Груз без права передачи
Фильм Алексея Балабанова каждый должен взвесить сам
Олег Зинцов
Ведомости
13.06.2007, №106 (1880)СОЧИ — “Груз 200” Алексея Балабанова мог получить на “Кинотавре” только все или ничего (жюри выбрало второй вариант) — любые промежуточные оценки были невозможны. Для российского кино это даже не фильм года — “пятилетка” будет уместнее, в том числе и по терминологии: Балабанов вернул нам всем СССР.
Киносообщество жестко разделилось на тех, кто объявил “Груз 200” шедевром, и тех, кто люто его возненавидел. Более беспросветного фильма в нашем кино просто не было. Время и место действия — вторая половина 1984-го, промышленный городок Ленинск, советский ад. Герой — капитан милиции Журов (Алексей Полуян), советский маньяк. Героиня — дочь секретаря райкома партии (Агния Кузнецова), которую Журов держит в своей квартире, приковав наручниками к кровати. Дымят трубы. В телевизоре — Черненко. Из Афгана летят самолеты с цинковыми гробами — “грузом 200”. Ансамбль “Ариэль” поет “В краю магнолий”, а Юрий Лоза — “Мой маленький плот…”.
94 минуты фантасмагорического, безупречно достоверного, покадрово врезающегося в память кошмара. Потрясающе четкое ощущение не конца и предела, а кануна: Балабанов не случайно так точно датирует действие — с 85-го начнется другая эпоха. Или та же самая? В сгущенную до морока советскую фактуру (обшарпанные подъезды, гигантские лозунги “Слава КПСС” и т. д.) сознательно вставлены анахронизмы вроде красной футболки с надписью “СССР” — это позднейшая, перестроечного времени мода.
Выдающийся саспенс: когда Журов просто заглядывает в окна брошенных ночью за городом “Жигулей”, в которых заперлась героиня, можно и впрямь похолодеть.
Трактовок — выгребай лопатой, поэтому лучше объединить их в несколько групп.
В первой — версии самые поверхностные: “Груз 200” — диагноз эпохи, мощнейший удар по ностальгическим настроениям. Понятно, что маньяки есть в любое время, но выбор главного героя действительно точен: именно в 80-е у нас впервые на всю страну прогремели такие дикие истории — фамилию Чикатило знают все. Иначе говоря, фильм — резко антисоветский. В финале дан лобовой символ, раскавыченная идиома “загнивающего строя” — квартира с гниющими трупами, над которыми роятся жирные мухи (на многих мухи действуют — даже на фоне прочих запредельных кадров — как-то особенно сильно).
Вторая порция трактовок тоже социальная, но с большей степенью обобщения. Балабановский символ выходит за границы эпохи, это портрет страны вообще, хоть СССР, хоть сегодняшней и завтрашней России: на глубинном, подсознательном уровне ничего не изменилось. Это ужас, который всегда с тобой.
Третья группа интерпретаций подчеркивает религиозную тему. В картине есть параллельная главной сюжетная линия. Преподаватель научного атеизма (Леонид Громов) случайно попадает ночью в дом подпольного кооператора, бывшего зека (Алексей Серебряков), и спорит с ним о Боге и “Городе солнца” Кампанеллы. В этом же доме происходит первое убийство, которое Журов вешает на хозяина. Идя на расстрел по милицейским коридорам, герой Серебрякова говорит: “Скоро все изменится”. Под впечатлением этой истории атеист переживает духовное преображение, но, как всегда у Балабанова, трудно понять, насколько это всерьез, — слишком карикатурен персонаж. Ироническую двусмысленность можно углядеть и в том, что Балабанов в первом же кадре “Груза 200” дает на дальнем плане маковку церкви.
Четвертый ракурс — психоаналитический. Балабанов, всегда с рентгеновской четкостью сканирующий массовое подсознание, провоцирует шок, чтобы прорвать гнойник, обнаружить давнюю психотравму, которая до сих пор мало отрефлексирована в культуре. Этим занимался только соцарт, эффективней всего — Владимир Сорокин, с текстами которого “Груз 200” сопоставим по уровню жестокости и презрению к любым табу.
