Вечер Конституции Все началось с одной значимой оговорки.
Неделю назад на самом высоком уровне состоялось совещание, напоминающее по своему жанру оперативку у секретаря обкома по капитальному строительству с вызовом на ковер заказчиков и подрядчиков. На нашем совещании занимались, однако, не капитальным, но государственным строительством. В роли представителя заказчика выступал премьер-министр, от подрядчиков отчитывались спикер нижней палаты и другие крупные думцы. Подрядчики отчитались браво: темпы ввода новых законов, в соответствии с заказом гензаказчика, повысились до рекордного уровня, объемы законодательной «незавершенки» неуклонно снижаются.
В тексте стенограммы этого совещания, вывешенном на официальном сайте Президента РФ, какое-то время присутствовала цитата из Б.В. Грызлова: «есть «рекордный» закон – о конституционных соглашениях, который был рассмотрен в первом чтении более десяти лет назад, и мы его наконец довели до принятия». Речь шла, разумеется, о концессионных соглашениях. Ошибочку, которую проще всего связать с образовательным уровнем высших должностных лиц, разумеется, вскоре поправили.
Однако слова могут приобретать значения, не зависящие подчас от намерений произносящего. Собственно, сама процедура совместного отчета на ковре у президента представителей правительства и парламента прописана не в Конституции РФ (статья 10 которой предписывает разделение властей), но в некоем пока еще не вербализированном конституционном соглашении по поводу необязательности соблюдения конституционных формальностей при построении вертикали власти.
Впрочем, Бог с ним, с Грызловым: он знает свое место и безо всяких конституционных соглашений.
Впрочем, твердо знают свое место также региональные, партийные, медийные, судейские и прочие элиты, которые с легкостью пошли на соответствующие, по принадлежности, конституционные соглашения с Кремлем. Едва ли не основным их пунктом стало сугубо добровольное согласие подписантов надлежащие телефоны сохранять в исправности, немедленно подходить, реагировать на звонки, внимательно слушать и тщательно исполнять сказанное. Нашлись, правда, умники, которые все ссылались на те или иные статьи Конституции РФ. Замолчали, однако, потихоньку …
Принципиальный момент состоит в том, что идея конституционных соглашений была немедленно подхвачена на самом, что ни на есть, высоком конституционном уровне.
Уже 14.07.2005 г. Конституционный суд РФ под председательством Валерия Зорькина принял постановление, согласно которому положение статьи 113 Налогового кодекса о трехлетнем сроке давности для налоговых правонарушений не распространяется на незаконопослушных налогоплательщиков, которые противодействуют осуществлению налогового контроля.
Формула великолепна! В ней представлены типичные логические ошибки:
повторен классический «Argumenta ad Hominem», давным-давно освоенный старшими коллегами г-на Зорькина по юридическому цеху, которые пользовались «формулой Вышинского»: «Советская конституция – не для врагов народа».
произведена не менее классическая «Ignoratio Elenchi», то есть тезис о применимости (неприменимости) срока давности подменен тезисом о прозрачности (непрозрачности) налогоплательщика,
наконец, происходит хождение по «Circulus Vitiosus»: норма о трехлетнем сроке распространяется только на законопослушных; законопослушными будем называть тех, на кого распространяется норма о трехлетнем сроке.
Более того, формула допускает самые широкие обобщения. К примеру, статьями 49 и 51 Конституции РФ предусмотрены следующие права и свободы человека и гражданина: «обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность» и «никто не обязан свидетельствовать против себя самого». Прямое обобщение «формулы Зорькина» приводит к следующим конструкциям:
норма о том, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, не распространяется на незаконопослушных граждан, которые противодействуют осуществлению сбора доказательств своей виновности,
норма о том, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, не распространяется на незаконопослушных граждан, которые противодействуют осуществлению сбора свидетельских показаний.
Вообще говоря, «формула Зорькина» позволяет трактовать весь текст главы 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина» в принципиально новом духе: права и свободы человека и гражданина не распространяются на незаконопослушных граждан, которые противодействуют контролю со стороны государственных органов.
