Популизм: Прямая связь с народом
Эмиль Дабагян
13.03.2007, №43 (1817)Недавно Владимир Путин мгновенно и элегантно на глазах у миллионов зрителей разрешил ситуацию, связанную с трансляцией по телевизору матчей футбольного чемпионата. Ключевыми были слова про “нас, рядовых болельщиков”, которых хотят лишить удовольствия смотреть любимую игру, вынуждая платить не только за установку специального оборудования, но и ежемесячную абонентную плату.
Президент поручил первому вице-премьеру Медведеву разобраться и принять меры. Буквально на следующий день второй человек в правительстве доложил о выполнении поручения. Большинству нравится, когда публичной порке подвергают кого-либо из высокопоставленных чиновников. Но напрашивается вопрос — разве это уровень компетенции первого лица в государстве? Разумеется, нет. Совершенно очевидно, что случившееся нельзя расценивать иначе как изящную двухходовую комбинацию, своеобразное шоу. Это испытанный хрестоматийный прием, заимствованный из богатого арсенала популистов.
Не содержание, а форма
Производное от латинского слова populus (народ) слово популизм прочно вошло в политический и политологический лексикон. Это многогранное и многоплановое явление, вокруг которого кипят жаркие споры в академических кругах. Не станем углубляться в научные дебри. Затронем только отдельные аспекты этого сложного феномена, получившего распространение в обществах с переходной экономикой, в частности в Латинской Америке и в современной России.
Прежде всего популизм — это не политика, осуществляемая в интересах широких народных масс, а способы и методы ее реализации. Это явление, в котором форма превалирует над сутью и смыслом политики. В Венесуэле, где у власти более восьми лет находится ярко выраженный популист Уго Чавес, многие важнейшие политические действия проводятся непосредственно на улице при стечении огромного количества людей. Недавнее заседание национальной ассамблеи, предоставившей президенту чрезвычайные полномочия, состоялось на центральной площади столицы. Декрет о национализации собственности иностранных корпораций, ведущих добычу нефти в бассейне реки Ориноко, глава государства подписал на глазах восторженной публики. Популизм — это подмена кропотливой системной повседневной работы по реальному повышению жизненного уровня народа разовыми мероприятиями, рассчитанными на мгновенный демонстрационный эффект. Популистов отличает умение красиво говорить людям то, что они хотели бы услышать, давать им порой заведомо невыполнимые обещания. Популизм — это заигрывание с массами, подменяющее серьезный разговор о проблемах и путях их возможного решения.
Одна из характерных черт популизма — невозможность решения подавляющего большинства вопросов, в том числе простых и технических, без вмешательства первого лица. Вспомним характерную историю с водопроводом в ставропольской деревне, когда разгневанная жительница пожаловалась президенту в момент его общения с народом на отсутствие у них столь необходимого элементарного удобства. Глава государства устроил выволочку нерадивому губернатору и грозился не утвердить его на очередной срок. Такие встречи стали неотъемлемой составной частью популистского действия, в котором слово важнее дела. По сходным лекалам скроены еженедельные совещания президента с членами правительства в узком составе, в ходе которых глава государства порой делает вид, что впервые узнает о происходящем, и с металлом в голосе строго говорит соответствующему министру о необходимости срочно выправить ситуацию.
Судьба популиста
Если в России популизм генетически подпитывается извечными надеждами забитых и бесправных крестьян на царя и барина (“Вот приедет барин, барин нас рассудит”), то в странах Латинской Америки — верой в могущество верховного вождя, каудильо, способного сотворить чудо.
Наиболее типичные деятели популистского толка на латиноамериканском континенте в минувшем столетии — бразилец Жетулиу Дорнелис Варгас и аргентинец Хуан Доминго Перон. Один находился на вершине пирамиды власти с перерывами в общей сложности 18 лет, другой — 11. Обоих свергали, затем они возвращались к власти. В тот период и Бразилия, и Аргентина были суперпрезидентскими республиками, наделявшими первое лицо исключительными полномочиями. Остальные ветви власти играли вспомогательную роль. Оба лидера создали так называемые многоклассовые партии с размытой идеологией, призванные выполнять функцию мобилизации масс. В первом случае партия носила название трабальистская (рабочая), во втором — хустисиалистская (справедливая). Это были специфические политические образования, где отсутствовало индивидуальное членство, куда скопом зачислялись профсоюзы, объединения предпринимателей, чиновники всех мастей. Красавица Эвита, первая жена Перона, как известно, пользовалась не меньшей популярностью, чем он сам, а другая его жена, Исабель, после смерти мужа стала главой государства. Примечательно, что судьба обоих харизматиков была сходной и трагической. Один покончил жизнь самоубийством, другой коротал старость в изгнании. Разумеется, популисты прошлого не располагали таким мощным инструментом манипуляции массовым сознанием, как телевидение. Но зато максимально использовали потенциал радио.
