Средний дозорПосле фильма в неком кафе я встретила некоего светского фотографа, который тоже был «после Дозора». «Ну как?» - спросили мы друг у друга и начали перечислять свои впечатления:
- А какой там «Старый мельник»!
- А какая там машина Mazda RX8!
Тут молодой человек за соседним столиком повернулся к нам и сказал:
- Эй, не рассказывайте, я только на него собираюсь!
- Да мы и не рассказываем, мы пока только про продакт-плейсмент, - ответил ему фотограф.
Конечно, второй фильм по книгам Сергея Лукьяненко уже не очень похож на известный сетевой анекдот, в котором под заголовком «краткое содержание фильма ‘Ночной дозор’» мелькали баннеры Первого канала, Рамблера, пельменей «Русский хит» и т.п. Но продакт-плейсмента и в «Дневном дозоре» предостаточно – и не только собственно продуктов, но и живых людей. Пиво «Старый мельник», телефоны Nokia, телеведущий Дмитрий Нагиев, певец Борис Моисеев, музыкант Сергей Шнуров, - вот далеко не полный список брендов, поданных в фильме по всем правилам рекламного искусства. А вокруг этого парада брендов в фильме происходит много несуразного.
Начать с того, что «Дневной дозор» и не Дневной, и не Ночной, а какой-то средний. В отличие от фильма «Ночной дозор», сценарий к которому писал, главным образом, сам Лукьяненко, в титрах «Дневного дозора» писатель, видимо, числится исключительно для прикрытия, а вот два других автора – режиссер Тимур Бекмамбетов и Владимир Васильев – творят с размахом и фантазией настоящих демиургов, смешивая воедино собственные помыслы с обрывками двух лукьяненковских «Дозоров». Формально фильм снят по книге «Ночной дозор» - если вообще можно считать, что этот фильм снят по какой-либо книге, потому что от книги в нем осталось четыре фразы и несколько действующий персонажей. Ну и название, разумеется.
Все начинается с Северного Ирана, Тамерлана и живописного штурма древней азиатской крепости, где лежит Мел Судьбы, а заканчивается разрушением московской гостиницы «Космос» и Останкинской телебашни и прочими неприятными событиями, в результате которых Антон Городецкий становится человеком. И все? И все.
Каждый фильм в жанре «новый русский блокбастер» - и особенно всяческие «Дозоры» - снимают так, словно на этом фильме закончится российский кинематограф. Словно следующий фильм снять не удастся: или деньги спонсоров кончатся не начавшись, или Михалков начнет снимать очередное большое кино, на которое уйдут все бюджетные средства до 2008 года включительно, или Лукьяненко перестанет писать, или иностранцы перекупят у него права на следующие «Дозоры» (что, кстати, и произошло: по данным газеты «Таймс», компания Twentieth Century Fox приобрела права на производство английской версии «Сумеречного дозора»). Поэтому в каждый новый русский блокбастер стараются запихнуть всего по максимуму – спецэффектов, фишек, режиссерских придумок, каскадерских фокусов и т.д., чтобы ничего не пропало.
В результате фильм превращается в окрошку из всего вышеперечисленного с крайне невнятным сюжетом: такое впечатление, что перед зрителем на ускоренной перемотке промелькали весь арсенал кинокомпании «TABBAK», Тимура Бекмамбетова и Первого канала, а вот историю-то рассказать и забыли.
Весь «Дневной дозор» - набор завораживающе красивых клипов. Ведьма Алиса в красной гоночной машине едет по стене гостиницы «Космос», сметая ребра окон и проваливаясь в коридор. Завулон и вампир Костя танцуют смертельное танго, в процессе которого Завулон втыкает в Костю кинжал и, закружив его в воздухе на уровне этажа двадцатого, бережно отпускает. По центру Москвы катится оторвавшееся колесо обозрения, подминая под себя машины и людей. Армия Тамерлана с бешеной скоростью мчится на штурм крепости, поднимая перед собой снежную волну; в последний момент Тамерлан поворачивает коня не к воротам, а прямо в стену, и пробивает ее насквозь.
Кадрами про Тамерлана фильм начинается, потому что именно ему удалось заполучить Мел Судьбы, которым все и закончится, как повествует нам закадровый голос. Может быть, именно из-за этого – до боли знакомого – голоса среди всей этой древнеазиатской красоты и раскосых воинов в кольчугах все время ждешь слов, ради которых, кажется, все это и снято: «Всемирная история. Банк ‘Империал’».
