Масштабные волнения на межэтнической почве
Справка Правозащитного центра «Мемориал» о событиях в селе Яндыки Астраханской областиМасштабные волнения на межэтнической почве
Справка Правозащитного центра «Мемориал» о событиях в селе Яндыки Астраханской области18 августа 2005 года в селе Яндыки Лиманского района Астраханской области произошли масштабные волнения на почве межэтнической розни. Толпа численностью несколько сот человек прошла по селу, поджигая дома, принадлежащие чеченцам. Эти события широко освещались в российских СМИ, причём господствовала версия о «конфликте между калмыками и чеченцами».
7-11 октября 2005 года в Астраханской области работали Елена Рябинина (Комитет «Гражданское содействие») и Александр Черкасов (Правозащитный центр «Мемориал»). Они побывали в селе, общались с жителями, с представителями разных этнических группы, с казачеством, с главой местной администрации, с представителями областного управления внутренних дел и администрации. Ранее председатель ПЦ «Мемориал» Олег Орлов опросил в Чеченской Республике людей, пострадавших в ходе погромов. Складывающаяся в итоге картина оказывается существенно сложнее версии «конфликта двух этнических групп». Ниже представлена краткая предварительная справка по результатам этой работы.
Общая ситуация в селе Яндыки
Село Яндыки расположено в Лиманском районе, на юго-западе Астраханской области. Райцентр Лиман находится в 9 км от Яндыков. Численность населения в селе – 3,5 тыс. человек, 11 % процентов из которых составляют калмыки, 9% - чеченцы, , остальные русские.
Чеченцы живут в селе с начала семидесятых годов, занимались в основном разведением скота. Несколько чеченских семей переселились в село в последние 12 лет, спасаясь от войн или от межвоенного хаоса.
В последние годы в селе открылись два бара, оба принадлежали переселенцам из Чечни: один – русской семье, другой – чеченской. Поскольку в соседних сёлах такого рода заведения отсутствуют, оттуда в Яндыки зачастила молодёжь. Находясь вдали от родственников, соседей, старших, они нередко вели себя вызывающе. В селе участились драки на бытовой почве, нередко с участием приезжих, когда «потерпевшая» сторона возвращалась с подкреплением. Эти, повторим, бытовые конфликты нередко интерпретировались в терминах этнических, например: «подрались чеченцы и калмыки», и «пришедшие на помощь» прибывали именно с таким настроением. Но такое осмысление событий участниками само по себе неизбежно меняло их восприятие, а затем и содержание.
Так, в 2004 году после драки с несколькими молодыми чеченцами группа молодых калмыков, вернувшись в село «с подкреплением», не смогла найти обидчиков. Они остановили машину, в которой находились дагестанцы, избили их, приняв за чеченцев, а саму машину разбили.
Местные жители были склонны рассматривать драки между группами молодёжи как элемент нормальной жизни, однако в последние годы такие конфликты уже осмысливались как этнические.
Среди причин можно назвать и ксенофобскую пропаганду в СМИ, и участие сотрудников местных силовых структур в «контртеррористической операции» на Северном Кавказе (1), и, действительно, близость зоны вооружённого конфликта (2), и деятельность казачества. И казаки, и представители органов внутренних дел говорят о чеченцах как о «гостях» на астраханской земле, и о потенциальной их опасности.
Отчасти это связывают с угрозой расползания «ваххабизма». Между тем, члены местной чеченской общины, хорошо, нередко – на собственном горьком опыте, - зная о развитии ситуации в Чечне в межвоенный период, сами при первом же подозрении выталкивают «ваххабистов» вовне.
Об опасности, которую якобы представляют чеченцы, говорили и в связи с возможным прохождением через эти места нефтепровода из Закаспия, при этом подразумевая, что чеченцы сами по себе представляют опасность для стратегического объекта. В этом, возможно, заключаются по крайней мере две предпосылки к росту напряжённости. Земли, - сельскохозяйственные угодья, на которых работают чеченцы, - резко повышаются в цене, если их будут выкупать под строительство трубопровода. Идея изгнания «гостей» и передачи земли в собственность казакам получает, таким образом, экономическое обоснование. Хотя нефтепровод существует пока только в разговорах, но предощущение больших денег, которые, возможно, придут в регион, уже влияет на поведение людей. Кроме того, нефтепровод, если он будет построен, нужно будет охранять, - а это тоже может принести немалые деньги тем, кто выступит в качестве охраны. Получается, что уже сегодня следует обосновать такую необходимость, - то есть и наличие серьёзных угроз безопасности «трубы», и собственную исключительную способность этим угрозам противостоять.
Наконец, обострение античеченских настроений связано с конфликтом в среде самого казачества. Параллельное существование «реестровых» казачьих структур, лояльных областной администрации, и весьма активных радикально настроенных «нереестровых» (3) было заведомо неустойчиво. В 2005 году «нереестровые» перешли в наступление, добиваясь формального закрепления своего лидерства. Для борьбы за поддержку казачьей «массы» на «кругах» и «сходах» (о «казачьем сходе» в с. Яндыки 9 октября 2005 года см. ниже) псевдопатриотические и ксенофобские лозунги оказались как нельзя кстати.
При этом необходимо отметить, что сами представители власти, - местной, районной, областной, - или областного УВД отнюдь не заинтересованы в беспорядках, боятся их, но в случае возникновения конфликтных ситуаций их симпатии очевидны. Они вовсе не обрадованы ростом радикального «казачества» и его очевидной независимостью, поскольку предпочли бы его контролировать. Однако в своих настроениях милицейская «пехота» и низовой эшелон сотрудников, работающих «на земле», едины с основной массой населения (4).
В условиях, когда хозяйство в регионе депрессивно, в отношении большинства населения к чеченцам просматривается социальный аспект. Хозяйства чеченцев, ранее живших отчётливо беднее большинства населения, оказались успешны, а их дома – зажиточными, что в условиях массовой безработицы вызывает зависть.
На развитие ситуации в селе Яндыки повлияли и особенности правосознания местного населения.
Несмотря на то, что представители всех этнических групп жаловались на криминальные, по сути, действия в их отношении, - «оскорбили русскую девушку», «избили чеченца», - в милицию и прокуратуру обращений практически не было. Объяснения простые: «нас не защитят», или «они [другая сторона] дадут взятку». Такое неверие, видимо, устраивало и самих сотрудников правоохранительных органов, поскольку избавляло их от «лишних» проблем и не портило им отчётность. К решениям возникающих вопросов «стенка на стенку» относились спокойно: «молодёжь всегда дралась». Даже когда на «стрелки» на возле вечного огня у памятника героям Великой Отечественной войны собирались не десятки, а сотни человек, это воспринималось как часть нормы, - в лучшем случае, милицейские машины стояли в стороне, а сотрудники наблюдали (5). По общему молчаливому согласию, вопросы, находящиеся в ведении органов внутренних дел, отдавались на откуп «обычному праву» (6). До поры до времени такого рода действия не воспринимались в этническом ключе.
