большинство людей против этого. И здесь нет никакой политики: хотите демонстрировать свое отношение к власти, критиковать ее, ругать — вот встаньте здесь и кричите, но не перекрывайте движение. Вот в чем принципиальное противоречие.



— Когда вы встретились с корреспондентами до Рождества, вы сказали, что, по вашему мнению, россияне не хотели 100%-ную западную демократию, они предпочитают русскую демократию. Что такое русская демократия и почему не хотят западную демократию, чем отличается русский человек от западного?



— Ну, менталитет несколько другой. Вы долго живете в России — наверное, видите разницу даже в культуре, в обычаях. В то же время я признаю, что в целом мы, конечно, европейцы, а не азиаты — и по культуре, и по языку. Мы восточные европейцы — вот как правильнее сказать. Россияне в целом любят ругать власть, но не любят, когда это делают иностранцы, понимаете. Мы можем все поносить, а когда это начинают делать иностранцы — все сплачиваются и дают отпор, ментальный, ну и плюс наша география и наша история. Что значит западная демократия, что значит восточная демократия? В Японии демократия? Демократия. Сколько лет у власти либерально-демократическая партия Японии? Шестьдесят лет — бессменно. Кто-нибудь говорит, что в Японии не демократия? Нет, не говорит. Индия — демократия? Демократия. Вообще-то демократических стран в мире мало — их можно сосчитать: 25-30 из 200. В чем заключается понятие демократии? Свободное голосование, т. е. набор принципов, который не обсуждается. Без этих принципов свободной демократии не будет: свободное волеизъявление, парламент, сменяемость власти — это все понятно. А как она осуществляется? Вот я и говорю: в Японии одна модель, в Индии — другая, в Западной Европе — тоже. Там есть нюансы, там тоже есть нюансы… В Америке, да, демократия, при этом в Америке возможно, что меньшинство населения изберет президента? Возможно. Что бы вы сказали или написали о России, если бы такое произошло у нас? Вы бы нас с грязью смешали, а в Америке так возможно?



— Боюсь, что так и было.



— Поэтому, подчеркиваю, все относительно. Стандарты демократии должны быть общими, принципы одинаковы везде, а нюансы модели нельзя установить под одну гребенку, прописать в уставе ООН, что такое демократия, и заставить всех одинаково демократию принять. Ну, Египет тоже демократическая страна, а там очень много нюансов.



— А что для России оптимальный вариант демократии — например, когда нет выборов губернаторов? Какая должна быть доля контроля?



— Что касается губернаторов, выборы есть — просто они не прямые, т. е. не население выбирает губернатора, а местный парламент утверждает или не утверждает кандидатуру, которую вносит президент. И уже, насколько я помню, за очень небольшую историю — три года — было два случая, когда местные парламенты отказались рассматривать внесенную президентом кандидатуру и он вынужден был ее отозвать. И не забывайте, что у нас очень молодая демократия — ей всего 15 лет. Вы в своей демократии живете уже столети. И вообще, демократия — это не застывший навечно процесс. И нельзя насадить демократию как картошку. Я уже не буду говорить про Ирак и других “светочей демократии”, которых мы видим вокруг наших границ в виде Грузии, Украины… Это, кстати, полная компрометация демократии.



— Почему?



— Потому что народ, посмотрев на этот, извините за грубое слово, бардак, скажет: нам вообще никакой демократии не нужно — назначьте нам царя, дайте зарплату и отвяжитесь со своей демократией! Вот почему я говорю о компрометации. А когда нам говорят, что это пример демократии, извините, это вызывает гомерический хохот у 90% населения здесь в России и на Украине.



— Нынешняя международная ситуация не означает, что существует риск новой холодной войны между США и Россией?



— Нет, я не вижу такого риска, потому что в любом случае, при любом сценарии развития России мы ни в какую холодную войну ввязываться больше не будем. Мы один раз наступили на грабли и больше своих ошибок повторять не будем. Во-первых, безопасность обеспечивается не только военными мерами, во-вторых, мы будем развивать свою армию прежде всего путем создания эффективных образцовых вооружений, которые не требуют таких денег и таких расходов, которые мы несли в Советском Союзе. Бюджет Минобороны все равно будет ниже 3% ВВП. В Советском Союзе он был 30% — чем это закончилось, мы видели в 1991 г. Мощнейшая пятимиллионная армия Советского Союза была пугалом для внешнего мира — ну и что? Поэтому свою обороноспособность мы будем обеспечивать за счет технологий и за счет интеллекта. Солдатскими массами самую большую по площади страну мира оборонять невозможно — мы давно это поняли.



— В прошлом году до саммита “большой восьмерки” вы написали в газете “Известия”, что в России есть три ряда национальных ценностей — суверенная демократия, сильная экономика и военная мощь. Что значит “военная мощь” и зачем она России, в то время как существуют государства, которые имеют определенный ядерный арсенал и довольно маленькие вооруженные силы?



