Проспект Королева
О чем предпочитают вспоминать и не вспоминать в дни столетия человека, выведшего нас в космосПрежде, чем осесть на одном месте, наша семья несколько раз переезжала по Петербургу (тогда еще Ленинграду), пока в 1982 г. не оказалась на самом краю города. Дом был третьим от бескрайних болот, тянувшихся в сторону Лахтинского разлива. Наш подъезд выходил на небольшую улицу, ведшую из ниоткуда в никуда — один ее конец упирался в парк (лес) Челюскинцев, другой — в поросшие ивой гряды заболоченной пустоши. Вдоль улицы тянулась вереница чахлых деревьев, закрепленных на растяжках к дрекольям, которые местные хулиганы и приезжие учащиеся ПТУ выдергивали для дела в наиболее сложные периоды своих непростых взаимоотношений. Эта улица носила гордое название проспекта Королева. Для тех, кто не знал, на углу висела крашеная голубой краской с темно-синими трафаретными буквами справка. «С. П. Королев, главный конструктор...»
Мне не надо было объяснять. Я с детства слышал его имя, еще не зная, что оно стало широко известно всего лишь за четыре года до моего рождения, когда бездыханное тело его обладателя уже готовили к первой и последней встрече с благодарным народом в Колонном зале Дома союзов.
Ученый и конструктор, с 1946 г. — сотрудник Королева, Борис Евсеевич Черток вспоминал:
... никто, кроме нескольких тысяч человек, которых пропустят в Колонный зал вне очереди, вообще ничего никогда ранее не слышал о Сергее Павловиче Королеве. Мне кажется, что сотни тысяч человек пришли в понедельник 17 января к гробу Королева и во вторник 18 января к урне с его прахом потому, что наконец-то им открыли частицу правды. Наконец сказали, кому надо воздать должное за величайшую победу человеческой цивилизации. Было общее чувство приобщения к частично раскрытой тайне. Пусть на мертвого, но можно взглянуть. В траурной очереди демонстрировалась космическая общность людей. Было общее горе и общая гордость. Люди с опозданием, но получили возможность воздать должное за великие свершения великому Королеву. Каждый проходивший мимо гроба как бы прикасался к этим историческим свершениям. Может быть, далеко не все со мной согласятся, но я для себя именно так объяснил стремление многих тысяч людей пройти через Колонный зал. ... В 8 часов вечера должны были прекратить доступ в Колонный зал, но очередь еще тянулась по Пушкинской улице. Комиссия по похоронам приняла решение продлить прохождение еще на час.
Безвестный или глубоко засекреченный большую часть своей недолгой жизни, Королев отдавал свои тайны не сразу. Лишь много лет спустя, благодаря воспоминаниям друзей, трудам историков и самоотверженной работе его дочери, хирурга Натальи Сергеевны Королевой, удалось заполнить зиявшие там и сям пробелы, исправить неточности, вкравшиеся в ранние биографические очерки. Даже дата рождения на памятной табличке, за которой покоится его прах в Кремлевской стене, указана не по новому, а по старому стилю — 30 декабря 1906, вместо 12 января 1907, отмечаемого сейчас.
Он родился в Житомире. В 1915 г. поступил в подготовительные классы гимназии в Киеве, в полном неожиданностей 1917 — пошел в первый класс гимназии в Одессе, куда переехали мать, Мария Николаевна, и отчим — Георгий Михайлович Баланин. Он проучился в гимназии недолго — ее закрыли, потом были четыре месяца единой трудовой школы, тоже вскоре закрывшейся. Далее последовал период домашнего образования — его мать и отчим были учителями, к тому же отчим, помимо педагогического, имел и солидное инженерное образование. Лишь в 1922 он поступил в Одесскую стройпрофшколу №1. Учительский состав ее, несмотря на «строительное», название был подобран из преподавателей высших учебных заведений Одессы, а статус «нормальной» школы позволял в дальнейшем поступать в вуз без экзаменов.
