Виталий Лейбин
Украинские выборы и насущная проблема либеральной идеологииХотя с 2004 года украинские выборы являются зеркалом и внутрироссийской политической полемики, сейчас даже и они не способны вынести на поверхность самое важное. Как мы показывали в обзоре «Украина-2006: вопрос о власти», происходит попытка самосборки украинской правящей элиты из уже известных элементов. К сожалению, именно самосборка, то есть естественный процесс: избиратель воспроизводит ставки президентских выборов с поправкой на раскол «оранжевых», а сами политики, похоже не осознают новой остроты момента.
Сегодняшнее интервью Виктора Ющенко в «Коммерсанте» демонстрирует лишь воспроизводство украинским президентом демократической мифологии и бравурной бессмыслицы. А что касается «Партии регионов» Виктора Януковича, то им, похоже, не хватило содержания и энергии на финальную часть кампании, их относительный выигрыш был завоеван полтора года назад, а борьбу за решающее, убедительное самостоятельное большинство в будущем парламенте «Регионы» не то, чтобы проиграли, а даже и не вели. В результате будет шаткое равновесие разных коалиционных сценариев.
Негативный сценарий развития украинской ситуации после 26 марта будет разворачиваться в том случае, если разные амбиции не удастся привести в равновесие, а команда Виктора Ющенко перед лицом потери инструментов управления попытается реализовать всю полноту власти опять без оглядки на половину страны.
Позитивный сценарий – это договоренность о правилах игры, более устойчивая, чем после отставки Юлии Тимошенко: интересы элит Востока Украины должны быть учтены, резких движений в экономической и политической сфере быть не должно, и, тем более, политических преследований под видом уголовных дел. Это – уже что-то, и это было бы благом в 2005 году, но сейчас и этот сценарий неудовлетворителен.
Новая ситуация состоит в том, что Россия под давлением внешнеполитической обстановки и экономической прагматики отказалась от специальной политики в СНГ, фактически реализует новую «независимость» России от стран СНГ, происходит второй раунд распада СССР. Что видно, не только по политике «Газпрома», но и особенно по обострению проблемы «непризнанных государств», в которой Украина участвует чужими ресурсами и чужой волей, в ущерб задаче преодоления расколов внутри своего общества, в качестве бессознательного инструмента давления на Приднестровье.
Второй распад СССР, как и первый – процесс сложный и противоречивый. С одной стороны, он обеспечивается мифологией либерализации и демократизации, которая победила коммунистическую мифологию в конце прошлого века и осталась почти одна на земле из мировых «религий», если не считать фундаменталистских очагов сопротивления. Однако, парадоксально, но тот же процесс, вызвал к жизни целый букет национализмов и нового обострения конкуренции стран, в том числе, кстати, посредством войн и террора. И это главная точка проблемного размышления для любого настоящего либерала. Нет необходимости здесь думать только тем, для кого демократический и либеральный миф – служанка национализма и новых «национальных интересов».
Побочные эффекты победы «мягкого» (по выражению философа Александра Пятигорского) мирового демократического мифа над более «жесткой» классовой мифологией были совсем не мягкие: вооруженные национальные конфликты, неурегулированные границы, агрессивный национализм, новые разделы семей, экономик, народов по разные стороны границ, социокультурное насилие посредством подчас совершенно диких национальных и исторических мифологий. В общем, всего того, что, казалось бы, прямо противоречит интернациональной, глобалистической природе любой успешной идеологии мирового уровня - что либерализма, что коммунизма.
Другое дело, что в Европе за пределами СНГ побочные эффекты завершения «холодной войны» и конкуренции интернациональных мифов были компенсированы благотворной силой интеграционного европейского проекта: пример мягкого развода Чехии и Словакии был в том, что разделение компенсировалось новым единством. И сейчас, на новом уровне, Восточная и Центральная Европа может осторожно задуматься о восстановлении части связей с Россией, прежде всего, экономических. Но и в «европейской» Европе было опасное исключение, когда национализм оказался сильнее интеграции: попытка центральных властей Югославии (то есть страны, которая имела свою внешнюю и внутреннюю политику «неприсоединения» даже в условиях «холодной войны») в 90-х противостоять общей логике «возвращения в Европу» обернулась кровью, самым жестким вариантом распада.
СНГ как инструмент «мягкого развода» тоже отчасти сработал, но уже, увы, не действует. Именно с этим связано обострение проблем «непризнанных республик»: для грузинских автономий и для Приднестровья одно дело надеяться на общее вхождение в некое единство, другое - обсуждать варианты встраивания в совсем чужой этнонациональный проект. Здесь ведь дело не в том, что Россия специально озабочена сохранением влияния в СНГ (кто-то озабочен, кому-то важнее экономическая логика, и это – главный тренд), а в том, что без СНГ, общего интеграционного «зонтика», тревожность в непризнанных республиках, естественно, должна расти. А это значит, что у них будут естественные союзники в каких-то российских элитах.
Именно этот эффект был при возникновении «непризнанных республик»: главной идеологической и политической линией была задача экономических реформ, а из этого следовал курс на отделение России от груза СССР. Но экономическая линия не могла объединить все элиты России: например, корпорация военных нигде не живет в логике приоритета экономических интересов. И сейчас проблема будет в том, что интересы экспорта энергоресурсов не нуждаются во многом, что есть в стране, а значит такая политика не сможет быть реализована в чистом виде: Россия все равно втянется в конфликты, если они, не дай Бог, появятся.