— Военная мощь в современном понимании — с опорой на технологии и современные виды вооружений — нужна нам для того, чтобы ни у кого не было соблазна оказать на нас давление. Если бы у нас не было современных вооруженных сил, чеченская ситуация, я думаю, могла бы повторится в другом регионе Российской Федерации. Сейчас такой сценарий практически исключен. Наши войска расположены на национальной территории или на территории наших союзников — я имею в виду организацию договора об коллективной безопасности. Военно-политических союзников сейчас у России мало, и это хорошо, потому что многие из тех, кого вы считаете своими союзниками, на самом деле не союзники, а сателлиты, которые в случае получения достаточных сумм превратятся из союзников в ваших противников. И свою оборону мы развиваем в пределах национальной территории, а не глобально — у нас нет баз по всему миру, они нам, в отличие от Советского Союза, не нужны. Мы не тратим никаких денег на идеологическую поддержку удобных для нас режимов и сателлитов, выражаясь языком холодной войны. Мы не тратим деньги на подпитку неправительственных организаций в других странах, в отличие от некоторых. Все бывает, но мы на это деньги не тратим. Я говорю за себя, оставляя за скобками то, что делаете вы. Ну а в целом, чтобы закончить про оборону и безопасность… Мы в середине 90-х гг. все-таки рассчитывали на то, что развал Советского Союза приведет к окончанию холодной войны, что НАТО не будет продвигаться на восток, не будет устанавливать свои военные базы там, где нам обещали этого не делать, но сейчас мы видим, что нас обманывают. Возникает вопрос: для чего все это нужно? Мы этого не понимаем. Если мы, как декларируют наши политические лидеры, должны объединить свои усилия для борьбы с общим врагом — терроризмом, страшной угрозой распространения оружия массового уничтожения, то зачем новая база НАТО, например, в Румынии или Болгарии? Как это способствует борьбе с терроризмом или нераспространением? Абсолютно никак. Да, прямой угрозы нашей безопасности сейчас и на ближайшие 3-5 лет это не несет, но вопрос “зачем” все же остается. Для перехвата северокорейских ракет? Ну это смешно. Последняя северокорейская ракета взлетела, вы знаете, и только через 30 секунд мы заметили старт. Мы-то как раз внимательно смотрим — у нас общая граница с Северной Кореей. Это нас, а не вас беспокоит. У вас ситуация хорошая — вы через Ла-Манш граничите с Францией и через Атлантику — с Соединенными Штатами, и все. А мы, смотрите, с кем мы граничим, и вам все станет ясно, зачем нам нужна, кстати, боеспособная армия. Вы почему-то думаете, что мы смотрим на Европу по-прежнему сквозь призму прицела. Нет, но у нас есть другие проблемы на юге и на востоке, которых у вас нет и не будет, потому что, поверьте мне, северокорейская ракета никогда не долетит до Великобритании — я вам гарантирую, и иранская ракета средней дальности в обозримом будущем тоже не долетит до Центральной Европы. Да, у Ирана есть ракеты средней дальности — это вызывает наше беспокойство, потому что их ракета средней дальности, а не межконтинентальная долетает до нас. Она не долетает до вас, но долетает до нас. Мы еще пять лет назад предложили, чтобы Россия и НАТО сделали совместную противоракетную оборону театра военных действий. Есть и “астеристы”, есть и “патриоты”, сейчас у нас С-400 появились — можно таким образом парировать эту угрозу. Ну и вообще, Иран говорит публично, что Европа — это не противник Ирана, Израиль — противник Ирана, они это говорят открыто. Мы с этим категорически не согласны. Мы считаем, что это в корне неправильная политика руководства Ирана, но где Израиль и где Польша? И любой военный вам скажет, что здесь концы с концами не сходятся. Во время этой публичной полемики появился один аргумент, который на Западе абсолютно неправильно интерпретировали. Во-первых, еще до появления планов США создать стратегическую ПРО в Восточной Европе мы говорили, что нас не устраивает ситуация с советско-американским договором о ликвидации ракет средней дальности. Почему нас это не устраивает? Потому что за 15 лет эти ракеты появились по факту у очень многих стран. В Мюнхене президент впервые их назвал: Корея, Китай, Пакистан с ядерным оружием, Иран, Израиль — и все они рядом с нами. Так вот интерпретация была в том, что вы считаете, что мы как бы сказали: раз так, то мы выходим из договора, создадим свои ракеты средней дальности и против вас их направим. Нам это не нужно, но у нас есть другие угрозы, ведь, в конце концов, что получается: сейчас любая страна мира, хоть Вануату, хоть Фиджи, если захочет и будет располагать деньгами, создаст ракету средней дальности. И только две страны в мире — мы и США — не имеем права. Это вообще-то несправедливо. Если бы никто не имел права — другой разговор. В 1987 г. так и было: Советский Союз и США их ликвидировали и ни у кого их нет. Но прошло 20 лет — и что мы имеем сейчас? Вот что нас беспокоит.



[…] И в мюнхенской речи президента никакой связи между созданием США ПРО и нашими планами выйти из договора по ракетам средней дальности нет. Мы не собираемся их сломя голову создавать и тем более нацеливать на Европу, у нас есть, я повторяю, другие проблемы и другие угрозы. Кроме того, вы знаете, США уже открыто заявляли, что в будущем хотят на своих межконтинентальных баллистических ракетах поставить не ядерную боеголовку, а обычную — для того, чтобы использовать эту ракету гипотетически против террористической цели. Мы считаем, что ракета средней дальности — более дешевый и эффективный способ, чем использование межконтинентальной баллистической ракеты, и при этом мы ведь ни в какую контрактацию c Соединенными Штатами не вступаем и не хотим вступать, мы не делаем, если вы заметили, никаких антиамериканских заявлений.



— А какой, по-вашему, может быть настоящая цель размещения элементов ПРО в Восточной Европе, если нет угрозы сейчас?



