Горечь пробуждения«На Московском Кинофестивале я собираюсь посмотреть только два фильма, - разорялась в Живом Журнале одна знакомая девочка. – Фильм с Гарсия Берналем и новый фильм Мишеля Гондри». Много раз на ММКФ знакомой девочке ходить не пришлось – Гаэль Гарсия Берналь сыграл главную роль именно что в новом фильме Мишеля Гондри «Наука сна». С десятого августа ее можно постичь на цифре, а с конца месяца, наконец-то, и в кинотеатре 35 мм – по мнению компании Централ Партнершип, кино, которого так долго ожидали все мои знакомые девочки, достойно только ограниченного проката.
Мишель Гондри стал кинорежиссером, обязательным к просмотру совсем недавно – после того как однажды вдруг после клипов и серии реклам вместе со сценаристом Чарли Кауфманом снял «The eternal sunshine of the spotless mind» - «Вечное сияние чистого разума» - главный фильм о любви поколения 21 века. Там сладкая парочка из необычайно лиричного Джима Керри и ярковолосой Кейт Уинслет стирала друг друга из памяти при помощи новейших технологий, а потом воссоединялась снова, вопреки этим технологиям. Если для поклонников Кауфмана фильм как дважды два четыре доказывал, что вечная любовь бывает, то фанатов Гондри завораживал именно художественный уход вглубь воспоминаний – француз в принципе снял фильм про то, как в черепной коробке, где гнездится «чистый разум» главного героя, влюбленные бегают по просторам памяти от надвигающегося разрушения. Для тех, кто видел клипы Гондри на песни Bjork, Daft Punk, Chemical Brothers, мультяшная эстетика его первого фильма оказалась далеко не новостью. Что же касается самого вчерашнего клипмейкера, то дебютный фильм, принесший ему (напополам с Кауфманом) Оскара за лучший сценарий, обозначил вехи его киностиля: мультяшная эстетика, новейшие технологии и художественный уход вглубь.
Потому неудивительно, что в самом названии «Науки сна», первого полнометражного художественного фильма Гондри, снятого без голливудских подпорок, проявляется что-то босховское, как попытка объять все, завершить образ, как в любой серии босховских гравюр, так и «сон разума рождает чудовищ» в подтексте. Главного героя «Науки» зовут Стефан Миро, он художник, который после многих лет свободной жизни вернулся в родной Париж, у него чудовищный французский акцент, и все в «родовой» квартире напоминает ему о матери и будит игры подсознания. Потому он не слишком увлекается скучной работой по наклеиванию бумажек на макеты в полиграфическом бюро, производящем настенные календари, и не слишком удачно ухаживает за соседкой по лестничной клетке Стефани (которую, между прочим, играет почти гениальная по папе Шарлота Гинзбург), а только видит сны и мастерит скачущих плюшевых лошадок, да машину времени, которая может переносить на секунду вперед и назад, вперед и назад. Скучная действительность превращается в ослепительные сны, где все движется, играет, разрушается и строится вновь, и уходит вглубь, как и было обещано самим стилем Гондри.
После «Вечного сияния» второй фильм Гондри может показаться чересчур игровым – он не несет никаких обещаний вечной любви и даже не обещает, что между искусством и жизнью останется зазор золотой середины, куда можно пролезть и спрятаться, уютно прибочившись по обе стороны границы. Удивительным образом, без всяких психологических этюдов, Гондри создает образ безумца художника, не ставит его в ситуацию и не рисует ему биографию, а просто вскрывает ему, спящему, черепную коробку и задает вопрос – а вы умеете так фантазировать? Наука сна и наука жизни абсолютно не имеют точек пересечения друг с другом, так же как и жизнь не может полностью пересекаться с фантазией, но Боже мой, кто после Феллини хотя бы заикался об этом в кино?
Гондри заикается. Самое чудовищное в его фильме – это анонсы, вымученные продюсерами, которые почему-то боятся продавать это кино. «Стефан встречает Стефани, - гласят анонсы, - и надеется на счастливую жизнь с ней, но ему опять мешают собственные комплексы». Чушь полная. И хотя наряду с историей полночных видений, в «Науке сна» рассказана и любовная история, она неудачна именно потому, что сон затмевает все. Стефан Миро у Гондри сделал то, о чем так мечтал (и чего так и не достиг), толстый нерешительный датский принц – уснул и видел сны. И расцветил ими реальность.
Тем временем, Гондри продолжает снимать кино – и комедия «Будь добр, перемотай» о парне, который силой мысли нечаянно стер все кассеты в своем видеопрокате, и потому переснимает все фильмы заново со своими друзьями, находится уже в состоянии «pre-production». И хотя вчерашний культовый клипмейкер, став культовым кинорежиссером, все так же неудержимо болтается между фантазией и реальностью, назвать его фильмы артхаусными или не подходящими широкой публике не поворачивается язык.