К Украине это имеет самое прямое отношение: она ввязывается в политику на территории СНГ, при этом из-за глупой внутренней политики находится на грани того, чтобы создать и внутри себя раскол и разделение. У «оранжевых» властей кроме некритически понятой либеральной мифологии есть иллюзия, что, оперевшись на одну часть страны, можно переагитировать и перевоспитать другую: заменить "неправильный" уклад, память, культуру "правильной", национальной. Это не только один из самых гнусных и опасных видов насилия, но еще и нерациональный ход. Надо все-таки быть уверенным, что участие в новом интеграционном проекте сможет компенсировать и смягчить внутренний раскол. Но тут можно не успеть – в ближайшие лет 20 вступление Украины в ЕС маловероятно, и это – не техническая проблема, это вопрос новой модернизации и принципиально нового шага развития Европейского Союза, на который Украина повлиять не сможет.
Таким образом, ни политические представители Востока, ни политические представители Запада Украины не адекватны остроте момента. Украинские западники, подобно советским перестроечникам, не понимая противоречивости и проблемности мирового процесса «демократизации», с чистым сердцем играют в чужую игру, генерируя прямые, причем грандиозные потери для своей страны. Ни США, ни ЕС не будут компенсировать потери ни от «газовой войны», ни от блокады Приднестровья, и на этом ущерб не закончится. Так и перестроечники в свое время в качестве жеста доброй воли отдали позиции СССР в Европе, не выторговав ничего взамен. Новые адепты демократии с легкостью забывают про наличие национальных интересов, в то время как успешные носители либерального мифа никогда этого не делают: мечты о справедливом и честном устройстве мира в одном месте, а текущие интересы – в другом.
Причем украинские западники наносят еще больший вред своей стране, потому что не просто принимают миф, но на самом деле думают, что достигают своих этнических и националистических интересов. Так в интересах Украины для них оказывается необходимость подальше отойти от России вне зависимости от того, какие будут потери для экономики и целостности страны: отсюда НАТО, отсюда газовая война, отсюда продавливание западноукраинской исторической мифологии, специфическая трактовка второй мировой войны и украинизация. Этих целей можно было бы даже и добиваться постепенно, не грубо, но в нынешнем виде – это прямой путь в пропасть и к распаду Украины.
Представители Востока Украины, похоже, полагают, что можно вернуться к «нормальной» ситуации времени Леонида Кучмы, продолжать лавировать между США, ЕС и Россией, снижать при этом экономические риски. Между тем, внешняя ситуация другая, главный игрок в регионе США не даст многого в обмен на лояльность, и уже нельзя будет рассчитывать на дивиденды от «нормализации» отношений с Россией. Нынешнее руководство России объявило, что ставит экономическую прагматику выше «лояльности», и, похоже, не будет разменивать смутные политические обещания на деньги.
Успешная партия Востока должна сама иметь предложение для России: свою формулу экономической интеграции с целью сохранения и развития промышленности. Успешная партия Запада должна научиться замечать условия и сроки при вступлении во все организации от ВТО до НАТО, научиться смотреть в лицо реальности, считать убытки и прибыли каждого шага, не рассчитывать, что когда-то все потери будут компенсированы вступлением в ЕС. Этого может либо не произойти, либо к тому моменту единой Украины уже может не быть.
Понятно, что мы здесь не то чтобы Украину критикуем, я-то лично, наоборот, переживаю и все-таки надеюсь на победу здравого смысла. Следствия описанной ситуации для оценки качества внутрироссийской политики - особый и неприятный разговор.
23 марта 2006, 11:37
http://www.polit.ru/author/2006/03/23/ukr2.html
Украина-2006: вопрос о власти26 марта на Украине состоятся парламентские выборы, причем на них, как и на президентских выборах в 2004 году, стоит вопрос о власти в стране вообще. Более того, украинская политическая система, не сумев отстроить себя после “оранжевой революции”, предпринимает новую попытку самосборки из уже известных элементов. В пятницу по закону был последний день, когда на Украине можно публиковать рейтинги, и по данным большинства служб, шансы построить парламентское большинство сейчас имеет “Партия регионов” Виктора Януковича в союзе с другими оппозиционерами, а “оранжевые” партии, похоже, не набирают половины мест.
Важное отличие революционного периода состоит в том, что уровень эмоций, политической аргументации и партийной мобилизации населения в этой кампании существенно ниже, несмотря на привычно высокий фон компромата и взаимных обвинений. По крайней мере, череда политико-уголовных дел и странных политических смертей первой половины 2005 года, к счастью, пока прекратилась, игроки пытаются взять свое, не обостряя ситуацию до предела. Впрочем, Украина все же остается самым нестабильным элементом Восточной Европы, а в период после выборов сохраняется риск либо патовой ситуации (невозможность формирования большинства), либо попытки властей разрешить кризис за пределами легальных процедур и оставшихся политических компромиссов.
Формально значение данных выборов объясняется тем, что с избранием нового состава Верховной Рады окончательно вступают в силу все пункты Конституционной реформы, усиливающей позиции парламента и правительства за счет функций и полномочий президента.
Конституционная реформа в ее нынешней редакции была принята в конце 2004 года на пике “оранжевой революции”, между вторым и “третьим” туром, в качестве компромисса между сторонами, на котором настаивал Леонид Кучма. Данный пункт был критическим условием добровольной передачи власти Виктору Ющенко и его блоку и снизил цену вопроса для уступившей в результате “третьего тура” стороны президентских выборов. Это был важный фактор мирного разрешения политического кризиса, поскольку давал проигравшей стороне шанс на реванш чуть больше, чем через год. Впрочем, года оказалось достаточно для того, чтобы произвести необратимые действия в экономической сфере и во внешней политике (например, газовые цены уже не вернуть на прежний уровень).