Дух этот, как мы уже видели, не очень новый. Дело, однако, в том, что в плане формальной логики советским правоведам было гораздо легче, поскольку любая собака знала, кто такие враги народа в контексте «формулы Вышинского». А вот кто такие незаконопослушные граждане в контексте «формулы Зорькина»? Те, которые противодействуют? Но в какой форме бедная репка (гражданин) может противодействовать насильственному извлечению из грядки, то бишь контролю со стороны государственных органов? Ведь для тщательного изучения налоговой отчетности (или правоустанавливающих документов на постройку дома, или лицензий с сертификатами и аккредитациями на ведение бизнеса…) вслед за мышкой (инспектором из надлежащей контрольной службы) немедленно появляется кошка (прокурор), а вместе с ней Жучка (взвод ОМОНА), а потом внучка, бабка, дедка. Словом, вся государственная машина, у которой, во всяком случае, на фронте борьбы с обывателем по-прежнему «броня крепка и танки быстры»
Так что единственным реальным проявлением незаконопослушности в контексте «формулы Зорькина» остается, пожалуй, так называемая «неискренность перед партией». Я помню эту бессмертную формулировку уже двадцать с лишним лет. С той самой поры, когда ее применили для гражданской казни (исключения из партии, увольнения с директорского поста, лишения профессорского звания, семинара, аспирантов…) самобытного русского ученого, первого в России теоретика автомобилизации В.Н. Иванова.
На современном языке этот ярлык читается как непрозрачность, или, если угодно, «гностическая гнусность» по Набокову. Полагаю, однако, что после ликвидации комиссий партийного контроля регулярной логически непротиворечивой процедуры установления правоущербности гражданина по признакам непрозрачности попросту не существует.
По этой причине напрашивается очевидная трактовка главы 2 Конституции РФ: права и свободы человека и гражданина не распространяются на обывателей, правоущербность которых установлена должностными лицами прокуратуры, а также сотрудниками правоохранительных, фискальных и иных государственных надзорных органов.
По-видимому, запись такого рода должна содержаться в конституционном соглашении, заключенном КС РФ с вертикалью власти. Наилучшим эпиграфом к этому документу стала бы знаменитая фраза, приписываемая обычно К.П. Победоносцеву, стойкому противнику всех российских конституционных проектов: «В России нужны не законы как таковые, но некоторый дух законов, который власти предержащие могли бы трактовать в соответствии со злобой дня».
По соображениям морального и историографического свойства обязан указать при этом на принципиальные отличия позиции К.П.Победоносцева от нынешних «охранителей». Даже злейшие противники признавали, что Константин Петрович с монархами держал себя достойно, лакеем и карьеристом не был, служил за идею. Его сугубо негативное отношение к либеральным новациям исходило исключительно из реалистического взгляда на интеллектуальные и моральные качества паствы и клира: "Наше духовенство грубо, невежественно, бездейственно, мало и редко учит, оно по большей части лишь исполняет требы. Народ наш невежа в своей вере, исполнен суеверий, страдает от дурных и порочных привычек. Для людей неграмотных Библия не существует; остаётся служба церковная и несколько молитв, которые, передаваясь от родителей к детям, служат единственным соединительным звеном между отдельным лицом и Церковью. В иных глухих местностях народ не понимает решительно ничего, ни в словах службы церковной, ни даже в «Отче наш»".
Можно считать, что оценки г-на Победоносцева вполне справедливы и 120 лет спустя, и, соответственно, можно предположить, что с Конституцией РФ мы поспешили. Можно эти оценки отвергнуть и настаивать на том, что по писаному тексту Конституции РФ страна вполне может жить и дальше.
Нельзя только заменять Конституцию вербализированными и невербализированными суррогатами, основанными на нарушениях формальной логики, да и на искренней любви к телефонам.
Много лет назад, на заре перестройки и гласности, молодой в то время поэт Мария Блинкина-Мельник читала на литературном вечере вот такое стихотворение:
«Я подключила телефон к розетке
Для лампы, перепутав ее функции.
И вспомнила, что в царстве людоедов
Сегодня праздник – Вечер Конституции.
Мы проходили на уроке пения
Их конституцию, но я из всех законов
Запомнила один (из опасения
Стать неучем): Не ешьте телефонов!
О, сколько тысяч телефонных тварей,
Безропотных, невинных, как овечки,
Такая конституция спасает.
Построим правовое государство!»
