Признак кризиса
Доклад Всемирного банка, поля для гольфа и другие риски
Михаил Оверченко
Виктория Сункина
Ведомости
03.07.2007, №120 (1894)Прочитав в конце 1996 г. доклад “Таиландское экономическое чудо: стабильная реорганизация и устойчивый рост”, выпущенный Всемирным банком, управляющий Марк Фабер понял: азиатские бумаги нужно срочно продавать. Полгода спустя, 2 июля 1997 г., власти Таиланда сдались под напором инвесторов, выводивших деньги из страны, и девальвировали бат. Так 10 лет назад начался азиатский экономический кризис.
увеличить
Девальвация бата вызвала эффект домино. В течение нескольких месяцев кризис перекинулся на Южную Корею, Индонезию, Малайзию, Филиппины. Их валюты были девальвированы, инвесторы бежали с фондовых и долговых рынков, вкладчики забирали деньги из банков, банки рушились. МВФ вместе с другими международными организациями выделил $17 млрд Таиланду, $50 млрд Индонезии и $58 млрд Корее. Не помогло. Кризис дошел до России, Бразилии и Аргентины. Рубль был девальвирован в августе 1998 г., реал — в январе 1999 г., последним пал песо — Аргентина объявила девальвацию и дефолт по $132 млрд долга в декабре 2001 г.
“Ситуация в азиатских странах стала беспокоить меня в начале 1990-х гг. Тогда стал расти дефицит счета текущих операций, который нужно было финансировать притоком денег из-за рубежа, — рассказывает Марк Фабер, управляющий гонконгской инвесткомпанией Marc Faber и издатель инвестбюллетеня Gloom, Boom & Doom. Фабер известен тем, что посоветовал инвесторам уйти с фондового рынка США за неделю до “черного понедельника” 19 октября 1987 г., когда Dow Jones упал почти на 23%. “У меня сложилось исключительно негативное отношение [к ситуации в Юго-Восточной Азии] из-за всех тех излишеств, что имели место: бум на рынке недвижимости, возведение многочисленных отелей, полей для гольфа”, — вспоминает Фабер. Четкий сигнал “продавать”, по его словам, поступил в ноябре 1996 г., когда Всемирный банк опубликовал доклад с приведенным выше оптимистическим названием. К началу кризиса у Фабера не было никаких вложений в Азии.
Причины кризиса были примерно одинаковыми. Во всех странах курс национальной валюты был привязан к доллару, обеспечивая рост реального курса и сдерживая инфляцию. Однако переоцененность валюты вела к росту дефицита счета текущих операций, который до поры до времени финансировали иностранные инвесторы. Местным банкам и компаниям было выгодно занимать деньги за рубежом, и объем краткосрочного внешнего долга стремительно рос. В Таиланде, по данным МВФ, дефицит счета текущих операций составил в 1996 г. 7,9% ВВП, а долги частного сектора — 100% ВВП (около 80% из них — в иностранной валюте), в России в первом полугодии 1998 г. дефицит счета был около 3,5% ВВП.
Попав в кризис из-за переоцененности национальной валюты, страны стали следовать обратной политике: скупать доллары в валютные резервы, чтобы поддерживать курс на низком уровне, стимулируя рост профицита счета текущих операций. В результате сложилась любопытная ситуация: 10 лет спустя уже развивающиеся страны финансируют дефицит счета текущих операций США (более 7% ВВП), вкладывая свои валютные резервы в казначейские облигации, а эксперты предупреждают об опасности нового дисбаланса в мировой экономике.
Быстрее и эффективнее других из кризиса вышла Корея. Власти провели санацию банковской системы, реформировали семейные конгломераты — чеболи (банкротства не избежала лишь Daewoo Group), улучшили регулирование и корпоративное управление, открыли экономику для иностранцев. Если в 1998 г. ВВП сократился на 7%, то уже в 1999 г. — вырос на 9,5%. Иностранцы снова заинтересовались Кореей: в конце 1999 г. американский фонд Newbridge Capital стал первым зарубежным инвестором, купившим местный финансовый институт (Korea First Bank).
Инвесторы не всегда так быстро забывают о своих потерях. “Инвесторам может понадобиться много лет, чтобы зализать раны. Большинство вернется только тогда, когда начнется новый серьезный подъем, а до этого момента могут пройти годы — иногда должно смениться поколение”, — говорит Дэвид Фуллер, директор британской Stockcube Research и редактор инвестиционного бюллетеня Fullermoney.
