Алюминиевые огурцы на брезентовом поле
Заметки о коллективном бессознательном Михаил Арсенин
Два постоянных героя моих заметок, причисляемых обычно к либеральному (во всяком случае, не силовому) крылу политического руководства страны, сделали на прошлой неделе чрезвычайно интересные заявления. Министр финансов РФ А.Л. Кудрин обещал ввести российский рубль в список свободно конвертируемых валют, а заместитель главы администрации Президента РФ В.Ю. Сурков – утвердить партию «ЕР» в правоконсервативной части политического спектра.
Нам представляется, что обе эти затеи сильно напоминает посадку «алюминиевых огурцов на брезентовом поле»: посадить-то в принципе можно, только, как прозорливо предупреждали чукотские мудрецы, «металл не принесет плода, игра не стоит свеч, а результат – труда» (В. Цой).
Сначала о конвертируемости рубля, которому, надо полагать, сравнение с алюминиевым огурцом не будет в обиду: тут вам и напоминание о сырьевом экспорте, и лестный для национальной валюты зеленый оттенок.
Государственные каналы немедленно и в самом оптимистическом ключе интерпретировали обещанное через полтора года превращение рубля в СКВ: «россиянам уже очень скоро не придется покупать валюту перед выездом за границу».
Мало-мальски опытный обыватель прекрасно знает, что обменять рубли на доллары (евро, фунты…) в России многажды проще и быстрее, нежели купить евро за доллары в Европе, или доллары за евро в Америке. Более того, рубли уже сегодня меняют на евро во многих зарубежных странах, да только по курсу, существенно худшему, нежели в московских обменниках. Впрочем, нашему бывалому обывателю все это решительно «по барабану»: он давно обзавелся поливалютным пластиком и с тех пор не возит с собой наличные деньги в заметных количествах. Так что, россиянин, отправляющийся за рубеж, включения рубля в почетный клуб СКВ попросту не заметит.
В рейтинге информативных импульсов, которых ждут от родного правительства российские бизнесмены - участники внешнеэкономической деятельности, превращение рубля в СКВ занимает, по-видимому, сугубо малозаметное место, притом даже непонятно, в какой части спектра – позитивной или негативной.
К позитиву можно отнести разве что возможность вновь «гордиться общественным строем», держа в руках экспортные, а, тем более, импортные, контракты, номинированные в рублях.
А вот к негативу… Как быть с контрактной ценой в долгоиграющих сделках, если валюта контракта подвержена годовой инфляции в 12 и более процентов? Здесь не нужно особых теоретизирований, достаточно обратить внимание на рынок недвижимости, где сделки русских продавцов с русскими же покупателями до сих номинируются в долларах или евро.
Я уже не говорю об импортерах, которые по сей день пользуется «серыми схемами» для завоза половины всей бытовой электроники и основной массы товаров попроще. Для них превращение рубля в СКВ явно «не в кассу».
Что касается экспортеров (а именно, нефтеэкспортеров), то они давно и прочно на все согласны: использовать свою выручку для инвестиций в трубопроводы им нельзя, для инвестиций в политику – тем более, теперь вот и выручка будет рублевая. Их озаботит разве что вопрос придания норме о конвертируемости рубля обратной силы, в точной аналогии с нормами налогового администрирования. Вот придет в 2007 году к какому-нибудь экспортеру следователь из Федеральной службы по экономическим и налоговым преступлениям и спросит с пролетарской прямотой: чего же ты, падла буржуйская, продавал в 2005 году национальные ресурсы за иностранную валюту? От налогов, небось, прятался, или выручку, поганец, в оффшоры уводил?
Так что, доблестные наши экспортеры глубокомысленно промолчат, а про себя подумают: сажайте свои огурцы, дорогие начальники, хоть на брезентовом поле, хоть на домотканом, только нас, грешных, не сажайте!