Тем более что цитаты из рекламы – вообще отличительный признак эстетики «Дневного дозора»; в основном, это реклама пива. С тех пор как в России ввели жесткие ограничения на телевизионную рекламу пива, его производители стали серьезнее относиться к российскому кино. Желая обругать старого Зоара, Антон в сердцах называет его «старый… мельник». Поговорив с Гесером в закусочной, Антон придвигает к камере стакан пива, на котором написано «Старый мельник», и говорит: «Душевно поговорили». Выгадывая время, когда хранитель ключей от архива спецхрана отлучился посмотреть футбольный матч, Антон бормочет: «Два тайма по пятнадцать минут… Потом еще серия пенальти». Попробуйте вспомнить, какому пиву принадлежат эти слова.
«Дневной дозор», которому не жалко поддержать отечественного производителя пива, поддерживает и других производителей: в частности, компанию Nokia, сок «Добрый», кинотеатр «Ударник» и режиссера Федора Бондарчука: убегая от Дневного Дозора, Антон вваливается на станцию метро сквозь рекламный постер фильма «9 рота».
Создатели «Дневного дозора» так интенсивно работают на ниве продакт-плейсмента всего, что движется от производителя к потребителю, что фильм превращается в особое рекламно-цитатное пространство, где грань между продакт-плейсментом и аллюзией становится крайне зыбкой. Вот когда упоминавшийся уже хранитель ключей от архива спецхрана целует фанатскую карточку с изображением футболиста из любимой команды, а футболист на фото вдруг оживает и брезгливо вытирается – это продакт-плейсмент или бесплатная цитата из «Гарри Поттера»? А вид разбегающихся по зимним улицам людей и рушащихся вокруг зданий – реклама или плагиат из фильма «Послезавтра»? И уж совсем параноидальное: кружащая по Москве машина, в которой жена Завулона Алиса целуется с вампиром Костей – это аллюзия или продакт-плейсмент аналогичной сцены с каретой из романа «Мадам Бовари»?
Цитаты из классики и рекламные ходы сменяются циничными монтажными шуточками: падающая Останкинская башня перебивается угасающей неоновой надписью «Ударник» на одноименном кинотеатре. Картины Москвы, серой и покореженной, как после ядерной катастрофы, следуют за игривым мерцанием новогодних огоньков на гостинице «Космос». Титр внизу кадра «Северный Иран, 1377 год» сменяется неоновой вывеской «Москва 2006: с Новым годом!».
Кроме шуточек и рекламы в «Дневном дозоре» еще есть неожиданно хорошая актерская игра «Блестящей» Жанны Фриске и ослепительная Галина Тюнина в роли Ольги, в теле которой находится Антон. Угловатая мужская походка, тяжелый раздевающий взгляд в сторону Светланы, грубые мужские (а не лесбийские) объятия под душем, когда Света понимает, что перед ней Городецкий в теле Ольги – все это оказалось ей по плечу. Впрочем, еще по первому «Дозору», где она из совы превращалась в человека, было понятно, что Тюнина совершенно неземная и нечеловеческая.
Вот, пожалуй, и все. В «Дневном дозоре» много «вкусно снятых» сцен, красивые панорамы, интересные рекламные ходы, очень правдоподобно рыдающая Фриске, Тюнина, которая может сыграть хоть сову, хоть влюбленного Хабенского, не переодеваясь и не меняя прически. Но все это вместе как-то не складывается. Восторженно ахая на каждой пятой минуте фильма, тем не менее все время смотришь на часы; а выйдя из зала, мучительно соображаешь, что ответить на вопрос «Ну как, хорошее кино? Понравилось?». Вроде бы да, хорошее. А вот понравилось почему-то не очень.
http://polit.ru/culture/2006/01/04/dozor.html
Валерий Золотухин: "После «Дневного дозора» девочки меня не будут любить"«В кино для 65-летнего артиста не так много работы», скромно вздыхает Валерий Золотухин, с 1968 года, когда он появился в «Интервенции», не прекращавший сниматься в кино. В «Дневном дозоре» народный артист РСФСР появился в роли пожилого вампира, работающего на мясном рынке. О «Дозорах», «Мастере и Маргарите», тенденциях в кино и любви, Валерий Золотухин рассказал корреспонденту "Прагматики культуры", Льву Константинову.
Валерий Сергеевич, поскольку накануне премьеры «Дневного дозора» вы говорили, что не видели фильм, первый вопрос: ваше впечатление от картины.
