Странные сближения: Осень команданте
Нина Хрущева
19.01.2007, №8 (1782)Только Габриель Гарсия Маркес мог бы, наверное, правильно описать нынешнее затаенное ожидание смерти Фиделя Кастро. В “Осени патриарха” точно схвачены моральное разложение, политический паралич и странная апатия, охватывающие общество, готовящееся к смерти “вечного” диктатора.
Точное время ухода команданте Фиделя от власти, конечно, будет определено биологией. Кадры съемки, попавшие в СМИ после его болезни, убедительно показывают, что биологические часы идут. Когда наступит конец, перемены на Кубе будут такими же значительными, как после кончины других диктаторов прошлого века.
Сталин, Франко, Тито, Мао — все они пользовались схожими средствами и методами. Однако уход со сцены каждого из них отличался от других, и эти различия, по сути, формировали будущее каждого из обществ на многие годы и даже десятилетия.
Вспомним Советский Союз: 9 марта 1953 г. жизнь остановилась на всем пространстве от Финского залива до Берингова моря, а также в Варшаве, Будапеште, Праге и Восточном Берлине. В Пекине Мао Цзэдун лично отдал низкий поклон огромному портрету Иосифа Сталина. По всей бескрайней империи шли толпы скорбящих — люди плакали по-настоящему, иногда до истерики.
Но уже через нескольких дней слово “сталинизм” было удалено из обновленного советского словаря, а три года спустя мой дед, Никита Хрущев, развенчал культ личности Сталина в своей знаменитой “секретной речи” на XX съезде партии. Последовавшая затем хрущевская оттепель, возможно, и была кратковременной, но она впервые в советской истории открыла возможность перемен — возможность, которой в 1985 г. воспользовался Михаил Горбачев.
Смерть маршала Иосипа Броз Тито вызвала проявление чувств другого рода. На протяжении десятилетий его правление насаждало ложное единство в Югославии. После его смерти в 1980 г. начался распад этого искусственного государства, завершившийся братоубийственными войнами в Боснии, Хорватии и Косове в 1990-х гг.
Однако не все многолетние диктатуры заканчиваются развалом и хаосом. Смерть Мао позволила Дэн Сяопину вернуться из опалы и внутренней ссылки. Дэн быстро избавился от “банды четырех наследников” Мао и всего за несколько лет открыл экономику Китая, совершив, таким образом, капиталистическую революцию, изменившую Китай сильнее и успешнее, чем социалистическая революция Мао. Коммунистическая партия, конечно, остается у власти, и портрет Мао все еще висит над площадью Тяньаньмэнь, но это реликты идей и идеалов, которые на самом деле давно лежат на свалке истории.
Испании также удалось избежать насильственного распада, когда диктатура генерала Франко пала после его смерти. В этом есть, впрочем, заслуга самого диктатора, который, восстановив незадолго до своей смерти монархию во главе с королем Хуаном Карлосом, заложил фундамент для строительства новой системы. Но едва ли Франко предполагал, что Хуан Карлос с помощью молодого чиновника Адольфо Суареса, вышедшего из франкистского государства, в конце концов построит демократическую Испанию — такую, какой мы знаем ее сегодня.
Не случайно коммунистические страны обычно управлялись и управляются пожилыми лидерами, а демократические страны — молодыми. Пожилые лидеры могут председательствовать над функционирующими по инерции системами, не требующими радикального пересмотра целей и политики. Конечно, из этого правила были исключения, например Черчилль, Аденауэр, Дэн, Рейган, но государства не могут полагаться на то, что судьба подарит им исключительного правителя. Молодые лидеры с большей вероятностью справятся с сюрпризами переломных времен.
Политическая конкуренция заставляет любого политика, независимо от возраста, быть начеку, предвидеть новые проблемы и оставаться открытым для новых идей, а не прятаться на высокой должности, будучи подвластным только смерти и собственной скуке. Однопартийные системы, единоличные харизматические диктатуры или их смесь, как правление Тито в Югославии, гарантированно рождают только склеротические умы и инертные правительства.