Президентская модель власти, которую сумел построить Леонид Кучма, была крайне жесткой административной конструкцией, при которой все начальство, включая районное, назначалось первым лицом государства, а крупные конфликты интересов разрешались личным вмешательством верховного арбитра. “Вертикаль”, как и в России, закалялась борьбой с парламентом, правда, к счастью, мирной. Кроме того, в начале своего первого срока Леонид Кучма прошел через политический кризис в Крыму, грозивший отделением республики. Формально украинская президентская власть, в отличие от российской (до недавнего времени), назначала руководителей регионов везде, кроме как Крыму, который является единственной автономной республикой в унитарном государстве.
Виктор Ющенко, несмотря на демократическую риторику и антураж, в прошедший год попытался воспользоваться всей полнотой административной власти, доставшейся ему от Леонида Кучмы: он переназначил всех должностных лиц вплоть до районов, местами даже распространил свою власть и на выборные позиции. Так в г. Одессе в квазисудебном (а не выборном, демократическом) порядке центральные власти поменяли мэра, а представители рада облсоветов подверглись уголовному преследованию.
Тем не менее, Виктор Ющенко, в отличие от Леонида Кучмы, не овладел “инструкцией по применению” сильной президентской власти, главным принципом которой являлось беспримерное искусство лавирования и компромисса. Революционные власти на Украине попытались просто “передавить” фронду Востока Украины, а не сработать на объединение нации. Кроме того, Виктору Ющенко по результатам предвыборных договоренностей пришлось пойти на реальное “разделение властей” с правительством Юлии Тимошенко, что закончилось закономерным кризисом власти: Тимошенко сама всегда имела слишком большие амбиции и растущие бизнес-интересы.
Таким образом, к 2006 году Украина пришла с ослабленной властью на фоне экономических проблем, связанных с реприватизацией и повышением цен на газ, а также с результатами громкой, но иррациональной экономической политики правительства Юлии Тимошенко, например, грубого регулирования внутренних цен на ряд товаров и курса гривни. Конечно, в глазах своих сторонников и Виктор Ющенко, и Юлия Тимошенко отработали ряд тем, важных для их избирателей, но раскол “оранжевой” коалиции показал временный характер конструкции власти на Украине.
Главной содержательной темой предвыборной кампании до сих пор оказалась газовая война с Россией. Это заметно и по динамике рейтингов крупнейших партий. В результате самой острой фазы войны “Партия регионов” и “Наша Украина” в январе достигли исторических пиков своей поддержки (37 и 19% соответственно, по данным “прооранжевой” “Украинской правды”, остальные опросы показывают ту же динамику). Это объясняется крайней мобилизацией “западнических” и “пророссийских” избирателей в этот период.
В феврале показатели несколько скорректировались, и результаты выборов для лидеров будут определяться тем, насколько острой будет конфликтная ситуация по линии Восток-Запад. Шансов обострить ситуацию у самих партий немного, активизация рекламы, а также контркампний вряд ли сработает: для этого нужен настоящий политический конфликт, а его не бывает без риска. Газовая война создала уникальную ситуацию, когда соперники сражались на одном поле. Во всем остальном оппоненты не видят друг друга, говорят, в том числе и буквально, на разных языках и обращаются, прежде всего, к “своим”.
Однако ближе к дате голосования уровень мобилизации объективно будет выше, что дает шансы подрасти процентам лидеров. В этом направлении играют и блокада Украиной Приднестровья, и региональные референдумы в Запорожье и Харькове о статусе русского языка.
В любом случае “Партия регионов” вряд ли получит менее 30% голосов, и это – потрясающий рост после весны 2005 года, когда она была на грани развала: против ее лидеров были заведены уголовные дела, Виктор Янукович долго находился за рубежом, а “донецкие” бизнесы попали под угрозу перераспределения собственности. Власти “оранжевых” не хватило для того, чтобы ее уничтожить окончательно, причем тимошенковская реприватизация почти не коснулась основ донецкого бизнеса, споткнувшись уже на борьбе против “днепропетровского” бизнесмена Виктора Пинчука (группа “Интепайп”).
В начале осени в активную политику вернулся Виктор Янукович, причем тезисы 2004 года оказались как раз кстати – выяснилось, что некоторые из них оправдываются вплоть до деталей, в частности, прогноз ухудшения отношений с Россией и негативных последствий реприватизации, разоблачение разговоров об “энергетической независимости” Украины. Янукович также перехватил у “оранжевых” риторику демонизации “этой власти”, с меньшим успехом, поскольку очевидна разруха на том месте, где когда-то действительно была более-менее сильная власть.
В предвыборном списке партии оказался даже совершенно аполитичный до последнего времени Ринат Ахметов, глава крупнейшей украинской бизнес-группы System Capital Management и президент футбольного клуба “Шахтер”. Он раньше появлялся перед СМИ почти только в связи с футбольной темой и бизнесом, а недавно провел почти двухчасовую встречу с избирателями и СМИ в Донецке, демонстрируя, что строит собственную политическую линию, в понятном восточноукраинскому избирателю языке: о связи роста промышленности и социальных целей.
Вообще в первую сотню избирательного списка Партии Регионов вошли 53 кандидата из Донецка, что обяснимо соображениями “командной надежности” и желанием взять реванш, но может стать проблемным местом: лидер коалиции должен суметь подать себя в качестве лидера всей нации. Эта линия отчасти намечена – в списке есть крупные лидеры от Харьковской, Луганской, Запорожской, Днепропетровской и Одесской областей, а правильную украинскую речь демонстрирует Тарас Черновол, сын покойного легендарного лидера “Народного Руха”. Однако еще придется доказывать, что партия способна представлять достаточно широкие национальные интересы. И это на первом этапе будет проверено политической гибкостью, договороспособностью в переговорах с потенциальными партнерами по коалиции.