В школе Сергей увлекся авиацией, познакомился с одесскими авиаторами, вступил в добровольное общество ОАВУК (Общество авиаторов Украины и Крыма), занялся планеризмом. Сейчас уже мало кто помнит, что путь Королева в космос начался с увлечения планерами. Он спроектировал несколько планеров, замечательных своими летными характеристиками. На одной из его моделей впервые была выполнена мертвая петля без дополнительного подъема планера самолетом. Он не только конструировал планеры, он сам летал на них. У него за плечами соревнования в Мекке планеристов СССР — Коктебеле, одиннадцатичасовой перелет к месту соревнований на планере, прицепленном к самолету, однако все это будет позже, уже в студенческие годы.
26 августа 1924 г. он становится студентом Киевского политехнического института. Решающую роль сыграли трудовой стаж и аттестат из профшколы, освобождавший от экзамена. Отучившись в КПИ два года, он переводится на аэромеханическое отделение механического факультета МВТУ им. Баумана и перебирается в Москву, куда к этому времени переехали его отчим и мать. Именно в МВТУ им. Баумана Королев проектирует свои планеры и добивается запуска в производство. Там он строит свой первый планер «Коктебель», а потом — СК-3 («Красная звезда»), способный выполнять фигуры высшего пилотажа.
Одновременно с учебой в МВТУ Сергей работал инженером на разных авиазаводах Москвы, а потом — и в ЦАГИ. Однако осенью 1931 г. Королев, после знакомства с Фридрихом Артуровичем Цандером, оказывается в Группе по изучению реактивных двигателей и реактивного летания (ГИРД) при Осоавиахиме. Уже весной 1932 Королев становится во главе ГИРДа, но вскоре группа теряет независимость. В стране идет централизация управления всем, чем только можно, борьба со страшными врагами государственного планирования научной мысли: мелкотемьем и дублированием тематики. Газодинамическую лабораторию (ГДЛ) в Ленинграде и московский ГИРД объединяют в РНИИ (Ракетный НИИ).
В новом институте начинаются кадровые игры и интриги. Королева, сначала главного инженера РНИИ, понижают в должности, переводя в один из отделов, что, по сути, спасает ему жизнь. Надвигается 1937 г. Расстреляны председатель ЦС Осоавиахима Р. П. Эйдельман, подписывавший приказ о назначении Королева начальником ГИРД, маршал М. Н. Тухачевский, инициатор создания РНИИ, начинаются аресты и в самом институте. Арестован и расстрелян директор института И. Т. Клейменов и назначенный им — на смену Королеву — на должность главного инженера Г. Э. Лангемак. Под пытками они подписали показания о созданной ими в институте троцкистской организации, в которую входили С. П. Королев и еще один выдающийся инженер-ракетчик Валентин Петрович Глушко. 23 марта 1938 г. арестован Глушко, через три месяца — 27 июня — Королев, уже понимающий, что арест неминуем: ему отказали в продлении допуска к секретным работам и отсрочка вызвана, вероятно, лишь травмой, только что полученной им на очередных испытаниях.
Снова побои и угрозы. У Королева на воле остались жена и трехлетняя дочь. Он подписывает признательные показания. На «суде» (его дело разбиралось одной из печально знаменитых «троек») он откажется от своих признаний на предварительном следствии, сообщив, что они получены под давлением, но это не поможет ему, как не помогло никому другому. Государственная машина мелет без разбору. Глушко, по счастливому стечению обстоятельств, попадает в «шарашку» — тюремное КБ при НКВД. Королева ждет другая судьба: этап. 3 августа 1939 г. он оказывается на золотоносном прииске Мальдяк в семиста километрах от Магадана. Можно долго удивляться бессеребренничеству российской интеллигенции, искать его истоки. Отношения Королева к сербру неизвестны. По свидетельству дочери, Королев до последних дней ненавидел золото.
Пока Королев писал письма, требуя пересмотра дела и возвращения к работе, пока надеялся заинтересовать вождя перспективами реактивной авиации, на воле его мать делала возможное и невозможное, чтобы вернуть сына. Ей удалось связаться с депутатами Верховного Совета СССР и Героями Советского Союза, летчиком Михаилом Михайловичем Громовым и летчицей Валентиной Степановной Гризодубовой, знавшими Королева и могшими ему помочь. Они не побоялись написать запросы в НКВД. Королева отзывают из лагеря на дополнительное следствие.
