Реформа не по учебнику
Как Чубайс и его команда строили российский рынок электричества и что из этого вышлоКабинет в монументальном здании РАО “ЕЭС России” в Китайгородском проезде, 7 вызвал у Анатолия Чубайса двойственное чувство. Нового председателя правления поразили “дряхлость, ощущение тлена и развала”. Стеновые панели выцвели, а по необъятному столу заседаний ветвилась глубокая трещина. И все-таки эти стены внушали почтение.
--------------------------------------------------------------------------------
Грамотного применения электричества человек не выдерживает. Могу ли я предложить услуги?
Ян Флеминг
Операция “Гром”
--------------------------------------------------------------------------------
Бывалые “генералы”, матерые гендиректора дочерних компаний, входя, поеживались. Один из них признался АБЧ (так в РАО называют за глаза своего председателя правления), что всякий раз чувствует себя неуютно: давний хозяин, грозный министр энергетики СССР Петр Непорожний, спуску подчиненным не давал, и его дух словно витал среди обветшалых стен.
Чубайс включил компьютер. Высветилась дата: 30 апреля 1998 г. Секретарь подсказала: если нажать клавишу, на мониторе появится панорама приемной. “Чтобы видеть, кто пришел, что происходит”, — объяснила она. “Зачем?” — подумал Чубайс. Куда важнее было то, что происходило в отрасли, состояние которой напоминало этот кабинет. План ГОЭЛРО и “стройки века” остались в прошлом. Системе требовалась полная реконструкция, а денег не было даже на мазут. Просроченная дебиторская задолженность РАО на начало 1998 г. достигла 12 млрд деноминированных рублей ($2,01 млрд). Деньгами оплачивалось всего 9% отпущенной электроэнергии и тепла. По выражению премьера Сергея Кириенко, начинать реформу в таких условиях — все равно что учиться плавать в бассейне, в котором нет воды. А без реформы, как показывал график, прозванный впоследствии “крестом Чубайса”, обойтись было невозможно: в обозримом будущем спрос на электроэнергию должен был превысить предложение. На инвестиции из бюджета рассчитывать было нельзя: в июле 1998 г. государство находилось в предбанкротном состоянии. На частные тоже — из-за структуры собственности и госрегулирования тарифов. “Во всей концепции реформы были две фундаментально политические проблемы, — говорит Чубайс. — Проблема номер один называлась "рынок", проблема номер два — "частная собственность на генерацию"”. Сегодня он уверен, что год назад реформа прошла “точку необратимости”. В сентябре 2006 г. возник настоящий рынок, цена на котором формируется на основе спроса и предложения. К 2011 г. торговля электро- и тепловой энергией должна быть либерализована на 100% (за исключением продаж населению).
ИГРА В “АМЕРИКАНКУ”
Участвовавший в реформировании РАО консультант международной фирмы Cameron McKenna Джек Ньюшлосс рассказывает, что организационная структура российской электроэнергетики была — в духе многих перемен начала 1990-х — скопирована с модели, принятой в США. “За исключением того, что такой компании, как РАО, больше нигде не было”, — уточняет он. Но если такого монополиста, как РАО, мир еще не знал, зачем потребовалось его создавать?
--------------------------------------------------------------------------------
все иллюстрации
--------------------------------------------------------------------------------
15% электроэнергии будет с Нового года продаваться в России по свободным ценам
2000 — Немцов хотел завершить реформу “Газпрома”, РАО и МПС к новому тысячелетию
--------------------------------------------------------------------------------
Американская модель, на которую равнялись создатели АО-энерго, предполагает, что региональные вертикально интегрированные компании, объединяющие и генерацию, и распределительные сети, и сбыт, и сервис, а также независимые электростанции самостоятельно торгуют избыточной электроэнергией по тарифам, которые контролирует Федеральная комиссия по регулированию энергетики.
Российским энергетикам таких вольностей, как самостоятельная торговля, не доверили. Слабым компромиссом был созданный в 1996 г. Федеральный оптовый рынок электроэнергии и мощности (ФОРЭМ), к которому допустили лишь самые крупные (федеральные) электростанции, “Росэнергоатом”, АО-энерго и крупнейших промышленных потребителей. Чтобы выйти на ФОРЭМ, предприятия должны были преодолеть целый ряд бюрократических барьеров. Ведь, избавляясь от тарифов монопольных АО-энерго, они выпадали из системы перекрестного субсидирования, которая позволяла завышать цены для оптовых потребителей, чтобы поддерживать социально низкие для населения. “Крепостное право” ФОРЭМа, связывавшее группы покупателей с определенными поставщиками, непрозрачность и неэффективность превращали его в пародию на рынок.