В итоге власть добровольно и охотно ушла от регулирования тех отношений между людьми, которые по идее находятся в её исключительно ведении.
Однако сложившиеся таким образом обстоятельства при возникшем кризисе определили его катастрофическое развитие, - без чьей-либо злой воли, просто по логике событий.
Предыстория августовских погромов
Ночью с 21 на 22 февраля 2005 года на сельском кладбище в Яндыках были повалены несколько православных крестов и разбит памятник Эдуарду Кокмаджиеву, - калмыку, солдату, погибшему в Чечне. 24 февраля были задержаны и взяты под стражу трое молодых чеченцев, местных уроженцев - Иса Магомадов (из семьи выходцев из с. Курчалой), Адлан Халадов (из семьи выходцев из с. Иласхан-Юрт (Белоречье)), Юсуп Абубакаров (из семьи выходцев из с. Бачи-Юрт). Обвинение в совершении преступления по статье 244 ч.2 п.а («надругательство над телами умерших и местами захоронения группой лиц») (7). 31 марта следствие было закончено, и дело было передано в суд.
Само преступление, определённое как «они, - чеченцы, - надругались надругались над нашими, - русскими и калмыцкими надгробиями», получило широкий резонанс (8). Начиная с 27 февраля, в селе состоялось несколько сходов, где, кроме местных жителей, присутствовали и приехавшие представители радикальной части казачества. На одном из сходов раздавались призывы выселить все чеченские семьи из села, но в итоге проголосовали за выселение только трёх семей, из которых происходили погромщики. Но после заявления присутствовавшего на сходе заместителя районного прокурора о том, что такое выселения будет нарушением закона, поскольку оно возможно лишь с добровольного согласия выселяемых, сход пошел на попятную.
В этой ситуации местная чеченская община делала всё, чтобы успокоить страсти. Все разрушенные и повреждённые надгробия были восстановлены, - это условие было поставлено мартовским сельским сходом, - от потерпевших семей были получены расписки, что они не имеют претензий к обвиняемым. Старшее поколение яндыкских чеченцев безусловно осудило погром на кладбище. Семьи обвиняемых предупредили, чтобы те не пытались «договориться» с судом или прокуратурой. Действительно, только продемонстрировав, что существует закон и что государство в силах наказать преступников, можно было предотвратить дальнейшую эскалацию напряжённости.
6 мая 2005 года Лиманский районный суд приговорил Абубакарова, Магомадова и Халадова к полутора годам лишения свободы каждого. Обвиняемые признали свою вину.
16 мая осужденные подали кассационную жалобу. Прокуратура, со своей стороны, посчитала приговор слишком мягким и обжаловала его.
10 августа Лиманский районный суд пересмотрел ранее вынесенный приговор, заменив лишение свободы условным осуждением (9).
Вечером 10 августа в селе был избит Ибрагим Халадов, брат Адлана. По утверждению местных жителей, он хвастался, что удастся откупиться от любого суда. Он был госпитализирован, его родители подали жалобу в милицию, которую затем, однако, забрали.
Следующим вечером, 11 августа, группа чеченской молодёжи «отомстила». Были избиты несколько молодых калмыков, - те, кто накануне бил Халадова. Никто из них не был госпитализирован, никто не подавал жалоб в милицию.
Разраставшийся конфликт развивался в рамках «обычного права»: молодых чеченцев теперь вызывали на «стрелку». Старейшие и уважаемые члены чеченской общины, и прежде всего председатель колхоза Кюри Хусаинов, делали всё возможное, чтобы ситуация не усугубилась. Попытки урегулировать ситуацию на сходе стариков, - представителей разных этнических групп, - успеха не имели. Лидеры чеченской общины пытались удержать молодёжь от участия в «стрелках», обходя дома и беседуя с каждой семьёй.
Вечером 15 августа они дежурили на случай, если молодые чеченцы, не вняв уговорам, вся же явятся на место предполагаемой «стрелки». Тем временем там собрались до полутора сотен молодых людей, - русских и калмыков, - и перешли «в наступление», хотя чеченская молодёжь не пришла. В итоге чеченские старики в последней момент спаслись от толпы. Милиция всё время дежурила на отдалении, находясь в машинах.
Утром 16 августа Кюри Хусаинов, подал главе сельской администрации Сергею Владимировичу Соболеву заявление, в котором требовал принять срочные меры для того, чтобы предотвратить в селе серьезные столкновения. Никакие меры приняты не были.
Вечером 16 августа на то же место пришли несколько десятков молодых чеченцев, началась драка. Милиция находилась в стороне. Раздался выстрел из пистолета, в голову в упор был убит молодой калмык, Николай Болдырев. Только тут, видимо, поняв, что события вышли за рамки обычая, появились сотрудники милиции.
Введённые после этого в село милиционеры из районного центра Лиман провели повальные обыски в чеченских подворьях и задержали 14 молодых людей. Чеченцы говорят, что обыски без санкции прокурора проводили люди в масках, что это было похоже на «зачистку». Прокуратура Лиманского района возбудила уголовные дела по ч. 2 ст. 213 УК РФ (хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору) и ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство) (10). Оба уголовных дела соединены в одно производство и расследуются отделом по расследованию особо важных преступлений прокуратуры Астраханской области. По подозрению в совершении хулиганства задержаны 12 человек.
17 августа труп Болдырева был привезен после судебно-медицинской экспертизы обратно в село. В тот же день по селу пошли разговоры, что будут сжигать дома чеченцев. Лидеры чеченской общины предупреждали об опасности погромов и поджогов районные власти. И вновь никаких мер принято не было.
Погром 18 августа 2005 года
18 августа, в день похорон Николая Болдырева, в село Яндыки были введены дополнительные силы милиции из Астрахани.
В село также приехало много народу на похороны, - из Калмыкии и казаки из Астрахани. Один из казачьих лидеров выступил с яркой речью на кладбище, после чего толпа численностью несколько сот человек двинулась в село и прошла по центральной улице.
В толпе были местные и приезжие, калмыки и русские, - многие в масках. В центре села были жестоко избиты несколько человек, в частности, Кюри Хусаинов, вопреки настоятельным советам, не спрятавшийся от погромщиков. Двигаясь по селу, толпа останавливалась у домов, принадлежащих чеченцам. Дома громили и поджигали. За толпой ехала пожарная машина, - тушили дома, соседние с подожжёнными чеченскими, чтобы на них не перекинулся огонь (11). Несмотря на эти усилия, два дома, принадлежащих русским, всё же загорелись.