“Ведомости” решили посмотреть, насколько у инвесторов короткая память (см. график на стр. А1) — через сколько лет фондовые индексы возвращаются на предкризисный уровень. Самым тяжелым остается крах 1929 г. в США, положивший начало Великой депрессии: индекс Dow Jones достиг предкризисных значений лишь в 1954 г. В Японии крах рынка акций и недвижимости на полтора десятилетия вверг экономику страны в стагнацию, а фондовый индекс MSCI Japan сейчас все еще на 21,6% ниже уровня 1989 г.
Некоторым жертвам кризиса 1990-х потребовалось куда меньше времени. Фондовые индексы Кореи, России, Бразилии, Аргентины, Мексики (там кризис был в 1994-1995 гг.) уже отыграли потерянное (для удобства сравнения и исключения влияния валютных курсов приводятся индексы MSCI в долларовом выражении; в качестве точки отсчета взят пик перед началом кризиса). Это объясняется не только быстрым восстановлением экономики после девальвации, которая улучшила инвестклимат, но и проблемами в США: после обвала NASDAQ в 2000-2002 г., отмечает Фабер, инвесторы переориентировались на сырье и развивающиеся рынки. Корейский индекс, начав падать в июне 1997 г., отыграл потери уже к июню 1999 г., правда, затем еще четыре года он колебался вокруг этого уровня. В России и Латинской Америке падение тоже началось в 1997 г., хотя собственно кризис разразился позже. Россия вышла в плюс через шесть лет и три месяца, Бразилия и Аргентина — через восемь лет. Индексы MSCI Таиланда, Индонезии и Малайзии до сих пор не вернулись на предкризисный уровень.
Первыми, по мнению Фуллера, на рынок начинают возвращаться иностранцы. У них больше средств, к тому же они страдают меньше, чем местные инвесторы, которые испытывают все тяжести девальвации и рецессии. В конце 2003 г. Credit Suisse, активно работавший на рынке ГКО перед кризисом, возобновил брокерские операции в Москве, Brunswick UBS начал обслуживать российских клиентов, а Deutsche Bank купил 40% акций ОФГ.
Больше всего выигрывают те, кто решился выйти на рынок в разгар кризиса. Фабер начал покупать акции компаний Таиланда, Сингапура, Индонезии и Малайзии в 1998 г., когда котировки в некоторых случаях упали на 95%. Он купил акции индонезийской табачной компании Sampoerna после того, как ее капитализация упала с $2 млрд до $150 млн. В мае 2005 г. Philip Morris приобрела Sampoerna за $5,2 млрд
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/07/03/128579
Доклад Всемирного банка, поля для гольфа и другие риски
Михаил Оверченко
Виктория Сункина
Ведомости
03.07.2007, №120 (1894)Прочитав в конце 1996 г. доклад “Таиландское экономическое чудо: стабильная реорганизация и устойчивый рост”, выпущенный Всемирным банком, управляющий Марк Фабер понял: азиатские бумаги нужно срочно продавать. Полгода спустя, 2 июля 1997 г., власти Таиланда сдались под напором инвесторов, выводивших деньги из страны, и девальвировали бат. Так 10 лет назад начался азиатский экономический кризис.
увеличить
Девальвация бата вызвала эффект домино. В течение нескольких месяцев кризис перекинулся на Южную Корею, Индонезию, Малайзию, Филиппины. Их валюты были девальвированы, инвесторы бежали с фондовых и долговых рынков, вкладчики забирали деньги из банков, банки рушились. МВФ вместе с другими международными организациями выделил $17 млрд Таиланду, $50 млрд Индонезии и $58 млрд Корее. Не помогло. Кризис дошел до России, Бразилии и Аргентины. Рубль был девальвирован в августе 1998 г., реал — в январе 1999 г., последним пал песо — Аргентина объявила девальвацию и дефолт по $132 млрд долга в декабре 2001 г.
“Ситуация в азиатских странах стала беспокоить меня в начале 1990-х гг. Тогда стал расти дефицит счета текущих операций, который нужно было финансировать притоком денег из-за рубежа, — рассказывает Марк Фабер, управляющий гонконгской инвесткомпанией Marc Faber и издатель инвестбюллетеня Gloom, Boom & Doom. Фабер известен тем, что посоветовал инвесторам уйти с фондового рынка США за неделю до “черного понедельника” 19 октября 1987 г., когда Dow Jones упал почти на 23%. “У меня сложилось исключительно негативное отношение [к ситуации в Юго-Восточной Азии] из-за всех тех излишеств, что имели место: бум на рынке недвижимости, возведение многочисленных отелей, полей для гольфа”, — вспоминает Фабер. Четкий сигнал “продавать”, по его словам, поступил в ноябре 1996 г., когда Всемирный банк опубликовал доклад с приведенным выше оптимистическим названием. К началу кризиса у Фабера не было никаких вложений в Азии.
