Господин провокатор
Режиссер Пол Верхувен о том, почему интересно снимать фильмы о Второй мировой войне и в чем была главная ошибка продюсеров “Основного инстинкта-2”На днях, 18 января, в прокат выходит если и не лучший, то самый яркий и неожиданный фильм зимы — авантюрная драма “Черная книга”, посвященная судьбе одной девушки в последние месяцы Второй мировой войны. Эта картина знаменует возвращение выдающегося режиссера Пола Верхувена из Голливуда на родину — в Голландию, где он поставил когда-то такие шедевры, как “Турецкие сладости”, “Четвертый мужчина” или “Солдаты королевы”. “Черная книга” сделана в лучших традициях тех фильмов: каскад невероятных приключений не дает зрителю опомниться и понять, сколь серьезные вопросы подняты в этой “облегченной” форме. Провокация следует за провокацией: героине доводится и столкнуться с антисемитами из движения Сопротивления, и влюбиться в главу гаагского гестапо. Накануне выхода фильма в российский прокат Верхувен дал интервью “Пятнице”.
— Какие ощущения вам принесло возвращение на родную почву?
— О, прекрасные, поверьте! Единственная сложность — устаревшая система финансирования кинематографа. Ох уже эта Европа… К созданию фильма были привлечены и немецкие, и французские продюсеры, и у каждой стороны было свое представление о том, как, что и на чьи деньги будет сниматься. Слишком много правил, слишком мало возможностей удовлетворить все потребности. Я занимался бухгалтерией, переходившей в чистую математику: “Эти деньги придут оттуда, прибавим деньги, приехавшие отсюда, и тогда получим нужную сумму”. Снимаешь, снимаешь, а тут деньги опять кончаются, совершенно неожиданно. Пришлось, конечно, понервничать. В Штатах так не бывает. За фильм берется студия, и она обеспечивает сразу все. Думать ни о чем таком не приходится.
— Однако надо полагать, ваша адаптация к работе в США в свое время была еще более сложной.
— Не то слово. Помню, в какой ужас меня приводили мои первые проекты. Наверное, вы замечали, как мало в них диалогов. Это не случайно. Главной проблемой для меня был язык. Когда я читал сценарий “Робота-полицейского”, каждое пятнадцатое слово искал в словаре. И написал всерьез на полях: “Заметка сценаристу: один из бандитов все время зовет другого братишкой, меж тем нигде ранее не указано, что они являются братьями”. А что творилось на съемках “Вспомнить все”! Я голландец, Арнольд Шварценеггер — австрияк. Он подходит ко мне: “Пол, как произносится это слово?” А я и сам понятия не имею. Ясное дело, бежим к ассистенту режиссера и пытаемся выяснить, как же это все произносится. Там, вдобавок, было полным-полно специальной лексики. Ну и намучились же мы.
Я еле выжил. Сейчас, конечно, уже смешно вспоминать. Но до сих пор я не вполне комфортно ощущаю себя, разговаривая по-английски. Трудно начинать говорить на чужом языке и ощущать себя частью чужой культуры, когда тебе 48 лет. Разумеется, возвращение в Голландию, где я наконец-то мог работать, говоря на родном языке, было настоящим благословением.
И это заставляло забыть обо всех финансовых проблемах.
— Ощутили резкую разницу между европейским и американским стилем актерской игры?
— Да нет никакой разницы. Уж вы мне поверьте. Единственное различие — большее число психологических нюансов в сценарии, что было связано с языком. А так люди везде похожи друг на друга. Правда, есть одно различие. Американцы не очень стеснительны, им легко сразу войти в роль и начать кричать, бегать… Карис ван Хоутен, сыгравшая в “Черной книге”, подходила на роль идеально, будто была рождена для нее, и это сделало мою работу с ней еще более приятной. Однако голландцы — люди обстоятельные, им надо осмотреться, прежде чем почувствовать себя в своей тарелке. Я и сам такой. Главное не процесс, а результат.