В качестве возможных партнеров по коалиции представляются и Коммунистическая партия, что является идеологическим вызовом: в обмен на защиту каких интересов традиционно “левый” Восток Украины выбирает в качестве представителя административных и предпринимательских лидеров, проценты коммунистов уменьшаются. Пока этот вопрос решался остротой конфликта Запад-Восток, который перекрыл противоречия по линии социального неравенства, а также социальным устройством промышленных регионов.
Дело в том, что и в России, и на Украине недоверие к крупному бизнесу вообще отличается от доверия к “своим” бизнесменам на конкретной территории, а Ринат Ахметов в этом смысле почти мифическая фигура в Донецке - и не только в связи с успехами “Шахтера”. Собственники крупной промышленности еще до всякой политики понимали необходимость строить определенные отношения с населением через частную социалку, спорт, культуру и т.п. Это часто обеспечивало победу бизнеса на мажоритарных выборах в прошлых политических циклах. Сейчас эта тема, благодаря “Партии регионов”, переходит и в партийную политику, что, конечно, сложнее: нужно разговаривать не только со своими сотрудниками, их семьями, обществами промышленных регионов, а и с теми, кто не живет вблизи конкретных заводов. В этом смысле тема “социальной ответственности” лидеров промышленности может быть ресурсом для разговора с левыми партиями и левым избирателем, если Янукович и Ахметов смогут ее доформулировать и для “не своих” регионов.
Еще более естественным партнером выглядит блок нынешнего спикера (бывшего главы администрации президента Кучмы) Владимира Литвина, тоже преодолевающий 3% барьер, и, похоже, претендующий на “золотую акцию” в парламентском раскладе. Кроме того, есть блок “Не так!” (Леонид Кравчук, Григорий Суркис, Виктор Медведчук), если тот все-таки сможет преодолеть планку, также левацкий блок Натальи Витренко, имеющий пока чуть более полутора процентов. Следует добавить в копилку гипотетической коалиции голоса партий, не прошедших барьер, так что вероятность формирования не очень убедительного, но все-таки большинства на основе “Партии регионов” имеется. Все остальное относится к вариантам “противоестественных” союзов, которые, впрочем, тоже возможны в критической ситуации.
Если судить по российскому телевидению, то, по крайней мере, часть российской администрации симпатизирует Юлии Тимошенко после того, как она покинула правительство и договорилась в Москве о прекращении своего уголовного дела. Ее блок наберет, похоже, от 10 до 15% голосов. Но, несмотря на определенные попытки работать на Востоке Украины, он является выраженно западническим, прямо наследуя самую радикальную часть революции. Кроме бизнесменов-попутчиков и коллег по правительству в списке Тимошенко такие авторитетные лидеры Западной Украины, как лидер УНА-УНСО Андрей Шкиль, советский диссидент и патриарх украинского национализма Левко Лукьяненко и другие. Сама Юлия Тимошенко олицетворяла радикальный, силовой вариант революции, она же – практик реприватизации. Так что коалиция Янукович-Тимошенко может присниться лишь в страшном сне, и сон этот наверняка закончится очень быстро.
Стилистическое сходство у Юлии Тимошенко есть с Александром Морозом, который тоже является авантюрным игроком, играющим на политических кризисах. Так, именно он в свое время обнародовал “пленки Мельниченко”, с которых началось свержение Леонида Кучмы. Сейчас на Украине майор-перебежчик Мельниченко уже вышел из моды, а к его откровениям уже никто не относится с вниманием. Мороз и его Социалистическая партия пытается вместо коммунистов разыграть социальную риторику и нелюбовь к крупным бизнесменам. Он, похоже, наберет порядка 5%.
Партия Виктора Ющенко и премьера Юрия Еханурова “Наша Украина” наберет порядка 15-20%. Вместе с гипотетическим восстановлением союза с Тимошенко и Морозом, этого не будет достаточно для формирования правительства. Еще один “оранжевый” блок, лицом которого являются боксеры братья Кличко “Пора-ПРП” пока далеко не набирает 3%.
Из противоестественных союзов, как ни странно, самым естественным выглядит “большая коалиция” или, по крайне мере, договоренность о правилах игры партий Виктора Ющенко и Виктора Януковича в оппозиции к партиям радикального передела и кризисов. Это фигуры одного социального типа, работавшие в системе Леонида Кучмы. Различия в том, что Виктор Ющенко имеет слишком определенный тип западнической и проамериканской лояльности, не допускающей компромиссов. Но для не катастрофического управления страной объективно недостаточно ни одной стороны, а никакой политики поверх региональных различий за последний год не было видно, более того, разрыв по линии Восток-Запад усилился.
Есть существенная проблема внутри самой “Нашей Украины”: агитация за “идеалы "оранжевой революции” и против врагов и предателей будет вынуждать пытаться продавить свою линию и сохранить всю полноту власти. И это – очень рискованная игра. В феврале председатель политсовета блока “Наша Украина” Роман Бессмертный заявил в интервью киевской газете “Дело” (а также в ряде предвыборных встреч”), что именно должно случиться в случае провала попыток создания пропрезидентского большинства: “Роспуск парламента. Это конституционное право Президента. А как предложите иначе?”.