И наконец, дорогие товарищи, трактовка лирическая. “Груз 200”, к которому Алексей Балабанов сам написал сценарий, — его самый личный фильм, автопортрет, тот случай, когда режиссер вправе сказать: “Журов — это я”. Он, правда, говорит по-другому: что фильм — о любви. Все думают, шутит, но, сдается, это как раз единственный комментарий к картине, который автор артикулирует всерьез. Только не надо звонить в “неотложку”. Речь не о том, что Балабанов, как Журов, извращенец и садист. Просто ненависть, которой он заряжает “Груз”, обращена и на себя, по-другому быть не может. По-настоящему бесстрашный художник должен был это проговорить: я — часть эпохи, это моя молодость, и я, несмотря на всю показанную жуть, к собственному ужасу, до сих пор это время люблю, это не вытравить из меня никогда, это болезнь, наваждение, мания. В этом смысле “Груз 200” не только самый болезненный, но и самый честный российский фильм за много лет. Кровно необходимый здесь и сейчас. Все, чего он требует от зрителя, — это ответной честности.
Включи Лозу, вглядись в Журова, узнай в нем себя.
--------------------------------------------------------------------------------
ПРИЗЫ “КИНОТАВРА”
Лучший фильм — “Простые вещи”. Лучший режиссер — Алексей Попогребский (“Простые вещи”). Лучшая женская роль: Мария Шалаева (“Русалка”). Лучшая мужская: Сергей Пускепалис (“Простые вещи”). Специальный диплом: Леонид Броневой (“Простые вещи”). Лучший дебют — “Кремень”. Лучший сценарий: Алексей Мизгирев и Юрий Клавдиев (“Кремень”). “Белый слон” гильдии киноведов: “Груз 200”, “Простые вещи”. Приз попечительского совета фестиваля за вклад в кинематограф: Наум Клейман
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/06/13/127374
Фильм Алексея Балабанова каждый должен взвесить сам
Олег Зинцов
Ведомости
13.06.2007, №106 (1880)СОЧИ — “Груз 200” Алексея Балабанова мог получить на “Кинотавре” только все или ничего (жюри выбрало второй вариант) — любые промежуточные оценки были невозможны. Для российского кино это даже не фильм года — “пятилетка” будет уместнее, в том числе и по терминологии: Балабанов вернул нам всем СССР.
Киносообщество жестко разделилось на тех, кто объявил “Груз 200” шедевром, и тех, кто люто его возненавидел. Более беспросветного фильма в нашем кино просто не было. Время и место действия — вторая половина 1984-го, промышленный городок Ленинск, советский ад. Герой — капитан милиции Журов (Алексей Полуян), советский маньяк. Героиня — дочь секретаря райкома партии (Агния Кузнецова), которую Журов держит в своей квартире, приковав наручниками к кровати. Дымят трубы. В телевизоре — Черненко. Из Афгана летят самолеты с цинковыми гробами — “грузом 200”. Ансамбль “Ариэль” поет “В краю магнолий”, а Юрий Лоза — “Мой маленький плот…”.
94 минуты фантасмагорического, безупречно достоверного, покадрово врезающегося в память кошмара. Потрясающе четкое ощущение не конца и предела, а кануна: Балабанов не случайно так точно датирует действие — с 85-го начнется другая эпоха. Или та же самая? В сгущенную до морока советскую фактуру (обшарпанные подъезды, гигантские лозунги “Слава КПСС” и т. д.) сознательно вставлены анахронизмы вроде красной футболки с надписью “СССР” — это позднейшая, перестроечного времени мода.
Выдающийся саспенс: когда Журов просто заглядывает в окна брошенных ночью за городом “Жигулей”, в которых заперлась героиня, можно и впрямь похолодеть.
Трактовок — выгребай лопатой, поэтому лучше объединить их в несколько групп.