— Что вас так привлекает в этом историческом периоде — конце Второй мировой? Ведь “Черная книга” — уже второй ваш фильм на эту тему после знаменитых “Солдат королевы” с Рутгером Хауэром?
— С исторической точки зрения, этот период был самым интересным из тех, которые довелось пережить Голландии в ХХ веке: смерть поджидала нас всех за каждым углом, все жили на грани, на краю. Идеальные условия для драмы. Иногда мои персонажи кажутся отвратительными, но они не более отвратительны, чем реальные люди. Нет, снимать фильм о войне в Европе — хорошее дело. Вы заметили, как невзыскательна американская публика по сравнению с европейской? В Штатах любой герой может в любую секунду выхватить из-за пазухи пистолет и никого это не удивит. А в Европе каждый будет тебя спрашивать: “Откуда у него пистолет? В предыдущей сцене его не было видно”. А в войну у всех было оружие, и ничего не надо объяснять!
— Жалеете ли вы, что оператором “Черной книги” стал не Ян де Бонт, снимавший большую часть ваших голландских фильмов и ставший благодаря вам большой голливудской знаменитостью?
— Нет, он бы за это ни за что не взялся. Да это и не было бы возможным. В Штатах так не делают: не отступают назад. Уж если ты стал режиссером — а Ян стал успешным режиссером, он снял такие блокбастеры, как “Скорость” и “Смерч”, — то к операторскому ремеслу лучше не возвращаться.
— А что с вашим российским проектом, экранизацией “Азазеля” Бориса Акунина, на которую вы купили права? Дело движется?
— Вовсю. Если ничего не изменится, “Азазель” станет моим следующим фильмом. Я отодвинул его в сторону, когда мне внезапно удалось собрать деньги на съемки “Черной книги”, но я не забыл про “Азазеля”. Поверьте, этот проект очень дорог мне. И его сценарий, кстати, уже готов — его мы тоже написали вместе с Герардом Сотеманом, автором всех моих голландских сценариев, в том числе “Черной книги”! Фильм будет англоязычным, но это европейский проект: русский сыщик не превратится в моих руках в нью-йоркского. К тому же это было требованием Бориса Акунина, внесенным в контракт: Фандорин должен остаться русским. Я согласен на все сто. Единственное изменение, которое мы сделали, — перенесли действие из Москвы в Петербург, потому что в Москве трудно и почти негде снимать XIX век. Снимать будем в Петербурге и Лондоне.
— В самый разгар работы над “Черной книгой” на экраны мира вышел “Основной инстинкт-2”. У вас нашлось время его по-смотреть?
— Да, представьте, нашлось. Вы знаете, что сперва этот проект настойчиво предлагали мне. Я чуть было не согласился. Я даже встречался с Шэрон Стоун, мы обсуждали сценарий. Очень подробно обсуждали. Она показала мне все, что мне было необходимо увидеть, чтобы понять: она все еще способна сыграть подобную роль. Но потом переговоры с продюсерами не дали желаемого результата. Сценарий-то можно было переработать и улучшить. Проблема была в том, что я твердо знал: мне необходима еще одна звезда, кроме Шэрон. Звезда мужского пола. Кто бы что ни думал, но я-то знаю наверняка, что сумасшедший успех “Основного инстинкта” был связан не только с Шэрон, но и с Майклом Дугласом. Хотя сейчас об этом забыли… Все, кроме меня. Он был ее зеркалом, и без него Шэрон так не засияла бы. И она не тянула бы так одеяло на себя, если бы рядом с ней стоял кто-то настолько же сильный и яркий, как Майкл. Я сразу понял: если рядом с Шэрон будет находиться малоизвестный британский актер, проект обречен на неуспех с самого начала. Так и произошло. Одной Шэрон не хватило, хотя она потрясающая женщина. Именно поэтому ей нужен столь же потрясающий партнер и антагонист, чтобы удержать ее в узде и уравновесить ее силу. У Майкла для этого хватало и таланта, и опыта, и харизмы. Продюсеры ничего не поняли. Они сказали: “Мы потратили на гонорар Шэрон столько денег, что больше нам ни на кого не хватит. Да и не нужен нам никто — все хотят видеть только Шэрон”.