Причины кризиса были примерно одинаковыми. Во всех странах курс национальной валюты был привязан к доллару, обеспечивая рост реального курса и сдерживая инфляцию. Однако переоцененность валюты вела к росту дефицита счета текущих операций, который до поры до времени финансировали иностранные инвесторы. Местным банкам и компаниям было выгодно занимать деньги за рубежом, и объем краткосрочного внешнего долга стремительно рос. В Таиланде, по данным МВФ, дефицит счета текущих операций составил в 1996 г. 7,9% ВВП, а долги частного сектора — 100% ВВП (около 80% из них — в иностранной валюте), в России в первом полугодии 1998 г. дефицит счета был около 3,5% ВВП.
Попав в кризис из-за переоцененности национальной валюты, страны стали следовать обратной политике: скупать доллары в валютные резервы, чтобы поддерживать курс на низком уровне, стимулируя рост профицита счета текущих операций. В результате сложилась любопытная ситуация: 10 лет спустя уже развивающиеся страны финансируют дефицит счета текущих операций США (более 7% ВВП), вкладывая свои валютные резервы в казначейские облигации, а эксперты предупреждают об опасности нового дисбаланса в мировой экономике.
Быстрее и эффективнее других из кризиса вышла Корея. Власти провели санацию банковской системы, реформировали семейные конгломераты — чеболи (банкротства не избежала лишь Daewoo Group), улучшили регулирование и корпоративное управление, открыли экономику для иностранцев. Если в 1998 г. ВВП сократился на 7%, то уже в 1999 г. — вырос на 9,5%. Иностранцы снова заинтересовались Кореей: в конце 1999 г. американский фонд Newbridge Capital стал первым зарубежным инвестором, купившим местный финансовый институт (Korea First Bank).
Инвесторы не всегда так быстро забывают о своих потерях. “Инвесторам может понадобиться много лет, чтобы зализать раны. Большинство вернется только тогда, когда начнется новый серьезный подъем, а до этого момента могут пройти годы — иногда должно смениться поколение”, — говорит Дэвид Фуллер, директор британской Stockcube Research и редактор инвестиционного бюллетеня Fullermoney.
“Ведомости” решили посмотреть, насколько у инвесторов короткая память (см. график на стр. А1) — через сколько лет фондовые индексы возвращаются на предкризисный уровень. Самым тяжелым остается крах 1929 г. в США, положивший начало Великой депрессии: индекс Dow Jones достиг предкризисных значений лишь в 1954 г. В Японии крах рынка акций и недвижимости на полтора десятилетия вверг экономику страны в стагнацию, а фондовый индекс MSCI Japan сейчас все еще на 21,6% ниже уровня 1989 г.
Некоторым жертвам кризиса 1990-х потребовалось куда меньше времени. Фондовые индексы Кореи, России, Бразилии, Аргентины, Мексики (там кризис был в 1994-1995 гг.) уже отыграли потерянное (для удобства сравнения и исключения влияния валютных курсов приводятся индексы MSCI в долларовом выражении; в качестве точки отсчета взят пик перед началом кризиса). Это объясняется не только быстрым восстановлением экономики после девальвации, которая улучшила инвестклимат, но и проблемами в США: после обвала NASDAQ в 2000-2002 г., отмечает Фабер, инвесторы переориентировались на сырье и развивающиеся рынки. Корейский индекс, начав падать в июне 1997 г., отыграл потери уже к июню 1999 г., правда, затем еще четыре года он колебался вокруг этого уровня. В России и Латинской Америке падение тоже началось в 1997 г., хотя собственно кризис разразился позже. Россия вышла в плюс через шесть лет и три месяца, Бразилия и Аргентина — через восемь лет. Индексы MSCI Таиланда, Индонезии и Малайзии до сих пор не вернулись на предкризисный уровень.
Первыми, по мнению Фуллера, на рынок начинают возвращаться иностранцы. У них больше средств, к тому же они страдают меньше, чем местные инвесторы, которые испытывают все тяжести девальвации и рецессии. В конце 2003 г. Credit Suisse, активно работавший на рынке ГКО перед кризисом, возобновил брокерские операции в Москве, Brunswick UBS начал обслуживать российских клиентов, а Deutsche Bank купил 40% акций ОФГ.
Больше всего выигрывают те, кто решился выйти на рынок в разгар кризиса. Фабер начал покупать акции компаний Таиланда, Сингапура, Индонезии и Малайзии в 1998 г., когда котировки в некоторых случаях упали на 95%. Он купил акции индонезийской табачной компании Sampoerna после того, как ее капитализация упала с $2 млрд до $150 млн. В мае 2005 г. Philip Morris приобрела Sampoerna за $5,2 млрд
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/07/03/128579