05.06.2007, №101 (1875)Спектакли тбилисского Театра им. Руставели, показанные на Чеховском фестивале, оказались непохожи на работы прежнего Роберта Стуруа. Они свидетельствуют, что замечательный театр переживает не лучшие времена.
Грузинского режиссера Роберта Стуруа давно знают и любят в Москве. Восхищенно помнят о легендарных спектаклях 70-х — “Ричарде III” и “Кавказском меловом круге”, больших событиях в театральной жизни большой страны. Не забывают недавние московские постановки — “Шейлока” с Александром Калягиным и “Гамлета” с Константином Райкиным и триумфальное возвращение “Кавказского мелового круга” на гастролях пять лет назад.
“Сладковато-печальный запах ванили” привезли из Тбилиси вместо другого спектакля: тот, первый, запретила играть в Грузии цензура. Зная пьесы драматурга Лаши Бугадзе, хочется верить, что в этом, неприехавшем, был хотя бы сильный литературный материал. В “Запахе” политических аллюзий и выпадов тоже достаточно, но фокус в том, что их изобрел сам Стуруа на материале пьесы Ираклия Самсонадзе, которая вообще-то написана как чистейшая комедия положений.
Молодая пара приезжает домой после медового месяца, тут же к ним в гости заявляются родители жены, сосед и прежняя любовница мужа, которая оказывается подругой жены. Среди маленьких семейных обманов и сатирических сценок завязывается интрига: сосед ждет из Америки сына, который стал там большим человеком. Кем именно, неясно, потому что это слово написано в его sms с ошибкой. Все по очереди гадают, что с ним стало, предполагая много неприличного. Понятно — все, что связано с Америкой, немедленно вызывает ассоциации с действующим курсом грузинского руководства.
Герой-американец, названный Печальным незнакомцем (его играет прекрасный актер Заза Папуашвили), появляется в кабаретном антураже под музыку из мюзиклов 50-х и навязчивое Jingle bells, а в финале стреляет из ракетницы в родного отца. За секунду перед тем натурально взбесившаяся во время беременности женщина рожает в муках (читай: новую страну), а ее муж-интеллигент, который не любит революции, демонстративно читает газету, пока все остальные помогают ей тужиться.
Политический театр в cовременной Грузии — это очень смело и очень важно. Но проблема в том, что на сцене творится абсурд на грани бреда. И пошлейший текст — это полбеды. Через проломленные стены квартиры видны головы гигантских кукол, то и дело звучат взрывы — все больше не к месту. Артисты играют так, будто все национальные особенности актерской школы, ее игровая природа, поэтичность и яркость вывернуты наизнанку, лишены жизни. Здесь нет дыхания, только смена картинок и репризные диалоги.
Такое же ощущение театральной омертвелости (или, мягче, сна) не оставляет в “Невзгодах Дариспана”, спектакле по классической пьесе XIX в. Незадачливый Дариспан (Заза Папуашвили) и его сестра Марта (Нино Касрадзе) неперебой пытаются просватать — он дочь, она племянницу — за единственного юношу, который не прочь жениться. Он же роется в невестах, как в соре, а в итоге оказывается помолвлен. Здесь есть редкие актерские блестки, но в целом эта “эксцентрическая трагикомедия” кажется затянутой и вызывает больше скуки, чем смеха.
Грузинские показы в рамках фестиваля еще раз напоминают о судьбе современного театра в бывших советских республиках. Если прибалтийские страны плавно перешли в общеевропейское культурное пространство (и потому у них есть, скажем, столь любимый Москвой Алвис Херманис), то Средняя Азия и восточные окраины бывшей империи оказались в глубокой культурной изоляции. Остается только верить, что это не последние спектакли большого мастера Роберта Стуруа. Может быть, мы еще увидим его имя на московской афише и забудем о двух тяжелых вечерах