— Они ошиблись, а вы нет.
— Зря они меня не послушались. А я вот рад, что не взялся за “Основной инстинкт-2”. Мне даже удалось извлечь из этого выгоду. Из-за промедления и переговоров до начала съемок им не удалось заключить контракт с превосходным оператором Карлом Уолтером Линденлаубом… И я пригласил его снимать “Черную книгу”. Иначе мне ни за что бы не удалось сделать ему более выгодное предложение. Мне повезло дважды. А я ведь снял все-все мои фильмы с двумя операторами, Яном де Бонтом и Йостом Вакано, и очень многим обязан каждому из них. Так или иначе, Ян исчез с моего горизонта после того, как переехал в Голливуд, а Йост снимал один фильм за другим, пока не ушел на пенсию как раз после “Невидимки”. Мне было надо найти нового оператора, и для меня это было нешуточным шагом —
как жениться в старости. Я выбрал Карла и, по-моему, не прогадал.
— Вопрос вдогонку: вы так и не сделали ни одного сиквела, а ведь в США почти у каждого вашего фильма — “Робота-полицейского”, “Звездного десанта”, “Невидимки”, теперь вот “Основного инстинкта” — есть от одного до трех продолжений. Вы по-прежнему собираетесь придерживаться этой линии?
— Да. Да. Надеюсь, что до самой смерти буду достаточно силен, чтобы не сделать ни одного сиквела. Я чуть-чуть не согласился на “Основной инстинкт”, но, по счастью, этого не случилось.
Автор — обозреватель газеты “Московские новости”
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/01/12/118769
Режиссер Пол Верхувен о том, почему интересно снимать фильмы о Второй мировой войне и в чем была главная ошибка продюсеров “Основного инстинкта-2”На днях, 18 января, в прокат выходит если и не лучший, то самый яркий и неожиданный фильм зимы — авантюрная драма “Черная книга”, посвященная судьбе одной девушки в последние месяцы Второй мировой войны. Эта картина знаменует возвращение выдающегося режиссера Пола Верхувена из Голливуда на родину — в Голландию, где он поставил когда-то такие шедевры, как “Турецкие сладости”, “Четвертый мужчина” или “Солдаты королевы”. “Черная книга” сделана в лучших традициях тех фильмов: каскад невероятных приключений не дает зрителю опомниться и понять, сколь серьезные вопросы подняты в этой “облегченной” форме. Провокация следует за провокацией: героине доводится и столкнуться с антисемитами из движения Сопротивления, и влюбиться в главу гаагского гестапо. Накануне выхода фильма в российский прокат Верхувен дал интервью “Пятнице”.
— Какие ощущения вам принесло возвращение на родную почву?
— О, прекрасные, поверьте! Единственная сложность — устаревшая система финансирования кинематографа. Ох уже эта Европа… К созданию фильма были привлечены и немецкие, и французские продюсеры, и у каждой стороны было свое представление о том, как, что и на чьи деньги будет сниматься. Слишком много правил, слишком мало возможностей удовлетворить все потребности. Я занимался бухгалтерией, переходившей в чистую математику: “Эти деньги придут оттуда, прибавим деньги, приехавшие отсюда, и тогда получим нужную сумму”. Снимаешь, снимаешь, а тут деньги опять кончаются, совершенно неожиданно. Пришлось, конечно, понервничать. В Штатах так не бывает. За фильм берется студия, и она обеспечивает сразу все. Думать ни о чем таком не приходится.
— Однако надо полагать, ваша адаптация к работе в США в свое время была еще более сложной.