Стоявшие на сельской улице силы милицейского оцепления не пытались остановить погромщиков. Мы спрашивали у жителей села, у администрации и милиционеров, - можно ли было остановить погромщиков, прекратить начавшиеся бесчинства? Ответ был, как правило, – для этого пришлось бы стрелять по толпе. Сотрудники МВД, таким образом, дают понять, что своим бездействием они предотвратили нанесение большего вреда, - ведь при погромах никто не был убит, а при стрельбе такая вероятность не была исключена. Но такая вероятность была и при погромах, - так, по словам пострадавших, один из наиболее «инициативных» погромщиков пытался не выпускать людей из уже подожжённых домов, бросая обратно выбегавшего наружу ребёнка. Но такое поведение было «отклонением от нормы», пресечённым сотрудниками милиции, - проявлявшего наибольшую активность Анатолия Багиева несколько раз осаживали, а в итоге арестовали (он так и остался единственным арестованным и осуждённым участником событий 18 августа). Милиционеры прятали от погромщиков в клубе оказавшихся там чеченцев. Но никаких попыток активных действий органы МВД не предпринимали, так что слова о неизбежности в этом случае стрельбы и жертв остаются самооправданием сотрудников органов правопорядка. По сути, это было « «регулирование погрома», а не его пресечение (12).
Впрочем, эти пассивные действия сил правопорядка были весьма масштабны, и на самом деле предотвратили дальнейшую эскалацию насилия. Были блокированы подъезды к селу, в Яндыки не пропустили «подкрепление», состоявшее в основном из калмыков. Милиция также не допустила непосредственного контакта и неизбежной в этом случае драки погромщиков с группой чеченцев, отошедших из села на окраину. 18 августа и в последующие дни в этом районе было ограничено передвижение, - останавливали и не пропускали не только чеченцев, не только группы калмыков, но и казаков (13).
Однако после погрома милицейские кордоны людей из села выпускали свободно.
После погрома
В тот же день, 18 августа, областная прокуратура возбудила уголовное дело по факту массовых беспорядков (по ч. ч. 1, 2, 3 ст. 212 УК РФ). Но задержание погромщиков не производились, несмотря на то, что в распоряжении правоохранительных органов были материалы оперативной видеосъёмки: Анатолий Багиев так и остался единственным арестованным (14), обвинение в организации и участии в массовых (!) беспорядках было предъявлено ему единственному (15). Основанием для этого (16) стала та самая оперативная видеосъёмка, «плохое качество» которой якобы мешает установить личности остальных погромщиков.
Ответственность местных правоохранительных органов также была очевидна, и 31 августа областная прокуратура возбудила также уголовное дело в отношении руководства Лиманского РОВД, «не обеспечившего проведение профилактических для предотвращения беспорядков и не принявшего достаточных мер по охране порядка» по ч. 1 ст. 293 УК РФ («халатность, ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей»). В итоге заместитель начальника РОВД был отстранён от занимаемой должности.
Одновременно власти с тревогой ожидали «ответных действий» со стороны чеченцев. Но чеченская община вновь проявила выдержку: им было очевидно, что власти если не спишут на них всё случившееся, или по крайней мере попытаются уравнять ответственность «сторон».
В районе и в селе ещё долгое время находились дополнительные силы милиции из Астрахани, а после их вывода были организованы сельские отделения милиции.
Ночной бар, - по мнению сельчан, первоисточник всех бед, бар, - хозяин-чеченец сдал в аренду – говорит, продал бы, но купить ни у кого денег не было. Впрочем, бар уже и не ночной – работает до 22:00
Между тем, напряжённость в селе сохранялась. 19 августа, на следующий день после погромов, на встрече «делегатов» от села Яндыки с губернатором Астраханской области от него потребовали выселения чеченских семей. Погорельцев «разместили» в общежитии в посёлке Лиман, средства на восстановление их домов не нашлось (17).
Как было сказано выше, события в Яндыках проходили на фоне активизации радикальной части «нереестрового» казачества, и послужили лучшим аргументом в борьбе за формальное лидерство в казачьем движении.
9 октября 2005 года в селе Яндыки намечался «казачий круг», на который, кроме местных казаков, на двух автобусах и нескольких автомобилях приехали также активисты из Астрахани. На «круге», который по ходу был переименован в «сход» (18). Кроме успешного решения сугубо внутренней задачи, - обеспечив себе на этом «совместном сходе» большинство, переизбрать атамана «станицы Яндыкской», казаки обсуждали также прошедшие события и «текущий момент». Раздевались призывы немедленно ехать и разбираться с «незваными гостями на нашей земле», - чеченцами, живущими в селе Бударино (19). Общая готовность аудитории поехать и «разобраться» была ограничена лишь присутствием командира размещённого в Яндыках милицейского подразделения и московских правозащитников. Будучи спрошен относительно текущего момента, милицейский подполковник объяснил своё отношение к казачеству и его участию в установлении правопорядка и межэтнического согласия: «Что может участковый, если придёт домой к «гостям»? А вот если с ним придёт десяток казаков…» Он высказался за более тесное взаимодействие между казачеством и органами внутренних дел, очевидно, сочувствуя собравшимся, но предпочитая, чтобы они действовали совместно с его ведомством. Поход в Бударино был отложен, но ненадолго – в конце ноября планировался уже казачий круг Астраханского войска, и к тому времени проблему полагали решить (20).
27 февраля в Астрахани был оглашен приговор Анатолию Багиеву. Он был приговорён к семи годам заключения за участии в массовых беспорядках и за призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти.
На следующий день, 28 февраля был оглашен приговор двенадцати чеченцам, -их приговорили к заключению на срок от двух с половиной до пяти лет за хулиганство.
В дни судебных заседаний в город было введено милицейское и войсковое «усиление».
Средства массовой информации особенно не вникали в подробности. Был весьма характерен заголовок новостного сообщения: "В Астрахани ждут погромов после решения суда по делу чеченцев, разгромивших село Яндыки".
*****
Очевидно, прошлогодние события в селе Яндыки были отнюдь не случайным и спонтанным проявлением «межнациональной розни», не «конфликт между чеченцами и калмыками». Версии такого рода - лишь попытка дать простое и рациональное объяснения событиям сложным. В них сплелись и совпали многие факторы, но на некоторые стоит обратить особое внимание.
Главная причина прошлогодней эскалации напряжённости в Яндыках - самоустранение власти из тех сфер, которые она должна регулировать (21). Милиция не вмешивалась в бытовые по сути конфликты, и даже в массовых драках участие милиционеров сводилось к наблюдению с почтительного расстояния. Судебная власть также не обозначила свое присутствие и не способствовала успокоению страстей. По сути дела, правовой вакуум заполнило «обычное право» - право обычая (22), «стрелки» заменили милицию, и августовский погром стал закономерным итогом этих процессов.
В терминах этнических конфликтов интерпретируются противоречия многоплановые, в частности – проблема бедности и имущественного расслоения (23).
В яндыкских событиях значительна роль казачества, хотя её и не стоит преувеличивать. Казаки отнюдь не были инициаторами погромов, но подхватили и поддержали лозунги «необходимости выселения незваных гостей», используя их в своей внутренней борьбе и для усиления внешнего влияния. Пятнадцать лет политического манипулирования властей, попытки «возрождения казачества» в надежде его контролировать закончились здесь очевидным фиаско: ситуация уже вышла из-под контроля, и её не удаётся вернуть к исходному состоянию.
