Плевать мне на будущее
Знаменитый американский писатель и публицист Гор Видал послал в подарок президенту США бутылку виски, но считает, что тому больше подошел бы героин Знаменитый американский писатель и публицист Гор Видал послал в подарок президенту США бутылку виски, но считает, что тому больше подошел бы героин
Я взбегаю по лестнице Mandarin Grill, самого респектабельного отеля Гонконга и вижу, что Гор Видал уже здесь: он уютно примостился в уголке гостиной в своей инвалидной коляске с бокалом мартини в руке. Видал знаменит своим остроумием, и мне не терпится узнать, каков он в общении. Серый костюм, галстук с огурцами и невозмутимо царственный образ, который нарушает только свободная седая челка — по виду ничего не скажешь. Начало разговора тоже не слишком воодушевляет. Вероятно, чтобы ободрить журналиста, берущего интервью, Видал вдруг начинает вспоминать о своем покойном друге Гэвине Янге, корреспонденте Observer во время вьетнамской войны. “Он ничего не боялся, потому что постоянно был пьян”, — Видал выговаривает слова очень медленно.
Несколько ошарашенный — ведь я не был знаком с его другом, — я пытаюсь перевести разговор на Гонконг. “Больше всего на свете я ненавижу шопинг, — тут же откликается Видал. — Меня не интересуют товары и магазины. То, что привлекает сюда большинство людей, мне отвратительно”. Я думаю, мы начинаем потихоньку продвигаться.
У 81-летнего американского писателя забавная репутация в Европе: он знаменитый автор, и люди знают, что вроде бы должны его прочитать. Но не читали. В Гонконге я тоже безуспешно пытался найти его книги, а вот в Мельбурне мне повезло больше: во всех отделах книжного магазина имелись сочинения Видала — романы, книги по истории и политике, биографии.
Как только у вас появляется император, с вами покончено. А наживается на этом шайка омерзительных нефтегазовых дельцов
Его амплуа как писателя определить довольно сложно. Зато с амплуа политического эссеиста дело обстоит более или менее понятно. Выходец из семьи политиков (его дед был сенатором), сам не сделавший профессиональной политической карьеры, он, конечно же, очень едко отзывается о Джордже Буше и защищает либеральные ценности: недаром он автор книги “Город и столп” (1948) — одного из первых романов о гомосексуализме.
Видал приехал на Дальний Восток, чтобы представить на Гонконгском международном литературном фестивале книгу Point to Point Navigation (“Ориентация на пересеченной местности”) — свои новые мемуары. Сейчас он заказывает полдюжины устриц, “Кровавую Мэри” и морской язык. Я выбираю суп из артишоков, камбалу и бокал вина.
Видал сообщает, что он сейчас взял паузу в кампании за демократов в США. Точнее, в кампании против республиканцев, если учесть, как он относится к обеим партиям. Я спрашиваю, действительно ли президент Буш так глуп, как кажется многим иностранцам?
“Абсолютно, — говорит Видал, — дело обстоит именно так. Более того, после 11 сентября 2001 года президент произвел государственный переворот: в результате республику заменила империя. А как только вы превращаетесь в империю, у вас появляется император, и с вами покончено, — продолжает он, вспоминая недавно перечитанную "Политику" Аристотеля. — А наживается на всем этом шайка омерзительных нефтегазовых дельцов”.
Буш ничего не знает и не хочет знать. Он лишен любопытства. “Вы видели, как он говорит? Лицо маленького мальчика: открытый рот, неподвижные глаза. В Вашингтоне ходят слухи, что он снова начал пить. Ну, слава богу, может, он станет чуть разумнее. Мы с приятелями решили послать ему каждый по бутылке виски, но мне кажется, что ему больше подошел бы героин”.
Знаменитый публицист прерывается, чтобы спросить шеф-повара, который принес нам омара с авокадо и трюфелями, не помнит ли тот Гевина Янга? Молодой шотландец смущается еще больше, чем я.
Затем Видал вновь возвращается к разговору о политике, о кризисе, перед которым стоит Америка, об угрозе гражданским правам. “Несколько недель назад администрация отказалась от Великой хартии вольностей и habeas corpus (принцип, согласно которому гражданин может быть арестован только по решению суда. — "Пятница".)… Этот господин [Альберто] Гонсалес, наш министр юстиции, думает, что он — министр юстиции Мексики. Туда ему и дорога. Нет, пожалуй, это расистское высказывание. Оно на грани расизма”.