— Так вот у наших военных и возникает вопрос, если не нужно перехватывать ракету средней дальности Ирана и уж тем более Северной Кореи, а у Ирана межконтинентальной баллистической ракеты в обозримом будущем не появится… Поверьте специалистам: создать межконтинентальную баллистическую ракету — это экономически и технологически совершенно другой уровень развития страны. Чтобы сделать одну межконтинентальную ракету — десятки отраслей должны быть очень современными, это система управления, это космос, это очень, очень много… Это новые материалы, которых просто нет, потому что ракета средней дальности гораздо примитивнее технически. Раз нет и не будет межконтинентальных баллистических ракет, против кого это направлено? Только против нас. И это в целом начинает подрывать стратегический баланс сил. На сегодняшний день баланс существует между нами и США — и уже не по количеству ракет. Мы отказались от советского подсчета: если у американцев 10 000, допустим, у китайцев 1000, у Великобритании 500, у Франции 500 — сложили, а у нас должно быть 15 000. Советский Союз считал так, у Советского Союза должно было быть столько ракет, сколько у всех стран, вместе взятых, — мы уже давно так не считаем. Главное — качество и гарантированный неперехват этой ракеты и все. Пусть у нас их будет 1000, а не 15 000 — это дешевле, но они должны быть абсолютно надежны и технически совершенны, т. е. не перехватываемы никакими способами. Вообще, философски всегда, после того как укрепляется щит, начинает укрепляться меч, и это вечное соперничество, и здесь победителей никогда не будет.



— Вы опасаетесь, что Соединенные Штаты собираются наносить воздушные удары против Ирана?



— Надеюсь, этого не произойдет, пока ситуация в целом находится в дипломатическом русле и Россия голосовала, т. е. единство Совета Безопасности существует, две последние резолюции были приняты Советом Безопасности единогласно. И самое главное, мне кажется, — это сохранить единство Совета Безопасности, потому что, если этого единства не будет, будет то же, что мы видим в Иране. Конечно, проблема ядерного досье Ирана сложная, мы предложили, я считаю, идеальный способ ее решения. Иран должен иметь доступ к плодам мирной атомной энергетики — это бесспорно. Мы считаем, что обогащение Ирану, тем более в промышленных масштабах, не нужно: топливо сейчас есть на мировом рынке — пожалуйста покупайте, используйте его под международным контролем, вывозите назад, но этого пока не произошло. Я надеюсь, что ситуация будет оставаться в дипломатическом русле, просто потому, что последствия воздушного ракетного удара (я так условно говорю, мы ничего не планируем на этот счет, поймите меня правильно) полностью непредсказуемы.



— Это очень опасно для всего мира.



— Для всего.



— У вас действительно существовала договоренность о том, что вы не будете дальше работать в Бушере, если Иран не откажется от обогащения урана ?



— Нет, Бушер не имеет никакого отношения к иранскому ядерному досье, потому что проект Бушера предусматривает строительство станций и к концу этого года, по-моему, оно закончится, если Иран нам заплатит. Россия бесплатно и пальцем не пошевелит, она давным-давно ничего [бесплатно] не делает — это и к вопросу о ценах на энергоносители. Никакого энергетического империализма нет — нефть и газ имеют товарную стоимость. В середине 90-х гг. вы нас учили, как быть страной с рыночной экономикой. Теперь мы выслушиваем критику: “Вы действуете неправильно, вы используете цены на энергоресурсы в политических целях…” Мы все продаем по рыночной стоимости, в том числе и Белоруссии. Возвращаясь к Бушеру. Мы строим станцию, если нам заплатят, мы заканчиваем ее строительство, после этого инспектора МАГАТЭ говорят нам: мы гарантируем, что остаемся мониторить.



— Вот вам сейчас кажется, что США, учитывая их политику в отношении Ближнего Востока, России, разжигают в мире нестабильность. Как вы думаете, почему США настаивают на расположении систем в Восточной Европе, почему продолжаются попытки вмешиваться в функционирование неправительственных организаций?



— Ну, наверное, хочется, чтобы все жили по одним правилам, по одним законам. Понимаете, возвращаясь к речи президента Путина в Мюнхене, он сказал то, о чем шептались очень многие, в том числе в Европе. Поверьте, я это слышал в неофициальных беседах от своих европейских партнеров и друзей — они говорили это шепотом, а он сказал это вслух. И мы считаем, что — хотим мы того или не хотим — мир все равно будет многополярным. Наивно думать, что в Китае будет англосаксонская демократия. Что такой же она будет в арабском мире. Да, демократия лучше всего существующего. Я очень уважаю и почитаю Черчилля и помню его фразу о том, что демократия крайне несовершенная штука, но беда в том, что никто не изобрел ничего более совершенного. Но стремиться к такому (не хочу использовать слово “гегемонизм” — оно мне не нравится), ну, скажем, однополярному миру, насаждать демократию как картошку — это путь в никуда, это вызывает еще большее отторжение. А когда госдепартамент публично заявил, что будет выделять деньги неправительственным организациям в России — это уже практически вмешательство в наши внутренние дела.



— Россия тоже может это делать?



— Нет, не может, потому что законы США это запрещают, вот, по-моему, “Маяк” уже 10 лет не может там открыть радиостанцию.



— На английском?



— Конечно, на английском. По закону о неправительственных организациях, например, во Франции практически 80% средств, перечисленных иностранным государством на борьбу с болезнями, пойдут в налог и каждый месяц проводится проверка о целевом расходовании средств — если хотя бы один сантим пошел не на лекарства, сразу все закрывается. У нас нормальный демократичный закон о неправительственных организациях, но когда начинают финансироваться политические процессы… Вы, например, представляете, чтобы кто-то в Соединенных Штатах позволил, чтобы иностранный капитал финансировал любую американскую политическую партию? Нам это тоже не нравится.



