Передача власти: Разгерметизация элиты
Лилия Шевцова
31.07.2006, №139 (1666)Россия приближается к моменту истины, каким для нее является самовоспроизводство власти. Еще никогда российская элита не готовилась к этому акту так основательно, стремясь ликвидировать малейшую угрозу выхода событий из-под контроля. Осталось обеспечить два условия для успешной передачи власти, которые бы одновременно гарантировали ее преемственность: во-первых, оформить привлекательную идею, которая должна помочь легитимировать новое правление, и, во-вторых, консолидировать элиту вокруг единого сценария воспроизводства.
Российская власть опробовала несколько вариантов сплочения. В 1996 г. Россия объединилась вокруг Ельцина, который был преподнесен как наименьшее зло. В 2000 г. Россия голосовала за порядок, а в 2004 г. поддержала одновременно стабильность и модернизацию. Сегодня Кремль уже не может объединить общество, обращаясь к бывшим в употреблении лозунгам, что немедленно поставит под сомнение успех путинского лидерства. Ведь если власть в очередной раз начнет апеллировать к порядку, стабильности либо реформам, то возникнет закономерный вопрос: а чем тогда занимался Владимир Путин все эти годы? Критическая оценка путинского наследства, несомненно, произойдет, но позже — когда его преемник утвердится в Кремле.
А тем временем результатом поисков кремлевских технологов стала занимательная идеологическая конструкция. С одной стороны, они решили предъявить России страшилку — угрозу распада страны, которая должна объяснить закручивание гаек, а с другой — решили сыграть на ностальгических воспоминаниях, убеждая общество в том, что Россия восстанавливает статус великой державы. Последнее должно заставить даже либералов отказаться от фрондирования из-за опасений быть обвиненными в непатриотичности. Однако эта попытка скрестить страх с самоуверенностью не может не вызвать в обществе остолбенение, ведь народу нужно решить, то ли ему гордиться величием своей страны, то ли опасаться ее обвала, то ли бороться за ее суверенитет против посягателей, то ли надувать щеки как представителям мировой сверхдержавы. Трудно сказать, как поведет себя нация с расколотым самосознанием и чем обернется шизофрения, к которой так деятельно подталкивают Россию. В свое время в Германии попытки объединить уязвленное самосознание нации с тяготением к ее величию закончились очень плохо.
Что касается второго условия самовоспроизводства власти — консолидации элиты, то и с этим делом не все в порядке. Еще недавно казалось, что российский политический класс единодушно хочет одного — сохранить то, что есть, ничего не меняя. Сегодня один за другим далеко не последние представители политического класса — Евгений Примаков, Сергей Миронов, Александр Вешняков и, наконец, один из президентских кандидатов, Дмитрий Медведев, — начинают вслух сомневаться и в разумности “суверенной демократии”, и в целесообразности нового избирательного законодательства, и в обоснованности монополии “Единой России”. Конечно, не будем наивны: этот всплеск критиканства вряд ли мог случиться без высочайшего одобрения, молчаливого согласия либо попустительства сверху. Озаботившиеся судьбами страны представители элиты вряд ли похожи на камикадзе, готовых сломать себе шею. Этот неожиданный феномен заставляет нас думать об очередной имитации — на этот раз имитации состязательности и оппозиционности, которая должна придать российской элите более современный вид. Но дело в том, что даже ограниченная и контролируемая разгерметизация закрытой системы уже подрывает ее монолитность, открывая шлюзы, которые будет сложно захлопнуть. Тем более представители высшего эшелона власти начали подвергать сомнению основные принципы политической игры, в том числе и с таким трудом сочиненную новую объединительную идею.
