Экономическая политика: Вырваться из ловушки неравенства
Ярослав Лисоволик
16.05.2007, №87 (1861)Если и есть что-то, с чем большинство россиян безоговорочно согласятся, так это то, что Россия — страна контрастов. Идет ли речь о политической поляризации, географическом и этническом разнообразии, неразвитости среднего класса или несбалансированности экономики, неравномерность развития была характернейшей российской чертой на протяжении всей ее истории. Дисбалансы сегодняшней России касаются и отраслевого развития, и регионального, и распределения доходов и пропорций участия в экономике крупных компаний и малого бизнеса. Проблема сбалансированного роста стала одним из первостепенных направлений работы российского правительства, что в значительной степени определяет отраслевые и макроэкономические приоритеты политики на ближайшие годы.
Диагностика дисбалансов
Несбалансированность развития России прежде всего связана с сильной зависимостью ее экономики от нефти. Топливный сектор (нефть, нефтепродукты и газ) обеспечивает приблизительно четверть ВВП, более половины поступлений в федеральный бюджет и примерно 2/3 экспорта. Более того, ТЭК притягивает больше всего прямых иностранных инвестиций, а бумаги входящих в него компаний составляют свыше половины капитализации фондового рынка. Призрак “ресурсного проклятия” становится еще более пугающим, если вспомнить о других отраслях, связанных с природными ресурсами, таких как металлургическая и лесная промышленность. В этом случае сырьевые товары, включая нефть, составляют почти 90% российского экспорта, делая Россию крайне зависимой от колебаний мирового сырьевого рынка. Неудивительно, что диверсификация экономики постулируется правительством в качестве основного приоритета, который будет воплощаться в жизнь за счет комплекса мер, в том числе промышленной политики.
Что касается регионов, то Москва сохраняет огромный отрыв от остальных регионов по благосостоянию населения. Из расчета на душу населения потребление в Москве в два раза выше, чем в любом другом регионе России. Москва обеспечивает около пятой части российского ВВП. Помимо этого дисбалансы в развитии регионов также основываются на неравном распределении природных ресурсов. Согласно российской официальной статистике, 54% всех природных богатств добывается в Тюменской области, а 2/3 природных ресурсов сосредоточено всего в трех регионах из 86. Бюджетные доходы на душу населения в богатейших российских регионах (Чукотка, Москва, Тюменская область) в 10-20 раз превышают показатели беднейших регионов (например, Дагестана).
Не менее велико — и в последние несколько лет только растет — неравенство в доходах граждан. Коэффициент Джини (показатель неравенства доходов, имеющий значения от 0 — низкое до 1 — высокое) вырос с 0,38 в 1995 г. до 0,4 в 2000 г., а в 2006 г. достиг 0,41. Это заметно выше, чем в странах Центральной и Восточной Европы, и является одним из самых высоких показателей среди стран бывшего СССР. Впрочем, до уровней, привычных для стран Латинской Америки, России далеко. Более того, уменьшение неплатежей и инфляции вкупе со значительным увеличением пенсий и доходов госслужащих привели к снижению уровня бедности. Согласно официальной статистике, доля населения с доходами ниже прожиточного минимума уменьшилась с 29% в 2000 г. до 17,6% в 2004 г.
Ключевая особенность структурной асимметрии российской экономики — низкая роль малых и средних предприятий, что можно объяснить гигантоманией, доставшейся нам в наследство от советских времен. Тогда как в большинстве развитых экономик малые и средние предприятия обеспечивают более 50% ВВП и рабочих мест, в России их доля ниже 20%. Доля малого и среднего бизнеса во внешней торговле едва заметна по сравнению с той существенной ролью, которую играют малые предприятия в экспорте товаров и услуг в таких странах, как, например, Австралия.
Наконец, существует неравенство между поколениями. Уровень жизни старших поколений продолжает снижаться относительно положения других возрастных групп. По мере старения населения при недостатке реформ системы социального обеспечения отношение средней пенсии к средней зарплате снизилось с 40% в 1998 г. до менее чем 30% в 2006 г. Нужно подчеркнуть, что важным вкладом в уменьшение неравенства между поколениями в будущем стали выплата Россией внешнего долга и создание стабилизационного фонда.