— Как вам кажется, будут ли до выборов попытки дестабилизировать ситуацию в стране?



— Попытки и желание, может, и будут, но из этого ничего не получится, потому что и экономическая, и политическая ситуация в России сейчас очень стабильна. Так что это деньги на ветер, как мы говорим, дивидендов не будет.



— А то, что случилось с Литвиненко — это тоже была попытка дестабилизировать ситуацию в стране?



— Я не знаю, я уже про Литвиненко все, что можно, сказал, мне нечего добавить, кроме того, что я говорил раньше, что он не был никогда секретоносителем.



— Что касается выборов — вы собираетесь участвовать в качестве кандидата?



— Я об этом не думал, мне последние два года все время задают этот вопрос. Вы знаете, я в новом качестве нахожусь два месяца, ну поверьте мне: если я сейчас думал бы серьезно и занимался подготовкой к президентским выборам (а ведь у нас еще и парламентские будут — слава богу, я беспартийный), то что бы я здесь делал. Первый вице-премьер в России — ответственная должность. Чем я занимаюсь, я вам вначале рассказал, так что это просто несовместимые вещи. Кроме этого, я рад, что у нас сегодня нет предвыборной кампании президентской, вот в Америке она есть, а у нас ее нет. Сроки примерно одинаковые — 2008 г., но мы экономим огромные деньги. Мы эти деньги лучше истратим на новый аэропорт, на новую дорогу, на поддержку науки. Я вам откровенно, даже несколько цинично это говорю, но я считаю, что это лучше. Устраивать годичные кампании с затратами в сотни миллионов долларов, если кому-то это нравится — пожалуйста. Потом она будет, но это потом, а сейчас можно делом заниматься. Кроме этого вы прекрасно понимаете, что в момент предвыборной кампании правительство функционирует весьма условно. Ну, все думают, что будет, где я буду, останусь я министром или не останусь. Вы хотите дезорганизовать работу правительства Российской Федерации — я не хочу этого.



— Все думают об этом.



— Ну, это ваша работа, я не обижаюсь на эти вопросы.



— Наверное, министры все-таки думают, где они будут.



— Я не знаю, где я буду, подойдет время, пройдет год, мы посмотрим. У меня нормальные отношения с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, встречаемся, общаемся, иногда смеемся над тем, что FT и другие газеты пишут. Иногда, если уже просто напишут совсем гадость какую-то, откровенное вранье, тут и ему и мне неприятно, потому что мы понимаем, что это попытка нас стравить, сделать нас соперниками, чего на самом деле нет и не будет, могу вас в этом уверить.



— Самое главное — обеспечить преемственность власти?



— Да, я думаю, что не могу предсказывать мнение российского народа, но мне кажется, что большинство населения России будет за преемственность курса Путина, потому что, что бы там ни говорили, а конкретные результаты есть. Вот тебе экономика, вот тебе золотовалютные резервы, вот тебе стабилизационный фонд, вот тебе промышленность, армия — вот и судите. И любой здравомыслящий человек будет судить, я надеюсь, по объективным критериям. Конечно, в России очень много проблем, огромный разрыв в доходах между богатыми и бедными. Огромный разрыв в регионах: я очень много ездил по России как министр обороны и сейчас езжу как вице-премьер. Конечно, люди на Дальнем Востоке, в Сибири и даже в 300 км от Москвы живут очень плохо. Есть такая поговорка: Москва — это не Россия. И это правильно.



— На ваш взгляд, если Путин не будет президентом в 2008 г., нет ли риска, что следующий человек может совсем изменить курс?



— Риск есть всегда, это и есть демократия, решать народу, насколько тот или иной кандидат убедит его в чем-то или не убедит. Это невозможно предвидеть, но у меня опять ощущение, что любой, кто будет баллотироваться на пост президента, вряд ли будет выступать с идеями, что все, что сделал Путин, это плохо и все надо было делать по-другому. Потому что у такого кандидата просто не будет ни малейшего шанса. Это может быть клоун — ну и получит он полпроцента голосов, это самопиар будет, вот и все.



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/26/124826

---

США угрожают Белоруссии новыми санкциями

США угрожают Белоруссии новыми санкциями

США угрожают Белоруссии новыми санкциями, если Минск откажется освободить политических заключенных и продолжит преследование оппозиции, сообщает Associated Press со ссылкой на заявление заместителя помощника госсекретаря США Дэвида Кремера.

По мнению американского дипломата, белорусские власти должны предпринять конкретные шаги для того, чтобы избежать дальнейшего ухудшения отношений между двумя странами.



Д.Кремер призвал "освободить всех политических заключенных" и "прекратить преследование других представителей оппозиции". "В отсутствие этих шагов я боюсь, что отношения могут ухудшиться", - заявил Д.Кремер. "В нашем распоряжении есть дополнительные меры давления на правительство (Белоруссии). Я надеюсь, что они не понадобятся", - добавил дипломат.



Напомним, что в феврале 2007г. администрация Белого дома ввела экономические санкции против шести членов белорусского руководства в ответ на "мошенничество на президентских выборах" в марте 2006г. Согласно распоряжению американского Минфина, гражданам США запрещается заключать сделки с белорусскими чиновниками. Помимо этого, американское казначейство налагает арест на их активы, находящиеся под юрисдикцией США.