Между тем оскорбительная шутка кажется продуманной и тщательно отрепетированной. Вообще иногда создается впечатление, что Видал слишком уж пытается выдать идеальную остроту — хоть сейчас в словарь афоризмов. Я почти вижу, как он ставит собственные слова в кавычки. Чуть позже я спрашиваю его, каким он хочет остаться в памяти людей? Знаменитым писателем? Политиком? И он снова преподносит мне готовый афоризм: “Меня вообще не интересует, как меня будут вспоминать. Тот, кто думает о будущем, его не обретает”. Вечером, выступая с трибуны в Гонконгском университете, Видал дает усовершенствованный вариант ответа на вопрос о будущем. “Насколько я вижу, будущее ничего не сделало для меня. Я не собираюсь ничего делать для него”.
Но в настоящем Видал — блестящий застольный оратор, и с появлением устриц он еще более воодушевляется. “Поскольку я был знаком с большинством американских историков, я никогда не относился всерьез к тому, что они писали. Я написал 20 романов, основанных на американской истории, именно потому, что мне хотелось большей точности. Я описываю кризис, перед лицом которого мы стоим, говорю о том, что мы — одно из самых ненавистных на Земле государств, и я — один из тех, кто умеет объяснить, что же мы наделали. Другие писатели не могут этого, потому что они ничего не знают об истории Соединенных Штатов. И уж тем более об исламе, Саладине, Чингисхане, Мао Дзе-Дуне”.
Ненадолго он прерывает этот панегирик самому себе, чтобы вознести хвалу “Кровавой Мэри” (“блаженство, абсолютное блаженство: свежий помидор!”), а затем вновь садится на любимого конька: “Я предсказал, что Буш станет самым ненавидимым президентом в нашей истории. Для этого не нужно было обладать особым даром предвидения, и все же люди до сих пор спрашивают у меня: “Откуда вы это знали?”
А я всегда отвечаю цитатой из “Макбета”:
“У меня разнылся палец: К нам идет дурной скиталец”.
Так все же что за человек президент Буш — глупый он или злой? Ведь это разные вещи. “Самое лучшее, что я могу сказать о нем, — он дурно поступил. Тот, кто убил сотни тысяч людей на Среднем Востоке, — злой человек. Если бы он предстал перед судом в Нюрнберге, я бы очень хотел увидеть, как он скажет:
“Я ничего не знал. Мне этого не докладывали”.
А как насчет кандидатов в президенты на грядущих выборах? “Все плохи. Самая обнадеживающая — Хиллари. Барак Обама? Он красивый… Он вполне мог бы победить. Страна так настроена против черных, что мечтает проголосовать за них, просто чтобы избавиться от комплекса вины”.
Появление двух порций морского языка на некоторое время улучшает положение в мире. Даже политика США, замечаю я, кажется чуть менее удручающей. “Ну разве что самую малость, — снисходительно соглашается Видал и тут же добавляет: — Прекрасная спаржа”.
Есть ли в мире еще что-нибудь радостное кроме кухни отеля Mandarin Grill? Всегда ли Видал смотрел на жизнь столь мрачно?
“Я написал книгу "Золотой век" — о 1945 годе, о времени, когда мы все вернулись с войны. Тогда был всплеск энергии во всех искусствах, и я думал, что Америка наконец будет развивать цивилизацию и как прекрасно быть у истоков этого. Но этого не случилось. Началась корейская война, и с тех пор мы постоянно воевали. Это сделало меня меньшим оптимистом”.
Он, возможно, и эгоцентрик, однако тщательно избегает разговоров о собственных чувствах. Я осторожно замечаю, что он скрывает свои эмоции, словно настоящий британец. Видал объясняет это принадлежностью к определенному классу, а не к стране. Мы говорим о том, как критиковали в свое время Джеки Кеннеди за то, что она не плакала на похоронах мужа, и о фильме “Королева”, где Хелен Миррен (еще один старый друг Видала) играет королеву Елизавету, которую обвиняют в том, что она не скорбит публично о смерти принцессы Дианы.
“Я хотел бы плакать, — признается он. — Но я не могу. Я завидую тем, кто плачет. В конце концов я провел большую часть жизни в Италии… Они от всего избавляются, они все время плачут”.