Издержки неравенства
Эмпирически доказано, что все упомянутые дисбалансы негативно сказываются на темпах роста стран с переходной экономикой. Как показало одно из исследований МВФ, если исключить из рассмотрения влияние стартовых условий и глубину экономических реформ, “в стране, где коэффициент Джини вырастает на 10%, темп роста реального ВВП может оказаться на 1% ниже” (M. Keane, E. Prasad. Poland: inequality, transfers and growth in transition. Finance and development, март 2001). Одна из самых строгих эмпирических закономерностей неравенства называется “кривой Кузнеца” — соотношение между неравенством доходов и ростом подушевых доходов можно представить в виде перевернутой буквы U, где коэффициент Джини поначалу растет, но по мере того, как экономика становится все более развитой, снижается. Похоже, России только предстоит пройти пик “кривой Кузнеца”. Стоит при этом помнить, что вся российская история свидетельствует о том, насколько неравенство и дисбалансы осложняли усилия по модернизации экономики.
В царские времена высокий уровень неравенства постоянно подпитывал политическую нестабильность и, по сути, свел на нет усилия по модернизации экономики второй половины XIX — начала ХХ в. В 1930-х гг. на первый план уже вышли отраслевые дисбалансы: принудительная индустриализация была проведена за счет сельского хозяйства и сектора услуг. В последующие десятилетия эти отрасли продолжали деградировать, что негативно сказывалось на темпах экономического роста и политической стабильности.
В последнее время экономические дисбалансы снова стали предметом озабоченности в связи с приближающимися выборами, которые ставят вопросы неравенства во главу угла. Неудачи государства в реформировании системы социальных гарантий, включая пенсионную систему, снова привлекли общественное внимание к вопросам о справедливости распределения благ. Фиаско в реформировании одного из пережитков “виртуальной экономики” — натуральных льгот — привело к дефициту бесплатных лекарств для одного из самых уязвимых слоев общества. Стремление России модернизировать экономику вновь наталкивается на давно знакомую проблему несбалансированного развития.
Что уже делается
Отрадно, что руководство страны, судя по всему, осознает эти риски. В недавнем ежегодном послании Федеральному собранию Путин еще раз подчеркнул опасность существенного разрыва в доходах населения. Правительство активно занято поиском путей снижения дисбалансов, угрожающих политической и экономической устойчивости проводимой в России модернизации. Только в прошлом году были введены в действие несколько платформ, нацеленных на уменьшение разрыва в развитии между различными регионами и секторами российской экономики.
Первой такой платформой можно назвать национальные проекты, которые предусматривают бюджетное финансирование четырех приоритетных секторов экономики: образования, жилищного строительства, сельского хозяйства и здравоохранения. Эти усилия в первую очередь призваны уменьшить разрыв в уровне благосостояния населения. Вторая платформа — особые экономические зоны — призвана изменить картину развития регионов за счет диверсификации экономической активности за пределы Москвы и богатых нефтью регионов. Создание Банка развития и Российской венчурной компании (для финансирования высокорисковых проектов в сфере высоких технологий), а также бюджетного инвестиционного фонда (для финансирования инфраструктурных проектов, таких как автомобильные и железные дороги) нацелено на сбалансированное развитие различных секторов экономики и уменьшение зависимости от нефтяного сектора. Наконец, фонд национального благосостояния, как и резервный фонд (которые в следующем году придут на смену стабилизационному фонду), частично нацелен на решение проблемы неравенства поколений.
В целом после периода фрагментации социальной структуры Россия, по-видимому, переходит к периоду консолидации. Некоторые черты этого процесса в России напоминают сходные модели Восточной Азии. В частности, концепция “национальных чемпионов” помимо прочего призвана создать “острова стабильности” в море рыночной неопределенности и недоверия к институтам (особенно к банкам), унаследованного от 1990-х гг. Серия “народных IPO”, начатая “Роснефтью”, продолженная Сбербанком и ВТБ, позволила резко увеличить количество частных акционеров этих “национальных чемпионов” и допустила население к участию в создании богатства новой России. Роль “стратегических секторов” заключается в удовлетворении националистического запроса на сохранение природных богатств России в руках ее граждан. Также есть параллели между нынешней политикой России и “новым курсом” США, где “государство-брокер” обеспечивало более высокий уровень координации между корпорациями, профсоюзами и государством, способствовало развитию отсталых регионов и развивало инфраструктуру.