Переход к другой модели выглядел опасным, объясняет начальник департамента рынка РАО Лариса Ширяева (в конце 1990-х — консультант международной фирмы Carana Corporation). Всероссийской электроэнергетической монополии отвели роль временной няньки. “Как видим, няня потребовалась на значительно больший срок, чем детство и отрочество”, — шутит Ширяева.
В конце 1990-х идея либерализации цен на электроэнергию действительно выглядела пугающей. В условиях галопирующей инфляции российские власти сдерживали рост тарифов, которые в отличие от США не обеспечивали не только возврата вложений, но и простого воспроизводства. Деньги в стране заменялись бартером и взаимозачетами, а РАО, которым руководил бывший российский министр топлива и энергетики Анатолий Дьяков, генерировало не только тепло и электричество (причем все хуже и хуже — целые регионы стали замерзать с начала 90-х), но и экзотические идеи. Например, о введении собственной валюты. Планировалось напечатать “энергорубли” на сумму 20 трлн руб. Их появлению воспрепятствовал глава ЦБ Сергей Дубинин. Он наотрез отказался обеспечивать конвертацию в настоящие рубли. Сегодня Дубинин работает заместителем Чубайса в РАО.
ПЕРВЫЙ БЛИН
В марте 1997 г. Ельцин укрепил правительство Виктора Черномырдина “младореформаторами”. Чубайс получил портфель министра финансов и титул первого вице-премьера. Вторым первым вице стал нижегородский губернатор Борис Немцов, который в апреле возглавил еще и Минтопэнерго. И уже в конце месяца президент подписал указ № 426 “Об основных положениях структурной реформы в сфере естественных монополий”.
“Делала указ команда интеллектуалов, которую собрал Немцов, — вспоминает Чубайс. — Это была первая попытка отраслевого реформирования с классических рыночных позиций”. Реформирование электроэнергетики, газовой промышленности и железнодорожного транспорта предполагалось завершить к 2000 г. Задач было две: прекратить перекрестное субсидирование и разделить конкурентные и неконкурентные виды деятельности. Цель — сделать бывшие монополии привлекательными для частных инвесторов. В указе впервые в России было официально заявлено, что естественные монополии не такие уж и “естественные”. Указ заложил идеологию реформы, считает Чубайс, и “в этом смысле Немцова можно считать одним из ее отцов”.
Для воплощения указа в жизнь Немцов пригласил в Минтопэнерго молодого нижегородского банкира Сергея Кириенко, а в первые вице-президенты РАО позвал создателя Нижегородского банкирского дома (НБД) Бориса Бревнова. Последний был не чужд электроэнергетике, поскольку крупнейшим акционером НБД была “Нижновэнерго”, для которой банк разрабатывал программу демонополизации.
Бревнову удалось вытеснить Дьякова с поста предправления РАО (тот возглавил совет директоров) и вывести счета компании из дружественных бывшему CEO банков. На этом успехи “нижегородцев” кончились: несмотря на поддержку сначала Немцова, а потом и ставшего премьером Кириенко, Бревнову не удалось ни справиться с кризисом неплатежей, ни начать реформу. Конфликт с предшественником, вылившийся в войну компроматов, закончился отставкой обоих. После РАО Бревнов работал генеральным директором Enron Eurasia, а сейчас занимает должность вице-президента по развитию крупной американской фирмы Integrys Energy Group. На просьбу поделиться воспоминаниями он не откликнулся.
Чубайс считает, что Бревнову просто “не хватило веса” — даже кабинет председателя правления отвоевать не смог. “Кабинет — это важнейшая штука, символ”, — смеется Чубайс. Придя в РАО, он сел за стол Дьякова в том самом кабинете грозного советского министра Непорожнего.
ПОСЛЕ ОТСТАВКИ
В РАО Чубайс, весной 1998 г. потерявший пост первого вице-премьера, пришел без команды. “Немцов попросил не уводить людей из правительства”, — объясняет он. Новая команда набиралась “бессистемно и с точки зрения классического менеджмента совершенно неправильно”. На финансы пришел 45-летний председатель правления Промрадтехбанка Александр Кузьмин, а в 2000 г. этот пост занял один из основателей ИФК “Алемар” 39-летний Леонид Меламед. Из “Роспром-ЮКОСа” перешел 35-летний Андрей Раппопорт. Его ровесник Валентин Завадников, бывший консультант американской Auerbach Grayson & Co., до РАО работал зампредом ФКЦБ. Самый молодой, 26-летний Михаил Абызов был зампредом совета директоров “Новосибирскэнерго”. Результат, по мнению Чубайса, получился очень сильным.