Секс тоже не утешает больше старого остряка, говаривавшего когда-то, что никогда не следует упускать двух шансов: заняться сексом или появиться на телеэкране. “Это была шутка, но мои шутки понимают буквально, потому что я живу в стране буквальностей, — говорит он. — Однако СПИД освободил меня от иллюзий о достоинствах случайного секса”.
Приносят десерт, а затем коньяк для него и кальвадос для меня. Ресторан постепенно пустеет, а наш обед, продолжавшийся два с половиной часа, приятно завершается историями Видала о прекрасной махарани в Джайпуре, о британском дипломате, с которым Видал играл в бридж в Монголии, о наследнице коньячной империи Hennessy.
Позднее в тот же день, во время выступления в университете, он произносит слова, которые кажутся мне самой сутью Гора Видала. Его спросили, какие моменты своей жизни он вспоминает как самые счастливые, и он ответил: “Пророки любят оказываться правыми.
В тех многих случаях, когда я мог сказать:
“Я же вам говорил”, — это было счастье“.
(FT, 18.05.2007, Елена Парина)
--------------------------------------------------------------------------------
Досье
Юджин Лютер Гор Видал (род. в 1925) — американский писатель, эссеист, драматург, признанный классик американской литературы. Среди его романов выделяются исторические саги, но самым нашумевшим произведением стал сатирический роман о современной Америке “Майра” (1968). Один из первых и бескомпромиссных защитников сексуальной свободы. В книге “Разговор о сексе” критиковал иррациональные и разрушительные законы, касающиеся секса.
В 60-80-е годы пытался делать политическую карьеру, но неудачно. Последовательный критик политической системы США, которые называет полицейским государством. Участвовал в демонстрациях против войны в Ираке. Вот названия его публицистических произведений: “Почему нас ненавидят? Бесконечная война для бесконечного мира”, “Полная сновидений война: кровь ради нефти и хунты Чейни — Буша”, “Имперская Америка”.
Гор Видал был одним из пяти человек, которым известный террорист Тимоти Маквей, взорвавший здание ФБР в Оклахома-сити в 1995 году, разрешил присутствовать при своей казни.
Виктор Мэллет
Иллюстрация: ВИКТОР БАЛАБАС
№ 19 (56) 25 мая 2007
http://friday.vedomosti.ru/article....2007/05/25/9714
Знаменитый американский писатель и публицист Гор Видал послал в подарок президенту США бутылку виски, но считает, что тому больше подошел бы героин Знаменитый американский писатель и публицист Гор Видал послал в подарок президенту США бутылку виски, но считает, что тому больше подошел бы героин
Я взбегаю по лестнице Mandarin Grill, самого респектабельного отеля Гонконга и вижу, что Гор Видал уже здесь: он уютно примостился в уголке гостиной в своей инвалидной коляске с бокалом мартини в руке. Видал знаменит своим остроумием, и мне не терпится узнать, каков он в общении. Серый костюм, галстук с огурцами и невозмутимо царственный образ, который нарушает только свободная седая челка — по виду ничего не скажешь. Начало разговора тоже не слишком воодушевляет. Вероятно, чтобы ободрить журналиста, берущего интервью, Видал вдруг начинает вспоминать о своем покойном друге Гэвине Янге, корреспонденте Observer во время вьетнамской войны. “Он ничего не боялся, потому что постоянно был пьян”, — Видал выговаривает слова очень медленно.
Несколько ошарашенный — ведь я не был знаком с его другом, — я пытаюсь перевести разговор на Гонконг. “Больше всего на свете я ненавижу шопинг, — тут же откликается Видал. — Меня не интересуют товары и магазины. То, что привлекает сюда большинство людей, мне отвратительно”. Я думаю, мы начинаем потихоньку продвигаться.
У 81-летнего американского писателя забавная репутация в Европе: он знаменитый автор, и люди знают, что вроде бы должны его прочитать. Но не читали. В Гонконге я тоже безуспешно пытался найти его книги, а вот в Мельбурне мне повезло больше: во всех отделах книжного магазина имелись сочинения Видала — романы, книги по истории и политике, биографии.
Как только у вас появляется император, с вами покончено. А наживается на этом шайка омерзительных нефтегазовых дельцов
Его амплуа как писателя определить довольно сложно. Зато с амплуа политического эссеиста дело обстоит более или менее понятно. Выходец из семьи политиков (его дед был сенатором), сам не сделавший профессиональной политической карьеры, он, конечно же, очень едко отзывается о Джордже Буше и защищает либеральные ценности: недаром он автор книги “Город и столп” (1948) — одного из первых романов о гомосексуализме.