Макроэкономическая политика в растущей степени также ориентируется на уменьшение неравенства. Чтобы обеспечить отраслевую диверсификацию, сохраняется (а в газовом секторе в среднесрочном периоде, возможно, вырастет) высокое налогообложение добывающих секторов экономики. С инфляцией борьба идет прежде всего как со злом, ведущим к усугублению бедности, неравенства доходов и увеличению ставки по ипотечным кредитам. Наконец, с помощью госбюджета и налоговых льгот подстегивается развитие отдельных секторов.
Будущие ориентиры
Согласно мнению Всемирного банка, чтобы вырваться из “ловушки неравенства” и перейти к благотворному циклу роста и снижения неравенства, правительству необходимо расширять доступ к общественным благам, развивать инфраструктуру и инвестировать в образование. Эти приоритеты согласуются с теми, о которых говорил в ежегодном послании российский президент, обозначив жилищное строительство и развитие инфраструктуры в качестве первостепенных целей для господдержки. Но чтобы преодолеть пропасть неравенства, недостаточно лишь вкладывать бюджетные средства в модернизацию инфраструктуры. Государству необходимо также гарантировать право собственности, бороться с коррупцией и усилить позиции рынка, обуздав власть монополий.
Итак, в течение следующих нескольких лет главной целью России будет преодоление дисбалансов, которые сдерживают долгосрочный потенциал развития. Тремя главными направлениями станут политическая консолидация (движение от крайностей к политическому центру), рост среднего класса и экономическая диверсификация регионов и отраслей. Основную часть дивидендов во время этой фазы экономического развития получат банковский сектор, сектор строительства жилья (где главный вопрос — развитие ипотеки), инфрастуктура (наиболее перспективными выглядят электроэнергетика и металлургия, как играющие заметную роль в строительном буме), а также здравоохранение и образование.
Автор — главный экономист “Дойче Банк Россия”
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/05/16/125847
Ярослав Лисоволик
16.05.2007, №87 (1861)Если и есть что-то, с чем большинство россиян безоговорочно согласятся, так это то, что Россия — страна контрастов. Идет ли речь о политической поляризации, географическом и этническом разнообразии, неразвитости среднего класса или несбалансированности экономики, неравномерность развития была характернейшей российской чертой на протяжении всей ее истории. Дисбалансы сегодняшней России касаются и отраслевого развития, и регионального, и распределения доходов и пропорций участия в экономике крупных компаний и малого бизнеса. Проблема сбалансированного роста стала одним из первостепенных направлений работы российского правительства, что в значительной степени определяет отраслевые и макроэкономические приоритеты политики на ближайшие годы.
Диагностика дисбалансов
Несбалансированность развития России прежде всего связана с сильной зависимостью ее экономики от нефти. Топливный сектор (нефть, нефтепродукты и газ) обеспечивает приблизительно четверть ВВП, более половины поступлений в федеральный бюджет и примерно 2/3 экспорта. Более того, ТЭК притягивает больше всего прямых иностранных инвестиций, а бумаги входящих в него компаний составляют свыше половины капитализации фондового рынка. Призрак “ресурсного проклятия” становится еще более пугающим, если вспомнить о других отраслях, связанных с природными ресурсами, таких как металлургическая и лесная промышленность. В этом случае сырьевые товары, включая нефть, составляют почти 90% российского экспорта, делая Россию крайне зависимой от колебаний мирового сырьевого рынка. Неудивительно, что диверсификация экономики постулируется правительством в качестве основного приоритета, который будет воплощаться в жизнь за счет комплекса мер, в том числе промышленной политики.
Что касается регионов, то Москва сохраняет огромный отрыв от остальных регионов по благосостоянию населения. Из расчета на душу населения потребление в Москве в два раза выше, чем в любом другом регионе России. Москва обеспечивает около пятой части российского ВВП. Помимо этого дисбалансы в развитии регионов также основываются на неравном распределении природных ресурсов. Согласно российской официальной статистике, 54% всех природных богатств добывается в Тюменской области, а 2/3 природных ресурсов сосредоточено всего в трех регионах из 86. Бюджетные доходы на душу населения в богатейших российских регионах (Чукотка, Москва, Тюменская область) в 10-20 раз превышают показатели беднейших регионов (например, Дагестана).