“Чубайс набрал людей, которых нельзя купить, — объясняет кадровую политику РАО Завадников. — Мы хотели сделать большой проект”. Сам он пришел к Чубайсу с идеей создать несколько частных генерирующих компаний, а тот предложил задачу помасштабнее: “Зачем браться за кусочек, если можно сделать большое дело? Слабо?” Завадников согласился, и Чубайс отправил его на правительственную дачу в Архангельском. Над подготовкой первой программы реструктуризации РАО два месяца подряд трудилась группа, в которую входили Евгений Ясин, Егор Гайдар, Петр Мостовой…
“В программе, нашей синей книжице, — говорит Чубайс, — были сформулированы две задачи: антикризисный менеджмент и реформа”. Реформе отводилось куда меньше места. До 2000 г., когда уверенно пошли платежи живыми деньгами, Чубайсу “было не до реформы”: из-за многомиллиардных долгов 20 энергосистем находились на грани конкурсного управления, их персонал устраивал голодовки и даже захватывал в заложники гендиректоров, требуя погашения многомесячной задолженности по зарплате. Считалось, что победить неплатежи невозможно. Даже могущественный хозяин группы МОСТ Владимир Гусинский был уверен, что больше 50% не собрать никогда, да и то если задействовать его медиаимперию и политические связи. Как вспоминает Чубайс, Гусинский пришел с предложением помочь в этом за половину доходов. “Потом вас либо убьют, либо уволят, — якобы убеждал он главу РАО, — но половину мы соберем”.
Чубайс отказался.
УДАРНИКИ РЕФОРМЫ
Завадников, который отвечал в правлении за реформу, шел, вспоминает Чубайс, “чуть-чуть впереди, и его роль была ударной”.
Сам Завадников наотрез отказывается считать себя героем этой истории, но и в РАО, и вне компании его запомнили как неукротимого реформатора: в стремлении провести реформу быстро и радикально он время от времени нагонял страх и на миноритариев, и на губернаторов, использовавших энергоресурсы как рычаг управления, и на “генералов” из АО-энерго.
Одной из первых его идей стала приватизация всех электростанций “в розницу”. “Продажа станций по отдельности была бы правильной с точки зрения либеральной теории, — вспоминает Дмитрий Аханов, начальник департамента стратегии РАО. — Но этот план был нежизнеспособным”. Миноритарии, не понимавшие, что будет происходить с их долей в РАО при продаже каждой станции и не достанутся ли лучшие мощности покупателям, близким к менеджменту РАО, ужаснулись и возмутились. От этой идеи отказались на старте.
Тогда родилась схема создания крупных оптовых генерирующих компаний (ОГК) и территориальных генерирующих компаний (ТГК). Основной трудностью было сделать так, чтобы новые компании даже при росте спроса на электроэнергию не оказались монополистами. Привлеченные Завадниковым эксперты Carana Corporation рассчитывали математические модели объединения электростанций в ТГК, чтобы после запуска рынка ни одна компания не смогла завышать цены. По словам Чубайса, Carana “оказалась [для реформы] ключевой компанией”.
Ведущий консультант Carana Наталья Новикова вспоминает, что модели рынка строились исходя из двух принципов ценообразования: маржинального и узлового. Максимально упрощенно выглядит это так. Маржинальная модель строится как “голландский аукцион”, на который каждая генерирующая компания подает заявку с указанием цены и объема электроэнергии, выставляемой на продажу. Заявки всех участников сводятся в “лестницу” с “высотой ступени”, равной цене, и “шириной”, равной объему поставки. При этом учитывалось, что в зависимости от региона от 6 до 10-15% мощностей должно оставаться в резерве на случай аварий или сбоев.
Дальше объем заявок потребителей суммируется, и рыночная цена электроэнергии определяется по самой дорогой заявке производителя, нашедшей спрос. В итоге компания, запросившая самую низкую цену, получает самую высокую премию, а мощности компании, выставившей заявку по самой высокой цене, спроса не находят и остаются в резерве. Жадный продавец оказывается в убытке. Задача модели — не допустить создания компаний с объемом генерации больше объема резерва. Ведь тогда их электроэнергию все равно купят и они смогут безнаказанно поднимать цены. Исключения составляли объемы так называемой вынужденной нагрузки. Например, для ГЭС. На них цена в заявке не дается.
ДЕРЕВО И НЕВОД
Российская энергетическая система отличается, например, от британской, где схожая реформа прошла в конце 1980-х гг. Там сети напоминают рыбацкий бредень, они равномерно распределены по всей территории страны. В России сети разветвленные, как дерево, и развиты они неравномерно.