В январе с.г. президент США Джордж Буш подписал указ, ужесточающий санкции против Белоруссии. Новое законодательство предусматривает выделение из американского бюджета средств на развитие независимых СМИ и общественных партий, оппозиционных действующему белорусскому правительству.



Указ также продлевает действие так называемого Акта по Белорусской демократии от 2004г., который запрещает предоставление Минску американских кредитов и делает незаконным почти весь экспорт в Белоруссию.



Помимо этого, документ содержит требование об освобождении белорусских политических заключенных и еще раз подтверждает непризнание результатов президентских выборов, прошедших в марте 2006г., на которых А.Лукашенко был переизбран на третий срок.



В июне 2006г. санкции также были введены против президента Белоруссии Александра Лукашенко и еще девяти членов белорусского правительства.



Кроме того, 1 марта 2007г. Евросоюз продлил в отношении Белоруссии действие ряда санкций. Ранее ЕС запретил въезд президенту страны Александру Лукашенко и еще около 30 высокопоставленным чиновникам белорусского правительства. Также были заморожены их активы.



26.04.2007



http://top.rbc.ru/index.shtml?/news...24632_bod.shtml

---

Госдума вернула на Знамя Победы серп и молот

Госдума вернула на Знамя Победы серп и молот

Госдума приняла закон "О Знамени Победы" в редакции согласительной комиссии. За принятие закона высказались 430 депутатов, против - 1, воздержался 1 человек.

В первоначальную редакцию закона, на которую президент РФ Владимир Путин наложил вето, была внесена правка, в соответствии с которой словосочетание "символ Знамени Победы" заменено на "копия Знамени Победы". При этом устанавливается, что копия должна соответствовать виду Знамени Победы. Таким образом, на копиях знамени, используемых во время проведения торжественных церемоний, остается изображение серпа и молота.



30 марта с.г. принятый Госдумой закон "О Знамени Победы" отклонил Совет Федерации. Сенаторы остались недовольны тем, что на знамени отсутствуют прежние символы - серп и молот. 6 апреля Госдума преодолела вето Совета Федерации, приняв закон, - депутаты вновь поддержали его в ранее принятой редакции. 20 апреля с.г. президент России В.Путин отклонил федеральный закон "О Знамени Победы".



Как отмечалось в письме, направленном В.Путиным главам палат парламента Сергею Миронову и Борису Грызлову, президент отклоняет данный закон "в соответствии с частью 3 статьи 107 Конституции Российской Федерации". "В связи с многочисленными обращениями ветеранских организаций, касающимися данного федерального закона, считаю необходимым проведение по нему дополнительных консультаций", - говорилось в письме президента.



Принятый сегодня Госдумой закон устанавливает Знамя Победы как символ победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг., определяет его статус, порядок хранения и доступа к нему. Согласно тексту закона, Знаменем Победы является штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии, водруженный 1 мая 1945г. над Рейхстагом в Берлине.



В первоначальной редакции закона предполагалось, что во время торжественных мероприятий должен был использоваться символ Знамени Победы. Он, согласно закону, должен был выглядеть как полотнище красного цвета, на обеих сторонах которого в верхнем углу у древка расположены изображения пятиконечной звезды. Именно вокруг этого и разгорелись острые дискуссии, т.к. на знамени, которое в 1945г. было водружено над Рейхстагом, присутствовали изображения серпа и молота.



В Госдуме неоднократно звучали мнения, что закон должен быть принят до 9 мая с.г. Таким образом, скорее всего, Совет Федерации будет рассматривать закон на заседании 27 апреля 2007г.



На копиях Знамени Победыбудет надпись с номером стрелковой дивизии, водрузившей знамя над Рейхстагом. Об этом сообщил журналистам председатель комитета Госдумы по регламенту и организации работы Олег Ковалев.



Таким образом, копии будут выглядеть как красные полотнища с изображением серпа, молота, пятиконечной звезды и номером дивизии. При этом депутат отметил, что единственное, что может изменяться в копии, это размер полотнища, так как для вывешивания на собственном доме и на кремлевских башнях нужны флаги разного размера.



25.04.2007



http://top.rbc.ru/index.shtml?/news...72202_bod.shtml

---

В Таллине начался демонтаж Бронзового солдата

В Эстонии проходит операция по демонтажу Бронзового солдата и раскопкам братской могилы советских воинов, погибших при освобождении г.Таллина осенью 1944г.

С ночи у памятника выставлено двойное оцепление. Вокруг сквера в эти минуты возводят заграждение. Охранявших монумент активистов движения "Ночной дозор" силой вытеснил эстонский спецназ, есть пострадавшие, передает телеканал "Россия". Тем временем власти продолжают стягивать в город дополнительные отряды полиции.



По завершении подготовительных работ планируется начать археологические раскопки и работы по идентификации солдат. Напомним, под угрозой сноса в Эстонии сегодня находятся в общей сложности 450 воинских захоронений. В них покоится прах пятидесяти тысяч советских воинов.



Как сообщалось ранее, 23 апреля 2007г. МИД РФ вручил главе эстонского дипломатического представительства в Москве Марине Кальюранд ноту министерства, в которой выражается решительное несогласие с намерением правительства Эстонии приступить к эксгумации останков советских воинов, покоящихся под монументом Солдату-Освободителю в центре Таллина. В ноте содержится призыв к эстонским властям отказаться от планов по переносу памятника и захоронения, направленных, по сути, на пересмотр роли стран антигитлеровской коалиции в победе над фашизмом во Второй мировой войне и противоречащих не только нормам международного права, но и элементарным принципам человеческой морали и гуманизма.