Не менее велико — и в последние несколько лет только растет — неравенство в доходах граждан. Коэффициент Джини (показатель неравенства доходов, имеющий значения от 0 — низкое до 1 — высокое) вырос с 0,38 в 1995 г. до 0,4 в 2000 г., а в 2006 г. достиг 0,41. Это заметно выше, чем в странах Центральной и Восточной Европы, и является одним из самых высоких показателей среди стран бывшего СССР. Впрочем, до уровней, привычных для стран Латинской Америки, России далеко. Более того, уменьшение неплатежей и инфляции вкупе со значительным увеличением пенсий и доходов госслужащих привели к снижению уровня бедности. Согласно официальной статистике, доля населения с доходами ниже прожиточного минимума уменьшилась с 29% в 2000 г. до 17,6% в 2004 г.
Ключевая особенность структурной асимметрии российской экономики — низкая роль малых и средних предприятий, что можно объяснить гигантоманией, доставшейся нам в наследство от советских времен. Тогда как в большинстве развитых экономик малые и средние предприятия обеспечивают более 50% ВВП и рабочих мест, в России их доля ниже 20%. Доля малого и среднего бизнеса во внешней торговле едва заметна по сравнению с той существенной ролью, которую играют малые предприятия в экспорте товаров и услуг в таких странах, как, например, Австралия.
Наконец, существует неравенство между поколениями. Уровень жизни старших поколений продолжает снижаться относительно положения других возрастных групп. По мере старения населения при недостатке реформ системы социального обеспечения отношение средней пенсии к средней зарплате снизилось с 40% в 1998 г. до менее чем 30% в 2006 г. Нужно подчеркнуть, что важным вкладом в уменьшение неравенства между поколениями в будущем стали выплата Россией внешнего долга и создание стабилизационного фонда.
Издержки неравенства
Эмпирически доказано, что все упомянутые дисбалансы негативно сказываются на темпах роста стран с переходной экономикой. Как показало одно из исследований МВФ, если исключить из рассмотрения влияние стартовых условий и глубину экономических реформ, “в стране, где коэффициент Джини вырастает на 10%, темп роста реального ВВП может оказаться на 1% ниже” (M. Keane, E. Prasad. Poland: inequality, transfers and growth in transition. Finance and development, март 2001). Одна из самых строгих эмпирических закономерностей неравенства называется “кривой Кузнеца” — соотношение между неравенством доходов и ростом подушевых доходов можно представить в виде перевернутой буквы U, где коэффициент Джини поначалу растет, но по мере того, как экономика становится все более развитой, снижается. Похоже, России только предстоит пройти пик “кривой Кузнеца”. Стоит при этом помнить, что вся российская история свидетельствует о том, насколько неравенство и дисбалансы осложняли усилия по модернизации экономики.
В царские времена высокий уровень неравенства постоянно подпитывал политическую нестабильность и, по сути, свел на нет усилия по модернизации экономики второй половины XIX — начала ХХ в. В 1930-х гг. на первый план уже вышли отраслевые дисбалансы: принудительная индустриализация была проведена за счет сельского хозяйства и сектора услуг. В последующие десятилетия эти отрасли продолжали деградировать, что негативно сказывалось на темпах экономического роста и политической стабильности.
В последнее время экономические дисбалансы снова стали предметом озабоченности в связи с приближающимися выборами, которые ставят вопросы неравенства во главу угла. Неудачи государства в реформировании системы социальных гарантий, включая пенсионную систему, снова привлекли общественное внимание к вопросам о справедливости распределения благ. Фиаско в реформировании одного из пережитков “виртуальной экономики” — натуральных льгот — привело к дефициту бесплатных лекарств для одного из самых уязвимых слоев общества. Стремление России модернизировать экономику вновь наталкивается на давно знакомую проблему несбалансированного развития.