Похоже, общими усилиями мы все, что хотели, уже построили. Пора справлять Вечер Конституции.
http://www.polit.ru/author/2005/07/18/agrem.html
Неделю назад на самом высоком уровне состоялось совещание, напоминающее по своему жанру оперативку у секретаря обкома по капитальному строительству с вызовом на ковер заказчиков и подрядчиков. На нашем совещании занимались, однако, не капитальным, но государственным строительством. В роли представителя заказчика выступал премьер-министр, от подрядчиков отчитывались спикер нижней палаты и другие крупные думцы. Подрядчики отчитались браво: темпы ввода новых законов, в соответствии с заказом гензаказчика, повысились до рекордного уровня, объемы законодательной «незавершенки» неуклонно снижаются.
В тексте стенограммы этого совещания, вывешенном на официальном сайте Президента РФ, какое-то время присутствовала цитата из Б.В. Грызлова: «есть «рекордный» закон – о конституционных соглашениях, который был рассмотрен в первом чтении более десяти лет назад, и мы его наконец довели до принятия». Речь шла, разумеется, о концессионных соглашениях. Ошибочку, которую проще всего связать с образовательным уровнем высших должностных лиц, разумеется, вскоре поправили.
Однако слова могут приобретать значения, не зависящие подчас от намерений произносящего. Собственно, сама процедура совместного отчета на ковре у президента представителей правительства и парламента прописана не в Конституции РФ (статья 10 которой предписывает разделение властей), но в некоем пока еще не вербализированном конституционном соглашении по поводу необязательности соблюдения конституционных формальностей при построении вертикали власти.
Впрочем, Бог с ним, с Грызловым: он знает свое место и безо всяких конституционных соглашений.
Впрочем, твердо знают свое место также региональные, партийные, медийные, судейские и прочие элиты, которые с легкостью пошли на соответствующие, по принадлежности, конституционные соглашения с Кремлем. Едва ли не основным их пунктом стало сугубо добровольное согласие подписантов надлежащие телефоны сохранять в исправности, немедленно подходить, реагировать на звонки, внимательно слушать и тщательно исполнять сказанное. Нашлись, правда, умники, которые все ссылались на те или иные статьи Конституции РФ. Замолчали, однако, потихоньку …
Принципиальный момент состоит в том, что идея конституционных соглашений была немедленно подхвачена на самом, что ни на есть, высоком конституционном уровне.
Уже 14.07.2005 г. Конституционный суд РФ под председательством Валерия Зорькина принял постановление, согласно которому положение статьи 113 Налогового кодекса о трехлетнем сроке давности для налоговых правонарушений не распространяется на незаконопослушных налогоплательщиков, которые противодействуют осуществлению налогового контроля.
Формула великолепна! В ней представлены типичные логические ошибки:
повторен классический «Argumenta ad Hominem», давным-давно освоенный старшими коллегами г-на Зорькина по юридическому цеху, которые пользовались «формулой Вышинского»: «Советская конституция – не для врагов народа».
произведена не менее классическая «Ignoratio Elenchi», то есть тезис о применимости (неприменимости) срока давности подменен тезисом о прозрачности (непрозрачности) налогоплательщика,
наконец, происходит хождение по «Circulus Vitiosus»: норма о трехлетнем сроке распространяется только на законопослушных; законопослушными будем называть тех, на кого распространяется норма о трехлетнем сроке.
Более того, формула допускает самые широкие обобщения. К примеру, статьями 49 и 51 Конституции РФ предусмотрены следующие права и свободы человека и гражданина: «обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность» и «никто не обязан свидетельствовать против себя самого». Прямое обобщение «формулы Зорькина» приводит к следующим конструкциям:
норма о том, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, не распространяется на незаконопослушных граждан, которые противодействуют осуществлению сбора доказательств своей виновности,
норма о том, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, не распространяется на незаконопослушных граждан, которые противодействуют осуществлению сбора свидетельских показаний.
Вообще говоря, «формула Зорькина» позволяет трактовать весь текст главы 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина» в принципиально новом духе: права и свободы человека и гражданина не распространяются на незаконопослушных граждан, которые противодействуют контролю со стороны государственных органов.