Поэтому, рассказывает Новикова, в Тюмени была избыточная и дешевая генерация, но “вытолкнуть” электроэнергию на Урал, где цены были выше на 30-40%, тюменские энергетики не могли. Пропускной способности сети не хватало. Чтобы учесть эти особенности, консультанты Carana создали еще и узловую модель, основанную на том, что, если соседние компании выставляют слишком дорогие заявки, ничто не мешает потребителю покупать у дальнего, но дешевого. Нужно только учесть, что по дороге часть электроэнергии потеряется и, следовательно, нужный объем обойдется дороже. Встраивая в аукционную “лестницу” заявки и ближних, и дальних генераторов (последних — с учетом потерь) для разных узлов сети, можно по ценовой разнице еще и определить узкие места. Перепад цен становится в условиях рынка индикатором, указывающим, где необходимы инвестиции и где прибыль обеспечит их возврат.
Но чтобы теоретический рынок стал настоящим рынком, нужен был механизм, торговая площадка. Ньюшлосс из Cameron McKenna рассказывает, что в 2000 г. Завадников пригласил его на деловую игру, на которой руководители АО-энерго учились виртуально делить компании. Вроде разобрались, но после обсуждения Ньюшлосс озадачил всех, включая членов правления РАО, вопросом, к чему все это было, если ни слова не сказано о рыночном механизме.
После этого Чубайс и нанял его с группой российских консультантов разрабатывать конструкцию конкурентного рынка, на которой выстраивалась бы та самая “лестница” цен, велись сделки продавцов с покупателями, планировались режимы работы генерации. Ньюшлосс предложил идею Администратора торговой системы (АТС), который, чтобы избежать конфликта интересов, будет, в отличие от входившего в структуру РАО Центрального диспетчерского управления (ЦДУ), независимым. Например, некоммерческим партнерством участников рынка.
Ньюшлосс попросил на разработку модели полтора года. Чубайс дал ему месяц. В ноябре 2001 г. был учрежден АТС.
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
К этому времени Завадников покинул холдинг и стал сенатором. Модель реформы была создана, и он счел свою работу выполненной. К тому же Чубайс оказался не готов идти в реформировании отрасли так далеко, как предлагал Завадников. “По-моему, мы пошли долгим путем, — говорит сенатор. — Можно было сразу строить еще и модель продажи трафика в сетях”.
Речь идет о готовности некоторых потребителей переплачивать за возможность купить дополнительную электроэнергию у производителей из дальних регионов, невзирая на сетевые потери. Для них так важно получить недостающие киловатты, что они были бы готовы торговаться на аукционах до последнего за разделенную на лоты пропускную способность “бутылочных горлышек” магистральной сети.
Чубайс объясняет, что в то время этот дополнительный рыночный штрих изменил бы всю политическую конструкцию реформы и мог стоить ей жизни. “Без этого мы еще проскакивали, потому что закладывали повороты на большой скорости, — говорит он. — А вот если бы я еще и этот шаг тогда сделал… Не-воз-мож-но!” Завадников не в претензии. “Мы были моложе и "отмороженней" Чубайса, — понимающе улыбается он. — Мы игнорировали политический риск, а он вынужден был его учитывать”.
Делать реформу Чубайс и его команда продолжали без Завадникова, который, впрочем, возглавляет наблюдательный совет АТС. С тех пор, говорит Чубайс, несколько раз возникала ситуация, когда было непонятно, “выживет реформа или помрет”. Историю принятия закона “Об электроэнергетике” он называет “тремя годами [с 2001 по 2003 г.] страданий, когда каждое чтение было баталией”.
Первые имитационные торги на АТС прошли лишь в 2003 г., после принятия закона. Они доказали, что покупать электроэнергию с рынка выгоднее, чем с ФОРЭМа. Цена 1 кВт·ч (не считая абонентской платы РАО на уровне 0,09 руб., тарифа за пользование сетями — 0,06-0,14 руб. и пары копеек за диспетчеризацию) не превышала 0,5 руб., тогда как тариф для промышленных предприятий составлял в зависимости от региона от 0,9 до 1,1 руб.
С тех пор были созданы Федеральная сетевая компания, получившая от РАО все магистральные сети, национальный системный оператор, объединивший Центральное диспетчерское управление и семь региональных управлений, шесть ОГК, 14 ТГК, ГидроОГК, межрегиональные сетевые компании и сбытовые фирмы. К 1 июля 2008 г. РАО прекратит свое существование.
Но расчленение энергохолдинга — это уже совсем другая история.