Но радио может быть инструментом и в руках системного политика, используемым для иных целей. Например, Франклин Делано Рузвельт, о котором вспоминали недавно в связи с его юбилеем, терпеливо разъяснял согражданам смысл и сущность предпринимаемых шагов, и эти беседы находили живой отклик в сердцах слушателей.
Власть целесообразности
Тонкая, порой невидимая линия отделяет популизм от авторитаризма. У лидера, долго находящегося на вершине пирамиды власти, возникает сначала привычка к занимаемому креслу, а позднее вера в свое мессианское призвание, в свою непогрешимость, появляется стремление, поощряемое подхалимами и лизоблюдами, подняться над окружающими, играть роль верховного арбитра. Уго Чавес, например, подмял под себя законодательную и судебную ветви власти, ведет непримиримую борьбу с оппозиционными средствами массовой информации, норовит приручить их либо ликвидировать. Придя к власти демократическим путем, он реформировал конституцию, продлив полномочия президента с пяти до шести лет. Теперь он объявил о намерении оставаться на своем посту неопределенный период, подведя под это чисто популистскую базу. Он сказал буквально следующее: “Полагаю, что народ, если он того пожелает, нельзя лишать права переизбирать любого соотечественника в третий, четвертый, пятый или шестой раз, чтобы тот мог управлять государственным кораблем”.
Популисты всегда ставят целесообразность выше закона. Резюмируя, уместно подчеркнуть, что менялись лишь формы популизма, а изначальная суть его оставалась неизменной. Пока существует унавоженная почва, неизбежно появление правителей популистского толка. В латиноамериканских странах политический климат постепенно меняется — на смену популистам приходят не менее яркие лидеры, берущие на вооружение иные методы правления, готовые передать полномочия и уступить свое кресло тем, кто легитимно завоевал право его занять. Посмотрим, как сложится ситуация в России. Ждать осталось недолго.
Автор — ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/03/13/122182
Эмиль Дабагян
13.03.2007, №43 (1817)Недавно Владимир Путин мгновенно и элегантно на глазах у миллионов зрителей разрешил ситуацию, связанную с трансляцией по телевизору матчей футбольного чемпионата. Ключевыми были слова про “нас, рядовых болельщиков”, которых хотят лишить удовольствия смотреть любимую игру, вынуждая платить не только за установку специального оборудования, но и ежемесячную абонентную плату.
Президент поручил первому вице-премьеру Медведеву разобраться и принять меры. Буквально на следующий день второй человек в правительстве доложил о выполнении поручения. Большинству нравится, когда публичной порке подвергают кого-либо из высокопоставленных чиновников. Но напрашивается вопрос — разве это уровень компетенции первого лица в государстве? Разумеется, нет. Совершенно очевидно, что случившееся нельзя расценивать иначе как изящную двухходовую комбинацию, своеобразное шоу. Это испытанный хрестоматийный прием, заимствованный из богатого арсенала популистов.
Не содержание, а форма
Производное от латинского слова populus (народ) слово популизм прочно вошло в политический и политологический лексикон. Это многогранное и многоплановое явление, вокруг которого кипят жаркие споры в академических кругах. Не станем углубляться в научные дебри. Затронем только отдельные аспекты этого сложного феномена, получившего распространение в обществах с переходной экономикой, в частности в Латинской Америке и в современной России.
Прежде всего популизм — это не политика, осуществляемая в интересах широких народных масс, а способы и методы ее реализации. Это явление, в котором форма превалирует над сутью и смыслом политики. В Венесуэле, где у власти более восьми лет находится ярко выраженный популист Уго Чавес, многие важнейшие политические действия проводятся непосредственно на улице при стечении огромного количества людей. Недавнее заседание национальной ассамблеи, предоставившей президенту чрезвычайные полномочия, состоялось на центральной площади столицы. Декрет о национализации собственности иностранных корпораций, ведущих добычу нефти в бассейне реки Ориноко, глава государства подписал на глазах восторженной публики. Популизм — это подмена кропотливой системной повседневной работы по реальному повышению жизненного уровня народа разовыми мероприятиями, рассчитанными на мгновенный демонстрационный эффект. Популистов отличает умение красиво говорить людям то, что они хотели бы услышать, давать им порой заведомо невыполнимые обещания. Популизм — это заигрывание с массами, подменяющее серьезный разговор о проблемах и путях их возможного решения.
