В царстве идиом
Керстин ХольмРоссия тщетно борется с притоком иностранных слов
Если вокруг пациента суетится столько врачей, то он, скорее всего, здоров. Параллельно с тревожными выводами о том, что книги в России читают только редкие библиофилы, ученые-гуманитарии с завидной регулярностью констатируют, что русский разговорный язык пришел в состояние запущенности. Доказательством служат телеведущие, речевым ошибкам которых больше никто не удивляется, радиодискуссии со слушателями, которые беспомощно подыскивают слова, а также различные докладчики, украшающие русскую грамматику английскими словами, как новогоднюю елку игрушками. Классическая русская культура и унаследовавший ее литературный язык начиная с 1990-х годов перестали быть образцом для подражания.
Как и российское общество, русский язык тоже разделился на группы, каждая – со своим собственным жаргоном. С одной стороны, это испещренный англицизмами язык представителей сферы информационных технологий, развлекательной индустрии и экономики. С другой – устойчивые к внешнему влиянию говоры отдаленных провинций. Если язык воспринимает так много специальных выражений, это свидетельствует о его здоровье и жизнеспособности, полагает Александр Молдован, директор Института русского языка Академии наук. Организмам, более слабым от природы, таким как украинский или прибалтийские языки, в развитии должна искусственно содействовать государственная языковая политика.
Валентина Труфанова, которая преподает в Московском гуманитарном университете русский язык как иностранный, приписывает фрагментарность речи и плохо переваренные заимствования беспокойному ритму и запутанности современной жизни. Лингвисты-статистики подсчитали, что русский язык ежедневно обогащается примерно на шесть-семь новых варваризмов, ассимилируя такие слова, как "топлесс", "унисекс", "портфолио" и "бартер-чартер", причем кириллица подчиняет инородные слова своей фонетике и делает их склоняемыми. "Ди-джей", "ток-шоу", "саундтрек" и "имидж" – это прочная составная часть русской лексики. Закон, принятый Госдумой, заставляет русских деятелей рекламного бизнеса использовать для воспроизведения западных торговых марок кириллицу.
Языковые пуристы, которые, дай им волю, заменили бы все иностранные слова русскими, давно разбиты. Госпожа Труфанова напоминает о кампании по русификации столетней давности, когда была предпринята попытка упразднить общеупотребительные неологизмы, такие как "эгоизм" и "галоши", на русские новообразования "ячество" и "мокроступы", которые в итоге были отторгнуты русским языком. Стремления Александра Солженицына обновить русский язык за счет замены иностранных слов полузабытыми словами славянского происхождения имели столь же малый успех. В келье алхимика Солженицына родился "Русский словарь языкового расширения" с такими причудливо стерильными изобретениями, как "верхосытка" и "кончалуй", которые были призваны заменить слова "десерт" и "абитуриент". Однако подобные неологизмы остались бесплодными поэтическими свидетельствами изоляционистской утопии. В чужих, как правило английских, словах отражается живая реальность, которая не обходится без таких трансплантатов, как "ипотека", "продюсер" и "чат".
Если имеется выбор между русским и иностранным словом, то иностранное почти всегда окутано неким флером тайны, избранности и престижа. "Бутик" – это гораздо элегантнее, чем "магазин", "президент" фирмы или комитета – нечто более значительное, чем "председатель". Однако иностранные слова всегда звучат несколько обманчиво. Если спросить, как лучше передать средствами русского языка смысл таких слов, как "промоутер" или "гламур", то оказывается, что русскоязычные граждане стихийно ассоциируют эти понятия с "промыванием мозгов" и "отлакированным внешний видом", говорит госпожа Труфанова. Отрицательному опыту с заимствованиями мы обязаны также языкотворчеству: распространенное разочарование постсоветскими реформами не в последнюю очередь объясняется такими выразительными искажениями иностранных слов, как "дерьмократия" и "прихватизация".
Конечно, там, где затронута национальная идентичность, языковое чутье – удовольствие небольшое. Во время зимних Олимпийских игр в Турине многие россияне были неприятно удивлены, что на форме их олимпийской команды название их родины было написано по-английски. Необходимость называть свою страну на иноземный лад – Russia, совершенно обыденное дело для маленьких государств, похоже, будет для некоторых россиян мучительной, тем более что вместе с политическим весом России снова растет национальная гордость ее граждан. Когда русские, проникшиеся духом глобализации, выражают удивление или испуг не привычными восклицаниями "ах" или "ой", а междометиями вроде "вау" или "упс", это для многих соотечественников, скажем прямо, невыносимо. Английские междометия, утверждает Валентина Труфанова, возглавляют список наиболее ненавистных иностранных слов.