До премьеры я действительно не видел ничего, ни метра. Но я считаю, что в данном случае именно вы мне должны говорить о вашем впечатлении. Потому что эти два фильма – «Ночной дозор» и «Дневной дозор» - это два таких новых явления в кино, что у меня у самого очень много возникает вопросов. Если рассматривать его как зрелище – я просидел два часа 20 минут не шелохнувшись – настолько на высочайшем уровне (режиссерском, монтажном, техническом) он сделан. Зритель сидел как в былые времена в Театре на Таганке, когда иголку невозможно было просунуть в зрительское внимание.
И здесь все рассчитано настолько точно и учтены все просчеты первого фильма, что первое впечатление у меня очень хорошее. Но «Ночной дозор» я с первого раза не рассмотрел, я его смотрел три раза. Поэтому, думаю, что и «Дневной дозор» нужно будет посмотреть тоже не раз. Интересно, что в результате получилось два разных произведения, хотя и связанные в едино.
И роль у вас тоже разная.
Она разная, хотя интересно, что то, что было сыграно в «Дневном дозоре», на самом деле было сыграно для «Ночного дозора». Там такой монтаж, что в него вошли куски из прежнего фильма, поскольку у создателей замысел по ходу съемок менялся неоднократно. Например, когда я вел переговоры по «Ночному дозору», речь шла о киноварианте и нескольких сериях телепроекта, а потом все изменилось. Поэтому для меня это оказалась единая роль – там было начало, а здесь ее развитие. Говорят, что в «Сумеречном дозоре» там еще более значим.
Но я получил колоссальное удовлетворение от работы с Тимуром Бекмамбетовым, потому что это совсем новая режиссерская манера, до того мне не встречавшаяся. Больше всего я боялся так называемых «новых компьютерных технологий», так как многое из того, что мой персонаж проделывает волею «творцов» фильма, это актеру неведомо. Но это и хорошо.
С вами будут подписывать контракт на следующую часть?
Нет. Говорят, что это будет уже совсем другая, американская продукция. Но точно не скажу – так вокруг всего проекта так тёмно! Такая у меня сложилась практика – я первоисточник не читаю принципиально, потому что он уводит в разговоры на площадке, что я не выношу. Вот молодое поколение, оно очень разговорчивое, они все время обсуждают что-то. Тут надо работать, надо играть и текст знать, а они то ли много читают, то ли много говорят. А у меня мало времени отведено на то, чтобы сняться. И режиссеры меня за эту нелюбовь поговорить уважают. Как сказал в «Собачьем сердце» мой персонаж Преображенский, «я сторонник разделения труда. В Большом пусть поют, а я буду оперировать». Так и я считаю, режиссер пусть будет свою работу делать, а я буду играть.
Когда появилась «Матрица», казалось, что ничего сложнее невозможно создать, но далее возникли «Властелин колец», «Ночной дозор», «Дневной дозор». Все заслонили экшены, фэнтези и спецэффекты. Означает ли это, что профессиональная, гениальная игра, крупные планы, где актер одним выражением лица, мимикой, глазами, безо всяких «спецухищрений» мог сыграть целую сцену, уйдет в прошлое?
Я не думаю, что это уходит. Все, что я хотел сыграть в этом персонаже, и это я увидел потом на экране: всю трагедию, всю драму истории с сыном, и его порочность, и то, что он любым способом пытается извлечь из ужаса порока. В «Дозоре» абсолютно нет никакого ущемления актерского мастерства. Это такой жанр, здесь есть психологизм, есть глубина, но она должна быть знаковая, быстрочитаемая.
Говорить о тенденции я не могу, потому что ни «Властелина колец», ни всего остального я не видел. Я в этом смысле «белый лист», я когда «Ночной дозор» впервые увидел, у меня был шок. К этому-то фильму я уже приготовился.
Вы одновременно появились в этом проекте и в православном проекте «Рождественские истории». Как вам удается внутренне перестраиваться с одного проекта на другой, такие разные?
Я работаю 42 года в таком театре, который исключает всякую химеру в отношении профессии. Я - актер. Я существую в предполагаемых и предлагаемых обстоятельствах. А так как у меня есть мой человеческий стержень, который от папы с мамой, от Бога, воспитания, института, Любимова в меня заложен, он называется просто – вера. И, если есть человеческая позиция и вера, тогда все разнообразие проектов не противоречит друг другу.
Тут начались разговоры, вот ты храм строишь, сын у тебя священник… а я отвечаю на это: я, по своей профессии играл и чертей, и Бабу Ягу и Кощея Бессмертного. Да мало ли каких персонажей актеру приходится играть, это же не значит, что он становится тем, кого играет. Это раньше Церковь нас отлучала. Но те времена прошли. Теперь Церковь все понимает и приветствует такие православные проекты.
Вы не только играете в православных фильмах, но и построили на родине, на Алтае церковь. Она уже открыта? Вы поддерживаете ее материально?