09 августа 2006, 10:10 Лиза Биргер
http://www.polit.ru/culture/2006/08/09/nauka.html
Мишель Гондри стал кинорежиссером, обязательным к просмотру совсем недавно – после того как однажды вдруг после клипов и серии реклам вместе со сценаристом Чарли Кауфманом снял «The eternal sunshine of the spotless mind» - «Вечное сияние чистого разума» - главный фильм о любви поколения 21 века. Там сладкая парочка из необычайно лиричного Джима Керри и ярковолосой Кейт Уинслет стирала друг друга из памяти при помощи новейших технологий, а потом воссоединялась снова, вопреки этим технологиям. Если для поклонников Кауфмана фильм как дважды два четыре доказывал, что вечная любовь бывает, то фанатов Гондри завораживал именно художественный уход вглубь воспоминаний – француз в принципе снял фильм про то, как в черепной коробке, где гнездится «чистый разум» главного героя, влюбленные бегают по просторам памяти от надвигающегося разрушения. Для тех, кто видел клипы Гондри на песни Bjork, Daft Punk, Chemical Brothers, мультяшная эстетика его первого фильма оказалась далеко не новостью. Что же касается самого вчерашнего клипмейкера, то дебютный фильм, принесший ему (напополам с Кауфманом) Оскара за лучший сценарий, обозначил вехи его киностиля: мультяшная эстетика, новейшие технологии и художественный уход вглубь.
Потому неудивительно, что в самом названии «Науки сна», первого полнометражного художественного фильма Гондри, снятого без голливудских подпорок, проявляется что-то босховское, как попытка объять все, завершить образ, как в любой серии босховских гравюр, так и «сон разума рождает чудовищ» в подтексте. Главного героя «Науки» зовут Стефан Миро, он художник, который после многих лет свободной жизни вернулся в родной Париж, у него чудовищный французский акцент, и все в «родовой» квартире напоминает ему о матери и будит игры подсознания. Потому он не слишком увлекается скучной работой по наклеиванию бумажек на макеты в полиграфическом бюро, производящем настенные календари, и не слишком удачно ухаживает за соседкой по лестничной клетке Стефани (которую, между прочим, играет почти гениальная по папе Шарлота Гинзбург), а только видит сны и мастерит скачущих плюшевых лошадок, да машину времени, которая может переносить на секунду вперед и назад, вперед и назад. Скучная действительность превращается в ослепительные сны, где все движется, играет, разрушается и строится вновь, и уходит вглубь, как и было обещано самим стилем Гондри.
После «Вечного сияния» второй фильм Гондри может показаться чересчур игровым – он не несет никаких обещаний вечной любви и даже не обещает, что между искусством и жизнью останется зазор золотой середины, куда можно пролезть и спрятаться, уютно прибочившись по обе стороны границы. Удивительным образом, без всяких психологических этюдов, Гондри создает образ безумца художника, не ставит его в ситуацию и не рисует ему биографию, а просто вскрывает ему, спящему, черепную коробку и задает вопрос – а вы умеете так фантазировать? Наука сна и наука жизни абсолютно не имеют точек пересечения друг с другом, так же как и жизнь не может полностью пересекаться с фантазией, но Боже мой, кто после Феллини хотя бы заикался об этом в кино?
Гондри заикается. Самое чудовищное в его фильме – это анонсы, вымученные продюсерами, которые почему-то боятся продавать это кино. «Стефан встречает Стефани, - гласят анонсы, - и надеется на счастливую жизнь с ней, но ему опять мешают собственные комплексы». Чушь полная. И хотя наряду с историей полночных видений, в «Науке сна» рассказана и любовная история, она неудачна именно потому, что сон затмевает все. Стефан Миро у Гондри сделал то, о чем так мечтал (и чего так и не достиг), толстый нерешительный датский принц – уснул и видел сны. И расцветил ими реальность.
Тем временем, Гондри продолжает снимать кино – и комедия «Будь добр, перемотай» о парне, который силой мысли нечаянно стер все кассеты в своем видеопрокате, и потому переснимает все фильмы заново со своими друзьями, находится уже в состоянии «pre-production». И хотя вчерашний культовый клипмейкер, став культовым кинорежиссером, все так же неудержимо болтается между фантазией и реальностью, назвать его фильмы артхаусными или не подходящими широкой публике не поворачивается язык.
09 августа 2006, 10:10 Лиза Биргер
http://www.polit.ru/culture/2006/08/09/nauka.html