Главному герою этого проекта - Центральному банку РФ - потребуется решить два вопроса: один технический и один медицинский. Технический связан с включением рубля в котировочные листы Франкфуртской и Лондонской валютных бирж (залоги, резервы, протоколы обмена …): все это решится без особых проблем. Медицинский вопрос связан с лечением хронической головной боли, вызванной ожиданием биржевой игры «против рубля». Это для того, чтобы обвалить фунт, нужен был молодой Сорос. Российский агрегат М2 составил в мае 2005 года около 155 млрд. USD, то есть 14% от своего британского собрата или 2,4% от американского. Так что, для обвала российской валюты понадобятся усилия куда менее мощных и знаменитых финансовых спекулянтов. Ну, и зачем нашему Центральному Банку эта головная боль?
Так что, в посадке алюминиевых огурцов на валютном поле имеется единственный выгодоприобретатель, и вы его хорошо знаете. Он с гордостью объявит на очередном саммите G8: раньше у нас на восьмерых было пять СКВ (USD, EUR, GBP, JPY, CAD), а теперь – целых шесть!
Впрочем, если весь смысл в том, чтобы показать «собственную советскую гордость», то зачем начинать именно с валютной политики?
Именно в этом ключе, видимо, и рассуждал второй из помянутых нами вельмож – В.Ю.Сурков, заявивший в своем интервью журналу SPIEGEL дословно следующее: «Мы ее (партию «ЕР» - МА) относим к правоконсервативной части спектра и стараемся эту позицию укреплять. На левом крыле и без того уже тесно. В Думе три партии из четырех - левопатриотические. Если так смотреть, то «Единая Россия» представляет либеральные и консервативные ценности, в специфическом российском их понимании».
Цитированное высказывание допускает единственную рациональную интерпретацию:
имеется всеблагой, всемогущий и всевидящий субъект принятия решений - некий условный персонаж «МЫ»,
персонаж «МЫ» может посадить «алюминиевый огурец», полностью управляемый и, по-видимому, совершенно амбивалентный, на любое поле, от брезентового до домотканого. то есть поместить объект «ЕР» в любую наперед заданную точку политического спектра;
согласно исходному намерению субъекта «МЫ», объект «ЕР» нужно было бы поместить в левую часть политического спектра (где, по-видимому, больше домашнего уюта), но там все места оказались занятыми,
несмотря на всемогущество субъекта «МЫ», пришлось помещать «ЕР» в правоконсервативную часть спектра (житейски говоря, на жесткий брезент);
поскольку, при всей амбивалентности объекта «ЕР», ему там в самом деле неуютно, субъекту «МЫ» приходится «эту позицию укреплять».
Единственная неясность в предложенной интерпретации заключается в идентификации персонажа «МЫ»:
если «МЫ» – самоназвание г-на Суркова, то оно немедленно наделяет Владислава Юрьевича статусом монарха ("мы, император и самодержец…"
или ученого ("таким образом, мы доказали, что…". В русской речевой практике другие персоны обычно не говорят о себе во множественном числе. Оба статуса чрезвычайно хороши сами по себе, но, к сожалению, такая гипотеза вступает в противоречие с подчеркнуто скромной самоидентификацией нашего героя, мол, «МЫ» - «всего только ЕГО аппарат»,
если «МЫ» – политкорректное обозначение политического руководства страны, включающего гаранта конституции и его аппарат, то получается еще лучше. Но и в этой гипотезе скрыто определенное противоречие, поскольку в тексте того же интервью г-н Сурков сообщает: «поколение молодежи 90-ых годов МЫ полностью потеряли». Кто и кого потерял совершенно непонятно, так как Вячеслав Юрьевич в 90-ые годы сам относился к молодому (потерянному) поколению и, трудясь на ниве PR'а и GR'а в ряде известных ФПГ, заведомо не входил ни в какое политическое руководство.
