Финансовые рынки: Час расплаты для Америки
Джозеф Стиглиц
07.08.2007, №145 (1919)“Мы же вас предупреждали”, — с удовлетворением могут теперь говорить пессимисты, долгое время предсказывавшие американской экономике серьезные проблемы. Конечно, злорадствовать по поводу вызванного ипотечным кризисом падения фондового рынка крайне неразумно. Но падение действительно было предсказуемо, равно как и его вероятные последствия для глобальной экономики и для миллионов американцев, стоящих перед лицом финансовых испытаний.
Чтобы понять нынешнюю ситуацию, нужно вернуться к экономическому спаду 2001 г. При поддержке председателя Федерального резерва Алана Гринспэна президент Джордж Буш осуществил свою программу сокращения налогов, призванную принести выгоду самым богатым слоям населения Америки, а не вывести экономику из рецессии, последовавшей за интернет-крахом на бирже. Учитывая ту ошибку, можно сказать, что у ФРС практически не было иного пути поддержания роста и уровня занятости: она должна была понижать процентную ставку, что и делалось довольно долго, вплоть до беспрецедентной ставки в 1%.
Эта политика принесла результаты, но совершенно не такие, которые обычно ожидаются от кредитно-денежной политики. Обычно низкие процентные ставки поощряют компании к тому, чтобы больше брать взаймы и больше вкладывать в бизнес. Более высокий уровень задолженности при этом компенсируется появлением более производительных активов.
Но, принимая во внимание то, что частью проблемы, приведшей к рецессии, как раз был переизбыток инвестиций в 1990-х гг., понижение процентных ставок не вызвало существенного роста инвестиций. Экономика росла, но главным образом потому, что американцев убедили больше брать в долг, рефинансировать свои ипотечные кредиты и тратить часть полученных денег. Пока недвижимость стабильно росла в цене, а процентные ставки были низкими, американцы могли позволить себе не беспокоиться о растущих долгах.
Фактически даже это не стимулировало экономику в достаточной мере. Чтобы втянуть больше людей в кредитную гонку, банки понижали стандарты выдачи кредитов, что вызвало рост ипотечных кредитов категории subprime (высокорисковый кредит для заемщиков с низким уровнем кредитоспособности). Были разработаны новые финансовые продукты, позволившие снизить первоначальный взнос, что позволило людям брать более крупные займы.
Ипотечные кредиты, предлагавшиеся некоторыми банками, даже имели негативную амортизацию: выплаты не покрывали все причитавшиеся проценты, так что долг рос с каждым месяцем. Ипотечные закладные с фиксированной 6%-ной ставкой были заменены закладными с переменной процентной ставкой, где размеры процентных выплат были привязаны к доходностям наиболее краткосрочных обязательств казначейства США (T-bills). Так называемые “дразнящие ставки” позволяли установить еще более низкий уровень выплат в течение нескольких первых лет: они завлекали людей, пользуясь финансовой малограмотностью многих заемщиков, не понимавших, во что они ввязываются.
И Алан Гринспэн способствовал увеличению риска, поощряя ипотеку с переменной процентной ставкой. Двадцать третьего февраля 2004 г. он говорил, что “многие домовладельцы могли бы сэкономить десятки тысяч долларов, если бы брали кредиты с переменной, а не фиксированной процентной ставкой в течение последнего десятилетия”. Но неужели Гринспэн всерьез полагал, что процентная ставка так и останется на уровне 1% — отрицательной реальной процентной ставкой? Неужели он не думал о том, что ждет бедных американцев, имеющих ипотеки с переменной процентной ставкой, если процентные ставки вырастут? А вырасти они должны были неизбежно.
Конечно, Гринспэн вел себя так, чтобы подчеркнуть, насколько хорошо шли дела под его контролем. Но неустойчивость положения была очевидной, и срыв был лишь вопросом времени.