— Не то слово. Помню, в какой ужас меня приводили мои первые проекты. Наверное, вы замечали, как мало в них диалогов. Это не случайно. Главной проблемой для меня был язык. Когда я читал сценарий “Робота-полицейского”, каждое пятнадцатое слово искал в словаре. И написал всерьез на полях: “Заметка сценаристу: один из бандитов все время зовет другого братишкой, меж тем нигде ранее не указано, что они являются братьями”. А что творилось на съемках “Вспомнить все”! Я голландец, Арнольд Шварценеггер — австрияк. Он подходит ко мне: “Пол, как произносится это слово?” А я и сам понятия не имею. Ясное дело, бежим к ассистенту режиссера и пытаемся выяснить, как же это все произносится. Там, вдобавок, было полным-полно специальной лексики. Ну и намучились же мы.
Я еле выжил. Сейчас, конечно, уже смешно вспоминать. Но до сих пор я не вполне комфортно ощущаю себя, разговаривая по-английски. Трудно начинать говорить на чужом языке и ощущать себя частью чужой культуры, когда тебе 48 лет. Разумеется, возвращение в Голландию, где я наконец-то мог работать, говоря на родном языке, было настоящим благословением.
И это заставляло забыть обо всех финансовых проблемах.
— Ощутили резкую разницу между европейским и американским стилем актерской игры?
— Да нет никакой разницы. Уж вы мне поверьте. Единственное различие — большее число психологических нюансов в сценарии, что было связано с языком. А так люди везде похожи друг на друга. Правда, есть одно различие. Американцы не очень стеснительны, им легко сразу войти в роль и начать кричать, бегать… Карис ван Хоутен, сыгравшая в “Черной книге”, подходила на роль идеально, будто была рождена для нее, и это сделало мою работу с ней еще более приятной. Однако голландцы — люди обстоятельные, им надо осмотреться, прежде чем почувствовать себя в своей тарелке. Я и сам такой. Главное не процесс, а результат.
— Что вас так привлекает в этом историческом периоде — конце Второй мировой? Ведь “Черная книга” — уже второй ваш фильм на эту тему после знаменитых “Солдат королевы” с Рутгером Хауэром?
— С исторической точки зрения, этот период был самым интересным из тех, которые довелось пережить Голландии в ХХ веке: смерть поджидала нас всех за каждым углом, все жили на грани, на краю. Идеальные условия для драмы. Иногда мои персонажи кажутся отвратительными, но они не более отвратительны, чем реальные люди. Нет, снимать фильм о войне в Европе — хорошее дело. Вы заметили, как невзыскательна американская публика по сравнению с европейской? В Штатах любой герой может в любую секунду выхватить из-за пазухи пистолет и никого это не удивит. А в Европе каждый будет тебя спрашивать: “Откуда у него пистолет? В предыдущей сцене его не было видно”. А в войну у всех было оружие, и ничего не надо объяснять!
— Жалеете ли вы, что оператором “Черной книги” стал не Ян де Бонт, снимавший большую часть ваших голландских фильмов и ставший благодаря вам большой голливудской знаменитостью?
— Нет, он бы за это ни за что не взялся. Да это и не было бы возможным. В Штатах так не делают: не отступают назад. Уж если ты стал режиссером — а Ян стал успешным режиссером, он снял такие блокбастеры, как “Скорость” и “Смерч”, — то к операторскому ремеслу лучше не возвращаться.
— А что с вашим российским проектом, экранизацией “Азазеля” Бориса Акунина, на которую вы купили права? Дело движется?