Дух этот, как мы уже видели, не очень новый. Дело, однако, в том, что в плане формальной логики советским правоведам было гораздо легче, поскольку любая собака знала, кто такие враги народа в контексте «формулы Вышинского». А вот кто такие незаконопослушные граждане в контексте «формулы Зорькина»? Те, которые противодействуют? Но в какой форме бедная репка (гражданин) может противодействовать насильственному извлечению из грядки, то бишь контролю со стороны государственных органов? Ведь для тщательного изучения налоговой отчетности (или правоустанавливающих документов на постройку дома, или лицензий с сертификатами и аккредитациями на ведение бизнеса…) вслед за мышкой (инспектором из надлежащей контрольной службы) немедленно появляется кошка (прокурор), а вместе с ней Жучка (взвод ОМОНА), а потом внучка, бабка, дедка. Словом, вся государственная машина, у которой, во всяком случае, на фронте борьбы с обывателем по-прежнему «броня крепка и танки быстры»
Так что единственным реальным проявлением незаконопослушности в контексте «формулы Зорькина» остается, пожалуй, так называемая «неискренность перед партией». Я помню эту бессмертную формулировку уже двадцать с лишним лет. С той самой поры, когда ее применили для гражданской казни (исключения из партии, увольнения с директорского поста, лишения профессорского звания, семинара, аспирантов…) самобытного русского ученого, первого в России теоретика автомобилизации В.Н. Иванова.
На современном языке этот ярлык читается как непрозрачность, или, если угодно, «гностическая гнусность» по Набокову. Полагаю, однако, что после ликвидации комиссий партийного контроля регулярной логически непротиворечивой процедуры установления правоущербности гражданина по признакам непрозрачности попросту не существует.
По этой причине напрашивается очевидная трактовка главы 2 Конституции РФ: права и свободы человека и гражданина не распространяются на обывателей, правоущербность которых установлена должностными лицами прокуратуры, а также сотрудниками правоохранительных, фискальных и иных государственных надзорных органов.
По-видимому, запись такого рода должна содержаться в конституционном соглашении, заключенном КС РФ с вертикалью власти. Наилучшим эпиграфом к этому документу стала бы знаменитая фраза, приписываемая обычно К.П. Победоносцеву, стойкому противнику всех российских конституционных проектов: «В России нужны не законы как таковые, но некоторый дух законов, который власти предержащие могли бы трактовать в соответствии со злобой дня».
По соображениям морального и историографического свойства обязан указать при этом на принципиальные отличия позиции К.П.Победоносцева от нынешних «охранителей». Даже злейшие противники признавали, что Константин Петрович с монархами держал себя достойно, лакеем и карьеристом не был, служил за идею. Его сугубо негативное отношение к либеральным новациям исходило исключительно из реалистического взгляда на интеллектуальные и моральные качества паствы и клира: "Наше духовенство грубо, невежественно, бездейственно, мало и редко учит, оно по большей части лишь исполняет требы. Народ наш невежа в своей вере, исполнен суеверий, страдает от дурных и порочных привычек. Для людей неграмотных Библия не существует; остаётся служба церковная и несколько молитв, которые, передаваясь от родителей к детям, служат единственным соединительным звеном между отдельным лицом и Церковью. В иных глухих местностях народ не понимает решительно ничего, ни в словах службы церковной, ни даже в «Отче наш»".
Можно считать, что оценки г-на Победоносцева вполне справедливы и 120 лет спустя, и, соответственно, можно предположить, что с Конституцией РФ мы поспешили. Можно эти оценки отвергнуть и настаивать на том, что по писаному тексту Конституции РФ страна вполне может жить и дальше.
Нельзя только заменять Конституцию вербализированными и невербализированными суррогатами, основанными на нарушениях формальной логики, да и на искренней любви к телефонам.
Много лет назад, на заре перестройки и гласности, молодой в то время поэт Мария Блинкина-Мельник читала на литературном вечере вот такое стихотворение:
«Я подключила телефон к розетке
Для лампы, перепутав ее функции.
И вспомнила, что в царстве людоедов
Сегодня праздник – Вечер Конституции.
Мы проходили на уроке пения
Их конституцию, но я из всех законов
Запомнила один (из опасения
Стать неучем): Не ешьте телефонов!
О, сколько тысяч телефонных тварей,
Безропотных, невинных, как овечки,
Такая конституция спасает.
Построим правовое государство!»
Похоже, общими усилиями мы все, что хотели, уже построили. Пора справлять Вечер Конституции.
http://www.polit.ru/author/2005/07/18/agrem.html