Многие наблюдатели считают Рауля Кастро — младшего брата и наследника Фиделя — прагматиком, “практичным Кастро”. Когда щедрые советские субсидии перестали поступать на Кубу в начале 1990-х гг., именно Рауль осознал, что для сохранения режима необходимы экономические реформы, и настаивал на разрешении открыть частные сельскохозяйственные рынки для того, чтобы поощрить производство продуктов питания и не допустить голода.
Однако это тот же самый человек, который в качестве главы аппарата внутренней безопасности Кубы на протяжении многих лет олицетворял железный кулак режима и несет непосредственную ответственность за лишение свободы тысяч диссидентов, многие из которых подвергались пыткам. Так что, наверное, лучшее, на что можно надеяться, — это эксперимент с либерализацией в российском стиле, быстро приостановленный занервничавшей “старой гвардией”.
Более того, при поддержке богатых нефтью союзников, таких как президент Венесуэлы Уго Чавес, а также после открытия месторождений нефти у собственных берегов Кубы проведение реформ может показаться не таким уж необходимым. В таком случае Рауль может постараться сохранить закоснелую систему, которую он помогал строить и удерживать с такой жестокостью.
Но Рауль и сам в преклонном возрасте, так что можно надеяться на перспективу появления на обломках фиделизма какого-нибудь Дэна или еще лучше Суареса. Впрочем, пока говорить об этом рано: среди сравнительно молодых лидеров много таких традиционалистов, как министр иностранных дел Фелипе Перес Рок, — кубинцы прозвали их “лос Талибан”. Если они удержат контроль и продолжат нынешний курс, Кубу может ждать еще один долгий урок биологии.
Автор — профессор международных отношений в Университете Нью-Скул (New School University), Нью-Йорк. Печатается с разрешения Project Syndicate.
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/01/19/119249
Нина Хрущева
19.01.2007, №8 (1782)Только Габриель Гарсия Маркес мог бы, наверное, правильно описать нынешнее затаенное ожидание смерти Фиделя Кастро. В “Осени патриарха” точно схвачены моральное разложение, политический паралич и странная апатия, охватывающие общество, готовящееся к смерти “вечного” диктатора.
Точное время ухода команданте Фиделя от власти, конечно, будет определено биологией. Кадры съемки, попавшие в СМИ после его болезни, убедительно показывают, что биологические часы идут. Когда наступит конец, перемены на Кубе будут такими же значительными, как после кончины других диктаторов прошлого века.
Сталин, Франко, Тито, Мао — все они пользовались схожими средствами и методами. Однако уход со сцены каждого из них отличался от других, и эти различия, по сути, формировали будущее каждого из обществ на многие годы и даже десятилетия.
Вспомним Советский Союз: 9 марта 1953 г. жизнь остановилась на всем пространстве от Финского залива до Берингова моря, а также в Варшаве, Будапеште, Праге и Восточном Берлине. В Пекине Мао Цзэдун лично отдал низкий поклон огромному портрету Иосифа Сталина. По всей бескрайней империи шли толпы скорбящих — люди плакали по-настоящему, иногда до истерики.
Но уже через нескольких дней слово “сталинизм” было удалено из обновленного советского словаря, а три года спустя мой дед, Никита Хрущев, развенчал культ личности Сталина в своей знаменитой “секретной речи” на XX съезде партии. Последовавшая затем хрущевская оттепель, возможно, и была кратковременной, но она впервые в советской истории открыла возможность перемен — возможность, которой в 1985 г. воспользовался Михаил Горбачев.
Смерть маршала Иосипа Броз Тито вызвала проявление чувств другого рода. На протяжении десятилетий его правление насаждало ложное единство в Югославии. После его смерти в 1980 г. начался распад этого искусственного государства, завершившийся братоубийственными войнами в Боснии, Хорватии и Косове в 1990-х гг.