— Вовсю. Если ничего не изменится, “Азазель” станет моим следующим фильмом. Я отодвинул его в сторону, когда мне внезапно удалось собрать деньги на съемки “Черной книги”, но я не забыл про “Азазеля”. Поверьте, этот проект очень дорог мне. И его сценарий, кстати, уже готов — его мы тоже написали вместе с Герардом Сотеманом, автором всех моих голландских сценариев, в том числе “Черной книги”! Фильм будет англоязычным, но это европейский проект: русский сыщик не превратится в моих руках в нью-йоркского. К тому же это было требованием Бориса Акунина, внесенным в контракт: Фандорин должен остаться русским. Я согласен на все сто. Единственное изменение, которое мы сделали, — перенесли действие из Москвы в Петербург, потому что в Москве трудно и почти негде снимать XIX век. Снимать будем в Петербурге и Лондоне.
— В самый разгар работы над “Черной книгой” на экраны мира вышел “Основной инстинкт-2”. У вас нашлось время его по-смотреть?
— Да, представьте, нашлось. Вы знаете, что сперва этот проект настойчиво предлагали мне. Я чуть было не согласился. Я даже встречался с Шэрон Стоун, мы обсуждали сценарий. Очень подробно обсуждали. Она показала мне все, что мне было необходимо увидеть, чтобы понять: она все еще способна сыграть подобную роль. Но потом переговоры с продюсерами не дали желаемого результата. Сценарий-то можно было переработать и улучшить. Проблема была в том, что я твердо знал: мне необходима еще одна звезда, кроме Шэрон. Звезда мужского пола. Кто бы что ни думал, но я-то знаю наверняка, что сумасшедший успех “Основного инстинкта” был связан не только с Шэрон, но и с Майклом Дугласом. Хотя сейчас об этом забыли… Все, кроме меня. Он был ее зеркалом, и без него Шэрон так не засияла бы. И она не тянула бы так одеяло на себя, если бы рядом с ней стоял кто-то настолько же сильный и яркий, как Майкл. Я сразу понял: если рядом с Шэрон будет находиться малоизвестный британский актер, проект обречен на неуспех с самого начала. Так и произошло. Одной Шэрон не хватило, хотя она потрясающая женщина. Именно поэтому ей нужен столь же потрясающий партнер и антагонист, чтобы удержать ее в узде и уравновесить ее силу. У Майкла для этого хватало и таланта, и опыта, и харизмы. Продюсеры ничего не поняли. Они сказали: “Мы потратили на гонорар Шэрон столько денег, что больше нам ни на кого не хватит. Да и не нужен нам никто — все хотят видеть только Шэрон”.
— Они ошиблись, а вы нет.
— Зря они меня не послушались. А я вот рад, что не взялся за “Основной инстинкт-2”. Мне даже удалось извлечь из этого выгоду. Из-за промедления и переговоров до начала съемок им не удалось заключить контракт с превосходным оператором Карлом Уолтером Линденлаубом… И я пригласил его снимать “Черную книгу”. Иначе мне ни за что бы не удалось сделать ему более выгодное предложение. Мне повезло дважды. А я ведь снял все-все мои фильмы с двумя операторами, Яном де Бонтом и Йостом Вакано, и очень многим обязан каждому из них. Так или иначе, Ян исчез с моего горизонта после того, как переехал в Голливуд, а Йост снимал один фильм за другим, пока не ушел на пенсию как раз после “Невидимки”. Мне было надо найти нового оператора, и для меня это было нешуточным шагом —
как жениться в старости. Я выбрал Карла и, по-моему, не прогадал.
— Вопрос вдогонку: вы так и не сделали ни одного сиквела, а ведь в США почти у каждого вашего фильма — “Робота-полицейского”, “Звездного десанта”, “Невидимки”, теперь вот “Основного инстинкта” — есть от одного до трех продолжений. Вы по-прежнему собираетесь придерживаться этой линии?
— Да. Да. Надеюсь, что до самой смерти буду достаточно силен, чтобы не сделать ни одного сиквела. Я чуть-чуть не согласился на “Основной инстинкт”, но, по счастью, этого не случилось.
Автор — обозреватель газеты “Московские новости”
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/01/12/118769