Одна из характерных черт популизма — невозможность решения подавляющего большинства вопросов, в том числе простых и технических, без вмешательства первого лица. Вспомним характерную историю с водопроводом в ставропольской деревне, когда разгневанная жительница пожаловалась президенту в момент его общения с народом на отсутствие у них столь необходимого элементарного удобства. Глава государства устроил выволочку нерадивому губернатору и грозился не утвердить его на очередной срок. Такие встречи стали неотъемлемой составной частью популистского действия, в котором слово важнее дела. По сходным лекалам скроены еженедельные совещания президента с членами правительства в узком составе, в ходе которых глава государства порой делает вид, что впервые узнает о происходящем, и с металлом в голосе строго говорит соответствующему министру о необходимости срочно выправить ситуацию.
Судьба популиста
Если в России популизм генетически подпитывается извечными надеждами забитых и бесправных крестьян на царя и барина (“Вот приедет барин, барин нас рассудит”), то в странах Латинской Америки — верой в могущество верховного вождя, каудильо, способного сотворить чудо.
Наиболее типичные деятели популистского толка на латиноамериканском континенте в минувшем столетии — бразилец Жетулиу Дорнелис Варгас и аргентинец Хуан Доминго Перон. Один находился на вершине пирамиды власти с перерывами в общей сложности 18 лет, другой — 11. Обоих свергали, затем они возвращались к власти. В тот период и Бразилия, и Аргентина были суперпрезидентскими республиками, наделявшими первое лицо исключительными полномочиями. Остальные ветви власти играли вспомогательную роль. Оба лидера создали так называемые многоклассовые партии с размытой идеологией, призванные выполнять функцию мобилизации масс. В первом случае партия носила название трабальистская (рабочая), во втором — хустисиалистская (справедливая). Это были специфические политические образования, где отсутствовало индивидуальное членство, куда скопом зачислялись профсоюзы, объединения предпринимателей, чиновники всех мастей. Красавица Эвита, первая жена Перона, как известно, пользовалась не меньшей популярностью, чем он сам, а другая его жена, Исабель, после смерти мужа стала главой государства. Примечательно, что судьба обоих харизматиков была сходной и трагической. Один покончил жизнь самоубийством, другой коротал старость в изгнании. Разумеется, популисты прошлого не располагали таким мощным инструментом манипуляции массовым сознанием, как телевидение. Но зато максимально использовали потенциал радио.
Но радио может быть инструментом и в руках системного политика, используемым для иных целей. Например, Франклин Делано Рузвельт, о котором вспоминали недавно в связи с его юбилеем, терпеливо разъяснял согражданам смысл и сущность предпринимаемых шагов, и эти беседы находили живой отклик в сердцах слушателей.
Власть целесообразности
Тонкая, порой невидимая линия отделяет популизм от авторитаризма. У лидера, долго находящегося на вершине пирамиды власти, возникает сначала привычка к занимаемому креслу, а позднее вера в свое мессианское призвание, в свою непогрешимость, появляется стремление, поощряемое подхалимами и лизоблюдами, подняться над окружающими, играть роль верховного арбитра. Уго Чавес, например, подмял под себя законодательную и судебную ветви власти, ведет непримиримую борьбу с оппозиционными средствами массовой информации, норовит приручить их либо ликвидировать. Придя к власти демократическим путем, он реформировал конституцию, продлив полномочия президента с пяти до шести лет. Теперь он объявил о намерении оставаться на своем посту неопределенный период, подведя под это чисто популистскую базу. Он сказал буквально следующее: “Полагаю, что народ, если он того пожелает, нельзя лишать права переизбирать любого соотечественника в третий, четвертый, пятый или шестой раз, чтобы тот мог управлять государственным кораблем”.
Популисты всегда ставят целесообразность выше закона. Резюмируя, уместно подчеркнуть, что менялись лишь формы популизма, а изначальная суть его оставалась неизменной. Пока существует унавоженная почва, неизбежно появление правителей популистского толка. В латиноамериканских странах политический климат постепенно меняется — на смену популистам приходят не менее яркие лидеры, берущие на вооружение иные методы правления, готовые передать полномочия и уступить свое кресло тем, кто легитимно завоевал право его занять. Посмотрим, как сложится ситуация в России. Ждать осталось недолго.
Автор — ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/03/13/122182