Скажем, Руперт Эверетт во всей красе появляется на экране минуты на три, после чего его героя выкидывают из окна и весь остаток фильма он маячит черно-белым призраком с расплющенной физиономией. Небольшой хронометраж отведен и Питеру О'Тулу, который играет умирающего короля сказочного Стормхолда. Бенефиса Роберта Де Ниро приходится ждать минут сорок.
Из звездных лиц на экране чаще всего возникает Мишель Пфайффер в роли злой колдуньи. Роль эта поучительна и очень драматична — в ней наглядно показано, как уродует красивую женщину стервозность. Стоит колдунье вспылить (опять-таки буквально, зеленым огнем), как с ее модельной внешностью случаются неприятности: проступают пигментные пятна, сморщивается кожа, выпадают волосы.
Отчаявшись, ведьма пытается посредством магии сделать хотя бы подтяжку лица — в результате безнадежно обвисает грудь.
Ужасный конфуз переживает и персонаж Роберта Де Ниро капитан Шекспир, который гордится своей репутацией кровожадного пирата: его застают танцующим в женском платье.
С главным героем, простодушным жителем граничащей с волшебной страной деревеньки (невыразительный Чарли Кокс), происходит куда менее болезненная метаморфоза — он всего-навсего ненадолго превращается в мышь, чтобы в этом комическом обличье выслушать любовное признание упавшей с неба девушки-звезды (Клэр Дейнс), за которой в фильме охотятся все кому не лень.
Этих подробностей, в принципе, достаточно, чтобы понять, на что ориентировались автор фэнтези “Звездная пыль” Нил Гейман и постановщик фильма Мэттью Вон. Ссылки на Толкиена излишни, но сводятся не столько к сказочному антуражу, сколько к типу интриги: деревенский простак в центре борьбы за власть в волшебной стране. Эпизод с Де Ниро в женском платье уже заставил первых рецензентов вспомнить эксцентричного Джека Воробья из “Пиратов Карибского моря”. Но чем дальше, тем больше замечаешь совсем другое сходство: будь этот фильм рисованным, он выглядел бы клоном знаменитых анимационных лент Хаяо Миядзаки.
Нил Гейман, кстати, работал над английской адаптацией одного из главных хитов японского классика — “Принцессы Мононоке”, и это, очевидно, сказалось на “Звездной пыли”. Хотя пираты на летающей каравелле, на лицо ужасные, добрые внутри, отсылают к другому фильму Миядзаки — “Небесному замку Лапута”, так что Де Ниро похож не столько на Джека Воробья, сколько на пиратскую бабушку из этой картины.
И дело ведь не только в деталях. По “Звездной пыли” видно, как анимационные фильмы изменили сам подход к жанру кинофэнтези. Опыт “Шрека” расширил допустимую в нем зону иронии (в том числе ориентированной на взрослую аудиторию). Опыт Хаяо Миядзаки научил восточному принципу относительности, что, учитывая современные спецэффекты, позволяет обращаться с живыми актерами так же свободно, как с рисованными. Конечно, характеры героев “Звездной пыли” (в отличие от внешности) гораздо более однозначны и статичны, чем у персонажей японского мэтра. В здешнем сказочном мире нет той постоянной изменчивости, текучести, по которым мы всегда узнаем фирменный почерк Миядзаки, — в Голливуде представить это по-прежнему невозможно. Но дело к тому, вероятно, идет, и даже границы между сказочными добром и злом потихоньку становятся менее четкими. Во всяком случае, сочувствовать колдунье Мишель Пфайффер в “Звездной пыли” несколько проще, чем тому дураку, который служит здесь главным героем