Ну, да бог с ним, «МЫ» - так «МЫ», ясно, что речь идет о каком-то высоком начальстве. Но ведь при всех вариантах ответа получается, что г-н Сурков прилюдно подтвердил: нет никакой «ЕР» как политической партии и никаких ЕР-партийцев как участников политической жизни; вместо этого имеются в наличии «алюминиевые огурцы», которое можно сажать на любое поле, которое покажется приемлемым для начальства.
Не вижу в этом ничего особенно скверного. Упомянутый выгодоприобретатель, которого вы хорошо знаете, с гордостью объявит на очередном саммите G8: раньше у нас на восьмерых было семь либерально-консервативных партий, а теперь – целых восемь!
Кроме того, если взрослые мужики, многие из которых небедны, неплохо образованы и даже вполне публичны, соглашаются на роль «алюминиевых огурцов», то флаг им в руки.
Только опять нестыковка выходит: партия, политическое позиционирование которой определяет некоторый внешний управляющий, по определению не может быть носителем либеральных и консервативных ценностей. Такая партия может понимать либеральные ценности (Liberal Values или LV) разве что в транскрипции «ЛАВЭ» и исповедовать при этом единственную консервативную ценность, а именно – любовь к начальству. Другими словами, партия, управляемая извне, по определению должна быть партией любви к начальству за деньги. По-видимому, именно это имел в виду г-н Сурков, говоря о специфическом российском понимании либеральных и консервативных ценностей, присущем партии «ЕР».
Гипотеза о том, что формообразующим стержнем партии является именно любовь к начальству за деньги, была убедительно подтверждена в конце прошлой недели, когда ЕР-партийцы выдвинули законопроект об отмене числа 3. Аналог такого правила, только применительно к числу 13, существует в ряде особо суеверных стран, где в домах отсутствует 13-ый этаж. То есть этаж-то, конечно, в наличии имеется, только с помощью нехитрого арифметического самообмана за 12-ым сразу следует 14-ый. Примерно такое же правило предложили активисты «ЕР»: посредством того же нехитрого арифметического самообмана и совсем уж неприличных манипуляций с проведением и срывом досрочных выборов, вслед за вторым президентским сроком будет идти не третий, а новый первый.
Полагаю, что наши безымянные герои из «ЕР» предпочитали в молодости выдержанный комсомольский репертуар и, соответственно, про «алюминиевые огурцы» не слыхали. Так что, спрос с них невелик.
А вот главные герои моих заметок, один из которых меломан и земляк Виктора Цоя, а другой и вовсе практикующий рок-музыкант, наверняка про «алюминиевые огурцы» знают давно и хорошо. Более того, они слишком хорошо знакомы с главным чукотским мудрецом, чтобы пренебрегать цитированным выше прогнозом по поводу плодотворности своих трудов: «металл не принесёт плода, игра не стоит свеч, а результат – труда».
Зачем же тогда они все-таки возделывают свое безнадежное брезентовое поле?
Ответ, как нам кажется, можно найти разве что на путях изучения сферы «коллективного бессознательного» персонажа «МЫ». При этом сведения о состоянии этого «коллективного бессознательного» бессмысленно искать в «серой прозе» официальных текстов, генерируемых г.г. Кудриным, Сурковым, либо их коллегами. Здесь был бы уместней высокий поэтический жанр. Правда, один из наших героев, А.Л. Кудрин, вроде бы стихов не пишет. Зато второй …
«Время угрюмое, кончились праздники,
Мир и покой, мир и покой.
Ломятся в дверь, это черные всадники,
Это за мной, это за мной.
Поздно, не скрыться …»
(Диск «Полуострова», текст и музыка Владислава Суркова, группа «Агата Кристи».)
Мне кажется, что-то очень похожее я совсем недавно уже цитировал:
«Что-то мне показалось, что-то мне показалось,
что все это за мною, и мой ордер подписан,
…
Вас разбудят приклады “Ночного дозора” -
эти дьяволы выйдут однажды из рамы…»
(«Ночной дозор», текст Евгения Рейна, музыка пока не написана).