Таким образом, самое сложное испытание для украинской политики предстоит уже после выборов, но шансы сформировать более-менее устойчивую политическую систему остаются, а конфигурация “западнический” президент – “восточный” премьер – чуть ли не самая стабильная из возможных конструкций.
http://www.polit.ru/analytics/2006/03/13/ukr2006.html
Украинские выборы и насущная проблема либеральной идеологииХотя с 2004 года украинские выборы являются зеркалом и внутрироссийской политической полемики, сейчас даже и они не способны вынести на поверхность самое важное. Как мы показывали в обзоре «Украина-2006: вопрос о власти», происходит попытка самосборки украинской правящей элиты из уже известных элементов. К сожалению, именно самосборка, то есть естественный процесс: избиратель воспроизводит ставки президентских выборов с поправкой на раскол «оранжевых», а сами политики, похоже не осознают новой остроты момента.
Сегодняшнее интервью Виктора Ющенко в «Коммерсанте» демонстрирует лишь воспроизводство украинским президентом демократической мифологии и бравурной бессмыслицы. А что касается «Партии регионов» Виктора Януковича, то им, похоже, не хватило содержания и энергии на финальную часть кампании, их относительный выигрыш был завоеван полтора года назад, а борьбу за решающее, убедительное самостоятельное большинство в будущем парламенте «Регионы» не то, чтобы проиграли, а даже и не вели. В результате будет шаткое равновесие разных коалиционных сценариев.
Негативный сценарий развития украинской ситуации после 26 марта будет разворачиваться в том случае, если разные амбиции не удастся привести в равновесие, а команда Виктора Ющенко перед лицом потери инструментов управления попытается реализовать всю полноту власти опять без оглядки на половину страны.
Позитивный сценарий – это договоренность о правилах игры, более устойчивая, чем после отставки Юлии Тимошенко: интересы элит Востока Украины должны быть учтены, резких движений в экономической и политической сфере быть не должно, и, тем более, политических преследований под видом уголовных дел. Это – уже что-то, и это было бы благом в 2005 году, но сейчас и этот сценарий неудовлетворителен.
Новая ситуация состоит в том, что Россия под давлением внешнеполитической обстановки и экономической прагматики отказалась от специальной политики в СНГ, фактически реализует новую «независимость» России от стран СНГ, происходит второй раунд распада СССР. Что видно, не только по политике «Газпрома», но и особенно по обострению проблемы «непризнанных государств», в которой Украина участвует чужими ресурсами и чужой волей, в ущерб задаче преодоления расколов внутри своего общества, в качестве бессознательного инструмента давления на Приднестровье.
Второй распад СССР, как и первый – процесс сложный и противоречивый. С одной стороны, он обеспечивается мифологией либерализации и демократизации, которая победила коммунистическую мифологию в конце прошлого века и осталась почти одна на земле из мировых «религий», если не считать фундаменталистских очагов сопротивления. Однако, парадоксально, но тот же процесс, вызвал к жизни целый букет национализмов и нового обострения конкуренции стран, в том числе, кстати, посредством войн и террора. И это главная точка проблемного размышления для любого настоящего либерала. Нет необходимости здесь думать только тем, для кого демократический и либеральный миф – служанка национализма и новых «национальных интересов».
Побочные эффекты победы «мягкого» (по выражению философа Александра Пятигорского) мирового демократического мифа над более «жесткой» классовой мифологией были совсем не мягкие: вооруженные национальные конфликты, неурегулированные границы, агрессивный национализм, новые разделы семей, экономик, народов по разные стороны границ, социокультурное насилие посредством подчас совершенно диких национальных и исторических мифологий. В общем, всего того, что, казалось бы, прямо противоречит интернациональной, глобалистической природе любой успешной идеологии мирового уровня - что либерализма, что коммунизма.
Другое дело, что в Европе за пределами СНГ побочные эффекты завершения «холодной войны» и конкуренции интернациональных мифов были компенсированы благотворной силой интеграционного европейского проекта: пример мягкого развода Чехии и Словакии был в том, что разделение компенсировалось новым единством. И сейчас, на новом уровне, Восточная и Центральная Европа может осторожно задуматься о восстановлении части связей с Россией, прежде всего, экономических. Но и в «европейской» Европе было опасное исключение, когда национализм оказался сильнее интеграции: попытка центральных властей Югославии (то есть страны, которая имела свою внешнюю и внутреннюю политику «неприсоединения» даже в условиях «холодной войны») в 90-х противостоять общей логике «возвращения в Европу» обернулась кровью, самым жестким вариантом распада.
СНГ как инструмент «мягкого развода» тоже отчасти сработал, но уже, увы, не действует. Именно с этим связано обострение проблем «непризнанных республик»: для грузинских автономий и для Приднестровья одно дело надеяться на общее вхождение в некое единство, другое - обсуждать варианты встраивания в совсем чужой этнонациональный проект. Здесь ведь дело не в том, что Россия специально озабочена сохранением влияния в СНГ (кто-то озабочен, кому-то важнее экономическая логика, и это – главный тренд), а в том, что без СНГ, общего интеграционного «зонтика», тревожность в непризнанных республиках, естественно, должна расти. А это значит, что у них будут естественные союзники в каких-то российских элитах.
Именно этот эффект был при возникновении «непризнанных республик»: главной идеологической и политической линией была задача экономических реформ, а из этого следовал курс на отделение России от груза СССР. Но экономическая линия не могла объединить все элиты России: например, корпорация военных нигде не живет в логике приоритета экономических интересов. И сейчас проблема будет в том, что интересы экспорта энергоресурсов не нуждаются во многом, что есть в стране, а значит такая политика не сможет быть реализована в чистом виде: Россия все равно втянется в конфликты, если они, не дай Бог, появятся.