В первой — версии самые поверхностные: “Груз 200” — диагноз эпохи, мощнейший удар по ностальгическим настроениям. Понятно, что маньяки есть в любое время, но выбор главного героя действительно точен: именно в 80-е у нас впервые на всю страну прогремели такие дикие истории — фамилию Чикатило знают все. Иначе говоря, фильм — резко антисоветский. В финале дан лобовой символ, раскавыченная идиома “загнивающего строя” — квартира с гниющими трупами, над которыми роятся жирные мухи (на многих мухи действуют — даже на фоне прочих запредельных кадров — как-то особенно сильно).
Вторая порция трактовок тоже социальная, но с большей степенью обобщения. Балабановский символ выходит за границы эпохи, это портрет страны вообще, хоть СССР, хоть сегодняшней и завтрашней России: на глубинном, подсознательном уровне ничего не изменилось. Это ужас, который всегда с тобой.
Третья группа интерпретаций подчеркивает религиозную тему. В картине есть параллельная главной сюжетная линия. Преподаватель научного атеизма (Леонид Громов) случайно попадает ночью в дом подпольного кооператора, бывшего зека (Алексей Серебряков), и спорит с ним о Боге и “Городе солнца” Кампанеллы. В этом же доме происходит первое убийство, которое Журов вешает на хозяина. Идя на расстрел по милицейским коридорам, герой Серебрякова говорит: “Скоро все изменится”. Под впечатлением этой истории атеист переживает духовное преображение, но, как всегда у Балабанова, трудно понять, насколько это всерьез, — слишком карикатурен персонаж. Ироническую двусмысленность можно углядеть и в том, что Балабанов в первом же кадре “Груза 200” дает на дальнем плане маковку церкви.
Четвертый ракурс — психоаналитический. Балабанов, всегда с рентгеновской четкостью сканирующий массовое подсознание, провоцирует шок, чтобы прорвать гнойник, обнаружить давнюю психотравму, которая до сих пор мало отрефлексирована в культуре. Этим занимался только соцарт, эффективней всего — Владимир Сорокин, с текстами которого “Груз 200” сопоставим по уровню жестокости и презрению к любым табу.
И наконец, дорогие товарищи, трактовка лирическая. “Груз 200”, к которому Алексей Балабанов сам написал сценарий, — его самый личный фильм, автопортрет, тот случай, когда режиссер вправе сказать: “Журов — это я”. Он, правда, говорит по-другому: что фильм — о любви. Все думают, шутит, но, сдается, это как раз единственный комментарий к картине, который автор артикулирует всерьез. Только не надо звонить в “неотложку”. Речь не о том, что Балабанов, как Журов, извращенец и садист. Просто ненависть, которой он заряжает “Груз”, обращена и на себя, по-другому быть не может. По-настоящему бесстрашный художник должен был это проговорить: я — часть эпохи, это моя молодость, и я, несмотря на всю показанную жуть, к собственному ужасу, до сих пор это время люблю, это не вытравить из меня никогда, это болезнь, наваждение, мания. В этом смысле “Груз 200” не только самый болезненный, но и самый честный российский фильм за много лет. Кровно необходимый здесь и сейчас. Все, чего он требует от зрителя, — это ответной честности.
Включи Лозу, вглядись в Журова, узнай в нем себя.
--------------------------------------------------------------------------------
ПРИЗЫ “КИНОТАВРА”
Лучший фильм — “Простые вещи”. Лучший режиссер — Алексей Попогребский (“Простые вещи”). Лучшая женская роль: Мария Шалаева (“Русалка”). Лучшая мужская: Сергей Пускепалис (“Простые вещи”). Специальный диплом: Леонид Броневой (“Простые вещи”). Лучший дебют — “Кремень”. Лучший сценарий: Алексей Мизгирев и Юрий Клавдиев (“Кремень”). “Белый слон” гильдии киноведов: “Груз 200”, “Простые вещи”. Приз попечительского совета фестиваля за вклад в кинематограф: Наум Клейман
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/06/13/127374