Заметки о коллективном бессознательном Михаил Арсенин
Два постоянных героя моих заметок, причисляемых обычно к либеральному (во всяком случае, не силовому) крылу политического руководства страны, сделали на прошлой неделе чрезвычайно интересные заявления. Министр финансов РФ А.Л. Кудрин обещал ввести российский рубль в список свободно конвертируемых валют, а заместитель главы администрации Президента РФ В.Ю. Сурков – утвердить партию «ЕР» в правоконсервативной части политического спектра.
Нам представляется, что обе эти затеи сильно напоминает посадку «алюминиевых огурцов на брезентовом поле»: посадить-то в принципе можно, только, как прозорливо предупреждали чукотские мудрецы, «металл не принесет плода, игра не стоит свеч, а результат – труда» (В. Цой).
Сначала о конвертируемости рубля, которому, надо полагать, сравнение с алюминиевым огурцом не будет в обиду: тут вам и напоминание о сырьевом экспорте, и лестный для национальной валюты зеленый оттенок.
Государственные каналы немедленно и в самом оптимистическом ключе интерпретировали обещанное через полтора года превращение рубля в СКВ: «россиянам уже очень скоро не придется покупать валюту перед выездом за границу».
Мало-мальски опытный обыватель прекрасно знает, что обменять рубли на доллары (евро, фунты…) в России многажды проще и быстрее, нежели купить евро за доллары в Европе, или доллары за евро в Америке. Более того, рубли уже сегодня меняют на евро во многих зарубежных странах, да только по курсу, существенно худшему, нежели в московских обменниках. Впрочем, нашему бывалому обывателю все это решительно «по барабану»: он давно обзавелся поливалютным пластиком и с тех пор не возит с собой наличные деньги в заметных количествах. Так что, россиянин, отправляющийся за рубеж, включения рубля в почетный клуб СКВ попросту не заметит.
В рейтинге информативных импульсов, которых ждут от родного правительства российские бизнесмены - участники внешнеэкономической деятельности, превращение рубля в СКВ занимает, по-видимому, сугубо малозаметное место, притом даже непонятно, в какой части спектра – позитивной или негативной.
К позитиву можно отнести разве что возможность вновь «гордиться общественным строем», держа в руках экспортные, а, тем более, импортные, контракты, номинированные в рублях.
А вот к негативу… Как быть с контрактной ценой в долгоиграющих сделках, если валюта контракта подвержена годовой инфляции в 12 и более процентов? Здесь не нужно особых теоретизирований, достаточно обратить внимание на рынок недвижимости, где сделки русских продавцов с русскими же покупателями до сих номинируются в долларах или евро.
Я уже не говорю об импортерах, которые по сей день пользуется «серыми схемами» для завоза половины всей бытовой электроники и основной массы товаров попроще. Для них превращение рубля в СКВ явно «не в кассу».
Что касается экспортеров (а именно, нефтеэкспортеров), то они давно и прочно на все согласны: использовать свою выручку для инвестиций в трубопроводы им нельзя, для инвестиций в политику – тем более, теперь вот и выручка будет рублевая. Их озаботит разве что вопрос придания норме о конвертируемости рубля обратной силы, в точной аналогии с нормами налогового администрирования. Вот придет в 2007 году к какому-нибудь экспортеру следователь из Федеральной службы по экономическим и налоговым преступлениям и спросит с пролетарской прямотой: чего же ты, падла буржуйская, продавал в 2005 году национальные ресурсы за иностранную валюту? От налогов, небось, прятался, или выручку, поганец, в оффшоры уводил?
Так что, доблестные наши экспортеры глубокомысленно промолчат, а про себя подумают: сажайте свои огурцы, дорогие начальники, хоть на брезентовом поле, хоть на домотканом, только нас, грешных, не сажайте!