Состоявшиеся в феврале 2006 году суды отнюдь не поставили точку в яндыкской истории. Осуждены, вроде бы, и те, и другие, - но вряд ли можно считать торжеством правосудия осуждение одного человека по обвинению в «массовых беспорядках».
За прошедший после погрома год ситуация в Лиманском районе Астраханской области уже была на грани повторения событий августа 2005-го, и никто не может гарантировать, что нового обострения не будет.
Примечания
В ходе вооружённого конфликта в Чеченской Республике туда направлялись сводные отряды милиции (СОМ), сформированные в областных управлениях внутренних дел. Их менталитет и восприятие действительности неизбежно менялись, методы действий становились «жёстче», а чеченцы вообще воспринимались как враждебное население. Астраханские милиционеры неоднократно бывали в командировках в ЧР.
Астраханская область и Чеченская Республика относятся к одному и тому же Южному федеральному округу, дорога на автомобиле занимает несколько часов.
Реестровые казаки – включённые в государственный реестр, и, по идее, состоящие на государственной службе, на них выделяют или планируют выделять бюджетные средства. Оставшиеся за рамками реестра «нереестровые» казаки, как правило, более активны и менее конформны, и претендуют на лидерство в казачьем движении.
Надо ли уточнять, что среди сотрудников местной милиции и в составе районного ОВД чеченцев не было, - в основном, русские и калмыки.
Трудно объяснить роль милиционероа в этом случае в рамках закона: по сути дела, они то ли стояли «на стрёме», то ли следили за соблюдением «регламента» этой, в сущности, криминальной «разборки».
«Обычное» - не в бытовом смысле, не «привычное», а действующее de facto, но основанное на обычае, традиции, а не на писаных кодексах и уложениях.
Обвинение было предъявлено только им троим, хотя, возможно, в акте вандализма принимал участие кто-то ещё. На дне рождения, где они выпивали, было ещё много молодых людей иной этнической принадлежности, а при проведении следственного эксперимента на кладбище трое обвиняемых так и не смогли сдвинуть с места памятник.
Характерная ошибка многих респондентов: нам говорили, что погром был совершён 23 февраля, в годовщину депортации чеченского народа, что придавало преступлению дополнительное символическое значение.
Правовые основания пересмотра приговора заслуживают отдельного внимания. Подсудимые изменили показания, - теперь утверждали, что, хотя к кладбищу они пришли вместе, но затем разделились, вошли туда уже по одному, поодиночке валили кресты, затем вышли с кладбища, и уже тогда снова встретились. Основываясь на этих показаниях, суд признал, что преступление не было совершено «группой лиц».
Оба уголовных дела были соединены в одно производство и расследовались отделом по расследованию особо важных дел областной прокуратуры. Из 14 задержанных по этому делу обвинения в были предъявлены 12 человекам. Двоим было предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 222 УК РФ (незаконное приобретение и хранение огнестрельного оружия). Наконец, 1 сентября судебная коллегия по уголовным делам Астраханского областного суда в кассационном порядке отменила приговор Лиманского районного суда и направила уголовное дело на новое судебное рассмотрение. 2 сентября Лиманским судом всем троим изменена мера пресечения, и они были взяты под стражу.
Погода стояла жаркая и ветреная.
Как ранее - «регулирование» милиционерами «стрелок» без вмешательства, - пока не случалось убийство или иное ЧП.
В нашем распоряжении есть заявление казака Валерия П. о таком случае.
Можно предположить, что рапорт на Багиевых, сопротивлявшихся милиционерам, был составлен ещё по горячим следам, и затем использован, поскольку при столь масштабных событиях правоохранительные органы не могли себе позволить не найти хотя бы одного виновного.
Вообще-то получается, что массовые беспорядки устраивал не один человек, а двое: брат Анатолия, Андрей Багиев, был объявлен в розыск.
И основным доказательством на февральском суде над Анатолием.
В то же время, в селе шёл сбор средств на ремонт домов русских жителей, случайно пострадавших при поджогах. Отношение главы местной администрации к этой избирательности было следующее: «как официальное лицо, я не могу участвовать, но вы же понимаете…»
Находившиеся в селе А. Черкасов и Е. Рябинина также решили поприсутствовать на собрании. На замечание о том, что женщинам на казачьем круге присутствовать не положено, действовавший на тот момент атаман ответствовал: «Это не женщина, а представитель Президента!» Непонятно, чем было вызвано это утверждение, но «представителя Президента» казаки выпроваживать не решились, а коллизию разрешили, переименовав «круг» в «сход», относительно присутствия на котором женщин ничего не сказано.
Село Бударино было привлекательно для «разбирательств» скорее всего потому, что находится на отшибе, в тупике, в конце автодороги, и в случае чего оттуда нельзя бежать.
Погром в итоге так и не состоялся, - возможно, потому, что лидеры чеченской диаспоры в районе и в области предприняли все усилия, ввели едва ли не «комендантский час» для чеченской молодёжи, чтобы не допустить инцидентов, которые могли быть использования как повод для новых погромов.
А вместо этого - регулирование тех сфер, в которые вмешиваться вообще не следует!
По сути дела, на местном уровне произошла деградация гражданского общества вплоть до определения и описания, данного Сергеем Пашиным в статье «Государство и гражданское общество, или Игра в орлянку» (Индекс – досье на цензуру № 16, http://index.org.ru/journal/16/pashin.html): "...В крайнем своем выражении “победа” государства означает полную ликвидацию легального гражданского общества, прозябание его в теневых формах... Гражданское общество самодостаточно; оно совокупность отношений людей как участников рынка товаров и услуг, собственников, партнеров, конкурентов, соседей, членов общественных объединений и движений, церквей, землячеств, кланов. Институты гражданского общества властью не обладают, однако оно стихийно порождает правовую систему, которая впоследствии получает наименование “естественного права”. Для гражданского общества характерна, по выражению Т. Гоббса, bellum omnium contra omnes. [война каждого со всяким] Конфликты разрешаются в рамках гражданского общества и его организованных элементов приватным образом, например, частными (третейскими) судьями. Поединки, воровские сходки и суды чести — также суть экзотические формы саморегуляции гражданского общества.»
В Яндыках нам говорили, что при погромах жгли «богатые чеченские дома». Но практически все чеченские дома, судя по останкам сгоревших и по тем, до которых погромщики не дошли, были зажиточны. Ранее убыточное сельское хозяйство, животноводство, овощеводство, бывший колхоз приносят доход тем, кто работает. Эта проблема рационализируется, и по сути дела социальное расслоение воспринимается как межэтнические противоречия.