Королеву повезло. Он не остался зимовать и не погиб на прииске, где заключенные умирали сотнями, он не утонул вместе с семью сотнями заключенных, запертых в трюмах «Индигирки», на которую его не пустили, потому что не хватило мест, он нашел оставленную добросердечными людьми специально для зеков буханку хлеба, которая спасла ему жизнь в холодном декабрьском Магадане. 28 февраля 1940 г. Королев снова оказывается в Москве, в Бутырской. Фотография молодого конструктора, помещенная нами в качестве иллюстрации к этой заметке, была любезно предоставлена администрацией тюрьмы и приобщена к делу (опубликована в биографической книге «Отец», написанной Натальей Королевой). Осенью, 18 сентября 1940 г., после тревожного ожидания (первоначально его повторно приговорили, на этот раз не к десяти, а к восьми годам) С. П. Королева, по запросу его учителя по МВТУ им. Баумана — А. Н. Туполева, переводят в спецтюрьму НКВД ЦКБ-29, шарашку при ЦАГИ, в котором он работал в начале 1930-х. В июле 1941 г. шарашку эвакуируют в Омск, откуда Королева вскоре вызывают в Казань, где в ОКБ, занимающемся разработкой самолетных двигателей работает сослуживец по РНИИ, В. П. Глушко. В 1944 г. Королев попадал под амнистию. 27 июля он досрочно был освобожден из заключения, а 10 августа получил справку о досрочном освобождении и снятии судимости. Реабилитация последует только в 1957 г., за полгода до запуска Первого искусственного спутника Земли.
В 1945 г. Королев вошел в состав советской технической комиссии, которая присутствовала при экспериментальных запусках ФАУ-2. С весны 1946 г. началась совсем другая жизнь. ОКБ-1, дорога к баллистическим ракетам, искусственным спутникам земли, полету человека в космос. Про это вспоминать уже любят.
Он ушел из жизни 14 января 1966 г., едва пережив свой пятьдесят девятый день рождения. Во время операции не выдержало сердце.
Возможно о перипетиях судьбы С. П. Королева следует задуматься тем, кто с грустью вздыхает о благодатных временах советской науки, кто жаждет укрепления утраченного было трогательного альянса между наукой и государством. Отбросив неприятные воспоминания вместе с неизбежно порождаемыми ими сомнениями, ученые вновь льнут к своему поневоле единственному кормильцу.
В этот момент не хочется напоминать, что только в этой системе было возможно арестовать человека по вымышленному обвинению, выбить из него под пытками и угрозами показания против своих товарищей, осудить за несуществующие преступления на десять лет лагерей, гноить в лагере, где он будет приносить пользу добычей «золотишка» — сколько сможет, пока не умрет. Затем выдернуть, пошарив лапой в дальнем ящике, завалявшийся в нем полуживой винтик государственной машины, слегка почистить и направить приносить пользу стране в тюремное КБ. Подарить реабилитацию через девятнадцать лет после ареста и за девять лет до смерти, чтобы можно было, проведя лучшие годы в тюрьмах, лагерях и тюремных КБ, пожить шестой десяток оправданным, восстановленным в правах, честным человеком. Без имени. За вечным, казалось, псевдонимом Сергеев. Вернуть имя — по-царски, с размахом, как шубу с плеча — в некрологе, В некрологе, который Б. Е. Черток, робея, напишет, по привычке легендирования тщательно скрывая род занятий так и не рассекреченого главного конструктора, а власть, хитро подмигнув, бодро сформулирует «В лице С.П. Королева наша страна и мировая наука потеряла выдающегося ученого в области ракетно-космической техники, конструктора первых искусственных спутников Земли и космических кораблей, открывших эру освоения человечеством космического пространства...». Вернет имя и решительно вычеркнет из черновика некролога единственную фразу-намек на «годы несправедливых гонений». Зачем? Эта фраза будет излишней в триумфальном чествовании советской технической мысли. Система не отпускала Королева, которому после смерти снова пришлось сыграть роль винтика, на этот раз, преимущественно идеологической машины.