Видал приехал на Дальний Восток, чтобы представить на Гонконгском международном литературном фестивале книгу Point to Point Navigation (“Ориентация на пересеченной местности”) — свои новые мемуары. Сейчас он заказывает полдюжины устриц, “Кровавую Мэри” и морской язык. Я выбираю суп из артишоков, камбалу и бокал вина.
Видал сообщает, что он сейчас взял паузу в кампании за демократов в США. Точнее, в кампании против республиканцев, если учесть, как он относится к обеим партиям. Я спрашиваю, действительно ли президент Буш так глуп, как кажется многим иностранцам?
“Абсолютно, — говорит Видал, — дело обстоит именно так. Более того, после 11 сентября 2001 года президент произвел государственный переворот: в результате республику заменила империя. А как только вы превращаетесь в империю, у вас появляется император, и с вами покончено, — продолжает он, вспоминая недавно перечитанную "Политику" Аристотеля. — А наживается на всем этом шайка омерзительных нефтегазовых дельцов”.
Буш ничего не знает и не хочет знать. Он лишен любопытства. “Вы видели, как он говорит? Лицо маленького мальчика: открытый рот, неподвижные глаза. В Вашингтоне ходят слухи, что он снова начал пить. Ну, слава богу, может, он станет чуть разумнее. Мы с приятелями решили послать ему каждый по бутылке виски, но мне кажется, что ему больше подошел бы героин”.
Знаменитый публицист прерывается, чтобы спросить шеф-повара, который принес нам омара с авокадо и трюфелями, не помнит ли тот Гевина Янга? Молодой шотландец смущается еще больше, чем я.
Затем Видал вновь возвращается к разговору о политике, о кризисе, перед которым стоит Америка, об угрозе гражданским правам. “Несколько недель назад администрация отказалась от Великой хартии вольностей и habeas corpus (принцип, согласно которому гражданин может быть арестован только по решению суда. — "Пятница".)… Этот господин [Альберто] Гонсалес, наш министр юстиции, думает, что он — министр юстиции Мексики. Туда ему и дорога. Нет, пожалуй, это расистское высказывание. Оно на грани расизма”.
Между тем оскорбительная шутка кажется продуманной и тщательно отрепетированной. Вообще иногда создается впечатление, что Видал слишком уж пытается выдать идеальную остроту — хоть сейчас в словарь афоризмов. Я почти вижу, как он ставит собственные слова в кавычки. Чуть позже я спрашиваю его, каким он хочет остаться в памяти людей? Знаменитым писателем? Политиком? И он снова преподносит мне готовый афоризм: “Меня вообще не интересует, как меня будут вспоминать. Тот, кто думает о будущем, его не обретает”. Вечером, выступая с трибуны в Гонконгском университете, Видал дает усовершенствованный вариант ответа на вопрос о будущем. “Насколько я вижу, будущее ничего не сделало для меня. Я не собираюсь ничего делать для него”.
Но в настоящем Видал — блестящий застольный оратор, и с появлением устриц он еще более воодушевляется. “Поскольку я был знаком с большинством американских историков, я никогда не относился всерьез к тому, что они писали. Я написал 20 романов, основанных на американской истории, именно потому, что мне хотелось большей точности. Я описываю кризис, перед лицом которого мы стоим, говорю о том, что мы — одно из самых ненавистных на Земле государств, и я — один из тех, кто умеет объяснить, что же мы наделали. Другие писатели не могут этого, потому что они ничего не знают об истории Соединенных Штатов. И уж тем более об исламе, Саладине, Чингисхане, Мао Дзе-Дуне”.
Ненадолго он прерывает этот панегирик самому себе, чтобы вознести хвалу “Кровавой Мэри” (“блаженство, абсолютное блаженство: свежий помидор!”), а затем вновь садится на любимого конька: “Я предсказал, что Буш станет самым ненавидимым президентом в нашей истории. Для этого не нужно было обладать особым даром предвидения, и все же люди до сих пор спрашивают у меня: “Откуда вы это знали?”
А я всегда отвечаю цитатой из “Макбета”:
“У меня разнылся палец: К нам идет дурной скиталец”.