К Украине это имеет самое прямое отношение: она ввязывается в политику на территории СНГ, при этом из-за глупой внутренней политики находится на грани того, чтобы создать и внутри себя раскол и разделение. У «оранжевых» властей кроме некритически понятой либеральной мифологии есть иллюзия, что, оперевшись на одну часть страны, можно переагитировать и перевоспитать другую: заменить "неправильный" уклад, память, культуру "правильной", национальной. Это не только один из самых гнусных и опасных видов насилия, но еще и нерациональный ход. Надо все-таки быть уверенным, что участие в новом интеграционном проекте сможет компенсировать и смягчить внутренний раскол. Но тут можно не успеть – в ближайшие лет 20 вступление Украины в ЕС маловероятно, и это – не техническая проблема, это вопрос новой модернизации и принципиально нового шага развития Европейского Союза, на который Украина повлиять не сможет.
Таким образом, ни политические представители Востока, ни политические представители Запада Украины не адекватны остроте момента. Украинские западники, подобно советским перестроечникам, не понимая противоречивости и проблемности мирового процесса «демократизации», с чистым сердцем играют в чужую игру, генерируя прямые, причем грандиозные потери для своей страны. Ни США, ни ЕС не будут компенсировать потери ни от «газовой войны», ни от блокады Приднестровья, и на этом ущерб не закончится. Так и перестроечники в свое время в качестве жеста доброй воли отдали позиции СССР в Европе, не выторговав ничего взамен. Новые адепты демократии с легкостью забывают про наличие национальных интересов, в то время как успешные носители либерального мифа никогда этого не делают: мечты о справедливом и честном устройстве мира в одном месте, а текущие интересы – в другом.
Причем украинские западники наносят еще больший вред своей стране, потому что не просто принимают миф, но на самом деле думают, что достигают своих этнических и националистических интересов. Так в интересах Украины для них оказывается необходимость подальше отойти от России вне зависимости от того, какие будут потери для экономики и целостности страны: отсюда НАТО, отсюда газовая война, отсюда продавливание западноукраинской исторической мифологии, специфическая трактовка второй мировой войны и украинизация. Этих целей можно было бы даже и добиваться постепенно, не грубо, но в нынешнем виде – это прямой путь в пропасть и к распаду Украины.
Представители Востока Украины, похоже, полагают, что можно вернуться к «нормальной» ситуации времени Леонида Кучмы, продолжать лавировать между США, ЕС и Россией, снижать при этом экономические риски. Между тем, внешняя ситуация другая, главный игрок в регионе США не даст многого в обмен на лояльность, и уже нельзя будет рассчитывать на дивиденды от «нормализации» отношений с Россией. Нынешнее руководство России объявило, что ставит экономическую прагматику выше «лояльности», и, похоже, не будет разменивать смутные политические обещания на деньги.
Успешная партия Востока должна сама иметь предложение для России: свою формулу экономической интеграции с целью сохранения и развития промышленности. Успешная партия Запада должна научиться замечать условия и сроки при вступлении во все организации от ВТО до НАТО, научиться смотреть в лицо реальности, считать убытки и прибыли каждого шага, не рассчитывать, что когда-то все потери будут компенсированы вступлением в ЕС. Этого может либо не произойти, либо к тому моменту единой Украины уже может не быть.
Понятно, что мы здесь не то чтобы Украину критикуем, я-то лично, наоборот, переживаю и все-таки надеюсь на победу здравого смысла. Следствия описанной ситуации для оценки качества внутрироссийской политики - особый и неприятный разговор.
23 марта 2006, 11:37
http://www.polit.ru/author/2006/03/23/ukr2.html
Украина-2006: вопрос о власти26 марта на Украине состоятся парламентские выборы, причем на них, как и на президентских выборах в 2004 году, стоит вопрос о власти в стране вообще. Более того, украинская политическая система, не сумев отстроить себя после “оранжевой революции”, предпринимает новую попытку самосборки из уже известных элементов. В пятницу по закону был последний день, когда на Украине можно публиковать рейтинги, и по данным большинства служб, шансы построить парламентское большинство сейчас имеет “Партия регионов” Виктора Януковича в союзе с другими оппозиционерами, а “оранжевые” партии, похоже, не набирают половины мест.
Важное отличие революционного периода состоит в том, что уровень эмоций, политической аргументации и партийной мобилизации населения в этой кампании существенно ниже, несмотря на привычно высокий фон компромата и взаимных обвинений. По крайней мере, череда политико-уголовных дел и странных политических смертей первой половины 2005 года, к счастью, пока прекратилась, игроки пытаются взять свое, не обостряя ситуацию до предела. Впрочем, Украина все же остается самым нестабильным элементом Восточной Европы, а в период после выборов сохраняется риск либо патовой ситуации (невозможность формирования большинства), либо попытки властей разрешить кризис за пределами легальных процедур и оставшихся политических компромиссов.
Формально значение данных выборов объясняется тем, что с избранием нового состава Верховной Рады окончательно вступают в силу все пункты Конституционной реформы, усиливающей позиции парламента и правительства за счет функций и полномочий президента.
Конституционная реформа в ее нынешней редакции была принята в конце 2004 года на пике “оранжевой революции”, между вторым и “третьим” туром, в качестве компромисса между сторонами, на котором настаивал Леонид Кучма. Данный пункт был критическим условием добровольной передачи власти Виктору Ющенко и его блоку и снизил цену вопроса для уступившей в результате “третьего тура” стороны президентских выборов. Это был важный фактор мирного разрешения политического кризиса, поскольку давал проигравшей стороне шанс на реванш чуть больше, чем через год. Впрочем, года оказалось достаточно для того, чтобы произвести необратимые действия в экономической сфере и во внешней политике (например, газовые цены уже не вернуть на прежний уровень).
