Общество взаимного восхищенияВ Москве открылась новая сценическая площадка. На ней уже вовсю идут спектаклиТеатр «Практика» возник по инициативе бывшего директора «Золотой маски», продюсера Эдуарда Боякова на взлете движения «Новой драмы», когда только-только отгремели последние дискуссии и фанфары нынешнего фестиваля, рожденного четыре года назад усилиями того же Боякова и драматургов Елены Греминой и Михаила Угарова. Мораль этого события очевидна: когда в Москве рождается яркое явление, да еще с собственной площадкой, офисом и манифестом, претендующее на статус культурного центра, объединяющего все искусства и проявления молодой урбанистической субкультуры, – этим можно только восхищаться. И искренне поздравлять себя с культурной экспансией.
Впрочем, стоит рассмотреть событие и в его конкретных проявлениях. Написанный Эдуардом Бояковым манифест театра скромно назван «О смысле театра». Любопытно, что смысл театра Бояков раскрывает языком маркетолога. Главная цель "Практики" - «создание команды». Театром можно заниматься только внутри команды, внутри небольшого субкультурного сообщества. Итак, сила малого круга, малого жеста, малого действия.
И в день открытия театра «малое дело» Боякова было продемонстрировано с сокрушительной последовательностью. Один за другим на сцену выходили люди, члены субкультурного образования «Практика», чтобы искренне поделиться своим credo. Ольга Погодина, драматург из бедного, но духовного Ленинбурга, оповестила всех о том, что ее земляком является Иосиф Бродский, и огласила фрагменты его «Нобелевской лекции». Нет ничего более противоречащего настроениям «Практики», чем слова этого поэта. «Если искусство чему-то учит, то именно частности человеческого существования… Эстетический выбор всегда индивидуален…» Страх тавтологии, страх прожить не свою, но придуманную, предписанную кем-то извне жизнь, – вот мысли Иосифа Бродского в этой и других речах.
Вслед за Ольгой Погодиной сам Эдуард Бояков оповещает всех тем же, что и петербургский драматург, учительским и «искренним» тоном о дружном и сколоченном пионерском коллективизме «Практики»: "Мы мечтаем о зрителях, чьи сны, мечты и боли будут созвучны нам». А дальше – десятки раз повторенное "мы", ужасающее своей агрессивной невежественностью. Точно не из этого "мы" родилось в России все самое опасное. И в чем же тогда, простите, "индивидуальность художественного выбора"?
Семиотика могла бы многое поведать нам о контекстах и коннотациях открытия «Практики». Например, сквозь все шоу было протянуто выступление актрисы в шинели, поющей под фонограмму песни Эдиты Пьехи. В финале, в напоминание о том, что в этих стенах находился Театр Луны, – одно из самых эротических театральных предприятий Москвы – актриса устроила маленький и отчаянно-смелый стриптиз. Потом так же деловито и по-пионерски надвинула буденовку, запахнула шинель и с песней Пьехи удалилась. В этом и заключен, быть может, подлинный манифест «Практики».
Недаром в финале все «практиканты» выстроились на сцене рядом со своим вожатым Эдуардом Бояковым, с конвертами в руках, слушая, как он рассказывает еще об одной проблеме современной цивилизации – об африканцах, больных СПИДом. Он призывает нас не забывать о них, как и обо всех бедных и маленьких, униженных и оскорбленных. А чтобы «пепел Клааса» отныне всегда стучал в наши сердца, боевой отряд «Практики» двинулся прямо на зрительный зал, вручая всем собравшимся конвертики с маленькими кусочками мыла, изготовленного руками африканских больных.
Мне почему-то вспомнилось, как в советской школе, году в 1975, на уроках политинформации мы складывали журавликов для облученных японских детей.
«Мы не будем заниматься политикой и давать идеологические комментарии, мы постараемся говорить о том, что нас действительно трогает». Вас не трогает африканский обмылок? Тогда вы – бессердечные циники, и социально-активная «Практика» – не для вас.