Внимание эстонской стороны было обращено на то, что дочери одного из захороненных под монументом, капитана И.Сысоева, обратились к президенту Эстонии Тоомасу Хендрику Ильвесу с просьбой не допустить, чтобы был потревожен покой их отца и других воинов, погребенных на холме Тынисмяги в Таллине. Ими также подан соответствующий иск в Административный суд Таллина.



Как указывается в ноте, российское внешнеполитическое ведомство рассчитывает, что эстонские власти воздержатся от действий, которые будут иметь самые серьезные последствия для отношений между Россией и Эстонией.



26.04.2007



http://top.rbc.ru/index.shtml?/news...00052_bod.shtml

---

В Абхазии взорван бронетранспортер с российскими миротворцами

В Абхазии взорван бронетранспортер с российскими миротворцами

В результате взрыва бронетранспортера в районе г.Ткварчели (Абхазия) погибли двое российских миротворцев, четверо получили ранения, сообщает телекомпания "Рустави 2".

По предварительной информации, взрыв произошел в ночь на 26 апреля в результате неосторожного обращения военнослужащих с гранатой: миротворцы транспортировали боеприпасы для поста военнослужащих, расположенного в Ткварчели.



В настоящее время раненые находятся в военном госпитале в Сухуми.



Присутствие российского миротворческого контингента в Абхазии продолжает оставаться одним из самых наболевших вопросов в отношениях непризнанной республики, Грузии и России. Президент Абхазии Сергей Багапш продолжает выступать за продление мандата коллективных миротворческих сил СНГ, основу которого составляют российские военные, в зоне грузино-абхазского конфликта.



Этим вопросом озаботился и Совет Безопасности ООН, принявший недавно резолюцию по Абхазии. В ней отмечается важная стабилизирующая роль миротворческих сил СНГ, представленных российскими миротворцами, и подчеркивается важность их сотрудничества с миссией ООН.



По мнению Совбеза, грузинская сторона не полностью выполняет резолюцию 1716, принятую в октябре прошлого года. Члены Совета Безопасности единогласно призвали Сухуми и Тбилиси возобновить диалог без предварительных условий.



26.04.2007



http://top.rbc.ru/index.shtml?/news...94640_bod.shtml

---

Про послание Президента Р.Ф. Федеральному собранию

ну что.....

науку решено пофинансировать и поиграться в некие "научные корпорации".

с Белорусью всё ещё хотят объединяться интегрироваться....

Чубайсу светит пожизненное руководство энергетикой как реализатору проекта "ГОЭЛРО-2"

мы невзначай объявили о начале новой гонки вооружений.....

Ну и как всегда поступило предложение деньги от нефти-газа попелить между людьми. список людей напишет Фрадков.....



И да! У нас же будет теперь Президенсткая библиотека имени Б.Н. Ельцина. Типа увековечим в памяти его светлое имя и всё такое....

---

Павла Грачева уволили из "Рособоронэкспорта"

Павла Грачева уволили из "Рособоронэкспорта"

Бывший министр обороны России генерал армии Павел Грачев уволен с должности советника генерального директора компании "Рособоронэкспорт" Сергея Чемезова, сообщает агентство "Интерфакс" со ссылкой на председателя Союза десантников России генерал-полковника Владислава Ачалова.

По его сведениям, Грачева уволили из группы советников, в которую он вошел специальным указом первого президента России Бориса Ельцина в 1996 году, "в связи с оргштатными мероприятиями". В "Рособоронэкспорте" факт увольнения бывшего министра обороны агентству подтвердить не удалось.



59-летний Павел Грачев до своего назначения в компанию, которая является единственным госпосредником по экспорту и импорту оружия и продукции двойного назначения, на протяжении четырех лет возглавлял оборонное ведомство страны, а до этого был командующим Воздушно-десантными войсками. За участие в боевых действиях в Афганистане удостоен звания Героя Советского Союза.



Еще в свою бытность министром обороны в декабре 1994 года - январе 1995 года лично руководил боевыми действиями российской армии в Чеченской Республике из штаба в Моздоке. Однако после провала нескольких наступательных операций в Грозном вернулся в Москву



http://lenta.ru/news/2007/04/25/grachev/

---

Высший админсуд Украины запретил досрочные выборы в Раду...

Высший админсуд Украины запретил досрочные выборы в Раду...

Высший административный суд Украины запретил проведение досрочных парламентских выборов 27 мая. Об этом, как передает "Интерфакс", сообщил в среду министр юстиции Украины Александр Лавринович.

"Выборов 27 мая быть не может", - пояснил министр, отметив, что в решении суда, которое он получил утром в среду, приведена соответствующая аргументация. При этом, по словам Лавриновича, решение Высшего админсуда не может быть оспорено.



Как известно, своим указом от 2 апреля президент Украины Виктор Ющенко распустил Верховную раду и назначил досрочные парламентские выборы на 27 мая. В ответ депутаты Рады, а затем и правительство страны, отказались подчиняться главе государства, оспорив его указ в Конституционном суде (КС).



В настоящее время Конституционный суд перешел к заключительному выступлению сторон. В этой стадии судебного процесса выступление в среду начал представитель президента в КС Владимир Шаповал. Lenta.ru



http://www.inline.ru/polit.asp?NewsID=108725

"Регионалы" напугали Тимошенко сообщением о готовящемся покушении...

"Регионалы" напугали Тимошенко сообщением о готовящемся покушении...