Президентская модель власти, которую сумел построить Леонид Кучма, была крайне жесткой административной конструкцией, при которой все начальство, включая районное, назначалось первым лицом государства, а крупные конфликты интересов разрешались личным вмешательством верховного арбитра. “Вертикаль”, как и в России, закалялась борьбой с парламентом, правда, к счастью, мирной. Кроме того, в начале своего первого срока Леонид Кучма прошел через политический кризис в Крыму, грозивший отделением республики. Формально украинская президентская власть, в отличие от российской (до недавнего времени), назначала руководителей регионов везде, кроме как Крыму, который является единственной автономной республикой в унитарном государстве.
Виктор Ющенко, несмотря на демократическую риторику и антураж, в прошедший год попытался воспользоваться всей полнотой административной власти, доставшейся ему от Леонида Кучмы: он переназначил всех должностных лиц вплоть до районов, местами даже распространил свою власть и на выборные позиции. Так в г. Одессе в квазисудебном (а не выборном, демократическом) порядке центральные власти поменяли мэра, а представители рада облсоветов подверглись уголовному преследованию.
Тем не менее, Виктор Ющенко, в отличие от Леонида Кучмы, не овладел “инструкцией по применению” сильной президентской власти, главным принципом которой являлось беспримерное искусство лавирования и компромисса. Революционные власти на Украине попытались просто “передавить” фронду Востока Украины, а не сработать на объединение нации. Кроме того, Виктору Ющенко по результатам предвыборных договоренностей пришлось пойти на реальное “разделение властей” с правительством Юлии Тимошенко, что закончилось закономерным кризисом власти: Тимошенко сама всегда имела слишком большие амбиции и растущие бизнес-интересы.
Таким образом, к 2006 году Украина пришла с ослабленной властью на фоне экономических проблем, связанных с реприватизацией и повышением цен на газ, а также с результатами громкой, но иррациональной экономической политики правительства Юлии Тимошенко, например, грубого регулирования внутренних цен на ряд товаров и курса гривни. Конечно, в глазах своих сторонников и Виктор Ющенко, и Юлия Тимошенко отработали ряд тем, важных для их избирателей, но раскол “оранжевой” коалиции показал временный характер конструкции власти на Украине.
Главной содержательной темой предвыборной кампании до сих пор оказалась газовая война с Россией. Это заметно и по динамике рейтингов крупнейших партий. В результате самой острой фазы войны “Партия регионов” и “Наша Украина” в январе достигли исторических пиков своей поддержки (37 и 19% соответственно, по данным “прооранжевой” “Украинской правды”, остальные опросы показывают ту же динамику). Это объясняется крайней мобилизацией “западнических” и “пророссийских” избирателей в этот период.
В феврале показатели несколько скорректировались, и результаты выборов для лидеров будут определяться тем, насколько острой будет конфликтная ситуация по линии Восток-Запад. Шансов обострить ситуацию у самих партий немного, активизация рекламы, а также контркампний вряд ли сработает: для этого нужен настоящий политический конфликт, а его не бывает без риска. Газовая война создала уникальную ситуацию, когда соперники сражались на одном поле. Во всем остальном оппоненты не видят друг друга, говорят, в том числе и буквально, на разных языках и обращаются, прежде всего, к “своим”.
Однако ближе к дате голосования уровень мобилизации объективно будет выше, что дает шансы подрасти процентам лидеров. В этом направлении играют и блокада Украиной Приднестровья, и региональные референдумы в Запорожье и Харькове о статусе русского языка.
В любом случае “Партия регионов” вряд ли получит менее 30% голосов, и это – потрясающий рост после весны 2005 года, когда она была на грани развала: против ее лидеров были заведены уголовные дела, Виктор Янукович долго находился за рубежом, а “донецкие” бизнесы попали под угрозу перераспределения собственности. Власти “оранжевых” не хватило для того, чтобы ее уничтожить окончательно, причем тимошенковская реприватизация почти не коснулась основ донецкого бизнеса, споткнувшись уже на борьбе против “днепропетровского” бизнесмена Виктора Пинчука (группа “Интепайп”).
В начале осени в активную политику вернулся Виктор Янукович, причем тезисы 2004 года оказались как раз кстати – выяснилось, что некоторые из них оправдываются вплоть до деталей, в частности, прогноз ухудшения отношений с Россией и негативных последствий реприватизации, разоблачение разговоров об “энергетической независимости” Украины. Янукович также перехватил у “оранжевых” риторику демонизации “этой власти”, с меньшим успехом, поскольку очевидна разруха на том месте, где когда-то действительно была более-менее сильная власть.
В предвыборном списке партии оказался даже совершенно аполитичный до последнего времени Ринат Ахметов, глава крупнейшей украинской бизнес-группы System Capital Management и президент футбольного клуба “Шахтер”. Он раньше появлялся перед СМИ почти только в связи с футбольной темой и бизнесом, а недавно провел почти двухчасовую встречу с избирателями и СМИ в Донецке, демонстрируя, что строит собственную политическую линию, в понятном восточноукраинскому избирателю языке: о связи роста промышленности и социальных целей.
Вообще в первую сотню избирательного списка Партии Регионов вошли 53 кандидата из Донецка, что обяснимо соображениями “командной надежности” и желанием взять реванш, но может стать проблемным местом: лидер коалиции должен суметь подать себя в качестве лидера всей нации. Эта линия отчасти намечена – в списке есть крупные лидеры от Харьковской, Луганской, Запорожской, Днепропетровской и Одесской областей, а правильную украинскую речь демонстрирует Тарас Черновол, сын покойного легендарного лидера “Народного Руха”. Однако еще придется доказывать, что партия способна представлять достаточно широкие национальные интересы. И это на первом этапе будет проверено политической гибкостью, договороспособностью в переговорах с потенциальными партнерами по коалиции.