Что уже делается
Отрадно, что руководство страны, судя по всему, осознает эти риски. В недавнем ежегодном послании Федеральному собранию Путин еще раз подчеркнул опасность существенного разрыва в доходах населения. Правительство активно занято поиском путей снижения дисбалансов, угрожающих политической и экономической устойчивости проводимой в России модернизации. Только в прошлом году были введены в действие несколько платформ, нацеленных на уменьшение разрыва в развитии между различными регионами и секторами российской экономики.
Первой такой платформой можно назвать национальные проекты, которые предусматривают бюджетное финансирование четырех приоритетных секторов экономики: образования, жилищного строительства, сельского хозяйства и здравоохранения. Эти усилия в первую очередь призваны уменьшить разрыв в уровне благосостояния населения. Вторая платформа — особые экономические зоны — призвана изменить картину развития регионов за счет диверсификации экономической активности за пределы Москвы и богатых нефтью регионов. Создание Банка развития и Российской венчурной компании (для финансирования высокорисковых проектов в сфере высоких технологий), а также бюджетного инвестиционного фонда (для финансирования инфраструктурных проектов, таких как автомобильные и железные дороги) нацелено на сбалансированное развитие различных секторов экономики и уменьшение зависимости от нефтяного сектора. Наконец, фонд национального благосостояния, как и резервный фонд (которые в следующем году придут на смену стабилизационному фонду), частично нацелен на решение проблемы неравенства поколений.
В целом после периода фрагментации социальной структуры Россия, по-видимому, переходит к периоду консолидации. Некоторые черты этого процесса в России напоминают сходные модели Восточной Азии. В частности, концепция “национальных чемпионов” помимо прочего призвана создать “острова стабильности” в море рыночной неопределенности и недоверия к институтам (особенно к банкам), унаследованного от 1990-х гг. Серия “народных IPO”, начатая “Роснефтью”, продолженная Сбербанком и ВТБ, позволила резко увеличить количество частных акционеров этих “национальных чемпионов” и допустила население к участию в создании богатства новой России. Роль “стратегических секторов” заключается в удовлетворении националистического запроса на сохранение природных богатств России в руках ее граждан. Также есть параллели между нынешней политикой России и “новым курсом” США, где “государство-брокер” обеспечивало более высокий уровень координации между корпорациями, профсоюзами и государством, способствовало развитию отсталых регионов и развивало инфраструктуру.
Макроэкономическая политика в растущей степени также ориентируется на уменьшение неравенства. Чтобы обеспечить отраслевую диверсификацию, сохраняется (а в газовом секторе в среднесрочном периоде, возможно, вырастет) высокое налогообложение добывающих секторов экономики. С инфляцией борьба идет прежде всего как со злом, ведущим к усугублению бедности, неравенства доходов и увеличению ставки по ипотечным кредитам. Наконец, с помощью госбюджета и налоговых льгот подстегивается развитие отдельных секторов.
Будущие ориентиры
Согласно мнению Всемирного банка, чтобы вырваться из “ловушки неравенства” и перейти к благотворному циклу роста и снижения неравенства, правительству необходимо расширять доступ к общественным благам, развивать инфраструктуру и инвестировать в образование. Эти приоритеты согласуются с теми, о которых говорил в ежегодном послании российский президент, обозначив жилищное строительство и развитие инфраструктуры в качестве первостепенных целей для господдержки. Но чтобы преодолеть пропасть неравенства, недостаточно лишь вкладывать бюджетные средства в модернизацию инфраструктуры. Государству необходимо также гарантировать право собственности, бороться с коррупцией и усилить позиции рынка, обуздав власть монополий.
Итак, в течение следующих нескольких лет главной целью России будет преодоление дисбалансов, которые сдерживают долгосрочный потенциал развития. Тремя главными направлениями станут политическая консолидация (движение от крайностей к политическому центру), рост среднего класса и экономическая диверсификация регионов и отраслей. Основную часть дивидендов во время этой фазы экономического развития получат банковский сектор, сектор строительства жилья (где главный вопрос — развитие ипотеки), инфрастуктура (наиболее перспективными выглядят электроэнергетика и металлургия, как играющие заметную роль в строительном буме), а также здравоохранение и образование.
Автор — главный экономист “Дойче Банк Россия”
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/05/16/125847