Церковь отстроена три года назад, сейчас она уже освещена, там есть постоянный священник, отец Дмитрий. И он мне неделю назад звонил и сказал, что временное, газогенераторное отопление переделали на паровое. Что все работает, температура в храме 18-20 градусов, за стеной минус 20. Конечно, начинает течь крыша, требует ремонта, просит денег. А так как доходов там нет никаких, приходится помогать. А в общем - слава Богу, что церковь построена, что она действует.
Возвращаясь к разговору о кино, вы сказали, что не смотрите фильмы. Между тем, сегодня все говорят о возрождении российского кинематографа. Вам не интересно посмотреть, насколько оно действительно возрождается?
Почему не интересно, было время, когда я смотрел кино. А кроме того, я же участвую в этом процессе. Я не сегодня не стал смотреть его. Я "Бумбараша" посмотрел 25 лет спустя, своего Моцарта в «Маленьких трагедиях» Швейцера увидел через 20 лет после выхода фильма. "Единственную" Иосифа Хейфеца - через 15 лет. Срабатывает чувство самосохранения: не смотреть не только удачу, но и неудачу, потому что это сделано, сыграно и исправить ничего нельзя, а смотреть на себя и разочаровываться, и думать – зачем ты пошел в эту профессию – какой смысл. Вот, когда корзина комплиментов наполнится, можно будет спрятаться за чужое суждение.
А то, что кино возрождается, это несомненно. Хорошее оно или плохое, нравится-не нравится, но то, что такие закручены финансы, уже говорит о том, что оно возрождается. Поскольку в стране существует некая стабильность, она всплывает и в кинематографе, и в театре. Куда придет - не знаю, не может же опять куда-то рухнуть, и «Дневной дозор» в этом плане – большой прорыв. Но он один такой – Бекмамбетов. А «Сибирского цирюльника» или «Статского советника» я не видел. Не потому, что не хочу, просто нет времени.
Два исключения – "Ночной" и "Дневной" дозоры, что я их посмотрел на премьерах. Но это не мой фильм, я за него не отвечаю. Даже Хабенский за него не отвечает. О нем, как об актере нельзя судить по этим ролям. Было бы слишком грубо намалевать портрет его по «Дозору». Поэтому я смотрел их без риска для себя, для своего перед собой авторитета. А, когда я появился в «Дневном дозоре», я испугался своего вида: теперь девочки меня не будут любить (не в смысле популярности и славы, я имею в виду чисто физиологически мотивы).
Какой же фильм вы можете назвать «вашим»?
«Дневной дозор» не то, чтобы не мое, я по большому счету за это не отвечаю. Хотя мой сын, посмотрев его, сказал: «Отец, я горжусь тобой». А я всегда ужасно боюсь суждений моих близких, потому что они чаще всего бывают нелицеприятны. К слову сказать, я посмотрел «Мастера и Маргариту», третью серию, в которой я играл. Посмотрел с опаской, и потом пришел в театр. Знаете, бывает такое поле, когда все что-то знают про тебя, но ничего не говорят. А был как раз «Театральный роман» Булгакова. И я зашел к Любимову (по делам месткома, поскольку я его председатель), а он мне говорит: «Не в порядке комплимента, но ты выглядел очень прилично, ты был в обстоятельствах». Для Любимова – это огромный комплимент, это серьезно. А для нас всех, по сей день самым важным остается то, что скажет наш шеф.
И мое ощущение от сыгранного совпало с любимовским, мне кажется, что есть попадание. Что сыгран глобальный страх, видно по спине, по походке, что человек боится, передана советская сущность – боится, но крадет. И частичка «моего кино» здесь есть.
http://www.polit.ru/culture/2006/01...rzolotuxin.html
"Дневной дозор" в Латвии потерпел фиаскоВ Риге уже третий день демонстрируется самый кассовый российский фильм "Дневной дозор", однако, такого ажиотажа, как в России, он не вызывает, сообщает Regnum.
Рижская газета "Час" пишет, что "за несколько дней до премьеры было раскуплено по паре десятков билетов на каждый сеанс, на второй день показа все желающие попали в зал. Хотя еще 5 лет назад кинотеатры столицы не смогли бы вместить такое количество зрителей".
Непросто 4 раза в день заполнить зал, рассчитанный на 636 человек - немыслимое количество для Риги! - при стоимости билета от 1,60 Ls утром (78 рублей) и до 3 Ls вечером (147 рублей). С утра кинотеатр заполняют школьники, к вечеру подходят студенты и люди постарше. На дневной сеанс второго дня премьеры фильма зал был заполнен наполовину.
http://polit.ru/news/2006/01/07/dozor.popup.html
- А какой там «Старый мельник»!