Конечно, случившийся выброс плюрализма является отражением клановой борьбы, и в ней угадывается стремление одних кремлевских обитателей сбросить с кремлевской стены других. Но можно предположить и другое — то, что одновременно с имитацией наружу вырвались сомнения части российского политического класса в способности закрытой системы, управляемой из командного центра, обеспечить стабильность и его собственное выживание. Не исключено, что не забывшие советское прошлое политики и аппаратчики опасаются, что заточенная под единовластие система скоро начнет корежить и кремлевских небожителей, если вдруг руль захватит лидер с соответствующими амбициями, а потому ищут способ придать ей некоторую эластичность. Во всяком случае, отставка Владимира Устинова с поста генерального прокурора может рассматриваться как доказательство и того, что в Кремле есть претенденты на роль продолжателей дела Коржакова — Барсукова — Сосковца, а также и того, что там есть те, кто не желает возобладания именно этого вектора. И президент пока на стороне последних.
Единство российского политического класса и раньше выглядело сомнительным. Но иллюзия его консолидации сохранялась, пока элита ориентировалась на лидера, перед которым оставалась ясная перспектива. Сам факт завершения путинского правления и появление в этой связи неопределенности толкает элиту к фрагментации и поискам новых центров притяжения. Даже если президент, который понимает необходимость сплочения правящего класса перед моментом передачи власти, волевым усилием прекратит дискуссии, брожение в элите будет продолжаться, и тому есть несколько причин: процесс перераспределения собственности; агрессивность группировок, стремящихся к чрезмерной концентрации власти; наличие нескольких кандидатов на пост президента; понимание в среде части элиты уязвимости герметической системы власти и связанных с ее существованием рисков.
Пока в России нет условий для раскола элиты на два лагеря, как это произошло в 1999 г., когда группа Лужкова — Примакова бросила вызов ельцинской команде. Но в условиях, когда представители правящей элиты подвергают сомнению (пусть даже наигранному) ключевые идеологические и политические принципы, которые должны по замыслу объединять нацию, возникает новая реальность. Так что давайте готовиться к неожиданностям. И хорошо, что в среде политического класса есть прагматики, которые осознают угрозы, создаваемые самой системой. Напомню: самые успешные трансформации в мире осуществлялись представителями правящего класса, вовремя осознавшими тупиковость маршрута, по которому они шли. Итак, подождем и посмотрим, подтвердит ли Россия эту аксиому либо ее опровергнет.
Автор — политолог, Московский центр Карнеги
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...06/07/31/110274
Лилия Шевцова
31.07.2006, №139 (1666)Россия приближается к моменту истины, каким для нее является самовоспроизводство власти. Еще никогда российская элита не готовилась к этому акту так основательно, стремясь ликвидировать малейшую угрозу выхода событий из-под контроля. Осталось обеспечить два условия для успешной передачи власти, которые бы одновременно гарантировали ее преемственность: во-первых, оформить привлекательную идею, которая должна помочь легитимировать новое правление, и, во-вторых, консолидировать элиту вокруг единого сценария воспроизводства.
Российская власть опробовала несколько вариантов сплочения. В 1996 г. Россия объединилась вокруг Ельцина, который был преподнесен как наименьшее зло. В 2000 г. Россия голосовала за порядок, а в 2004 г. поддержала одновременно стабильность и модернизацию. Сегодня Кремль уже не может объединить общество, обращаясь к бывшим в употреблении лозунгам, что немедленно поставит под сомнение успех путинского лидерства. Ведь если власть в очередной раз начнет апеллировать к порядку, стабильности либо реформам, то возникнет закономерный вопрос: а чем тогда занимался Владимир Путин все эти годы? Критическая оценка путинского наследства, несомненно, произойдет, но позже — когда его преемник утвердится в Кремле.
А тем временем результатом поисков кремлевских технологов стала занимательная идеологическая конструкция. С одной стороны, они решили предъявить России страшилку — угрозу распада страны, которая должна объяснить закручивание гаек, а с другой — решили сыграть на ностальгических воспоминаниях, убеждая общество в том, что Россия восстанавливает статус великой державы. Последнее должно заставить даже либералов отказаться от фрондирования из-за опасений быть обвиненными в непатриотичности. Однако эта попытка скрестить страх с самоуверенностью не может не вызвать в обществе остолбенение, ведь народу нужно решить, то ли ему гордиться величием своей страны, то ли опасаться ее обвала, то ли бороться за ее суверенитет против посягателей, то ли надувать щеки как представителям мировой сверхдержавы. Трудно сказать, как поведет себя нация с расколотым самосознанием и чем обернется шизофрения, к которой так деятельно подталкивают Россию. В свое время в Германии попытки объединить уязвленное самосознание нации с тяготением к ее величию закончились очень плохо.