Язык чистит себя сам, как открытый водоем. Модные словечки, не имеющие собственной функции, долго в нем не задерживаются. Вместо еще недавно модного "консенсуса" снова используется русское слово "согласие", а "боксы" для компакт-дисков вновь именуются "коробками". Конечно, любой прогресс требует жертв. Тот факт, что в советские времена дикторы телевидения, образцы для подражания, за малейшую оплошность подвергались трехрублевому штрафу, сегодня Валентина Труфанова воспринимает как курьезный симптом мумифицировавшейся стабильности. Но о том, что российские школьники учат наизусть все меньше стихотворений и оттого рушится традиция, она сожалеет как о невосполнимой утрате; то же самое касается упадка литературной декламации как самостоятельного сценического жанра.
Но русский литературный язык по-прежнему остается предпосылкой подъема по социальной лестнице и языком межнационального общения для нерусских выходцев из бывших советских республик. Для казахов, киргизов, белорусов и украинцев русский язык открывает современные области знаний, объясняет Леонид Крысин, специалист по культуре речи Российской академии наук. Даже на Украине честолюбивые родители предпочитают отправлять детей в русские школы, так как научный украинский язык еще предстоит создать. Русским из провинции, по словам Крысина, если они хотят сделать карьеру, приходится избавляться от родного говора. Этим русская языковая среда отличается от немецкой. Региональные говоры, как и старую русскую деревню, ждет постепенная, но, увы, неминуемая смерть.
Социальные противоречия, социальный подъем и падение встречаются в России достаточно часто. Об этом русская речь напоминает словами из воровского жаргона, которые заняли заметное место в языке деловых людей. Крысин имеет в виду такие слова и выражения, как "впарить", "капуста" (деньги) или "поставить на счетчик".
В чем русский язык превосходит все остальные, так это в идиомах-ругательствах. Ограниченный запас базовых слов, которые используются для обозначения половых органов и полового акта, при помощи приставок и суффиксов превращается в практически бездонный арсенал фантастически звучных крепких выражений, которые используются по преимуществу для описания проблем с интеллектом, мелких катастроф, крайнего воодушевления или ужаса, то есть всего того, что выходит за привычные рамки. Когда-то табуированный язык, свойственный исключительно мужскому обществу, который насыщал бумажную логику нормативного языка древними жестами насилия, но также и волшебной выразительной магией, ныне без особого стеснения используется в России даже женщинами и детьми. Это архаичный и одновременно вечно юный лингвистический памятник всемирному жизненному опыту, не поддающимся обузданию инстинктам, которые смеются над потугами сознания их систематизировать.
http://inopressa.ru/faz/2006/03/07/16:07:28/idiom
Керстин ХольмРоссия тщетно борется с притоком иностранных слов
Если вокруг пациента суетится столько врачей, то он, скорее всего, здоров. Параллельно с тревожными выводами о том, что книги в России читают только редкие библиофилы, ученые-гуманитарии с завидной регулярностью констатируют, что русский разговорный язык пришел в состояние запущенности. Доказательством служат телеведущие, речевым ошибкам которых больше никто не удивляется, радиодискуссии со слушателями, которые беспомощно подыскивают слова, а также различные докладчики, украшающие русскую грамматику английскими словами, как новогоднюю елку игрушками. Классическая русская культура и унаследовавший ее литературный язык начиная с 1990-х годов перестали быть образцом для подражания.
Как и российское общество, русский язык тоже разделился на группы, каждая – со своим собственным жаргоном. С одной стороны, это испещренный англицизмами язык представителей сферы информационных технологий, развлекательной индустрии и экономики. С другой – устойчивые к внешнему влиянию говоры отдаленных провинций. Если язык воспринимает так много специальных выражений, это свидетельствует о его здоровье и жизнеспособности, полагает Александр Молдован, директор Института русского языка Академии наук. Организмам, более слабым от природы, таким как украинский или прибалтийские языки, в развитии должна искусственно содействовать государственная языковая политика.
Валентина Труфанова, которая преподает в Московском гуманитарном университете русский язык как иностранный, приписывает фрагментарность речи и плохо переваренные заимствования беспокойному ритму и запутанности современной жизни. Лингвисты-статистики подсчитали, что русский язык ежедневно обогащается примерно на шесть-семь новых варваризмов, ассимилируя такие слова, как "топлесс", "унисекс", "портфолио" и "бартер-чартер", причем кириллица подчиняет инородные слова своей фонетике и делает их склоняемыми. "Ди-джей", "ток-шоу", "саундтрек" и "имидж" – это прочная составная часть русской лексики. Закон, принятый Госдумой, заставляет русских деятелей рекламного бизнеса использовать для воспроизведения западных торговых марок кириллицу.