Эта добрая традиция избирательного забвения как нельзя кстати сейчас. Вместо нового фильма о Королеве, действие которого разворачивается в годы, которые не хочется вспоминать (все начинается в 1938), по заказу Росавиакосмоса станцует Анастасия Волочкова. Заключенный номер 1442, мелькающий в статьях, смотрится утешительно на фоне номера 236438, под которым С. П. Королев был зарегистрирован по прибытии в бухту Нагаево перед отправкой на прииск. К столетию главного конструктора ИТАР-ТАСС выпустил выдержанный в духе лучших образцов советского плаката унылых 1970-х постер с основными датами славного творческого пути С. П. Королева и достойным машины времени скачком из 1934 в 1946 гг., за которые, с ним, судя по всему, ничего особенно примечательного не случилось. Мы, похоже, и впрямь снова хотим все забыть. Забыть, что даже лучшие и сильнейшие люди нашей могучей державы воспринимались партией и правительством лишь как легко заменимые «винтики» для выполнения тех или иных функций. С удручающим безразличием — в лагерь, потом, со столь же непредсказуемым рачением — обратно в КБ, а после смерти — милости просим на пьедестал для вдохновления тех, кто выжил. Он не склонялся перед обстоятельствами, но система безжалостно использовала его, не обращая на это никакого внимания.
Не будем о грустном. Я возвращаюсь к тому, с чего начал. Прошли годы. Проспект Королева из маленькой непонятной улицы превратился в одну из осевых магистралей нового района, с роскошными раскидистыми липами и высоченными, до седьмого этажа, березами, с непрестанно снующими туда-сюда машинами, магазинами, исполинскими башнями новых домов, возвышающимися над карликовыми теперь девятиэтажками.
Проспект повторил судьбу дороги из ниоткуда в никуда, которую упорно строил мечтатель, так и не разочаровавшийся в жизни, несмотря на то, что выпало на его долю. Строил, проектируя планеры, возя ракеты в трамвае, ожидая ареста, умирая от цинги в Магадане, добиваясь возвращения к любимому делу, посылая в неизведанное первого человека. Эта дорога превратилась в широкую магистраль, ведущую в новый, военный (увы), промышленный и научный космос. Тот космос, без которого мы уже не в состоянии помыслить нашу современную жизнь, оснащенную телевидением, мобильной связью, GPS, точнейшими современными картами, сверхчистыми материалами и многим, многим другим.
http://www.polit.ru/science/2007/01/16/korolev1.html
О чем предпочитают вспоминать и не вспоминать в дни столетия человека, выведшего нас в космосПрежде, чем осесть на одном месте, наша семья несколько раз переезжала по Петербургу (тогда еще Ленинграду), пока в 1982 г. не оказалась на самом краю города. Дом был третьим от бескрайних болот, тянувшихся в сторону Лахтинского разлива. Наш подъезд выходил на небольшую улицу, ведшую из ниоткуда в никуда — один ее конец упирался в парк (лес) Челюскинцев, другой — в поросшие ивой гряды заболоченной пустоши. Вдоль улицы тянулась вереница чахлых деревьев, закрепленных на растяжках к дрекольям, которые местные хулиганы и приезжие учащиеся ПТУ выдергивали для дела в наиболее сложные периоды своих непростых взаимоотношений. Эта улица носила гордое название проспекта Королева. Для тех, кто не знал, на углу висела крашеная голубой краской с темно-синими трафаретными буквами справка. «С. П. Королев, главный конструктор...»
Мне не надо было объяснять. Я с детства слышал его имя, еще не зная, что оно стало широко известно всего лишь за четыре года до моего рождения, когда бездыханное тело его обладателя уже готовили к первой и последней встрече с благодарным народом в Колонном зале Дома союзов.
Ученый и конструктор, с 1946 г. — сотрудник Королева, Борис Евсеевич Черток вспоминал:
... никто, кроме нескольких тысяч человек, которых пропустят в Колонный зал вне очереди, вообще ничего никогда ранее не слышал о Сергее Павловиче Королеве. Мне кажется, что сотни тысяч человек пришли в понедельник 17 января к гробу Королева и во вторник 18 января к урне с его прахом потому, что наконец-то им открыли частицу правды. Наконец сказали, кому надо воздать должное за величайшую победу человеческой цивилизации. Было общее чувство приобщения к частично раскрытой тайне. Пусть на мертвого, но можно взглянуть. В траурной очереди демонстрировалась космическая общность людей. Было общее горе и общая гордость. Люди с опозданием, но получили возможность воздать должное за великие свершения великому Королеву. Каждый проходивший мимо гроба как бы прикасался к этим историческим свершениям. Может быть, далеко не все со мной согласятся, но я для себя именно так объяснил стремление многих тысяч людей пройти через Колонный зал. ... В 8 часов вечера должны были прекратить доступ в Колонный зал, но очередь еще тянулась по Пушкинской улице. Комиссия по похоронам приняла решение продлить прохождение еще на час.
