Владимир Юровский: всюду ищут молодых и динамичных
Ольга Романцова
Для Ведомостей
28.02.2007, №35 (1809)Дирижер Владимир Юровский недавно стал главным дирижером Лондонского филармонического оркестра — в то время как другой столичный оркестр Британии, Лондонский симфонический, возглавил его старший коллега Валерий Гергиев. Юровский продолжает выступать и с Российским национальным оркестром. Он знакомит нашу публику с современными опусами или музыкальными раритетами, но не обходит стороной и романтическую музыку XIX в.: только что под его управлением прошел концерт из музыки Брамса и Рихарда Штрауса, а следующий состоится осенью. Владимир Юровский остается и художественным руководителем Глайндбурнского фестиваля, куда он систематически зовет русских артистов. Он — один из тех русских музыкантов, чья карьера сложилась на Западе, но кто теперь активно связывает нашу и музыкальную практику с европейской.
— Владимир, ходят слухи, что из-за ухода директора Сергея Маркова вы работаете с Российским национальным оркестром последний сезон. Это действительно так?
— Это чушь. Я по-прежнему работаю с РНО и сейчас обсуждаю планы на 2009 год.
— Недавно вы возглавили Лондонский филармонический оркестр. Стало ли это назначение для вас неожиданностью?
— Это не было неожиданностью, потому что мы с этим оркестром сотрудничаем с 2001 г. не только на концертных площадках, но и на оперном фестивале в Глайндбурне. Музыканты не раз говорили мне в частных беседах, что после ухода их дирижера на пенсию хотели бы видеть меня на этом посту. Но я специально к этому не стремился. Меня не интересовала позиция главного дирижера: она сопряжена с большим количеством трудностей, похожих на трудности в РНО. Кроме того, в Лондоне огромная конкуренция. Но это оркестр высочайшего уровня, и, когда мне предложили его возглавить, я недолго задумывался, прежде чем ответить да.
— Как можно преодолеть конкуренцию?
— Никак. Можно только выбирать репертуарную политику, которая отличалась бы от политики других оркестров и привлекала бы публику. И повышать уровень исполнения. В Лондоне пять оркестров, и если все играют симфонии Брамса даже с разными дирижерами, то от этого устают и публика, и музыканты. Мои крайне специфические программы нашли в Лондоне благодарных слушателей. Хотя меня предупреждают, что их нельзя перекармливать слишком острым или слишком соленым: оркестр живет за счет того, что зарабатывает. Но главная проблема в Лондоне в том, что в связи с отсутствием времени и денег на подготовку программ выделяется мизерное количество репетиций. Большинство музыкантов блестяще читают с листа, но, когда они играют малознакомые опусы, кажется, что между ними и музыкой какая-то стенка. Я хочу довести подготовку оркестра до такого уровня, чтобы возникало ощущение исполнения, а не крайне квалифицированной читки с листа.
— Как вы относитесь к тому, что вас называют “вторым Гергиевым”?
— Плохо. Я совершенно другой. У меня другая внешность, возраст, происхождение, подход к музыке. Я хочу быть не вторым Гергиевым, а собой. Я даже не могу сказать первым Юровским, потому что это мой отец (дирижер Михаил Юровский. — “Ведомости”). Но я и от отца своего отличаюсь. Я считаю, что долг человека, занимающегося искусством, — быть самим собой и эту самость в себе культивировать. Подражать кому-то гораздо легче.
— Есть ли на Западе возможность у молодого дирижера пробиться, завоевать какую-то позицию?
— Раньше молодых никуда не пускали, а сейчас всюду ищут молодых и динамичных людей для бизнеса и для музыки. Появилась целая плеяда талантливых дирижеров молодого поколения, некоторые лет на 6-9 моложе меня. Мастера оказываются не у дел, уступая место молодым, неопытным, ничего не доказавшим людям. Я отношу к ним и себя. Время покажет, кто из молодых по-настоящему стоит внимания. Опыт в нашей профессии приходит с возрастом. Поэтому я всегда старался тормозить свое собственное развитие, чтобы не думать, что я занимаю чье-то место. И делаю вещи, которые мне объективно по силам. Не хочется называть конкретных имен и фамилий, но у большинства моих молодых коллег нет здоровой самооценки. Многие сразу выбирают репертуар, до которого им как минимум лет 10-17 нужно было бы пахать на ниве репертуарных театров. Многие считают, что дирижер — это прежде всего социальный статус. Не профессия, не талант, не ремесло, а показатель, насколько ты поднялся по социальной лестнице.
— Как вы относитесь к коммерческим музыкальным проектам? К дирижерам, которые дирижируют гала-концертами певцов на стадионах?
— От коммерческих проектов трудно отказываться: у всех семьи, кредиты. Я никогда не обвиню человека, который на такое идет. Меня пока Бог миловал.