Александр Левинский
29 (70) 06 августа 2007
www.smoney.ru/article.shtml?2007/08/06/3511
Как Чубайс и его команда строили российский рынок электричества и что из этого вышлоКабинет в монументальном здании РАО “ЕЭС России” в Китайгородском проезде, 7 вызвал у Анатолия Чубайса двойственное чувство. Нового председателя правления поразили “дряхлость, ощущение тлена и развала”. Стеновые панели выцвели, а по необъятному столу заседаний ветвилась глубокая трещина. И все-таки эти стены внушали почтение.
--------------------------------------------------------------------------------
Грамотного применения электричества человек не выдерживает. Могу ли я предложить услуги?
Ян Флеминг
Операция “Гром”
--------------------------------------------------------------------------------
Бывалые “генералы”, матерые гендиректора дочерних компаний, входя, поеживались. Один из них признался АБЧ (так в РАО называют за глаза своего председателя правления), что всякий раз чувствует себя неуютно: давний хозяин, грозный министр энергетики СССР Петр Непорожний, спуску подчиненным не давал, и его дух словно витал среди обветшалых стен.
Чубайс включил компьютер. Высветилась дата: 30 апреля 1998 г. Секретарь подсказала: если нажать клавишу, на мониторе появится панорама приемной. “Чтобы видеть, кто пришел, что происходит”, — объяснила она. “Зачем?” — подумал Чубайс. Куда важнее было то, что происходило в отрасли, состояние которой напоминало этот кабинет. План ГОЭЛРО и “стройки века” остались в прошлом. Системе требовалась полная реконструкция, а денег не было даже на мазут. Просроченная дебиторская задолженность РАО на начало 1998 г. достигла 12 млрд деноминированных рублей ($2,01 млрд). Деньгами оплачивалось всего 9% отпущенной электроэнергии и тепла. По выражению премьера Сергея Кириенко, начинать реформу в таких условиях — все равно что учиться плавать в бассейне, в котором нет воды. А без реформы, как показывал график, прозванный впоследствии “крестом Чубайса”, обойтись было невозможно: в обозримом будущем спрос на электроэнергию должен был превысить предложение. На инвестиции из бюджета рассчитывать было нельзя: в июле 1998 г. государство находилось в предбанкротном состоянии. На частные тоже — из-за структуры собственности и госрегулирования тарифов. “Во всей концепции реформы были две фундаментально политические проблемы, — говорит Чубайс. — Проблема номер один называлась "рынок", проблема номер два — "частная собственность на генерацию"”. Сегодня он уверен, что год назад реформа прошла “точку необратимости”. В сентябре 2006 г. возник настоящий рынок, цена на котором формируется на основе спроса и предложения. К 2011 г. торговля электро- и тепловой энергией должна быть либерализована на 100% (за исключением продаж населению).
ИГРА В “АМЕРИКАНКУ”
Участвовавший в реформировании РАО консультант международной фирмы Cameron McKenna Джек Ньюшлосс рассказывает, что организационная структура российской электроэнергетики была — в духе многих перемен начала 1990-х — скопирована с модели, принятой в США. “За исключением того, что такой компании, как РАО, больше нигде не было”, — уточняет он. Но если такого монополиста, как РАО, мир еще не знал, зачем потребовалось его создавать?
--------------------------------------------------------------------------------
все иллюстрации
--------------------------------------------------------------------------------
15% электроэнергии будет с Нового года продаваться в России по свободным ценам
2000 — Немцов хотел завершить реформу “Газпрома”, РАО и МПС к новому тысячелетию
--------------------------------------------------------------------------------
Американская модель, на которую равнялись создатели АО-энерго, предполагает, что региональные вертикально интегрированные компании, объединяющие и генерацию, и распределительные сети, и сбыт, и сервис, а также независимые электростанции самостоятельно торгуют избыточной электроэнергией по тарифам, которые контролирует Федеральная комиссия по регулированию энергетики.
Российским энергетикам таких вольностей, как самостоятельная торговля, не доверили. Слабым компромиссом был созданный в 1996 г. Федеральный оптовый рынок электроэнергии и мощности (ФОРЭМ), к которому допустили лишь самые крупные (федеральные) электростанции, “Росэнергоатом”, АО-энерго и крупнейших промышленных потребителей. Чтобы выйти на ФОРЭМ, предприятия должны были преодолеть целый ряд бюрократических барьеров. Ведь, избавляясь от тарифов монопольных АО-энерго, они выпадали из системы перекрестного субсидирования, которая позволяла завышать цены для оптовых потребителей, чтобы поддерживать социально низкие для населения. “Крепостное право” ФОРЭМа, связывавшее группы покупателей с определенными поставщиками, непрозрачность и неэффективность превращали его в пародию на рынок.