25 августа 2006, 16:38
http://www.polit.ru/dossie/2006/08/25/yandik.html
Справка Правозащитного центра «Мемориал» о событиях в селе Яндыки Астраханской областиМасштабные волнения на межэтнической почве
Справка Правозащитного центра «Мемориал» о событиях в селе Яндыки Астраханской области18 августа 2005 года в селе Яндыки Лиманского района Астраханской области произошли масштабные волнения на почве межэтнической розни. Толпа численностью несколько сот человек прошла по селу, поджигая дома, принадлежащие чеченцам. Эти события широко освещались в российских СМИ, причём господствовала версия о «конфликте между калмыками и чеченцами».
7-11 октября 2005 года в Астраханской области работали Елена Рябинина (Комитет «Гражданское содействие») и Александр Черкасов (Правозащитный центр «Мемориал»). Они побывали в селе, общались с жителями, с представителями разных этнических группы, с казачеством, с главой местной администрации, с представителями областного управления внутренних дел и администрации. Ранее председатель ПЦ «Мемориал» Олег Орлов опросил в Чеченской Республике людей, пострадавших в ходе погромов. Складывающаяся в итоге картина оказывается существенно сложнее версии «конфликта двух этнических групп». Ниже представлена краткая предварительная справка по результатам этой работы.
Общая ситуация в селе Яндыки
Село Яндыки расположено в Лиманском районе, на юго-западе Астраханской области. Райцентр Лиман находится в 9 км от Яндыков. Численность населения в селе – 3,5 тыс. человек, 11 % процентов из которых составляют калмыки, 9% - чеченцы, , остальные русские.
Чеченцы живут в селе с начала семидесятых годов, занимались в основном разведением скота. Несколько чеченских семей переселились в село в последние 12 лет, спасаясь от войн или от межвоенного хаоса.
В последние годы в селе открылись два бара, оба принадлежали переселенцам из Чечни: один – русской семье, другой – чеченской. Поскольку в соседних сёлах такого рода заведения отсутствуют, оттуда в Яндыки зачастила молодёжь. Находясь вдали от родственников, соседей, старших, они нередко вели себя вызывающе. В селе участились драки на бытовой почве, нередко с участием приезжих, когда «потерпевшая» сторона возвращалась с подкреплением. Эти, повторим, бытовые конфликты нередко интерпретировались в терминах этнических, например: «подрались чеченцы и калмыки», и «пришедшие на помощь» прибывали именно с таким настроением. Но такое осмысление событий участниками само по себе неизбежно меняло их восприятие, а затем и содержание.
Так, в 2004 году после драки с несколькими молодыми чеченцами группа молодых калмыков, вернувшись в село «с подкреплением», не смогла найти обидчиков. Они остановили машину, в которой находились дагестанцы, избили их, приняв за чеченцев, а саму машину разбили.
Местные жители были склонны рассматривать драки между группами молодёжи как элемент нормальной жизни, однако в последние годы такие конфликты уже осмысливались как этнические.
Среди причин можно назвать и ксенофобскую пропаганду в СМИ, и участие сотрудников местных силовых структур в «контртеррористической операции» на Северном Кавказе (1), и, действительно, близость зоны вооружённого конфликта (2), и деятельность казачества. И казаки, и представители органов внутренних дел говорят о чеченцах как о «гостях» на астраханской земле, и о потенциальной их опасности.
Отчасти это связывают с угрозой расползания «ваххабизма». Между тем, члены местной чеченской общины, хорошо, нередко – на собственном горьком опыте, - зная о развитии ситуации в Чечне в межвоенный период, сами при первом же подозрении выталкивают «ваххабистов» вовне.
Об опасности, которую якобы представляют чеченцы, говорили и в связи с возможным прохождением через эти места нефтепровода из Закаспия, при этом подразумевая, что чеченцы сами по себе представляют опасность для стратегического объекта. В этом, возможно, заключаются по крайней мере две предпосылки к росту напряжённости. Земли, - сельскохозяйственные угодья, на которых работают чеченцы, - резко повышаются в цене, если их будут выкупать под строительство трубопровода. Идея изгнания «гостей» и передачи земли в собственность казакам получает, таким образом, экономическое обоснование. Хотя нефтепровод существует пока только в разговорах, но предощущение больших денег, которые, возможно, придут в регион, уже влияет на поведение людей. Кроме того, нефтепровод, если он будет построен, нужно будет охранять, - а это тоже может принести немалые деньги тем, кто выступит в качестве охраны. Получается, что уже сегодня следует обосновать такую необходимость, - то есть и наличие серьёзных угроз безопасности «трубы», и собственную исключительную способность этим угрозам противостоять.
Наконец, обострение античеченских настроений связано с конфликтом в среде самого казачества. Параллельное существование «реестровых» казачьих структур, лояльных областной администрации, и весьма активных радикально настроенных «нереестровых» (3) было заведомо неустойчиво. В 2005 году «нереестровые» перешли в наступление, добиваясь формального закрепления своего лидерства. Для борьбы за поддержку казачьей «массы» на «кругах» и «сходах» (о «казачьем сходе» в с. Яндыки 9 октября 2005 года см. ниже) псевдопатриотические и ксенофобские лозунги оказались как нельзя кстати.
При этом необходимо отметить, что сами представители власти, - местной, районной, областной, - или областного УВД отнюдь не заинтересованы в беспорядках, боятся их, но в случае возникновения конфликтных ситуаций их симпатии очевидны. Они вовсе не обрадованы ростом радикального «казачества» и его очевидной независимостью, поскольку предпочли бы его контролировать. Однако в своих настроениях милицейская «пехота» и низовой эшелон сотрудников, работающих «на земле», едины с основной массой населения (4).
В условиях, когда хозяйство в регионе депрессивно, в отношении большинства населения к чеченцам просматривается социальный аспект. Хозяйства чеченцев, ранее живших отчётливо беднее большинства населения, оказались успешны, а их дома – зажиточными, что в условиях массовой безработицы вызывает зависть.
На развитие ситуации в селе Яндыки повлияли и особенности правосознания местного населения.
Несмотря на то, что представители всех этнических групп жаловались на криминальные, по сути, действия в их отношении, - «оскорбили русскую девушку», «избили чеченца», - в милицию и прокуратуру обращений практически не было. Объяснения простые: «нас не защитят», или «они [другая сторона] дадут взятку». Такое неверие, видимо, устраивало и самих сотрудников правоохранительных органов, поскольку избавляло их от «лишних» проблем и не портило им отчётность. К решениям возникающих вопросов «стенка на стенку» относились спокойно: «молодёжь всегда дралась». Даже когда на «стрелки» на возле вечного огня у памятника героям Великой Отечественной войны собирались не десятки, а сотни человек, это воспринималось как часть нормы, - в лучшем случае, милицейские машины стояли в стороне, а сотрудники наблюдали (5). По общему молчаливому согласию, вопросы, находящиеся в ведении органов внутренних дел, отдавались на откуп «обычному праву» (6). До поры до времени такого рода действия не воспринимались в этническом ключе.