— Но вас летом ждет два гала-концерта русской музыки с Российским национальным оркестром в Монте-Карло.
— Гала-концерты тоже не всегда бывают коммерческими. Со многими певцами меня связывает многолетняя дружба, и мы просто собираемся помузицировать. Наш проект невозможно сравнить со стадионами, которые собирают Кареррас, Доминго и другие звезды. Мне не хотелось бы делать что-то только ради денег. Практической стороны жизни никому не избежать, но все-таки оплата труда должна соответствовать самому труду. Плохо, когда труд оценивают намного ниже, но еще хуже, когда ты получаешь слишком много.
— А если дирижера все время приглашают?
— Это не значит, что надо за все хвататься. ХХ век породил не только титанов дирижерской мысли, но и болезнь Jet Stars. Сегодня дирижер выступает в одном городе, завтра в другом, все это началось еще с Караяна. Конечно, сейчас век стремительного передвижения в пространстве. Но какая может быть у дирижера концентрация, если он приезжает на репетицию из аэропорта, а следующим утром еще куда-то полетит? Это своего рода самообман. Знаете, Брамс, путешествуя по Германии, жаловался, что настали тяжелые времена: приходится каждую неделю переезжать из одного города в другой, нет возможности сконцентрироваться.
— Будете ли вы сотрудничать с Метрополитен-опера? Что нового будет на фестивале в Глайндбурне?
— В декабре мы привезем в Мет постановку оперы Хумпердинка “Гензель и Гретель” по сказке братьев Гримм (в России она когда-то шла под названием “Ваня и Маша”). Мы с режиссером Ричардом Джонсом осуществили ее девять лет назад в Кардиффе. В Америке публика очень консервативна, и эта необычная постановка наверняка вызовет шоковую реакцию. Мне было очень интересно встретиться с оркестром Мет: я его очень люблю, и он блестяще играет немецкую музыку. А в Глайндбурне будет новая постановка “Макбета” Верди, и мы восстановим “Золушку” Россини. Мы будем исполнять ее с оркестром старинных инструментов, а Принца споет Максим Миронов.
— Чем отличается ваша жизнь в России от жизни на Западе?
— Пересекаю границу, и тут же начинает звонить телефон. Прятаться я тоже не могу: я здесь бываю для того, чтобы общаться с людьми. Так получилось, что все мои настоящие друзья сейчас здесь
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/02/28/121470
Ольга Романцова
Для Ведомостей
28.02.2007, №35 (1809)Дирижер Владимир Юровский недавно стал главным дирижером Лондонского филармонического оркестра — в то время как другой столичный оркестр Британии, Лондонский симфонический, возглавил его старший коллега Валерий Гергиев. Юровский продолжает выступать и с Российским национальным оркестром. Он знакомит нашу публику с современными опусами или музыкальными раритетами, но не обходит стороной и романтическую музыку XIX в.: только что под его управлением прошел концерт из музыки Брамса и Рихарда Штрауса, а следующий состоится осенью. Владимир Юровский остается и художественным руководителем Глайндбурнского фестиваля, куда он систематически зовет русских артистов. Он — один из тех русских музыкантов, чья карьера сложилась на Западе, но кто теперь активно связывает нашу и музыкальную практику с европейской.
— Владимир, ходят слухи, что из-за ухода директора Сергея Маркова вы работаете с Российским национальным оркестром последний сезон. Это действительно так?
— Это чушь. Я по-прежнему работаю с РНО и сейчас обсуждаю планы на 2009 год.
— Недавно вы возглавили Лондонский филармонический оркестр. Стало ли это назначение для вас неожиданностью?
— Это не было неожиданностью, потому что мы с этим оркестром сотрудничаем с 2001 г. не только на концертных площадках, но и на оперном фестивале в Глайндбурне. Музыканты не раз говорили мне в частных беседах, что после ухода их дирижера на пенсию хотели бы видеть меня на этом посту. Но я специально к этому не стремился. Меня не интересовала позиция главного дирижера: она сопряжена с большим количеством трудностей, похожих на трудности в РНО. Кроме того, в Лондоне огромная конкуренция. Но это оркестр высочайшего уровня, и, когда мне предложили его возглавить, я недолго задумывался, прежде чем ответить да.
— Как можно преодолеть конкуренцию?
— Никак. Можно только выбирать репертуарную политику, которая отличалась бы от политики других оркестров и привлекала бы публику. И повышать уровень исполнения. В Лондоне пять оркестров, и если все играют симфонии Брамса даже с разными дирижерами, то от этого устают и публика, и музыканты. Мои крайне специфические программы нашли в Лондоне благодарных слушателей. Хотя меня предупреждают, что их нельзя перекармливать слишком острым или слишком соленым: оркестр живет за счет того, что зарабатывает. Но главная проблема в Лондоне в том, что в связи с отсутствием времени и денег на подготовку программ выделяется мизерное количество репетиций. Большинство музыкантов блестяще читают с листа, но, когда они играют малознакомые опусы, кажется, что между ними и музыкой какая-то стенка. Я хочу довести подготовку оркестра до такого уровня, чтобы возникало ощущение исполнения, а не крайне квалифицированной читки с листа.