- А какая там машина Mazda RX8!
Тут молодой человек за соседним столиком повернулся к нам и сказал:
- Эй, не рассказывайте, я только на него собираюсь!
- Да мы и не рассказываем, мы пока только про продакт-плейсмент, - ответил ему фотограф.
Конечно, второй фильм по книгам Сергея Лукьяненко уже не очень похож на известный сетевой анекдот, в котором под заголовком «краткое содержание фильма ‘Ночной дозор’» мелькали баннеры Первого канала, Рамблера, пельменей «Русский хит» и т.п. Но продакт-плейсмента и в «Дневном дозоре» предостаточно – и не только собственно продуктов, но и живых людей. Пиво «Старый мельник», телефоны Nokia, телеведущий Дмитрий Нагиев, певец Борис Моисеев, музыкант Сергей Шнуров, - вот далеко не полный список брендов, поданных в фильме по всем правилам рекламного искусства. А вокруг этого парада брендов в фильме происходит много несуразного.
Начать с того, что «Дневной дозор» и не Дневной, и не Ночной, а какой-то средний. В отличие от фильма «Ночной дозор», сценарий к которому писал, главным образом, сам Лукьяненко, в титрах «Дневного дозора» писатель, видимо, числится исключительно для прикрытия, а вот два других автора – режиссер Тимур Бекмамбетов и Владимир Васильев – творят с размахом и фантазией настоящих демиургов, смешивая воедино собственные помыслы с обрывками двух лукьяненковских «Дозоров». Формально фильм снят по книге «Ночной дозор» - если вообще можно считать, что этот фильм снят по какой-либо книге, потому что от книги в нем осталось четыре фразы и несколько действующий персонажей. Ну и название, разумеется.
Все начинается с Северного Ирана, Тамерлана и живописного штурма древней азиатской крепости, где лежит Мел Судьбы, а заканчивается разрушением московской гостиницы «Космос» и Останкинской телебашни и прочими неприятными событиями, в результате которых Антон Городецкий становится человеком. И все? И все.
Каждый фильм в жанре «новый русский блокбастер» - и особенно всяческие «Дозоры» - снимают так, словно на этом фильме закончится российский кинематограф. Словно следующий фильм снять не удастся: или деньги спонсоров кончатся не начавшись, или Михалков начнет снимать очередное большое кино, на которое уйдут все бюджетные средства до 2008 года включительно, или Лукьяненко перестанет писать, или иностранцы перекупят у него права на следующие «Дозоры» (что, кстати, и произошло: по данным газеты «Таймс», компания Twentieth Century Fox приобрела права на производство английской версии «Сумеречного дозора»). Поэтому в каждый новый русский блокбастер стараются запихнуть всего по максимуму – спецэффектов, фишек, режиссерских придумок, каскадерских фокусов и т.д., чтобы ничего не пропало.
В результате фильм превращается в окрошку из всего вышеперечисленного с крайне невнятным сюжетом: такое впечатление, что перед зрителем на ускоренной перемотке промелькали весь арсенал кинокомпании «TABBAK», Тимура Бекмамбетова и Первого канала, а вот историю-то рассказать и забыли.
Весь «Дневной дозор» - набор завораживающе красивых клипов. Ведьма Алиса в красной гоночной машине едет по стене гостиницы «Космос», сметая ребра окон и проваливаясь в коридор. Завулон и вампир Костя танцуют смертельное танго, в процессе которого Завулон втыкает в Костю кинжал и, закружив его в воздухе на уровне этажа двадцатого, бережно отпускает. По центру Москвы катится оторвавшееся колесо обозрения, подминая под себя машины и людей. Армия Тамерлана с бешеной скоростью мчится на штурм крепости, поднимая перед собой снежную волну; в последний момент Тамерлан поворачивает коня не к воротам, а прямо в стену, и пробивает ее насквозь.
Кадрами про Тамерлана фильм начинается, потому что именно ему удалось заполучить Мел Судьбы, которым все и закончится, как повествует нам закадровый голос. Может быть, именно из-за этого – до боли знакомого – голоса среди всей этой древнеазиатской красоты и раскосых воинов в кольчугах все время ждешь слов, ради которых, кажется, все это и снято: «Всемирная история. Банк ‘Империал’».
