30.03.2006, №55 (1582)Немецкие войска подошли к Москве на расстояние 25 км 2 декабря 1941 г., а 5-6 декабря Красная Армия перешла в контрнаступление. Это было первое серьезное поражение Германии в войне. Оно стало решающим — начало конца Гитлера. До сих пор об этом было крайне мало известно на Западе, замечает Родрик Брейтвейт в своей великолепной книге “Москва, 1941”, которая вышла на этой неделе в Лондоне и вскоре должна появиться в России.
Русские заслуженно могут гордиться этой победой, но у них гораздо меньше причин быть довольными предшествовавшими событиями. Заключенный 23 августа 1939 г. пакт Молотова — Риббентропа позволил Гитлеру вторгнуться в Польшу, не опасаясь войны на два фронта. Гитлер позже признался, что не знал, каким образом он мог бы начать войну, если бы не было пакта.
По официальной советской версии, Сталин исходил из оборонительных соображений: его союз с Гитлером был тактической уловкой, нужной, чтобы выиграть время. Точно так же необходимость заключения пакта объяснялась и на Западе — пока шла война. Но после победы различные точки зрения вышли на поверхность. Преследовал ли СССР после войны оборонительные или экспансионистские цели? Рассматривал ли Сталин Восточную Европу как оборонительный щит или как плацдарм для новых завоеваний? Экспансионистская версия одержала верх, благодаря чему появилось НАТО. Я помню, как в годы моей учебы оксфордский преподаватель зарубежной истории доказывал мне, что, если бы не НАТО, советские войска были бы уже в Лондоне.
Недостатки советской официальной версии крылись в том, что пакт Молотова — Риббентропа не был просто договором о ненападении. Его секретные протоколы предусматривали раздел северо-востока Европы между двумя диктаторами.
Это еще не все. В ноябре 1940 г. Сталин предложил Германии разделить на “сферы влияния” полземли, причем немецкая “сфера” включала Центральную Африку, а советская — Ближний Восток. Италии доставалась Северная Африка, Японии — Юго-Восточная Азия. Сделка сорвалась из-за жадности сторон. Но СССР продолжал снабжать Германию нефтью и другим стратегически важным для войны сырьем вплоть до самого вторжения. Если верить новой книге историка Джона Лукача, сталинское доверие к Гитлеру было подорвано только нападением на СССР, да и то не сразу. Грегор Даллас, автор другой недавно вышедшей книги — “1945”, доказывает, что Сталин даже в 1943 г. все еще был готов заключить с Гитлером соглашение в духе пакта Молотова — Риббентропа. И только победа на Курской дуге заставила его осознать, что Гитлер больше не был ему нужен.
Возможно, это только совпадение, но “экспансионистская” интерпретация советской политики опять входит в моду как раз тогда, когда в Вашингтоне все большую поддержку получает идея, что России никогда не стать надежным партнером Запада. Дебаты об истории, как зеркало, отражают ухудшение отношений между Западом и Россией.
Мой вопрос таков: где ответ России? Что произошло с российской исторической наукой? Неужели российская профессура не способна ответить на вызовы западных историков? Пока ученые не сделают этого, российская история так и будет принимать те очертания, которые ей придают западные перспективы и предрассудки.
Автор — член палаты лордов британского парламента, профессор Уорвикского университета