И еще одно противоречие, которое бросается в глаза. Новым театром, его репертуарной политикой будет управлять художественный совет, состоящий из модных, но совершенно противоположных по взглядам на искусство людей. Невозможно представить себе, что Иван Вырыпаев, Кирилл Серебренников и Евгений Гришковец смогут когда-нибудь всерьез поговорить друг с другом. Им это и не нужно.
Нужно практичной "Практике". Она знает, что такое власть брендов и хороший маркетинг. Она понимает, как работает mutual admiring society – общество взаимного восхищения, не замечающее собственных ловушек. Здесь говорят о ценности радикального жеста, стремятся к экспериментальности, напоминают о «бедном театре» и эстетике подвалов и андеграунда, реанимируют ругательное еще недавно понятие «театра-дома», крутят рекламные ролики строительной компании «Капитал-групп», обещают пускать богатых, утверждают, что они тоже достойны своего авангарда, колеблются между скаутско-пионерской патетикой и радикализмом стриптиза... Ух! Не перечесть. На всем стоит печать сконструированного бренда и искусства маркетинга. Одним словом, будет в Москве новое модное клубное место.
И в нем наверняка будет что-то чудесное, например, великолепный теневой театр Маши Литвиновой и Славы Игнатова, выставки, кино, настоящий клуб, в который я очень захочу пойти, если пустят теперь. Но – воля ваша! – есть что-то невероятно фальшивое и опасное в восторженных заклинаниях создателей нового московского театра.
Впрочем, у вас будет множество шансов опровергнуть сказанное. И я буду этому рада. Очень. Быть может, «Практике» все же удастся реализовать слова выдающегося авангардиста Тадеуша Кантора, чья ретроспектива начнется сейчас в Центре имени Мейерхольда: «Создание «новой восприимчивости» может состоятся лишь там, где сталкивается множество нередко противоречивых идей, при высокой температуре злободневности, и, что сегодня необыкновенно существенно: не в тесном закутке профессионализма, но присваивая «чужие» территории, переступая профессиональные границы, предавая то, что до сих пор почиталось ядром и своеобразием данной дисциплины».
11 октября 2005, 21:46 Алена Карась
http://www.polit.ru/culture/2005/10/11/praktika.html
Впрочем, стоит рассмотреть событие и в его конкретных проявлениях. Написанный Эдуардом Бояковым манифест театра скромно назван «О смысле театра». Любопытно, что смысл театра Бояков раскрывает языком маркетолога. Главная цель "Практики" - «создание команды». Театром можно заниматься только внутри команды, внутри небольшого субкультурного сообщества. Итак, сила малого круга, малого жеста, малого действия.
И в день открытия театра «малое дело» Боякова было продемонстрировано с сокрушительной последовательностью. Один за другим на сцену выходили люди, члены субкультурного образования «Практика», чтобы искренне поделиться своим credo. Ольга Погодина, драматург из бедного, но духовного Ленинбурга, оповестила всех о том, что ее земляком является Иосиф Бродский, и огласила фрагменты его «Нобелевской лекции». Нет ничего более противоречащего настроениям «Практики», чем слова этого поэта. «Если искусство чему-то учит, то именно частности человеческого существования… Эстетический выбор всегда индивидуален…» Страх тавтологии, страх прожить не свою, но придуманную, предписанную кем-то извне жизнь, – вот мысли Иосифа Бродского в этой и других речах.
Вслед за Ольгой Погодиной сам Эдуард Бояков оповещает всех тем же, что и петербургский драматург, учительским и «искренним» тоном о дружном и сколоченном пионерском коллективизме «Практики»: "Мы мечтаем о зрителях, чьи сны, мечты и боли будут созвучны нам». А дальше – десятки раз повторенное "мы", ужасающее своей агрессивной невежественностью. Точно не из этого "мы" родилось в России все самое опасное. И в чем же тогда, простите, "индивидуальность художественного выбора"?