Тем более что цитаты из рекламы – вообще отличительный признак эстетики «Дневного дозора»; в основном, это реклама пива. С тех пор как в России ввели жесткие ограничения на телевизионную рекламу пива, его производители стали серьезнее относиться к российскому кино. Желая обругать старого Зоара, Антон в сердцах называет его «старый… мельник». Поговорив с Гесером в закусочной, Антон придвигает к камере стакан пива, на котором написано «Старый мельник», и говорит: «Душевно поговорили». Выгадывая время, когда хранитель ключей от архива спецхрана отлучился посмотреть футбольный матч, Антон бормочет: «Два тайма по пятнадцать минут… Потом еще серия пенальти». Попробуйте вспомнить, какому пиву принадлежат эти слова.
«Дневной дозор», которому не жалко поддержать отечественного производителя пива, поддерживает и других производителей: в частности, компанию Nokia, сок «Добрый», кинотеатр «Ударник» и режиссера Федора Бондарчука: убегая от Дневного Дозора, Антон вваливается на станцию метро сквозь рекламный постер фильма «9 рота».
Создатели «Дневного дозора» так интенсивно работают на ниве продакт-плейсмента всего, что движется от производителя к потребителю, что фильм превращается в особое рекламно-цитатное пространство, где грань между продакт-плейсментом и аллюзией становится крайне зыбкой. Вот когда упоминавшийся уже хранитель ключей от архива спецхрана целует фанатскую карточку с изображением футболиста из любимой команды, а футболист на фото вдруг оживает и брезгливо вытирается – это продакт-плейсмент или бесплатная цитата из «Гарри Поттера»? А вид разбегающихся по зимним улицам людей и рушащихся вокруг зданий – реклама или плагиат из фильма «Послезавтра»? И уж совсем параноидальное: кружащая по Москве машина, в которой жена Завулона Алиса целуется с вампиром Костей – это аллюзия или продакт-плейсмент аналогичной сцены с каретой из романа «Мадам Бовари»?
Цитаты из классики и рекламные ходы сменяются циничными монтажными шуточками: падающая Останкинская башня перебивается угасающей неоновой надписью «Ударник» на одноименном кинотеатре. Картины Москвы, серой и покореженной, как после ядерной катастрофы, следуют за игривым мерцанием новогодних огоньков на гостинице «Космос». Титр внизу кадра «Северный Иран, 1377 год» сменяется неоновой вывеской «Москва 2006: с Новым годом!».
Кроме шуточек и рекламы в «Дневном дозоре» еще есть неожиданно хорошая актерская игра «Блестящей» Жанны Фриске и ослепительная Галина Тюнина в роли Ольги, в теле которой находится Антон. Угловатая мужская походка, тяжелый раздевающий взгляд в сторону Светланы, грубые мужские (а не лесбийские) объятия под душем, когда Света понимает, что перед ней Городецкий в теле Ольги – все это оказалось ей по плечу. Впрочем, еще по первому «Дозору», где она из совы превращалась в человека, было понятно, что Тюнина совершенно неземная и нечеловеческая.
Вот, пожалуй, и все. В «Дневном дозоре» много «вкусно снятых» сцен, красивые панорамы, интересные рекламные ходы, очень правдоподобно рыдающая Фриске, Тюнина, которая может сыграть хоть сову, хоть влюбленного Хабенского, не переодеваясь и не меняя прически. Но все это вместе как-то не складывается. Восторженно ахая на каждой пятой минуте фильма, тем не менее все время смотришь на часы; а выйдя из зала, мучительно соображаешь, что ответить на вопрос «Ну как, хорошее кино? Понравилось?». Вроде бы да, хорошее. А вот понравилось почему-то не очень.
http://polit.ru/culture/2006/01/04/dozor.html
Валерий Золотухин: "После «Дневного дозора» девочки меня не будут любить"«В кино для 65-летнего артиста не так много работы», скромно вздыхает Валерий Золотухин, с 1968 года, когда он появился в «Интервенции», не прекращавший сниматься в кино. В «Дневном дозоре» народный артист РСФСР появился в роли пожилого вампира, работающего на мясном рынке. О «Дозорах», «Мастере и Маргарите», тенденциях в кино и любви, Валерий Золотухин рассказал корреспонденту "Прагматики культуры", Льву Константинову.
Валерий Сергеевич, поскольку накануне премьеры «Дневного дозора» вы говорили, что не видели фильм, первый вопрос: ваше впечатление от картины.
До премьеры я действительно не видел ничего, ни метра. Но я считаю, что в данном случае именно вы мне должны говорить о вашем впечатлении. Потому что эти два фильма – «Ночной дозор» и «Дневной дозор» - это два таких новых явления в кино, что у меня у самого очень много возникает вопросов. Если рассматривать его как зрелище – я просидел два часа 20 минут не шелохнувшись – настолько на высочайшем уровне (режиссерском, монтажном, техническом) он сделан. Зритель сидел как в былые времена в Театре на Таганке, когда иголку невозможно было просунуть в зрительское внимание.