Безвестный или глубоко засекреченный большую часть своей недолгой жизни, Королев отдавал свои тайны не сразу. Лишь много лет спустя, благодаря воспоминаниям друзей, трудам историков и самоотверженной работе его дочери, хирурга Натальи Сергеевны Королевой, удалось заполнить зиявшие там и сям пробелы, исправить неточности, вкравшиеся в ранние биографические очерки. Даже дата рождения на памятной табличке, за которой покоится его прах в Кремлевской стене, указана не по новому, а по старому стилю — 30 декабря 1906, вместо 12 января 1907, отмечаемого сейчас.
Он родился в Житомире. В 1915 г. поступил в подготовительные классы гимназии в Киеве, в полном неожиданностей 1917 — пошел в первый класс гимназии в Одессе, куда переехали мать, Мария Николаевна, и отчим — Георгий Михайлович Баланин. Он проучился в гимназии недолго — ее закрыли, потом были четыре месяца единой трудовой школы, тоже вскоре закрывшейся. Далее последовал период домашнего образования — его мать и отчим были учителями, к тому же отчим, помимо педагогического, имел и солидное инженерное образование. Лишь в 1922 он поступил в Одесскую стройпрофшколу №1. Учительский состав ее, несмотря на «строительное», название был подобран из преподавателей высших учебных заведений Одессы, а статус «нормальной» школы позволял в дальнейшем поступать в вуз без экзаменов.
В школе Сергей увлекся авиацией, познакомился с одесскими авиаторами, вступил в добровольное общество ОАВУК (Общество авиаторов Украины и Крыма), занялся планеризмом. Сейчас уже мало кто помнит, что путь Королева в космос начался с увлечения планерами. Он спроектировал несколько планеров, замечательных своими летными характеристиками. На одной из его моделей впервые была выполнена мертвая петля без дополнительного подъема планера самолетом. Он не только конструировал планеры, он сам летал на них. У него за плечами соревнования в Мекке планеристов СССР — Коктебеле, одиннадцатичасовой перелет к месту соревнований на планере, прицепленном к самолету, однако все это будет позже, уже в студенческие годы.
26 августа 1924 г. он становится студентом Киевского политехнического института. Решающую роль сыграли трудовой стаж и аттестат из профшколы, освобождавший от экзамена. Отучившись в КПИ два года, он переводится на аэромеханическое отделение механического факультета МВТУ им. Баумана и перебирается в Москву, куда к этому времени переехали его отчим и мать. Именно в МВТУ им. Баумана Королев проектирует свои планеры и добивается запуска в производство. Там он строит свой первый планер «Коктебель», а потом — СК-3 («Красная звезда»), способный выполнять фигуры высшего пилотажа.
Одновременно с учебой в МВТУ Сергей работал инженером на разных авиазаводах Москвы, а потом — и в ЦАГИ. Однако осенью 1931 г. Королев, после знакомства с Фридрихом Артуровичем Цандером, оказывается в Группе по изучению реактивных двигателей и реактивного летания (ГИРД) при Осоавиахиме. Уже весной 1932 Королев становится во главе ГИРДа, но вскоре группа теряет независимость. В стране идет централизация управления всем, чем только можно, борьба со страшными врагами государственного планирования научной мысли: мелкотемьем и дублированием тематики. Газодинамическую лабораторию (ГДЛ) в Ленинграде и московский ГИРД объединяют в РНИИ (Ракетный НИИ).