К счастью, большинство американцев не послушались совета Гринспэна и не переключились на ипотеку с переменной процентной ставкой. Но даже когда краткосрочные процентные ставки стали расти, час расплаты был отсрочен, поскольку новые заемщики все еще могли брать кредиты с фиксированной процентной ставкой под сравнительно низкие проценты. Удивительно то, что, несмотря на рост процентных ставок на краткосрочные кредиты, процентные ставки на средне- и долгосрочные займы не росли, что было загадкой даже для специалистов. Одна из гипотез заключается в том, что иностранные центральные банки, накопившие триллионы долларов, наконец поняли, что, скорее всего, будут удерживать эти резервы на протяжении многих лет и могут позволить себе вложить по крайней мере часть этих денег в среднесрочные казначейские облигации США, приносящие (изначально) большую доходность, чем T-bills.
Мыльный пузырь цен на недвижимость в конце концов лопнул, и вслед за падением цен некоторые обнаружили, что их ипотеки сильно превысили стоимость их домов. Другие поняли, что в результате роста процентных ставок просто не могут продолжать платить. Слишком многие американцы не оставили себе бюджетной “подушки безопасности”, а компании, продававшие ипотечные кредиты, не поощряли их делать это, интересуясь только доходами от новых и новых кредитов.
Так же как была предсказуема недолговечность мыльного пузыря недвижимости, предсказуемы и его последствия: жилищное строительство и продажи существующей недвижимости идут на спад, а непроданные площади растут. По некоторым подсчетам, более двух третьих роста производства и занятости на протяжении последних шести лет было так или иначе завязано на недвижимость, отражая как жилищное строительство, так и безудержный потребительский бум, возможный благодаря новым кредитам, взятым под недвижимость.
Мыльный пузырь недвижимости привел к тому, что американцы стали жить не по средствам — чистые сбережения были отрицательными на протяжении последних двух лет. Если этот двигатель теперь выключен, то трудно представить себе, как американская экономика избежит замедления и спада. Возвращение к здравому смыслу принесет пользу экономике в долгосрочной перспективе, но в краткосрочной перспективе приведет к сокращению валового спроса.
Существует старая сентенция о том, что ошибки людей продолжают жить долгое время после их ухода. Это верно в отношении Гринспэна. В случае Буша мы начинаем расплачиваться за его ошибки еще до его ухода.
Автор — лауреат Нобелевской премии по экономике; бывший главный экономист Всемирного банка; автор книги “Как заставить глобализацию работать” (Making Globalization Work). Печатается с разрешения Project Syndicate
www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2007/0...
Джозеф Стиглиц
07.08.2007, №145 (1919)“Мы же вас предупреждали”, — с удовлетворением могут теперь говорить пессимисты, долгое время предсказывавшие американской экономике серьезные проблемы. Конечно, злорадствовать по поводу вызванного ипотечным кризисом падения фондового рынка крайне неразумно. Но падение действительно было предсказуемо, равно как и его вероятные последствия для глобальной экономики и для миллионов американцев, стоящих перед лицом финансовых испытаний.
Чтобы понять нынешнюю ситуацию, нужно вернуться к экономическому спаду 2001 г. При поддержке председателя Федерального резерва Алана Гринспэна президент Джордж Буш осуществил свою программу сокращения налогов, призванную принести выгоду самым богатым слоям населения Америки, а не вывести экономику из рецессии, последовавшей за интернет-крахом на бирже. Учитывая ту ошибку, можно сказать, что у ФРС практически не было иного пути поддержания роста и уровня занятости: она должна была понижать процентную ставку, что и делалось довольно долго, вплоть до беспрецедентной ставки в 1%.
Эта политика принесла результаты, но совершенно не такие, которые обычно ожидаются от кредитно-денежной политики. Обычно низкие процентные ставки поощряют компании к тому, чтобы больше брать взаймы и больше вкладывать в бизнес. Более высокий уровень задолженности при этом компенсируется появлением более производительных активов.
Но, принимая во внимание то, что частью проблемы, приведшей к рецессии, как раз был переизбыток инвестиций в 1990-х гг., понижение процентных ставок не вызвало существенного роста инвестиций. Экономика росла, но главным образом потому, что американцев убедили больше брать в долг, рефинансировать свои ипотечные кредиты и тратить часть полученных денег. Пока недвижимость стабильно росла в цене, а процентные ставки были низкими, американцы могли позволить себе не беспокоиться о растущих долгах.
Фактически даже это не стимулировало экономику в достаточной мере. Чтобы втянуть больше людей в кредитную гонку, банки понижали стандарты выдачи кредитов, что вызвало рост ипотечных кредитов категории subprime (высокорисковый кредит для заемщиков с низким уровнем кредитоспособности). Были разработаны новые финансовые продукты, позволившие снизить первоначальный взнос, что позволило людям брать более крупные займы.