И здесь все рассчитано настолько точно и учтены все просчеты первого фильма, что первое впечатление у меня очень хорошее. Но «Ночной дозор» я с первого раза не рассмотрел, я его смотрел три раза. Поэтому, думаю, что и «Дневной дозор» нужно будет посмотреть тоже не раз. Интересно, что в результате получилось два разных произведения, хотя и связанные в едино.
И роль у вас тоже разная.
Она разная, хотя интересно, что то, что было сыграно в «Дневном дозоре», на самом деле было сыграно для «Ночного дозора». Там такой монтаж, что в него вошли куски из прежнего фильма, поскольку у создателей замысел по ходу съемок менялся неоднократно. Например, когда я вел переговоры по «Ночному дозору», речь шла о киноварианте и нескольких сериях телепроекта, а потом все изменилось. Поэтому для меня это оказалась единая роль – там было начало, а здесь ее развитие. Говорят, что в «Сумеречном дозоре» там еще более значим.
Но я получил колоссальное удовлетворение от работы с Тимуром Бекмамбетовым, потому что это совсем новая режиссерская манера, до того мне не встречавшаяся. Больше всего я боялся так называемых «новых компьютерных технологий», так как многое из того, что мой персонаж проделывает волею «творцов» фильма, это актеру неведомо. Но это и хорошо.
С вами будут подписывать контракт на следующую часть?
Нет. Говорят, что это будет уже совсем другая, американская продукция. Но точно не скажу – так вокруг всего проекта так тёмно! Такая у меня сложилась практика – я первоисточник не читаю принципиально, потому что он уводит в разговоры на площадке, что я не выношу. Вот молодое поколение, оно очень разговорчивое, они все время обсуждают что-то. Тут надо работать, надо играть и текст знать, а они то ли много читают, то ли много говорят. А у меня мало времени отведено на то, чтобы сняться. И режиссеры меня за эту нелюбовь поговорить уважают. Как сказал в «Собачьем сердце» мой персонаж Преображенский, «я сторонник разделения труда. В Большом пусть поют, а я буду оперировать». Так и я считаю, режиссер пусть будет свою работу делать, а я буду играть.
Когда появилась «Матрица», казалось, что ничего сложнее невозможно создать, но далее возникли «Властелин колец», «Ночной дозор», «Дневной дозор». Все заслонили экшены, фэнтези и спецэффекты. Означает ли это, что профессиональная, гениальная игра, крупные планы, где актер одним выражением лица, мимикой, глазами, безо всяких «спецухищрений» мог сыграть целую сцену, уйдет в прошлое?
Я не думаю, что это уходит. Все, что я хотел сыграть в этом персонаже, и это я увидел потом на экране: всю трагедию, всю драму истории с сыном, и его порочность, и то, что он любым способом пытается извлечь из ужаса порока. В «Дозоре» абсолютно нет никакого ущемления актерского мастерства. Это такой жанр, здесь есть психологизм, есть глубина, но она должна быть знаковая, быстрочитаемая.
Говорить о тенденции я не могу, потому что ни «Властелина колец», ни всего остального я не видел. Я в этом смысле «белый лист», я когда «Ночной дозор» впервые увидел, у меня был шок. К этому-то фильму я уже приготовился.
Вы одновременно появились в этом проекте и в православном проекте «Рождественские истории». Как вам удается внутренне перестраиваться с одного проекта на другой, такие разные?
Я работаю 42 года в таком театре, который исключает всякую химеру в отношении профессии. Я - актер. Я существую в предполагаемых и предлагаемых обстоятельствах. А так как у меня есть мой человеческий стержень, который от папы с мамой, от Бога, воспитания, института, Любимова в меня заложен, он называется просто – вера. И, если есть человеческая позиция и вера, тогда все разнообразие проектов не противоречит друг другу.
Тут начались разговоры, вот ты храм строишь, сын у тебя священник… а я отвечаю на это: я, по своей профессии играл и чертей, и Бабу Ягу и Кощея Бессмертного. Да мало ли каких персонажей актеру приходится играть, это же не значит, что он становится тем, кого играет. Это раньше Церковь нас отлучала. Но те времена прошли. Теперь Церковь все понимает и приветствует такие православные проекты.
Вы не только играете в православных фильмах, но и построили на родине, на Алтае церковь. Она уже открыта? Вы поддерживаете ее материально?