— Как вы относитесь к тому, что вас называют “вторым Гергиевым”?
— Плохо. Я совершенно другой. У меня другая внешность, возраст, происхождение, подход к музыке. Я хочу быть не вторым Гергиевым, а собой. Я даже не могу сказать первым Юровским, потому что это мой отец (дирижер Михаил Юровский. — “Ведомости”). Но я и от отца своего отличаюсь. Я считаю, что долг человека, занимающегося искусством, — быть самим собой и эту самость в себе культивировать. Подражать кому-то гораздо легче.
— Есть ли на Западе возможность у молодого дирижера пробиться, завоевать какую-то позицию?
— Раньше молодых никуда не пускали, а сейчас всюду ищут молодых и динамичных людей для бизнеса и для музыки. Появилась целая плеяда талантливых дирижеров молодого поколения, некоторые лет на 6-9 моложе меня. Мастера оказываются не у дел, уступая место молодым, неопытным, ничего не доказавшим людям. Я отношу к ним и себя. Время покажет, кто из молодых по-настоящему стоит внимания. Опыт в нашей профессии приходит с возрастом. Поэтому я всегда старался тормозить свое собственное развитие, чтобы не думать, что я занимаю чье-то место. И делаю вещи, которые мне объективно по силам. Не хочется называть конкретных имен и фамилий, но у большинства моих молодых коллег нет здоровой самооценки. Многие сразу выбирают репертуар, до которого им как минимум лет 10-17 нужно было бы пахать на ниве репертуарных театров. Многие считают, что дирижер — это прежде всего социальный статус. Не профессия, не талант, не ремесло, а показатель, насколько ты поднялся по социальной лестнице.
— Как вы относитесь к коммерческим музыкальным проектам? К дирижерам, которые дирижируют гала-концертами певцов на стадионах?
— От коммерческих проектов трудно отказываться: у всех семьи, кредиты. Я никогда не обвиню человека, который на такое идет. Меня пока Бог миловал.
— Но вас летом ждет два гала-концерта русской музыки с Российским национальным оркестром в Монте-Карло.
— Гала-концерты тоже не всегда бывают коммерческими. Со многими певцами меня связывает многолетняя дружба, и мы просто собираемся помузицировать. Наш проект невозможно сравнить со стадионами, которые собирают Кареррас, Доминго и другие звезды. Мне не хотелось бы делать что-то только ради денег. Практической стороны жизни никому не избежать, но все-таки оплата труда должна соответствовать самому труду. Плохо, когда труд оценивают намного ниже, но еще хуже, когда ты получаешь слишком много.
— А если дирижера все время приглашают?
— Это не значит, что надо за все хвататься. ХХ век породил не только титанов дирижерской мысли, но и болезнь Jet Stars. Сегодня дирижер выступает в одном городе, завтра в другом, все это началось еще с Караяна. Конечно, сейчас век стремительного передвижения в пространстве. Но какая может быть у дирижера концентрация, если он приезжает на репетицию из аэропорта, а следующим утром еще куда-то полетит? Это своего рода самообман. Знаете, Брамс, путешествуя по Германии, жаловался, что настали тяжелые времена: приходится каждую неделю переезжать из одного города в другой, нет возможности сконцентрироваться.
— Будете ли вы сотрудничать с Метрополитен-опера? Что нового будет на фестивале в Глайндбурне?
— В декабре мы привезем в Мет постановку оперы Хумпердинка “Гензель и Гретель” по сказке братьев Гримм (в России она когда-то шла под названием “Ваня и Маша”). Мы с режиссером Ричардом Джонсом осуществили ее девять лет назад в Кардиффе. В Америке публика очень консервативна, и эта необычная постановка наверняка вызовет шоковую реакцию. Мне было очень интересно встретиться с оркестром Мет: я его очень люблю, и он блестяще играет немецкую музыку. А в Глайндбурне будет новая постановка “Макбета” Верди, и мы восстановим “Золушку” Россини. Мы будем исполнять ее с оркестром старинных инструментов, а Принца споет Максим Миронов.
— Чем отличается ваша жизнь в России от жизни на Западе?
— Пересекаю границу, и тут же начинает звонить телефон. Прятаться я тоже не могу: я здесь бываю для того, чтобы общаться с людьми. Так получилось, что все мои настоящие друзья сейчас здесь
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/02/28/121470