Переход к другой модели выглядел опасным, объясняет начальник департамента рынка РАО Лариса Ширяева (в конце 1990-х — консультант международной фирмы Carana Corporation). Всероссийской электроэнергетической монополии отвели роль временной няньки. “Как видим, няня потребовалась на значительно больший срок, чем детство и отрочество”, — шутит Ширяева.
В конце 1990-х идея либерализации цен на электроэнергию действительно выглядела пугающей. В условиях галопирующей инфляции российские власти сдерживали рост тарифов, которые в отличие от США не обеспечивали не только возврата вложений, но и простого воспроизводства. Деньги в стране заменялись бартером и взаимозачетами, а РАО, которым руководил бывший российский министр топлива и энергетики Анатолий Дьяков, генерировало не только тепло и электричество (причем все хуже и хуже — целые регионы стали замерзать с начала 90-х), но и экзотические идеи. Например, о введении собственной валюты. Планировалось напечатать “энергорубли” на сумму 20 трлн руб. Их появлению воспрепятствовал глава ЦБ Сергей Дубинин. Он наотрез отказался обеспечивать конвертацию в настоящие рубли. Сегодня Дубинин работает заместителем Чубайса в РАО.
ПЕРВЫЙ БЛИН
В марте 1997 г. Ельцин укрепил правительство Виктора Черномырдина “младореформаторами”. Чубайс получил портфель министра финансов и титул первого вице-премьера. Вторым первым вице стал нижегородский губернатор Борис Немцов, который в апреле возглавил еще и Минтопэнерго. И уже в конце месяца президент подписал указ № 426 “Об основных положениях структурной реформы в сфере естественных монополий”.
“Делала указ команда интеллектуалов, которую собрал Немцов, — вспоминает Чубайс. — Это была первая попытка отраслевого реформирования с классических рыночных позиций”. Реформирование электроэнергетики, газовой промышленности и железнодорожного транспорта предполагалось завершить к 2000 г. Задач было две: прекратить перекрестное субсидирование и разделить конкурентные и неконкурентные виды деятельности. Цель — сделать бывшие монополии привлекательными для частных инвесторов. В указе впервые в России было официально заявлено, что естественные монополии не такие уж и “естественные”. Указ заложил идеологию реформы, считает Чубайс, и “в этом смысле Немцова можно считать одним из ее отцов”.
Для воплощения указа в жизнь Немцов пригласил в Минтопэнерго молодого нижегородского банкира Сергея Кириенко, а в первые вице-президенты РАО позвал создателя Нижегородского банкирского дома (НБД) Бориса Бревнова. Последний был не чужд электроэнергетике, поскольку крупнейшим акционером НБД была “Нижновэнерго”, для которой банк разрабатывал программу демонополизации.
Бревнову удалось вытеснить Дьякова с поста предправления РАО (тот возглавил совет директоров) и вывести счета компании из дружественных бывшему CEO банков. На этом успехи “нижегородцев” кончились: несмотря на поддержку сначала Немцова, а потом и ставшего премьером Кириенко, Бревнову не удалось ни справиться с кризисом неплатежей, ни начать реформу. Конфликт с предшественником, вылившийся в войну компроматов, закончился отставкой обоих. После РАО Бревнов работал генеральным директором Enron Eurasia, а сейчас занимает должность вице-президента по развитию крупной американской фирмы Integrys Energy Group. На просьбу поделиться воспоминаниями он не откликнулся.
Чубайс считает, что Бревнову просто “не хватило веса” — даже кабинет председателя правления отвоевать не смог. “Кабинет — это важнейшая штука, символ”, — смеется Чубайс. Придя в РАО, он сел за стол Дьякова в том самом кабинете грозного советского министра Непорожнего.
ПОСЛЕ ОТСТАВКИ
В РАО Чубайс, весной 1998 г. потерявший пост первого вице-премьера, пришел без команды. “Немцов попросил не уводить людей из правительства”, — объясняет он. Новая команда набиралась “бессистемно и с точки зрения классического менеджмента совершенно неправильно”. На финансы пришел 45-летний председатель правления Промрадтехбанка Александр Кузьмин, а в 2000 г. этот пост занял один из основателей ИФК “Алемар” 39-летний Леонид Меламед. Из “Роспром-ЮКОСа” перешел 35-летний Андрей Раппопорт. Его ровесник Валентин Завадников, бывший консультант американской Auerbach Grayson & Co., до РАО работал зампредом ФКЦБ. Самый молодой, 26-летний Михаил Абызов был зампредом совета директоров “Новосибирскэнерго”. Результат, по мнению Чубайса, получился очень сильным.