Церковь отстроена три года назад, сейчас она уже освещена, там есть постоянный священник, отец Дмитрий. И он мне неделю назад звонил и сказал, что временное, газогенераторное отопление переделали на паровое. Что все работает, температура в храме 18-20 градусов, за стеной минус 20. Конечно, начинает течь крыша, требует ремонта, просит денег. А так как доходов там нет никаких, приходится помогать. А в общем - слава Богу, что церковь построена, что она действует.
Возвращаясь к разговору о кино, вы сказали, что не смотрите фильмы. Между тем, сегодня все говорят о возрождении российского кинематографа. Вам не интересно посмотреть, насколько оно действительно возрождается?
Почему не интересно, было время, когда я смотрел кино. А кроме того, я же участвую в этом процессе. Я не сегодня не стал смотреть его. Я "Бумбараша" посмотрел 25 лет спустя, своего Моцарта в «Маленьких трагедиях» Швейцера увидел через 20 лет после выхода фильма. "Единственную" Иосифа Хейфеца - через 15 лет. Срабатывает чувство самосохранения: не смотреть не только удачу, но и неудачу, потому что это сделано, сыграно и исправить ничего нельзя, а смотреть на себя и разочаровываться, и думать – зачем ты пошел в эту профессию – какой смысл. Вот, когда корзина комплиментов наполнится, можно будет спрятаться за чужое суждение.
А то, что кино возрождается, это несомненно. Хорошее оно или плохое, нравится-не нравится, но то, что такие закручены финансы, уже говорит о том, что оно возрождается. Поскольку в стране существует некая стабильность, она всплывает и в кинематографе, и в театре. Куда придет - не знаю, не может же опять куда-то рухнуть, и «Дневной дозор» в этом плане – большой прорыв. Но он один такой – Бекмамбетов. А «Сибирского цирюльника» или «Статского советника» я не видел. Не потому, что не хочу, просто нет времени.
Два исключения – "Ночной" и "Дневной" дозоры, что я их посмотрел на премьерах. Но это не мой фильм, я за него не отвечаю. Даже Хабенский за него не отвечает. О нем, как об актере нельзя судить по этим ролям. Было бы слишком грубо намалевать портрет его по «Дозору». Поэтому я смотрел их без риска для себя, для своего перед собой авторитета. А, когда я появился в «Дневном дозоре», я испугался своего вида: теперь девочки меня не будут любить (не в смысле популярности и славы, я имею в виду чисто физиологически мотивы).
Какой же фильм вы можете назвать «вашим»?
«Дневной дозор» не то, чтобы не мое, я по большому счету за это не отвечаю. Хотя мой сын, посмотрев его, сказал: «Отец, я горжусь тобой». А я всегда ужасно боюсь суждений моих близких, потому что они чаще всего бывают нелицеприятны. К слову сказать, я посмотрел «Мастера и Маргариту», третью серию, в которой я играл. Посмотрел с опаской, и потом пришел в театр. Знаете, бывает такое поле, когда все что-то знают про тебя, но ничего не говорят. А был как раз «Театральный роман» Булгакова. И я зашел к Любимову (по делам месткома, поскольку я его председатель), а он мне говорит: «Не в порядке комплимента, но ты выглядел очень прилично, ты был в обстоятельствах». Для Любимова – это огромный комплимент, это серьезно. А для нас всех, по сей день самым важным остается то, что скажет наш шеф.
И мое ощущение от сыгранного совпало с любимовским, мне кажется, что есть попадание. Что сыгран глобальный страх, видно по спине, по походке, что человек боится, передана советская сущность – боится, но крадет. И частичка «моего кино» здесь есть.
http://www.polit.ru/culture/2006/01...rzolotuxin.html
"Дневной дозор" в Латвии потерпел фиаскоВ Риге уже третий день демонстрируется самый кассовый российский фильм "Дневной дозор", однако, такого ажиотажа, как в России, он не вызывает, сообщает Regnum.
Рижская газета "Час" пишет, что "за несколько дней до премьеры было раскуплено по паре десятков билетов на каждый сеанс, на второй день показа все желающие попали в зал. Хотя еще 5 лет назад кинотеатры столицы не смогли бы вместить такое количество зрителей".
Непросто 4 раза в день заполнить зал, рассчитанный на 636 человек - немыслимое количество для Риги! - при стоимости билета от 1,60 Ls утром (78 рублей) и до 3 Ls вечером (147 рублей). С утра кинотеатр заполняют школьники, к вечеру подходят студенты и люди постарше. На дневной сеанс второго дня премьеры фильма зал был заполнен наполовину.
http://polit.ru/news/2006/01/07/dozor.popup.html