Так все же что за человек президент Буш — глупый он или злой? Ведь это разные вещи. “Самое лучшее, что я могу сказать о нем, — он дурно поступил. Тот, кто убил сотни тысяч людей на Среднем Востоке, — злой человек. Если бы он предстал перед судом в Нюрнберге, я бы очень хотел увидеть, как он скажет:
“Я ничего не знал. Мне этого не докладывали”.
А как насчет кандидатов в президенты на грядущих выборах? “Все плохи. Самая обнадеживающая — Хиллари. Барак Обама? Он красивый… Он вполне мог бы победить. Страна так настроена против черных, что мечтает проголосовать за них, просто чтобы избавиться от комплекса вины”.
Появление двух порций морского языка на некоторое время улучшает положение в мире. Даже политика США, замечаю я, кажется чуть менее удручающей. “Ну разве что самую малость, — снисходительно соглашается Видал и тут же добавляет: — Прекрасная спаржа”.
Есть ли в мире еще что-нибудь радостное кроме кухни отеля Mandarin Grill? Всегда ли Видал смотрел на жизнь столь мрачно?
“Я написал книгу "Золотой век" — о 1945 годе, о времени, когда мы все вернулись с войны. Тогда был всплеск энергии во всех искусствах, и я думал, что Америка наконец будет развивать цивилизацию и как прекрасно быть у истоков этого. Но этого не случилось. Началась корейская война, и с тех пор мы постоянно воевали. Это сделало меня меньшим оптимистом”.
Он, возможно, и эгоцентрик, однако тщательно избегает разговоров о собственных чувствах. Я осторожно замечаю, что он скрывает свои эмоции, словно настоящий британец. Видал объясняет это принадлежностью к определенному классу, а не к стране. Мы говорим о том, как критиковали в свое время Джеки Кеннеди за то, что она не плакала на похоронах мужа, и о фильме “Королева”, где Хелен Миррен (еще один старый друг Видала) играет королеву Елизавету, которую обвиняют в том, что она не скорбит публично о смерти принцессы Дианы.
“Я хотел бы плакать, — признается он. — Но я не могу. Я завидую тем, кто плачет. В конце концов я провел большую часть жизни в Италии… Они от всего избавляются, они все время плачут”.
Секс тоже не утешает больше старого остряка, говаривавшего когда-то, что никогда не следует упускать двух шансов: заняться сексом или появиться на телеэкране. “Это была шутка, но мои шутки понимают буквально, потому что я живу в стране буквальностей, — говорит он. — Однако СПИД освободил меня от иллюзий о достоинствах случайного секса”.
Приносят десерт, а затем коньяк для него и кальвадос для меня. Ресторан постепенно пустеет, а наш обед, продолжавшийся два с половиной часа, приятно завершается историями Видала о прекрасной махарани в Джайпуре, о британском дипломате, с которым Видал играл в бридж в Монголии, о наследнице коньячной империи Hennessy.
Позднее в тот же день, во время выступления в университете, он произносит слова, которые кажутся мне самой сутью Гора Видала. Его спросили, какие моменты своей жизни он вспоминает как самые счастливые, и он ответил: “Пророки любят оказываться правыми.
В тех многих случаях, когда я мог сказать:
“Я же вам говорил”, — это было счастье“.
(FT, 18.05.2007, Елена Парина)
--------------------------------------------------------------------------------
Досье
Юджин Лютер Гор Видал (род. в 1925) — американский писатель, эссеист, драматург, признанный классик американской литературы. Среди его романов выделяются исторические саги, но самым нашумевшим произведением стал сатирический роман о современной Америке “Майра” (1968). Один из первых и бескомпромиссных защитников сексуальной свободы. В книге “Разговор о сексе” критиковал иррациональные и разрушительные законы, касающиеся секса.
В 60-80-е годы пытался делать политическую карьеру, но неудачно. Последовательный критик политической системы США, которые называет полицейским государством. Участвовал в демонстрациях против войны в Ираке. Вот названия его публицистических произведений: “Почему нас ненавидят? Бесконечная война для бесконечного мира”, “Полная сновидений война: кровь ради нефти и хунты Чейни — Буша”, “Имперская Америка”.
Гор Видал был одним из пяти человек, которым известный террорист Тимоти Маквей, взорвавший здание ФБР в Оклахома-сити в 1995 году, разрешил присутствовать при своей казни.
Виктор Мэллет
Иллюстрация: ВИКТОР БАЛАБАС
№ 19 (56) 25 мая 2007
http://friday.vedomosti.ru/article....2007/05/25/9714