“Чубайс набрал людей, которых нельзя купить, — объясняет кадровую политику РАО Завадников. — Мы хотели сделать большой проект”. Сам он пришел к Чубайсу с идеей создать несколько частных генерирующих компаний, а тот предложил задачу помасштабнее: “Зачем браться за кусочек, если можно сделать большое дело? Слабо?” Завадников согласился, и Чубайс отправил его на правительственную дачу в Архангельском. Над подготовкой первой программы реструктуризации РАО два месяца подряд трудилась группа, в которую входили Евгений Ясин, Егор Гайдар, Петр Мостовой…
“В программе, нашей синей книжице, — говорит Чубайс, — были сформулированы две задачи: антикризисный менеджмент и реформа”. Реформе отводилось куда меньше места. До 2000 г., когда уверенно пошли платежи живыми деньгами, Чубайсу “было не до реформы”: из-за многомиллиардных долгов 20 энергосистем находились на грани конкурсного управления, их персонал устраивал голодовки и даже захватывал в заложники гендиректоров, требуя погашения многомесячной задолженности по зарплате. Считалось, что победить неплатежи невозможно. Даже могущественный хозяин группы МОСТ Владимир Гусинский был уверен, что больше 50% не собрать никогда, да и то если задействовать его медиаимперию и политические связи. Как вспоминает Чубайс, Гусинский пришел с предложением помочь в этом за половину доходов. “Потом вас либо убьют, либо уволят, — якобы убеждал он главу РАО, — но половину мы соберем”.
Чубайс отказался.
УДАРНИКИ РЕФОРМЫ
Завадников, который отвечал в правлении за реформу, шел, вспоминает Чубайс, “чуть-чуть впереди, и его роль была ударной”.
Сам Завадников наотрез отказывается считать себя героем этой истории, но и в РАО, и вне компании его запомнили как неукротимого реформатора: в стремлении провести реформу быстро и радикально он время от времени нагонял страх и на миноритариев, и на губернаторов, использовавших энергоресурсы как рычаг управления, и на “генералов” из АО-энерго.
Одной из первых его идей стала приватизация всех электростанций “в розницу”. “Продажа станций по отдельности была бы правильной с точки зрения либеральной теории, — вспоминает Дмитрий Аханов, начальник департамента стратегии РАО. — Но этот план был нежизнеспособным”. Миноритарии, не понимавшие, что будет происходить с их долей в РАО при продаже каждой станции и не достанутся ли лучшие мощности покупателям, близким к менеджменту РАО, ужаснулись и возмутились. От этой идеи отказались на старте.
Тогда родилась схема создания крупных оптовых генерирующих компаний (ОГК) и территориальных генерирующих компаний (ТГК). Основной трудностью было сделать так, чтобы новые компании даже при росте спроса на электроэнергию не оказались монополистами. Привлеченные Завадниковым эксперты Carana Corporation рассчитывали математические модели объединения электростанций в ТГК, чтобы после запуска рынка ни одна компания не смогла завышать цены. По словам Чубайса, Carana “оказалась [для реформы] ключевой компанией”.
Ведущий консультант Carana Наталья Новикова вспоминает, что модели рынка строились исходя из двух принципов ценообразования: маржинального и узлового. Максимально упрощенно выглядит это так. Маржинальная модель строится как “голландский аукцион”, на который каждая генерирующая компания подает заявку с указанием цены и объема электроэнергии, выставляемой на продажу. Заявки всех участников сводятся в “лестницу” с “высотой ступени”, равной цене, и “шириной”, равной объему поставки. При этом учитывалось, что в зависимости от региона от 6 до 10-15% мощностей должно оставаться в резерве на случай аварий или сбоев.
Дальше объем заявок потребителей суммируется, и рыночная цена электроэнергии определяется по самой дорогой заявке производителя, нашедшей спрос. В итоге компания, запросившая самую низкую цену, получает самую высокую премию, а мощности компании, выставившей заявку по самой высокой цене, спроса не находят и остаются в резерве. Жадный продавец оказывается в убытке. Задача модели — не допустить создания компаний с объемом генерации больше объема резерва. Ведь тогда их электроэнергию все равно купят и они смогут безнаказанно поднимать цены. Исключения составляли объемы так называемой вынужденной нагрузки. Например, для ГЭС. На них цена в заявке не дается.
ДЕРЕВО И НЕВОД
Российская энергетическая система отличается, например, от британской, где схожая реформа прошла в конце 1980-х гг. Там сети напоминают рыбацкий бредень, они равномерно распределены по всей территории страны. В России сети разветвленные, как дерево, и развиты они неравномерно.