Главному герою этого проекта - Центральному банку РФ - потребуется решить два вопроса: один технический и один медицинский. Технический связан с включением рубля в котировочные листы Франкфуртской и Лондонской валютных бирж (залоги, резервы, протоколы обмена …): все это решится без особых проблем. Медицинский вопрос связан с лечением хронической головной боли, вызванной ожиданием биржевой игры «против рубля». Это для того, чтобы обвалить фунт, нужен был молодой Сорос. Российский агрегат М2 составил в мае 2005 года около 155 млрд. USD, то есть 14% от своего британского собрата или 2,4% от американского. Так что, для обвала российской валюты понадобятся усилия куда менее мощных и знаменитых финансовых спекулянтов. Ну, и зачем нашему Центральному Банку эта головная боль?
Так что, в посадке алюминиевых огурцов на валютном поле имеется единственный выгодоприобретатель, и вы его хорошо знаете. Он с гордостью объявит на очередном саммите G8: раньше у нас на восьмерых было пять СКВ (USD, EUR, GBP, JPY, CAD), а теперь – целых шесть!
Впрочем, если весь смысл в том, чтобы показать «собственную советскую гордость», то зачем начинать именно с валютной политики?
Именно в этом ключе, видимо, и рассуждал второй из помянутых нами вельмож – В.Ю.Сурков, заявивший в своем интервью журналу SPIEGEL дословно следующее: «Мы ее (партию «ЕР» - МА) относим к правоконсервативной части спектра и стараемся эту позицию укреплять. На левом крыле и без того уже тесно. В Думе три партии из четырех - левопатриотические. Если так смотреть, то «Единая Россия» представляет либеральные и консервативные ценности, в специфическом российском их понимании».
Цитированное высказывание допускает единственную рациональную интерпретацию:
имеется всеблагой, всемогущий и всевидящий субъект принятия решений - некий условный персонаж «МЫ»,
персонаж «МЫ» может посадить «алюминиевый огурец», полностью управляемый и, по-видимому, совершенно амбивалентный, на любое поле, от брезентового до домотканого. то есть поместить объект «ЕР» в любую наперед заданную точку политического спектра;
согласно исходному намерению субъекта «МЫ», объект «ЕР» нужно было бы поместить в левую часть политического спектра (где, по-видимому, больше домашнего уюта), но там все места оказались занятыми,
несмотря на всемогущество субъекта «МЫ», пришлось помещать «ЕР» в правоконсервативную часть спектра (житейски говоря, на жесткий брезент);
поскольку, при всей амбивалентности объекта «ЕР», ему там в самом деле неуютно, субъекту «МЫ» приходится «эту позицию укреплять».
Единственная неясность в предложенной интерпретации заключается в идентификации персонажа «МЫ»:
если «МЫ» – самоназвание г-на Суркова, то оно немедленно наделяет Владислава Юрьевича статусом монарха ("мы, император и самодержец…"
или ученого ("таким образом, мы доказали, что…". В русской речевой практике другие персоны обычно не говорят о себе во множественном числе. Оба статуса чрезвычайно хороши сами по себе, но, к сожалению, такая гипотеза вступает в противоречие с подчеркнуто скромной самоидентификацией нашего героя, мол, «МЫ» - «всего только ЕГО аппарат», если «МЫ» – политкорректное обозначение политического руководства страны, включающего гаранта конституции и его аппарат, то получается еще лучше. Но и в этой гипотезе скрыто определенное противоречие, поскольку в тексте того же интервью г-н Сурков сообщает: «поколение молодежи 90-ых годов МЫ полностью потеряли». Кто и кого потерял совершенно непонятно, так как Вячеслав Юрьевич в 90-ые годы сам относился к молодому (потерянному) поколению и, трудясь на ниве PR'а и GR'а в ряде известных ФПГ, заведомо не входил ни в какое политическое руководство.