В качестве возможных партнеров по коалиции представляются и Коммунистическая партия, что является идеологическим вызовом: в обмен на защиту каких интересов традиционно “левый” Восток Украины выбирает в качестве представителя административных и предпринимательских лидеров, проценты коммунистов уменьшаются. Пока этот вопрос решался остротой конфликта Запад-Восток, который перекрыл противоречия по линии социального неравенства, а также социальным устройством промышленных регионов.
Дело в том, что и в России, и на Украине недоверие к крупному бизнесу вообще отличается от доверия к “своим” бизнесменам на конкретной территории, а Ринат Ахметов в этом смысле почти мифическая фигура в Донецке - и не только в связи с успехами “Шахтера”. Собственники крупной промышленности еще до всякой политики понимали необходимость строить определенные отношения с населением через частную социалку, спорт, культуру и т.п. Это часто обеспечивало победу бизнеса на мажоритарных выборах в прошлых политических циклах. Сейчас эта тема, благодаря “Партии регионов”, переходит и в партийную политику, что, конечно, сложнее: нужно разговаривать не только со своими сотрудниками, их семьями, обществами промышленных регионов, а и с теми, кто не живет вблизи конкретных заводов. В этом смысле тема “социальной ответственности” лидеров промышленности может быть ресурсом для разговора с левыми партиями и левым избирателем, если Янукович и Ахметов смогут ее доформулировать и для “не своих” регионов.
Еще более естественным партнером выглядит блок нынешнего спикера (бывшего главы администрации президента Кучмы) Владимира Литвина, тоже преодолевающий 3% барьер, и, похоже, претендующий на “золотую акцию” в парламентском раскладе. Кроме того, есть блок “Не так!” (Леонид Кравчук, Григорий Суркис, Виктор Медведчук), если тот все-таки сможет преодолеть планку, также левацкий блок Натальи Витренко, имеющий пока чуть более полутора процентов. Следует добавить в копилку гипотетической коалиции голоса партий, не прошедших барьер, так что вероятность формирования не очень убедительного, но все-таки большинства на основе “Партии регионов” имеется. Все остальное относится к вариантам “противоестественных” союзов, которые, впрочем, тоже возможны в критической ситуации.
Если судить по российскому телевидению, то, по крайней мере, часть российской администрации симпатизирует Юлии Тимошенко после того, как она покинула правительство и договорилась в Москве о прекращении своего уголовного дела. Ее блок наберет, похоже, от 10 до 15% голосов. Но, несмотря на определенные попытки работать на Востоке Украины, он является выраженно западническим, прямо наследуя самую радикальную часть революции. Кроме бизнесменов-попутчиков и коллег по правительству в списке Тимошенко такие авторитетные лидеры Западной Украины, как лидер УНА-УНСО Андрей Шкиль, советский диссидент и патриарх украинского национализма Левко Лукьяненко и другие. Сама Юлия Тимошенко олицетворяла радикальный, силовой вариант революции, она же – практик реприватизации. Так что коалиция Янукович-Тимошенко может присниться лишь в страшном сне, и сон этот наверняка закончится очень быстро.
Стилистическое сходство у Юлии Тимошенко есть с Александром Морозом, который тоже является авантюрным игроком, играющим на политических кризисах. Так, именно он в свое время обнародовал “пленки Мельниченко”, с которых началось свержение Леонида Кучмы. Сейчас на Украине майор-перебежчик Мельниченко уже вышел из моды, а к его откровениям уже никто не относится с вниманием. Мороз и его Социалистическая партия пытается вместо коммунистов разыграть социальную риторику и нелюбовь к крупным бизнесменам. Он, похоже, наберет порядка 5%.
Партия Виктора Ющенко и премьера Юрия Еханурова “Наша Украина” наберет порядка 15-20%. Вместе с гипотетическим восстановлением союза с Тимошенко и Морозом, этого не будет достаточно для формирования правительства. Еще один “оранжевый” блок, лицом которого являются боксеры братья Кличко “Пора-ПРП” пока далеко не набирает 3%.
Из противоестественных союзов, как ни странно, самым естественным выглядит “большая коалиция” или, по крайне мере, договоренность о правилах игры партий Виктора Ющенко и Виктора Януковича в оппозиции к партиям радикального передела и кризисов. Это фигуры одного социального типа, работавшие в системе Леонида Кучмы. Различия в том, что Виктор Ющенко имеет слишком определенный тип западнической и проамериканской лояльности, не допускающей компромиссов. Но для не катастрофического управления страной объективно недостаточно ни одной стороны, а никакой политики поверх региональных различий за последний год не было видно, более того, разрыв по линии Восток-Запад усилился.
Есть существенная проблема внутри самой “Нашей Украины”: агитация за “идеалы "оранжевой революции” и против врагов и предателей будет вынуждать пытаться продавить свою линию и сохранить всю полноту власти. И это – очень рискованная игра. В феврале председатель политсовета блока “Наша Украина” Роман Бессмертный заявил в интервью киевской газете “Дело” (а также в ряде предвыборных встреч”), что именно должно случиться в случае провала попыток создания пропрезидентского большинства: “Роспуск парламента. Это конституционное право Президента. А как предложите иначе?”.
Таким образом, самое сложное испытание для украинской политики предстоит уже после выборов, но шансы сформировать более-менее устойчивую политическую систему остаются, а конфигурация “западнический” президент – “восточный” премьер – чуть ли не самая стабильная из возможных конструкций.
http://www.polit.ru/analytics/2006/03/13/ukr2006.html