В итоге власть добровольно и охотно ушла от регулирования тех отношений между людьми, которые по идее находятся в её исключительно ведении.
Однако сложившиеся таким образом обстоятельства при возникшем кризисе определили его катастрофическое развитие, - без чьей-либо злой воли, просто по логике событий.
Предыстория августовских погромов
Ночью с 21 на 22 февраля 2005 года на сельском кладбище в Яндыках были повалены несколько православных крестов и разбит памятник Эдуарду Кокмаджиеву, - калмыку, солдату, погибшему в Чечне. 24 февраля были задержаны и взяты под стражу трое молодых чеченцев, местных уроженцев - Иса Магомадов (из семьи выходцев из с. Курчалой), Адлан Халадов (из семьи выходцев из с. Иласхан-Юрт (Белоречье)), Юсуп Абубакаров (из семьи выходцев из с. Бачи-Юрт). Обвинение в совершении преступления по статье 244 ч.2 п.а («надругательство над телами умерших и местами захоронения группой лиц») (7). 31 марта следствие было закончено, и дело было передано в суд.
Само преступление, определённое как «они, - чеченцы, - надругались надругались над нашими, - русскими и калмыцкими надгробиями», получило широкий резонанс (8). Начиная с 27 февраля, в селе состоялось несколько сходов, где, кроме местных жителей, присутствовали и приехавшие представители радикальной части казачества. На одном из сходов раздавались призывы выселить все чеченские семьи из села, но в итоге проголосовали за выселение только трёх семей, из которых происходили погромщики. Но после заявления присутствовавшего на сходе заместителя районного прокурора о том, что такое выселения будет нарушением закона, поскольку оно возможно лишь с добровольного согласия выселяемых, сход пошел на попятную.
В этой ситуации местная чеченская община делала всё, чтобы успокоить страсти. Все разрушенные и повреждённые надгробия были восстановлены, - это условие было поставлено мартовским сельским сходом, - от потерпевших семей были получены расписки, что они не имеют претензий к обвиняемым. Старшее поколение яндыкских чеченцев безусловно осудило погром на кладбище. Семьи обвиняемых предупредили, чтобы те не пытались «договориться» с судом или прокуратурой. Действительно, только продемонстрировав, что существует закон и что государство в силах наказать преступников, можно было предотвратить дальнейшую эскалацию напряжённости.
6 мая 2005 года Лиманский районный суд приговорил Абубакарова, Магомадова и Халадова к полутора годам лишения свободы каждого. Обвиняемые признали свою вину.
16 мая осужденные подали кассационную жалобу. Прокуратура, со своей стороны, посчитала приговор слишком мягким и обжаловала его.
10 августа Лиманский районный суд пересмотрел ранее вынесенный приговор, заменив лишение свободы условным осуждением (9).
Вечером 10 августа в селе был избит Ибрагим Халадов, брат Адлана. По утверждению местных жителей, он хвастался, что удастся откупиться от любого суда. Он был госпитализирован, его родители подали жалобу в милицию, которую затем, однако, забрали.
Следующим вечером, 11 августа, группа чеченской молодёжи «отомстила». Были избиты несколько молодых калмыков, - те, кто накануне бил Халадова. Никто из них не был госпитализирован, никто не подавал жалоб в милицию.
Разраставшийся конфликт развивался в рамках «обычного права»: молодых чеченцев теперь вызывали на «стрелку». Старейшие и уважаемые члены чеченской общины, и прежде всего председатель колхоза Кюри Хусаинов, делали всё возможное, чтобы ситуация не усугубилась. Попытки урегулировать ситуацию на сходе стариков, - представителей разных этнических групп, - успеха не имели. Лидеры чеченской общины пытались удержать молодёжь от участия в «стрелках», обходя дома и беседуя с каждой семьёй.
Вечером 15 августа они дежурили на случай, если молодые чеченцы, не вняв уговорам, вся же явятся на место предполагаемой «стрелки». Тем временем там собрались до полутора сотен молодых людей, - русских и калмыков, - и перешли «в наступление», хотя чеченская молодёжь не пришла. В итоге чеченские старики в последней момент спаслись от толпы. Милиция всё время дежурила на отдалении, находясь в машинах.
Утром 16 августа Кюри Хусаинов, подал главе сельской администрации Сергею Владимировичу Соболеву заявление, в котором требовал принять срочные меры для того, чтобы предотвратить в селе серьезные столкновения. Никакие меры приняты не были.
Вечером 16 августа на то же место пришли несколько десятков молодых чеченцев, началась драка. Милиция находилась в стороне. Раздался выстрел из пистолета, в голову в упор был убит молодой калмык, Николай Болдырев. Только тут, видимо, поняв, что события вышли за рамки обычая, появились сотрудники милиции.
Введённые после этого в село милиционеры из районного центра Лиман провели повальные обыски в чеченских подворьях и задержали 14 молодых людей. Чеченцы говорят, что обыски без санкции прокурора проводили люди в масках, что это было похоже на «зачистку». Прокуратура Лиманского района возбудила уголовные дела по ч. 2 ст. 213 УК РФ (хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору) и ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство) (10). Оба уголовных дела соединены в одно производство и расследуются отделом по расследованию особо важных преступлений прокуратуры Астраханской области. По подозрению в совершении хулиганства задержаны 12 человек.
17 августа труп Болдырева был привезен после судебно-медицинской экспертизы обратно в село. В тот же день по селу пошли разговоры, что будут сжигать дома чеченцев. Лидеры чеченской общины предупреждали об опасности погромов и поджогов районные власти. И вновь никаких мер принято не было.
Погром 18 августа 2005 года
18 августа, в день похорон Николая Болдырева, в село Яндыки были введены дополнительные силы милиции из Астрахани.
В село также приехало много народу на похороны, - из Калмыкии и казаки из Астрахани. Один из казачьих лидеров выступил с яркой речью на кладбище, после чего толпа численностью несколько сот человек двинулась в село и прошла по центральной улице.
В толпе были местные и приезжие, калмыки и русские, - многие в масках. В центре села были жестоко избиты несколько человек, в частности, Кюри Хусаинов, вопреки настоятельным советам, не спрятавшийся от погромщиков. Двигаясь по селу, толпа останавливалась у домов, принадлежащих чеченцам. Дома громили и поджигали. За толпой ехала пожарная машина, - тушили дома, соседние с подожжёнными чеченскими, чтобы на них не перекинулся огонь (11). Несмотря на эти усилия, два дома, принадлежащих русским, всё же загорелись.