Блок Юлии Тимошенко (БЮТ) расценивает заявления представителей Партии регионов относительно возможного покушения на Юлию Тимошенко как скрытую угрозу и требует передачи известной "регионалам" информации правоохранительным органам. Об этом ProUA сообщили в пресс-службе БЮТ. В блоке полагают, что угрозы в адрес лидера оппозиции имеют целью помешать ее деятельности как публичного политика.

"Идея убийства ведущих политиков стала навязчивой для Партии регионов. Так, ранее заместитель председателя фракции Партии регионов Василий Киселев заявил, что "в ближайшее время следует ожидать убийства известного политика", - отметили в пресс-службе.



Как сообщалось ранее, накануне депутат Верховной Рады от Партии регионов Владимир Сивкович высказал мнение, что Служба безопасности Украины должна взять под охрану всех руководителей оппозиции, но в первую очередь лидера БЮТ Юлии Тимошенко в связи с существующими для их жизни угрозами.



В связи с этим заявлением в БЮТ напомнили, что именно Владимир Сивкович в 2004 году возглавлял комиссию, которая отрицала факт покушения на тогдашнего кандидата в президенты Виктора Ющенко.



Теперь БЮТ потребовал от представителей Партии регионов, которые сделали заявления о подготовке покушения на Тимошенко, немедленно сообщить все известные им материалы и факты правоохранительным органам. Lenta.ru



http://www.inline.ru/polit.asp?NewsID=108743

---

Добросовестные рейдеры

Добросовестные рейдеры

Антон Иванов обещает возвращать украденные активы

Филипп Стеркин

Ведомости

25.04.2007, №74 (1848)

Высший арбитражный суд (ВАС) готовит документ, который должен помочь в борьбе с рейдерами, заявил вчера председатель суда Антон Иванов. В нем будет установлено, в каких случаях собственник украденной компании может вернуть ее акции.





Цель рейдеров — быстрая продажа имущества предприятия или же переоформление его акций на новых владельцев. Получив временный контроль над компанией, например через незаконно назначенного директора, рейдеры выстраивают цепочку сделок и распродают активы, объясняет суть проблемы партнер инвесткомпании “Конструкция” Иван Пешков. Требовать потом компенсации убытков часто не у кого, так как промежуточные звенья ликвидируются, а вернуть имущество непросто, даже если известен окончательный приобретатель.



В Гражданском кодексе и в решении Конституционного суда описаны два условия, при которых имущество может быть истребовано у добросовестного приобретателя, рассказывает адвокат коллегии адвокатов “Юков, Хренов и партнеры” Дмитрий Степанов: если оно приобретено безвозмездно и если выбыло из обладания помимо воли его владельца. Но существует и презумпция добросовестности приобретателя, а рейдеры часто создают видимость купли-продажи, например оплачивают имущество векселями, продолжает Степанов, и сложно определить, помимо воли компании или с ее согласия было продано имущество, — ведь все документы готовятся с соблюдением формальных процедур.



На совещании председателей арбитражных судов Антон Иванов рассказал, что готовится постановление пленума ВАС о защите добросовестного приобретателя и об истребовании вещей, в том числе бездокументарных ценных бумаг, из незаконного владения. Проект постановления может быть вынесен на первое рассмотрение президиума ВАС уже летом, говорит начальник управления законодательства ВАС Дмитрий Дедов.



Признаками недобросовестности могут быть аффилированность, продажа по цене значительно ниже рыночной, информированность покупателя о судебном споре о приобретаемом имуществе или акциях, совершение цепочки сделок в краткосрочный период, объясняет Дедов и добавляет, что обычно имеет место совокупность критериев. Если директор совершил сделку, не получив согласия совета директоров или акционеров, то ее нельзя априори считать совершенной помимо воли компании, продолжает он, и если директор назначен с нарушением процедуры, то все зависит от серьезности нарушений.



В постановлении будет закреплена возможность возврата собственнику бездокументарных ценных бумаг. Компенсацию убытков часто требовать просто не у кого, поэтому виндикация — единственный инструмент защиты прав пострадавшего, считает Иванов.



На уровне практики суды уже согласились с этим, сообщает Дедов.



Если предприятие или пакет акций выбыли из владения из-за преступных действий, то добросовестный приобретатель должен получить компенсацию у виновника, а собственнику должно быть возвращено украденное, считает председатель комитета Госдумы по собственности Виктор Плескачевский.



Если ограничить добросовестность, под ударом окажется стабильность оборота, опасается директор департамента Минэкономразвития Анна Попова, — инвестору придется, как и при покупке недвижимости, проверять любые акции, прежде чем совершить с ними сделку.



На практике предпочитают требовать компенсации, а не возврата акций публичных компаний, знает Степанов.



Проблема оборота возникает, если “ломаются” сделки в крупных акционерных обществах, которые продают акции на бирже, а не в небольших акционерных обществах, говорит Иванов.



Сложно отделить обращаемые ценные бумаги от необращаемых, просит обратить внимание Попова.



Рейдеры обойдут любые ограничения, уверены эксперты. Например, Пешков из “Конструкции” говорит, что оплата акций часто происходит по рыночной цене, а потом деньги переводятся другой компании в качестве погашения долга, а аффилированность легко скрыть.