Однако не все многолетние диктатуры заканчиваются развалом и хаосом. Смерть Мао позволила Дэн Сяопину вернуться из опалы и внутренней ссылки. Дэн быстро избавился от “банды четырех наследников” Мао и всего за несколько лет открыл экономику Китая, совершив, таким образом, капиталистическую революцию, изменившую Китай сильнее и успешнее, чем социалистическая революция Мао. Коммунистическая партия, конечно, остается у власти, и портрет Мао все еще висит над площадью Тяньаньмэнь, но это реликты идей и идеалов, которые на самом деле давно лежат на свалке истории.
Испании также удалось избежать насильственного распада, когда диктатура генерала Франко пала после его смерти. В этом есть, впрочем, заслуга самого диктатора, который, восстановив незадолго до своей смерти монархию во главе с королем Хуаном Карлосом, заложил фундамент для строительства новой системы. Но едва ли Франко предполагал, что Хуан Карлос с помощью молодого чиновника Адольфо Суареса, вышедшего из франкистского государства, в конце концов построит демократическую Испанию — такую, какой мы знаем ее сегодня.
Не случайно коммунистические страны обычно управлялись и управляются пожилыми лидерами, а демократические страны — молодыми. Пожилые лидеры могут председательствовать над функционирующими по инерции системами, не требующими радикального пересмотра целей и политики. Конечно, из этого правила были исключения, например Черчилль, Аденауэр, Дэн, Рейган, но государства не могут полагаться на то, что судьба подарит им исключительного правителя. Молодые лидеры с большей вероятностью справятся с сюрпризами переломных времен.
Политическая конкуренция заставляет любого политика, независимо от возраста, быть начеку, предвидеть новые проблемы и оставаться открытым для новых идей, а не прятаться на высокой должности, будучи подвластным только смерти и собственной скуке. Однопартийные системы, единоличные харизматические диктатуры или их смесь, как правление Тито в Югославии, гарантированно рождают только склеротические умы и инертные правительства.
Многие наблюдатели считают Рауля Кастро — младшего брата и наследника Фиделя — прагматиком, “практичным Кастро”. Когда щедрые советские субсидии перестали поступать на Кубу в начале 1990-х гг., именно Рауль осознал, что для сохранения режима необходимы экономические реформы, и настаивал на разрешении открыть частные сельскохозяйственные рынки для того, чтобы поощрить производство продуктов питания и не допустить голода.
Однако это тот же самый человек, который в качестве главы аппарата внутренней безопасности Кубы на протяжении многих лет олицетворял железный кулак режима и несет непосредственную ответственность за лишение свободы тысяч диссидентов, многие из которых подвергались пыткам. Так что, наверное, лучшее, на что можно надеяться, — это эксперимент с либерализацией в российском стиле, быстро приостановленный занервничавшей “старой гвардией”.
Более того, при поддержке богатых нефтью союзников, таких как президент Венесуэлы Уго Чавес, а также после открытия месторождений нефти у собственных берегов Кубы проведение реформ может показаться не таким уж необходимым. В таком случае Рауль может постараться сохранить закоснелую систему, которую он помогал строить и удерживать с такой жестокостью.
Но Рауль и сам в преклонном возрасте, так что можно надеяться на перспективу появления на обломках фиделизма какого-нибудь Дэна или еще лучше Суареса. Впрочем, пока говорить об этом рано: среди сравнительно молодых лидеров много таких традиционалистов, как министр иностранных дел Фелипе Перес Рок, — кубинцы прозвали их “лос Талибан”. Если они удержат контроль и продолжат нынешний курс, Кубу может ждать еще один долгий урок биологии.
Автор — профессор международных отношений в Университете Нью-Скул (New School University), Нью-Йорк. Печатается с разрешения Project Syndicate.
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/01/19/119249