Стоявшие на сельской улице силы милицейского оцепления не пытались остановить погромщиков. Мы спрашивали у жителей села, у администрации и милиционеров, - можно ли было остановить погромщиков, прекратить начавшиеся бесчинства? Ответ был, как правило, – для этого пришлось бы стрелять по толпе. Сотрудники МВД, таким образом, дают понять, что своим бездействием они предотвратили нанесение большего вреда, - ведь при погромах никто не был убит, а при стрельбе такая вероятность не была исключена. Но такая вероятность была и при погромах, - так, по словам пострадавших, один из наиболее «инициативных» погромщиков пытался не выпускать людей из уже подожжённых домов, бросая обратно выбегавшего наружу ребёнка. Но такое поведение было «отклонением от нормы», пресечённым сотрудниками милиции, - проявлявшего наибольшую активность Анатолия Багиева несколько раз осаживали, а в итоге арестовали (он так и остался единственным арестованным и осуждённым участником событий 18 августа). Милиционеры прятали от погромщиков в клубе оказавшихся там чеченцев. Но никаких попыток активных действий органы МВД не предпринимали, так что слова о неизбежности в этом случае стрельбы и жертв остаются самооправданием сотрудников органов правопорядка. По сути, это было « «регулирование погрома», а не его пресечение (12).
Впрочем, эти пассивные действия сил правопорядка были весьма масштабны, и на самом деле предотвратили дальнейшую эскалацию насилия. Были блокированы подъезды к селу, в Яндыки не пропустили «подкрепление», состоявшее в основном из калмыков. Милиция также не допустила непосредственного контакта и неизбежной в этом случае драки погромщиков с группой чеченцев, отошедших из села на окраину. 18 августа и в последующие дни в этом районе было ограничено передвижение, - останавливали и не пропускали не только чеченцев, не только группы калмыков, но и казаков (13).
Однако после погрома милицейские кордоны людей из села выпускали свободно.
После погрома
В тот же день, 18 августа, областная прокуратура возбудила уголовное дело по факту массовых беспорядков (по ч. ч. 1, 2, 3 ст. 212 УК РФ). Но задержание погромщиков не производились, несмотря на то, что в распоряжении правоохранительных органов были материалы оперативной видеосъёмки: Анатолий Багиев так и остался единственным арестованным (14), обвинение в организации и участии в массовых (!) беспорядках было предъявлено ему единственному (15). Основанием для этого (16) стала та самая оперативная видеосъёмка, «плохое качество» которой якобы мешает установить личности остальных погромщиков.
Ответственность местных правоохранительных органов также была очевидна, и 31 августа областная прокуратура возбудила также уголовное дело в отношении руководства Лиманского РОВД, «не обеспечившего проведение профилактических для предотвращения беспорядков и не принявшего достаточных мер по охране порядка» по ч. 1 ст. 293 УК РФ («халатность, ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей»). В итоге заместитель начальника РОВД был отстранён от занимаемой должности.
Одновременно власти с тревогой ожидали «ответных действий» со стороны чеченцев. Но чеченская община вновь проявила выдержку: им было очевидно, что власти если не спишут на них всё случившееся, или по крайней мере попытаются уравнять ответственность «сторон».
В районе и в селе ещё долгое время находились дополнительные силы милиции из Астрахани, а после их вывода были организованы сельские отделения милиции.
Ночной бар, - по мнению сельчан, первоисточник всех бед, бар, - хозяин-чеченец сдал в аренду – говорит, продал бы, но купить ни у кого денег не было. Впрочем, бар уже и не ночной – работает до 22:00
Между тем, напряжённость в селе сохранялась. 19 августа, на следующий день после погромов, на встрече «делегатов» от села Яндыки с губернатором Астраханской области от него потребовали выселения чеченских семей. Погорельцев «разместили» в общежитии в посёлке Лиман, средства на восстановление их домов не нашлось (17).
Как было сказано выше, события в Яндыках проходили на фоне активизации радикальной части «нереестрового» казачества, и послужили лучшим аргументом в борьбе за формальное лидерство в казачьем движении.
9 октября 2005 года в селе Яндыки намечался «казачий круг», на который, кроме местных казаков, на двух автобусах и нескольких автомобилях приехали также активисты из Астрахани. На «круге», который по ходу был переименован в «сход» (18). Кроме успешного решения сугубо внутренней задачи, - обеспечив себе на этом «совместном сходе» большинство, переизбрать атамана «станицы Яндыкской», казаки обсуждали также прошедшие события и «текущий момент». Раздевались призывы немедленно ехать и разбираться с «незваными гостями на нашей земле», - чеченцами, живущими в селе Бударино (19). Общая готовность аудитории поехать и «разобраться» была ограничена лишь присутствием командира размещённого в Яндыках милицейского подразделения и московских правозащитников. Будучи спрошен относительно текущего момента, милицейский подполковник объяснил своё отношение к казачеству и его участию в установлении правопорядка и межэтнического согласия: «Что может участковый, если придёт домой к «гостям»? А вот если с ним придёт десяток казаков…» Он высказался за более тесное взаимодействие между казачеством и органами внутренних дел, очевидно, сочувствуя собравшимся, но предпочитая, чтобы они действовали совместно с его ведомством. Поход в Бударино был отложен, но ненадолго – в конце ноября планировался уже казачий круг Астраханского войска, и к тому времени проблему полагали решить (20).
27 февраля в Астрахани был оглашен приговор Анатолию Багиеву. Он был приговорён к семи годам заключения за участии в массовых беспорядках и за призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти.
На следующий день, 28 февраля был оглашен приговор двенадцати чеченцам, -их приговорили к заключению на срок от двух с половиной до пяти лет за хулиганство.
В дни судебных заседаний в город было введено милицейское и войсковое «усиление».
Средства массовой информации особенно не вникали в подробности. Был весьма характерен заголовок новостного сообщения: "В Астрахани ждут погромов после решения суда по делу чеченцев, разгромивших село Яндыки".
*****
Очевидно, прошлогодние события в селе Яндыки были отнюдь не случайным и спонтанным проявлением «межнациональной розни», не «конфликт между чеченцами и калмыками». Версии такого рода - лишь попытка дать простое и рациональное объяснения событиям сложным. В них сплелись и совпали многие факторы, но на некоторые стоит обратить особое внимание.
Главная причина прошлогодней эскалации напряжённости в Яндыках - самоустранение власти из тех сфер, которые она должна регулировать (21). Милиция не вмешивалась в бытовые по сути конфликты, и даже в массовых драках участие милиционеров сводилось к наблюдению с почтительного расстояния. Судебная власть также не обозначила свое присутствие и не способствовала успокоению страстей. По сути дела, правовой вакуум заполнило «обычное право» - право обычая (22), «стрелки» заменили милицию, и августовский погром стал закономерным итогом этих процессов.
В терминах этнических конфликтов интерпретируются противоречия многоплановые, в частности – проблема бедности и имущественного расслоения (23).
В яндыкских событиях значительна роль казачества, хотя её и не стоит преувеличивать. Казаки отнюдь не были инициаторами погромов, но подхватили и поддержали лозунги «необходимости выселения незваных гостей», используя их в своей внутренней борьбе и для усиления внешнего влияния. Пятнадцать лет политического манипулирования властей, попытки «возрождения казачества» в надежде его контролировать закончились здесь очевидным фиаско: ситуация уже вышла из-под контроля, и её не удаётся вернуть к исходному состоянию.