Семиотика могла бы многое поведать нам о контекстах и коннотациях открытия «Практики». Например, сквозь все шоу было протянуто выступление актрисы в шинели, поющей под фонограмму песни Эдиты Пьехи. В финале, в напоминание о том, что в этих стенах находился Театр Луны, – одно из самых эротических театральных предприятий Москвы – актриса устроила маленький и отчаянно-смелый стриптиз. Потом так же деловито и по-пионерски надвинула буденовку, запахнула шинель и с песней Пьехи удалилась. В этом и заключен, быть может, подлинный манифест «Практики».
Недаром в финале все «практиканты» выстроились на сцене рядом со своим вожатым Эдуардом Бояковым, с конвертами в руках, слушая, как он рассказывает еще об одной проблеме современной цивилизации – об африканцах, больных СПИДом. Он призывает нас не забывать о них, как и обо всех бедных и маленьких, униженных и оскорбленных. А чтобы «пепел Клааса» отныне всегда стучал в наши сердца, боевой отряд «Практики» двинулся прямо на зрительный зал, вручая всем собравшимся конвертики с маленькими кусочками мыла, изготовленного руками африканских больных.
Мне почему-то вспомнилось, как в советской школе, году в 1975, на уроках политинформации мы складывали журавликов для облученных японских детей.
«Мы не будем заниматься политикой и давать идеологические комментарии, мы постараемся говорить о том, что нас действительно трогает». Вас не трогает африканский обмылок? Тогда вы – бессердечные циники, и социально-активная «Практика» – не для вас.
И еще одно противоречие, которое бросается в глаза. Новым театром, его репертуарной политикой будет управлять художественный совет, состоящий из модных, но совершенно противоположных по взглядам на искусство людей. Невозможно представить себе, что Иван Вырыпаев, Кирилл Серебренников и Евгений Гришковец смогут когда-нибудь всерьез поговорить друг с другом. Им это и не нужно.
Нужно практичной "Практике". Она знает, что такое власть брендов и хороший маркетинг. Она понимает, как работает mutual admiring society – общество взаимного восхищения, не замечающее собственных ловушек. Здесь говорят о ценности радикального жеста, стремятся к экспериментальности, напоминают о «бедном театре» и эстетике подвалов и андеграунда, реанимируют ругательное еще недавно понятие «театра-дома», крутят рекламные ролики строительной компании «Капитал-групп», обещают пускать богатых, утверждают, что они тоже достойны своего авангарда, колеблются между скаутско-пионерской патетикой и радикализмом стриптиза... Ух! Не перечесть. На всем стоит печать сконструированного бренда и искусства маркетинга. Одним словом, будет в Москве новое модное клубное место.
И в нем наверняка будет что-то чудесное, например, великолепный теневой театр Маши Литвиновой и Славы Игнатова, выставки, кино, настоящий клуб, в который я очень захочу пойти, если пустят теперь. Но – воля ваша! – есть что-то невероятно фальшивое и опасное в восторженных заклинаниях создателей нового московского театра.
Впрочем, у вас будет множество шансов опровергнуть сказанное. И я буду этому рада. Очень. Быть может, «Практике» все же удастся реализовать слова выдающегося авангардиста Тадеуша Кантора, чья ретроспектива начнется сейчас в Центре имени Мейерхольда: «Создание «новой восприимчивости» может состоятся лишь там, где сталкивается множество нередко противоречивых идей, при высокой температуре злободневности, и, что сегодня необыкновенно существенно: не в тесном закутке профессионализма, но присваивая «чужие» территории, переступая профессиональные границы, предавая то, что до сих пор почиталось ядром и своеобразием данной дисциплины».
11 октября 2005, 21:46 Алена Карась
http://www.polit.ru/culture/2005/10/11/praktika.html