В новом институте начинаются кадровые игры и интриги. Королева, сначала главного инженера РНИИ, понижают в должности, переводя в один из отделов, что, по сути, спасает ему жизнь. Надвигается 1937 г. Расстреляны председатель ЦС Осоавиахима Р. П. Эйдельман, подписывавший приказ о назначении Королева начальником ГИРД, маршал М. Н. Тухачевский, инициатор создания РНИИ, начинаются аресты и в самом институте. Арестован и расстрелян директор института И. Т. Клейменов и назначенный им — на смену Королеву — на должность главного инженера Г. Э. Лангемак. Под пытками они подписали показания о созданной ими в институте троцкистской организации, в которую входили С. П. Королев и еще один выдающийся инженер-ракетчик Валентин Петрович Глушко. 23 марта 1938 г. арестован Глушко, через три месяца — 27 июня — Королев, уже понимающий, что арест неминуем: ему отказали в продлении допуска к секретным работам и отсрочка вызвана, вероятно, лишь травмой, только что полученной им на очередных испытаниях.
Снова побои и угрозы. У Королева на воле остались жена и трехлетняя дочь. Он подписывает признательные показания. На «суде» (его дело разбиралось одной из печально знаменитых «троек») он откажется от своих признаний на предварительном следствии, сообщив, что они получены под давлением, но это не поможет ему, как не помогло никому другому. Государственная машина мелет без разбору. Глушко, по счастливому стечению обстоятельств, попадает в «шарашку» — тюремное КБ при НКВД. Королева ждет другая судьба: этап. 3 августа 1939 г. он оказывается на золотоносном прииске Мальдяк в семиста километрах от Магадана. Можно долго удивляться бессеребренничеству российской интеллигенции, искать его истоки. Отношения Королева к сербру неизвестны. По свидетельству дочери, Королев до последних дней ненавидел золото.
Пока Королев писал письма, требуя пересмотра дела и возвращения к работе, пока надеялся заинтересовать вождя перспективами реактивной авиации, на воле его мать делала возможное и невозможное, чтобы вернуть сына. Ей удалось связаться с депутатами Верховного Совета СССР и Героями Советского Союза, летчиком Михаилом Михайловичем Громовым и летчицей Валентиной Степановной Гризодубовой, знавшими Королева и могшими ему помочь. Они не побоялись написать запросы в НКВД. Королева отзывают из лагеря на дополнительное следствие.
Королеву повезло. Он не остался зимовать и не погиб на прииске, где заключенные умирали сотнями, он не утонул вместе с семью сотнями заключенных, запертых в трюмах «Индигирки», на которую его не пустили, потому что не хватило мест, он нашел оставленную добросердечными людьми специально для зеков буханку хлеба, которая спасла ему жизнь в холодном декабрьском Магадане. 28 февраля 1940 г. Королев снова оказывается в Москве, в Бутырской. Фотография молодого конструктора, помещенная нами в качестве иллюстрации к этой заметке, была любезно предоставлена администрацией тюрьмы и приобщена к делу (опубликована в биографической книге «Отец», написанной Натальей Королевой). Осенью, 18 сентября 1940 г., после тревожного ожидания (первоначально его повторно приговорили, на этот раз не к десяти, а к восьми годам) С. П. Королева, по запросу его учителя по МВТУ им. Баумана — А. Н. Туполева, переводят в спецтюрьму НКВД ЦКБ-29, шарашку при ЦАГИ, в котором он работал в начале 1930-х. В июле 1941 г. шарашку эвакуируют в Омск, откуда Королева вскоре вызывают в Казань, где в ОКБ, занимающемся разработкой самолетных двигателей работает сослуживец по РНИИ, В. П. Глушко. В 1944 г. Королев попадал под амнистию. 27 июля он досрочно был освобожден из заключения, а 10 августа получил справку о досрочном освобождении и снятии судимости. Реабилитация последует только в 1957 г., за полгода до запуска Первого искусственного спутника Земли.
В 1945 г. Королев вошел в состав советской технической комиссии, которая присутствовала при экспериментальных запусках ФАУ-2. С весны 1946 г. началась совсем другая жизнь. ОКБ-1, дорога к баллистическим ракетам, искусственным спутникам земли, полету человека в космос. Про это вспоминать уже любят.
Он ушел из жизни 14 января 1966 г., едва пережив свой пятьдесят девятый день рождения. Во время операции не выдержало сердце.
Возможно о перипетиях судьбы С. П. Королева следует задуматься тем, кто с грустью вздыхает о благодатных временах советской науки, кто жаждет укрепления утраченного было трогательного альянса между наукой и государством. Отбросив неприятные воспоминания вместе с неизбежно порождаемыми ими сомнениями, ученые вновь льнут к своему поневоле единственному кормильцу.