Ипотечные кредиты, предлагавшиеся некоторыми банками, даже имели негативную амортизацию: выплаты не покрывали все причитавшиеся проценты, так что долг рос с каждым месяцем. Ипотечные закладные с фиксированной 6%-ной ставкой были заменены закладными с переменной процентной ставкой, где размеры процентных выплат были привязаны к доходностям наиболее краткосрочных обязательств казначейства США (T-bills). Так называемые “дразнящие ставки” позволяли установить еще более низкий уровень выплат в течение нескольких первых лет: они завлекали людей, пользуясь финансовой малограмотностью многих заемщиков, не понимавших, во что они ввязываются.
И Алан Гринспэн способствовал увеличению риска, поощряя ипотеку с переменной процентной ставкой. Двадцать третьего февраля 2004 г. он говорил, что “многие домовладельцы могли бы сэкономить десятки тысяч долларов, если бы брали кредиты с переменной, а не фиксированной процентной ставкой в течение последнего десятилетия”. Но неужели Гринспэн всерьез полагал, что процентная ставка так и останется на уровне 1% — отрицательной реальной процентной ставкой? Неужели он не думал о том, что ждет бедных американцев, имеющих ипотеки с переменной процентной ставкой, если процентные ставки вырастут? А вырасти они должны были неизбежно.
Конечно, Гринспэн вел себя так, чтобы подчеркнуть, насколько хорошо шли дела под его контролем. Но неустойчивость положения была очевидной, и срыв был лишь вопросом времени.
К счастью, большинство американцев не послушались совета Гринспэна и не переключились на ипотеку с переменной процентной ставкой. Но даже когда краткосрочные процентные ставки стали расти, час расплаты был отсрочен, поскольку новые заемщики все еще могли брать кредиты с фиксированной процентной ставкой под сравнительно низкие проценты. Удивительно то, что, несмотря на рост процентных ставок на краткосрочные кредиты, процентные ставки на средне- и долгосрочные займы не росли, что было загадкой даже для специалистов. Одна из гипотез заключается в том, что иностранные центральные банки, накопившие триллионы долларов, наконец поняли, что, скорее всего, будут удерживать эти резервы на протяжении многих лет и могут позволить себе вложить по крайней мере часть этих денег в среднесрочные казначейские облигации США, приносящие (изначально) большую доходность, чем T-bills.
Мыльный пузырь цен на недвижимость в конце концов лопнул, и вслед за падением цен некоторые обнаружили, что их ипотеки сильно превысили стоимость их домов. Другие поняли, что в результате роста процентных ставок просто не могут продолжать платить. Слишком многие американцы не оставили себе бюджетной “подушки безопасности”, а компании, продававшие ипотечные кредиты, не поощряли их делать это, интересуясь только доходами от новых и новых кредитов.
Так же как была предсказуема недолговечность мыльного пузыря недвижимости, предсказуемы и его последствия: жилищное строительство и продажи существующей недвижимости идут на спад, а непроданные площади растут. По некоторым подсчетам, более двух третьих роста производства и занятости на протяжении последних шести лет было так или иначе завязано на недвижимость, отражая как жилищное строительство, так и безудержный потребительский бум, возможный благодаря новым кредитам, взятым под недвижимость.
Мыльный пузырь недвижимости привел к тому, что американцы стали жить не по средствам — чистые сбережения были отрицательными на протяжении последних двух лет. Если этот двигатель теперь выключен, то трудно представить себе, как американская экономика избежит замедления и спада. Возвращение к здравому смыслу принесет пользу экономике в долгосрочной перспективе, но в краткосрочной перспективе приведет к сокращению валового спроса.
Существует старая сентенция о том, что ошибки людей продолжают жить долгое время после их ухода. Это верно в отношении Гринспэна. В случае Буша мы начинаем расплачиваться за его ошибки еще до его ухода.
Автор — лауреат Нобелевской премии по экономике; бывший главный экономист Всемирного банка; автор книги “Как заставить глобализацию работать” (Making Globalization Work). Печатается с разрешения Project Syndicate
www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2007/0...