Поэтому, рассказывает Новикова, в Тюмени была избыточная и дешевая генерация, но “вытолкнуть” электроэнергию на Урал, где цены были выше на 30-40%, тюменские энергетики не могли. Пропускной способности сети не хватало. Чтобы учесть эти особенности, консультанты Carana создали еще и узловую модель, основанную на том, что, если соседние компании выставляют слишком дорогие заявки, ничто не мешает потребителю покупать у дальнего, но дешевого. Нужно только учесть, что по дороге часть электроэнергии потеряется и, следовательно, нужный объем обойдется дороже. Встраивая в аукционную “лестницу” заявки и ближних, и дальних генераторов (последних — с учетом потерь) для разных узлов сети, можно по ценовой разнице еще и определить узкие места. Перепад цен становится в условиях рынка индикатором, указывающим, где необходимы инвестиции и где прибыль обеспечит их возврат.
Но чтобы теоретический рынок стал настоящим рынком, нужен был механизм, торговая площадка. Ньюшлосс из Cameron McKenna рассказывает, что в 2000 г. Завадников пригласил его на деловую игру, на которой руководители АО-энерго учились виртуально делить компании. Вроде разобрались, но после обсуждения Ньюшлосс озадачил всех, включая членов правления РАО, вопросом, к чему все это было, если ни слова не сказано о рыночном механизме.
После этого Чубайс и нанял его с группой российских консультантов разрабатывать конструкцию конкурентного рынка, на которой выстраивалась бы та самая “лестница” цен, велись сделки продавцов с покупателями, планировались режимы работы генерации. Ньюшлосс предложил идею Администратора торговой системы (АТС), который, чтобы избежать конфликта интересов, будет, в отличие от входившего в структуру РАО Центрального диспетчерского управления (ЦДУ), независимым. Например, некоммерческим партнерством участников рынка.
Ньюшлосс попросил на разработку модели полтора года. Чубайс дал ему месяц. В ноябре 2001 г. был учрежден АТС.
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
К этому времени Завадников покинул холдинг и стал сенатором. Модель реформы была создана, и он счел свою работу выполненной. К тому же Чубайс оказался не готов идти в реформировании отрасли так далеко, как предлагал Завадников. “По-моему, мы пошли долгим путем, — говорит сенатор. — Можно было сразу строить еще и модель продажи трафика в сетях”.
Речь идет о готовности некоторых потребителей переплачивать за возможность купить дополнительную электроэнергию у производителей из дальних регионов, невзирая на сетевые потери. Для них так важно получить недостающие киловатты, что они были бы готовы торговаться на аукционах до последнего за разделенную на лоты пропускную способность “бутылочных горлышек” магистральной сети.
Чубайс объясняет, что в то время этот дополнительный рыночный штрих изменил бы всю политическую конструкцию реформы и мог стоить ей жизни. “Без этого мы еще проскакивали, потому что закладывали повороты на большой скорости, — говорит он. — А вот если бы я еще и этот шаг тогда сделал… Не-воз-мож-но!” Завадников не в претензии. “Мы были моложе и "отмороженней" Чубайса, — понимающе улыбается он. — Мы игнорировали политический риск, а он вынужден был его учитывать”.
Делать реформу Чубайс и его команда продолжали без Завадникова, который, впрочем, возглавляет наблюдательный совет АТС. С тех пор, говорит Чубайс, несколько раз возникала ситуация, когда было непонятно, “выживет реформа или помрет”. Историю принятия закона “Об электроэнергетике” он называет “тремя годами [с 2001 по 2003 г.] страданий, когда каждое чтение было баталией”.
Первые имитационные торги на АТС прошли лишь в 2003 г., после принятия закона. Они доказали, что покупать электроэнергию с рынка выгоднее, чем с ФОРЭМа. Цена 1 кВт·ч (не считая абонентской платы РАО на уровне 0,09 руб., тарифа за пользование сетями — 0,06-0,14 руб. и пары копеек за диспетчеризацию) не превышала 0,5 руб., тогда как тариф для промышленных предприятий составлял в зависимости от региона от 0,9 до 1,1 руб.
С тех пор были созданы Федеральная сетевая компания, получившая от РАО все магистральные сети, национальный системный оператор, объединивший Центральное диспетчерское управление и семь региональных управлений, шесть ОГК, 14 ТГК, ГидроОГК, межрегиональные сетевые компании и сбытовые фирмы. К 1 июля 2008 г. РАО прекратит свое существование.
Но расчленение энергохолдинга — это уже совсем другая история.
Александр Левинский
29 (70) 06 августа 2007
www.smoney.ru/article.shtml?2007/08/06/3511