В этот момент не хочется напоминать, что только в этой системе было возможно арестовать человека по вымышленному обвинению, выбить из него под пытками и угрозами показания против своих товарищей, осудить за несуществующие преступления на десять лет лагерей, гноить в лагере, где он будет приносить пользу добычей «золотишка» — сколько сможет, пока не умрет. Затем выдернуть, пошарив лапой в дальнем ящике, завалявшийся в нем полуживой винтик государственной машины, слегка почистить и направить приносить пользу стране в тюремное КБ. Подарить реабилитацию через девятнадцать лет после ареста и за девять лет до смерти, чтобы можно было, проведя лучшие годы в тюрьмах, лагерях и тюремных КБ, пожить шестой десяток оправданным, восстановленным в правах, честным человеком. Без имени. За вечным, казалось, псевдонимом Сергеев. Вернуть имя — по-царски, с размахом, как шубу с плеча — в некрологе, В некрологе, который Б. Е. Черток, робея, напишет, по привычке легендирования тщательно скрывая род занятий так и не рассекреченого главного конструктора, а власть, хитро подмигнув, бодро сформулирует «В лице С.П. Королева наша страна и мировая наука потеряла выдающегося ученого в области ракетно-космической техники, конструктора первых искусственных спутников Земли и космических кораблей, открывших эру освоения человечеством космического пространства...». Вернет имя и решительно вычеркнет из черновика некролога единственную фразу-намек на «годы несправедливых гонений». Зачем? Эта фраза будет излишней в триумфальном чествовании советской технической мысли. Система не отпускала Королева, которому после смерти снова пришлось сыграть роль винтика, на этот раз, преимущественно идеологической машины.
Эта добрая традиция избирательного забвения как нельзя кстати сейчас. Вместо нового фильма о Королеве, действие которого разворачивается в годы, которые не хочется вспоминать (все начинается в 1938), по заказу Росавиакосмоса станцует Анастасия Волочкова. Заключенный номер 1442, мелькающий в статьях, смотрится утешительно на фоне номера 236438, под которым С. П. Королев был зарегистрирован по прибытии в бухту Нагаево перед отправкой на прииск. К столетию главного конструктора ИТАР-ТАСС выпустил выдержанный в духе лучших образцов советского плаката унылых 1970-х постер с основными датами славного творческого пути С. П. Королева и достойным машины времени скачком из 1934 в 1946 гг., за которые, с ним, судя по всему, ничего особенно примечательного не случилось. Мы, похоже, и впрямь снова хотим все забыть. Забыть, что даже лучшие и сильнейшие люди нашей могучей державы воспринимались партией и правительством лишь как легко заменимые «винтики» для выполнения тех или иных функций. С удручающим безразличием — в лагерь, потом, со столь же непредсказуемым рачением — обратно в КБ, а после смерти — милости просим на пьедестал для вдохновления тех, кто выжил. Он не склонялся перед обстоятельствами, но система безжалостно использовала его, не обращая на это никакого внимания.
Не будем о грустном. Я возвращаюсь к тому, с чего начал. Прошли годы. Проспект Королева из маленькой непонятной улицы превратился в одну из осевых магистралей нового района, с роскошными раскидистыми липами и высоченными, до седьмого этажа, березами, с непрестанно снующими туда-сюда машинами, магазинами, исполинскими башнями новых домов, возвышающимися над карликовыми теперь девятиэтажками.
Проспект повторил судьбу дороги из ниоткуда в никуда, которую упорно строил мечтатель, так и не разочаровавшийся в жизни, несмотря на то, что выпало на его долю. Строил, проектируя планеры, возя ракеты в трамвае, ожидая ареста, умирая от цинги в Магадане, добиваясь возвращения к любимому делу, посылая в неизведанное первого человека. Эта дорога превратилась в широкую магистраль, ведущую в новый, военный (увы), промышленный и научный космос. Тот космос, без которого мы уже не в состоянии помыслить нашу современную жизнь, оснащенную телевидением, мобильной связью, GPS, точнейшими современными картами, сверхчистыми материалами и многим, многим другим.
http://www.polit.ru/science/2007/01/16/korolev1.html