Состоявшиеся в феврале 2006 году суды отнюдь не поставили точку в яндыкской истории. Осуждены, вроде бы, и те, и другие, - но вряд ли можно считать торжеством правосудия осуждение одного человека по обвинению в «массовых беспорядках».
За прошедший после погрома год ситуация в Лиманском районе Астраханской области уже была на грани повторения событий августа 2005-го, и никто не может гарантировать, что нового обострения не будет.
Примечания
В ходе вооружённого конфликта в Чеченской Республике туда направлялись сводные отряды милиции (СОМ), сформированные в областных управлениях внутренних дел. Их менталитет и восприятие действительности неизбежно менялись, методы действий становились «жёстче», а чеченцы вообще воспринимались как враждебное население. Астраханские милиционеры неоднократно бывали в командировках в ЧР.
Астраханская область и Чеченская Республика относятся к одному и тому же Южному федеральному округу, дорога на автомобиле занимает несколько часов.
Реестровые казаки – включённые в государственный реестр, и, по идее, состоящие на государственной службе, на них выделяют или планируют выделять бюджетные средства. Оставшиеся за рамками реестра «нереестровые» казаки, как правило, более активны и менее конформны, и претендуют на лидерство в казачьем движении.
Надо ли уточнять, что среди сотрудников местной милиции и в составе районного ОВД чеченцев не было, - в основном, русские и калмыки.
Трудно объяснить роль милиционероа в этом случае в рамках закона: по сути дела, они то ли стояли «на стрёме», то ли следили за соблюдением «регламента» этой, в сущности, криминальной «разборки».
«Обычное» - не в бытовом смысле, не «привычное», а действующее de facto, но основанное на обычае, традиции, а не на писаных кодексах и уложениях.
Обвинение было предъявлено только им троим, хотя, возможно, в акте вандализма принимал участие кто-то ещё. На дне рождения, где они выпивали, было ещё много молодых людей иной этнической принадлежности, а при проведении следственного эксперимента на кладбище трое обвиняемых так и не смогли сдвинуть с места памятник.
Характерная ошибка многих респондентов: нам говорили, что погром был совершён 23 февраля, в годовщину депортации чеченского народа, что придавало преступлению дополнительное символическое значение.
Правовые основания пересмотра приговора заслуживают отдельного внимания. Подсудимые изменили показания, - теперь утверждали, что, хотя к кладбищу они пришли вместе, но затем разделились, вошли туда уже по одному, поодиночке валили кресты, затем вышли с кладбища, и уже тогда снова встретились. Основываясь на этих показаниях, суд признал, что преступление не было совершено «группой лиц».
Оба уголовных дела были соединены в одно производство и расследовались отделом по расследованию особо важных дел областной прокуратуры. Из 14 задержанных по этому делу обвинения в были предъявлены 12 человекам. Двоим было предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 222 УК РФ (незаконное приобретение и хранение огнестрельного оружия). Наконец, 1 сентября судебная коллегия по уголовным делам Астраханского областного суда в кассационном порядке отменила приговор Лиманского районного суда и направила уголовное дело на новое судебное рассмотрение. 2 сентября Лиманским судом всем троим изменена мера пресечения, и они были взяты под стражу.
Погода стояла жаркая и ветреная.
Как ранее - «регулирование» милиционерами «стрелок» без вмешательства, - пока не случалось убийство или иное ЧП.
В нашем распоряжении есть заявление казака Валерия П. о таком случае.
Можно предположить, что рапорт на Багиевых, сопротивлявшихся милиционерам, был составлен ещё по горячим следам, и затем использован, поскольку при столь масштабных событиях правоохранительные органы не могли себе позволить не найти хотя бы одного виновного.
Вообще-то получается, что массовые беспорядки устраивал не один человек, а двое: брат Анатолия, Андрей Багиев, был объявлен в розыск.
И основным доказательством на февральском суде над Анатолием.
В то же время, в селе шёл сбор средств на ремонт домов русских жителей, случайно пострадавших при поджогах. Отношение главы местной администрации к этой избирательности было следующее: «как официальное лицо, я не могу участвовать, но вы же понимаете…»
Находившиеся в селе А. Черкасов и Е. Рябинина также решили поприсутствовать на собрании. На замечание о том, что женщинам на казачьем круге присутствовать не положено, действовавший на тот момент атаман ответствовал: «Это не женщина, а представитель Президента!» Непонятно, чем было вызвано это утверждение, но «представителя Президента» казаки выпроваживать не решились, а коллизию разрешили, переименовав «круг» в «сход», относительно присутствия на котором женщин ничего не сказано.
Село Бударино было привлекательно для «разбирательств» скорее всего потому, что находится на отшибе, в тупике, в конце автодороги, и в случае чего оттуда нельзя бежать.
Погром в итоге так и не состоялся, - возможно, потому, что лидеры чеченской диаспоры в районе и в области предприняли все усилия, ввели едва ли не «комендантский час» для чеченской молодёжи, чтобы не допустить инцидентов, которые могли быть использования как повод для новых погромов.
А вместо этого - регулирование тех сфер, в которые вмешиваться вообще не следует!
По сути дела, на местном уровне произошла деградация гражданского общества вплоть до определения и описания, данного Сергеем Пашиным в статье «Государство и гражданское общество, или Игра в орлянку» (Индекс – досье на цензуру № 16, http://index.org.ru/journal/16/pashin.html): "...В крайнем своем выражении “победа” государства означает полную ликвидацию легального гражданского общества, прозябание его в теневых формах... Гражданское общество самодостаточно; оно совокупность отношений людей как участников рынка товаров и услуг, собственников, партнеров, конкурентов, соседей, членов общественных объединений и движений, церквей, землячеств, кланов. Институты гражданского общества властью не обладают, однако оно стихийно порождает правовую систему, которая впоследствии получает наименование “естественного права”. Для гражданского общества характерна, по выражению Т. Гоббса, bellum omnium contra omnes. [война каждого со всяким] Конфликты разрешаются в рамках гражданского общества и его организованных элементов приватным образом, например, частными (третейскими) судьями. Поединки, воровские сходки и суды чести — также суть экзотические формы саморегуляции гражданского общества.»
В Яндыках нам говорили, что при погромах жгли «богатые чеченские дома». Но практически все чеченские дома, судя по останкам сгоревших и по тем, до которых погромщики не дошли, были зажиточны. Ранее убыточное сельское хозяйство, животноводство, овощеводство, бывший колхоз приносят доход тем, кто работает. Эта проблема рационализируется, и по сути дела социальное расслоение воспринимается как межэтнические противоречия.
25 августа 2006, 16:38
http://www.polit.ru/dossie/2006/08/25/yandik.html