Ну, да бог с ним, «МЫ» - так «МЫ», ясно, что речь идет о каком-то высоком начальстве. Но ведь при всех вариантах ответа получается, что г-н Сурков прилюдно подтвердил: нет никакой «ЕР» как политической партии и никаких ЕР-партийцев как участников политической жизни; вместо этого имеются в наличии «алюминиевые огурцы», которое можно сажать на любое поле, которое покажется приемлемым для начальства.
Не вижу в этом ничего особенно скверного. Упомянутый выгодоприобретатель, которого вы хорошо знаете, с гордостью объявит на очередном саммите G8: раньше у нас на восьмерых было семь либерально-консервативных партий, а теперь – целых восемь!
Кроме того, если взрослые мужики, многие из которых небедны, неплохо образованы и даже вполне публичны, соглашаются на роль «алюминиевых огурцов», то флаг им в руки.
Только опять нестыковка выходит: партия, политическое позиционирование которой определяет некоторый внешний управляющий, по определению не может быть носителем либеральных и консервативных ценностей. Такая партия может понимать либеральные ценности (Liberal Values или LV) разве что в транскрипции «ЛАВЭ» и исповедовать при этом единственную консервативную ценность, а именно – любовь к начальству. Другими словами, партия, управляемая извне, по определению должна быть партией любви к начальству за деньги. По-видимому, именно это имел в виду г-н Сурков, говоря о специфическом российском понимании либеральных и консервативных ценностей, присущем партии «ЕР».
Гипотеза о том, что формообразующим стержнем партии является именно любовь к начальству за деньги, была убедительно подтверждена в конце прошлой недели, когда ЕР-партийцы выдвинули законопроект об отмене числа 3. Аналог такого правила, только применительно к числу 13, существует в ряде особо суеверных стран, где в домах отсутствует 13-ый этаж. То есть этаж-то, конечно, в наличии имеется, только с помощью нехитрого арифметического самообмана за 12-ым сразу следует 14-ый. Примерно такое же правило предложили активисты «ЕР»: посредством того же нехитрого арифметического самообмана и совсем уж неприличных манипуляций с проведением и срывом досрочных выборов, вслед за вторым президентским сроком будет идти не третий, а новый первый.
Полагаю, что наши безымянные герои из «ЕР» предпочитали в молодости выдержанный комсомольский репертуар и, соответственно, про «алюминиевые огурцы» не слыхали. Так что, спрос с них невелик.
А вот главные герои моих заметок, один из которых меломан и земляк Виктора Цоя, а другой и вовсе практикующий рок-музыкант, наверняка про «алюминиевые огурцы» знают давно и хорошо. Более того, они слишком хорошо знакомы с главным чукотским мудрецом, чтобы пренебрегать цитированным выше прогнозом по поводу плодотворности своих трудов: «металл не принесёт плода, игра не стоит свеч, а результат – труда».
Зачем же тогда они все-таки возделывают свое безнадежное брезентовое поле?
Ответ, как нам кажется, можно найти разве что на путях изучения сферы «коллективного бессознательного» персонажа «МЫ». При этом сведения о состоянии этого «коллективного бессознательного» бессмысленно искать в «серой прозе» официальных текстов, генерируемых г.г. Кудриным, Сурковым, либо их коллегами. Здесь был бы уместней высокий поэтический жанр. Правда, один из наших героев, А.Л. Кудрин, вроде бы стихов не пишет. Зато второй …
«Время угрюмое, кончились праздники,
Мир и покой, мир и покой.
Ломятся в дверь, это черные всадники,
Это за мной, это за мной.
Поздно, не скрыться …»
(Диск «Полуострова», текст и музыка Владислава Суркова, группа «Агата Кристи».)
Мне кажется, что-то очень похожее я совсем недавно уже цитировал:
«Что-то мне показалось, что-то мне показалось,
что все это за мною, и мой ордер подписан,
…
Вас разбудят приклады “Ночного дозора” -
эти дьяволы выйдут однажды из рамы…»
(«Ночной дозор», текст Евгения Рейна, музыка пока не написана).