--------------------------------------------------------------------------------



ПОМОЩЬ СУДЬЯМ



Председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов заявил, что будут публиковаться не только решения президиума ВАС, но и результаты голосования без указания фамилий. Возможно, появится и особое мнение судей ВАС — сегодня в России его готовят только судьи КС. Эти меры позволят делать выводы о прочности позиций ВАС, возникновении прецедентов или, наоборот, о том, что практика еще не устоялась, говорит Иванов. Кроме того, он предлагает ввести процессуальный запрос: судья, увидев, что закон противоречив, сможет обратиться в ВАС, где было бы дано толкование нормы без решения конкретного дела



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/25/124778

---

Як у Кусто

Як у Кусто

Киевский “Контакт” занят поисками в воде и на суше

Дмитрий Савельев

Для Ведомостей

25.04.2007, №74 (1848)

КИЕВ — Программа фестиваля документального кино “Контакт” — не случайный ряд фильмов. На идею, заявленную в названии, работает содержание отобранных лент, авторы которых ищут контакта с жизнью и отыскивают важные контакты в самой жизни, которую они снимают.





Вот уже три года “Контакт” составляет фестивальную пару киевской “Молодости”. Он намного ее моложе, он не интересуется игровым кино, однако делается той же командой во главе с художественным руководителем Андреем Халпакчи, да еще и под патронажем Александра Роднянского, посвятившего “Контакт” памяти своей матери Ларисы Роднянской, которая задумала этот фестиваль, но не успела воплотить.



Совместными усилиями руководителей и отборщиков “Контакт” к третьему году жизни приобрел такой вид: четыре конкурсные программы, семь внеконкурсных, фильм открытия, фильм закрытия — все по-взрослому. В сумме — 81 картина из 25 стран. А также: мастер-классы, пресс-конференции и в качестве ноу-хау — диалог между авторами и зрителями сразу же после каждого просмотра.



Фестивальное имя “Контакту” выбрано удачно: документалистика, кто поспорит, сильна контактом с реальностью, хотя в этом смысле ей сегодня серьезную конкуренцию составляет телевидение. Конечно, телевизор кормит документалистику, предоставляя производственные бюджеты, но зачастую взамен требует соблюдения довольно жестких “форматных” условий.



Это сполна продемонстрировали многие фестивальные фильмы — в частности, “Оранжевая зима”, снятая ныне проживающим в Нью-Джерси украинским режиссером Андреем Загданским и рассказывающая об известных киевских событиях 2004 г. в тоскливом жанре ликбеза для жителей одноэтажной Америки. Здесь отступление от формата — навязчивая прослойка всего рассказа про оранжевую революцию сценами из “Бориса Годунова”: все происходившее на Майдане было оперой.



Гораздо больше контакта авторского взгляда с украинской жизнью в занятной работе немецких режиссеров Яна Древса и Рене Гардера “Мистер Пилипенко и его подводная лодка”, показанной вне конкурса на открытии и сразу вызвавшей заметное оживление фестивальной публики. Главный персонаж этого фильма — немолодой мужичок из деревни Евгеньевка, задумавший доказать, что “подводная лодка в степях Украины” никакая не шутка, а реальная возможность и что построить в деревенских условиях “четырехместный ныряющий аппарат як у Кусто” ему по плечу. Чем мистер Пилипенко и занимался долгие годы, рыская по округе в поисках годного утильсырья и вкладывая в дело жизни свою и жены пенсию. В финале зеленая лодка проходит полууспешные испытания в волнах Черного моря, но мистер Пилипенко сдаваться не собирается. Конечно, в фильме сильно заметно постановочное начало, да и взгляд молодых гамбургских ребят на чудачество украинского мужичка — это добродушная усмешка над безобидным безумием левши-дикаря: смотрите-ка, цивилизованные бюргеры, какое диво дивное можно обнаружить в глубинке страны, собравшейся к нам в ЕС. Но здесь, по крайней мере, сам авторский взгляд — в наличии.



Полней же всего генеральная фестивальная идея контакта нашла воплощение в фильме израильских режиссеров Барака и Томера Хейманнов “Мост над Вади” — за что он справедливо получил одну из главных фестивальных наград: приз жюри под руководством классика британской документалистики Пола Уотсона за лучший полный метр в международном конкурсе ($2000).



Это фильм о последствиях радикального решения, принятого три года назад еврейскими и арабскими родителями, жителями Израиля: организовать в израильской деревне Долина Вади начальную общую школу для своих детей — вне различия их национальностей и военно-политической вражды их народов. Чтобы с ними занималась и еврейская учительница, и арабская — поочередно. Чтобы дети общались с семьями друг друга, чтобы пытались друг друга если не понять, то принять. Коллизии тут возникают самые поучительные и самые разнообразные. От забавных — когда юная еврейка никак не может понять папу своей арабской подруги, утверждающего, что он никогда не даст дочке влюбиться, что она будет вести себя, как принято у арабов, — для того он ее и воспитывает. “Как же так? — недоумевает его собеседница. — Ведь чувства нельзя запретить!” До коллизий драматических — вроде разговора мальчишек в финале: “Все равно мы пойдем в армию и будем друг друга убивать”. — “А я не хочу”. — “Никто тебя спрашивать не будет. В армии все решает командир”. — “Может, к тому времени, как мы вырастем, войны уже не будет”. — “Да? Что-то я слабо в это верю”. Авторы фильма, судя по всему, тоже не испытывают безудержного оптимизма, но таких школ, как эта, в Израиле уже четыре. Идея контакта или хотя бы поиска его — жива.



Столь точно найти кино, отражающее главный фестивальный концепт, пусть и сделано это кино безо всякого кинематографического изощрения, — уже серьезное дело и аргумент в пользу неплохого будущего компактного киевского “Контакта”



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/04/25/124741