Что касается второго условия самовоспроизводства власти — консолидации элиты, то и с этим делом не все в порядке. Еще недавно казалось, что российский политический класс единодушно хочет одного — сохранить то, что есть, ничего не меняя. Сегодня один за другим далеко не последние представители политического класса — Евгений Примаков, Сергей Миронов, Александр Вешняков и, наконец, один из президентских кандидатов, Дмитрий Медведев, — начинают вслух сомневаться и в разумности “суверенной демократии”, и в целесообразности нового избирательного законодательства, и в обоснованности монополии “Единой России”. Конечно, не будем наивны: этот всплеск критиканства вряд ли мог случиться без высочайшего одобрения, молчаливого согласия либо попустительства сверху. Озаботившиеся судьбами страны представители элиты вряд ли похожи на камикадзе, готовых сломать себе шею. Этот неожиданный феномен заставляет нас думать об очередной имитации — на этот раз имитации состязательности и оппозиционности, которая должна придать российской элите более современный вид. Но дело в том, что даже ограниченная и контролируемая разгерметизация закрытой системы уже подрывает ее монолитность, открывая шлюзы, которые будет сложно захлопнуть. Тем более представители высшего эшелона власти начали подвергать сомнению основные принципы политической игры, в том числе и с таким трудом сочиненную новую объединительную идею.
Конечно, случившийся выброс плюрализма является отражением клановой борьбы, и в ней угадывается стремление одних кремлевских обитателей сбросить с кремлевской стены других. Но можно предположить и другое — то, что одновременно с имитацией наружу вырвались сомнения части российского политического класса в способности закрытой системы, управляемой из командного центра, обеспечить стабильность и его собственное выживание. Не исключено, что не забывшие советское прошлое политики и аппаратчики опасаются, что заточенная под единовластие система скоро начнет корежить и кремлевских небожителей, если вдруг руль захватит лидер с соответствующими амбициями, а потому ищут способ придать ей некоторую эластичность. Во всяком случае, отставка Владимира Устинова с поста генерального прокурора может рассматриваться как доказательство и того, что в Кремле есть претенденты на роль продолжателей дела Коржакова — Барсукова — Сосковца, а также и того, что там есть те, кто не желает возобладания именно этого вектора. И президент пока на стороне последних.
Единство российского политического класса и раньше выглядело сомнительным. Но иллюзия его консолидации сохранялась, пока элита ориентировалась на лидера, перед которым оставалась ясная перспектива. Сам факт завершения путинского правления и появление в этой связи неопределенности толкает элиту к фрагментации и поискам новых центров притяжения. Даже если президент, который понимает необходимость сплочения правящего класса перед моментом передачи власти, волевым усилием прекратит дискуссии, брожение в элите будет продолжаться, и тому есть несколько причин: процесс перераспределения собственности; агрессивность группировок, стремящихся к чрезмерной концентрации власти; наличие нескольких кандидатов на пост президента; понимание в среде части элиты уязвимости герметической системы власти и связанных с ее существованием рисков.
Пока в России нет условий для раскола элиты на два лагеря, как это произошло в 1999 г., когда группа Лужкова — Примакова бросила вызов ельцинской команде. Но в условиях, когда представители правящей элиты подвергают сомнению (пусть даже наигранному) ключевые идеологические и политические принципы, которые должны по замыслу объединять нацию, возникает новая реальность. Так что давайте готовиться к неожиданностям. И хорошо, что в среде политического класса есть прагматики, которые осознают угрозы, создаваемые самой системой. Напомню: самые успешные трансформации в мире осуществлялись представителями правящего класса, вовремя осознавшими тупиковость маршрута, по которому они шли. Итак, подождем и посмотрим, подтвердит ли Россия эту аксиому либо ее опровергнет.
Автор — политолог, Московский центр Карнеги
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...06/07/31/110274