Языковые пуристы, которые, дай им волю, заменили бы все иностранные слова русскими, давно разбиты. Госпожа Труфанова напоминает о кампании по русификации столетней давности, когда была предпринята попытка упразднить общеупотребительные неологизмы, такие как "эгоизм" и "галоши", на русские новообразования "ячество" и "мокроступы", которые в итоге были отторгнуты русским языком. Стремления Александра Солженицына обновить русский язык за счет замены иностранных слов полузабытыми словами славянского происхождения имели столь же малый успех. В келье алхимика Солженицына родился "Русский словарь языкового расширения" с такими причудливо стерильными изобретениями, как "верхосытка" и "кончалуй", которые были призваны заменить слова "десерт" и "абитуриент". Однако подобные неологизмы остались бесплодными поэтическими свидетельствами изоляционистской утопии. В чужих, как правило английских, словах отражается живая реальность, которая не обходится без таких трансплантатов, как "ипотека", "продюсер" и "чат".
Если имеется выбор между русским и иностранным словом, то иностранное почти всегда окутано неким флером тайны, избранности и престижа. "Бутик" – это гораздо элегантнее, чем "магазин", "президент" фирмы или комитета – нечто более значительное, чем "председатель". Однако иностранные слова всегда звучат несколько обманчиво. Если спросить, как лучше передать средствами русского языка смысл таких слов, как "промоутер" или "гламур", то оказывается, что русскоязычные граждане стихийно ассоциируют эти понятия с "промыванием мозгов" и "отлакированным внешний видом", говорит госпожа Труфанова. Отрицательному опыту с заимствованиями мы обязаны также языкотворчеству: распространенное разочарование постсоветскими реформами не в последнюю очередь объясняется такими выразительными искажениями иностранных слов, как "дерьмократия" и "прихватизация".
Конечно, там, где затронута национальная идентичность, языковое чутье – удовольствие небольшое. Во время зимних Олимпийских игр в Турине многие россияне были неприятно удивлены, что на форме их олимпийской команды название их родины было написано по-английски. Необходимость называть свою страну на иноземный лад – Russia, совершенно обыденное дело для маленьких государств, похоже, будет для некоторых россиян мучительной, тем более что вместе с политическим весом России снова растет национальная гордость ее граждан. Когда русские, проникшиеся духом глобализации, выражают удивление или испуг не привычными восклицаниями "ах" или "ой", а междометиями вроде "вау" или "упс", это для многих соотечественников, скажем прямо, невыносимо. Английские междометия, утверждает Валентина Труфанова, возглавляют список наиболее ненавистных иностранных слов.
Язык чистит себя сам, как открытый водоем. Модные словечки, не имеющие собственной функции, долго в нем не задерживаются. Вместо еще недавно модного "консенсуса" снова используется русское слово "согласие", а "боксы" для компакт-дисков вновь именуются "коробками". Конечно, любой прогресс требует жертв. Тот факт, что в советские времена дикторы телевидения, образцы для подражания, за малейшую оплошность подвергались трехрублевому штрафу, сегодня Валентина Труфанова воспринимает как курьезный симптом мумифицировавшейся стабильности. Но о том, что российские школьники учат наизусть все меньше стихотворений и оттого рушится традиция, она сожалеет как о невосполнимой утрате; то же самое касается упадка литературной декламации как самостоятельного сценического жанра.
Но русский литературный язык по-прежнему остается предпосылкой подъема по социальной лестнице и языком межнационального общения для нерусских выходцев из бывших советских республик. Для казахов, киргизов, белорусов и украинцев русский язык открывает современные области знаний, объясняет Леонид Крысин, специалист по культуре речи Российской академии наук. Даже на Украине честолюбивые родители предпочитают отправлять детей в русские школы, так как научный украинский язык еще предстоит создать. Русским из провинции, по словам Крысина, если они хотят сделать карьеру, приходится избавляться от родного говора. Этим русская языковая среда отличается от немецкой. Региональные говоры, как и старую русскую деревню, ждет постепенная, но, увы, неминуемая смерть.
Социальные противоречия, социальный подъем и падение встречаются в России достаточно часто. Об этом русская речь напоминает словами из воровского жаргона, которые заняли заметное место в языке деловых людей. Крысин имеет в виду такие слова и выражения, как "впарить", "капуста" (деньги) или "поставить на счетчик".
В чем русский язык превосходит все остальные, так это в идиомах-ругательствах. Ограниченный запас базовых слов, которые используются для обозначения половых органов и полового акта, при помощи приставок и суффиксов превращается в практически бездонный арсенал фантастически звучных крепких выражений, которые используются по преимуществу для описания проблем с интеллектом, мелких катастроф, крайнего воодушевления или ужаса, то есть всего того, что выходит за привычные рамки. Когда-то табуированный язык, свойственный исключительно мужскому обществу, который насыщал бумажную логику нормативного языка древними жестами насилия, но также и волшебной выразительной магией, ныне без особого стеснения используется в России даже женщинами и детьми. Это архаичный и одновременно вечно юный лингвистический памятник всемирному жизненному опыту, не поддающимся обузданию инстинктам, которые смеются над потугами сознания их систематизировать.
http://inopressa.ru/faz/2006/03/07/16:07:28/idiom