Белоруссия-2006: проблема легитимности
Круглый стол Европейского форума12 лет назад было положено начало процессу интеграции России и Белоруссии, однако до сих пор процесс далек от завершения. «Авторитарный режим не может заниматься интеграцией, он может заниматься только поглощением. И вся история российско-белорусской интеграции – это непрерывная цепь попыток подчинить российское руководство воле белорусского президента», - считает Андрей Суздальцев, координатор Минской экспертно-аналитической группы. «Полит.ру» публикует материалы круглого стола Европейского форума «Белоруссия – 2006: проблема легитимности», в рамках которого была предпринята попытка дать объяснение неудаче процесса российско-белорусской интеграции, главную причину которой участники склонны видеть в стремлении элит двух государств вместо поисков общих ценностей реализовать исключительно свои политические планы и программы. В круглом столе приняли участие ведущие специалисты белорусского экспертного сообщества. Материалы опубликованы в последнем номере журнала «Апология» (2005. № 9).
Знание о состоянии дел у ближайших соседей – непременное условие разумной внутренней и внешней политики. И не только политики. Самоидентификация любой нации подразумевает существование представлений – хотя бы на уровне легенд и мифов – о ближних и дальних народах. Причем информационному обществу мифотворчество свойственно не менее чем архаичному. И странное дело – чем ближе сосед, тем активнее мифотворчество. Он же совсем рядом, мы о нем и так все знаем.
И все же наступает момент, когда приходится «остановиться, оглянуться». Видимо, такой момент скоро наступит в российско-белорусских отношениях. Именно поэтому Европейский форум начал серию Круглых столов, посвященных Белоруссии. Материалы первого из них мы публикуем в нашем журнале. Разумеется, формат журнальной публикации не подразумевает появление всей стенограммы, но главное, тем не менее, сохранено. При отборе материала предпочтение было отдано выступлениям белорусских экспертов.
Журнал «Апология» на Круглом столе представлял Дмитрий Шушарин, первый заместитель главного редактора.
Интеграция и поглощение
Андрей Суздальцев, координатор Минской экспертно-аналитической группы:
Уважаемые господа, вам предоставляется возможность познакомиться с очень необычной командой, которая никогда не приезжала в Москву. Эти люди входят в белорусское экспертное сообщество, они не являются представителями оппозиции, и они не являются группой, которая обслуживает власть. каждый из нас, нас тут шесть человек, включая и меня, по-своему автономен в своих взглядах, зачастую мы можем далеко расходиться в дискуссиях, но общий взгляд у нас сформировался. Итак:
Александр Борисович Алесин, обозреватель газеты «Белорусский рынок»;
Петр Павлович Марцев, главный редактор «Белорусской деловой газеты»;
Сергей Александрович Николюк, обозреватель газеты «Белорусский рынок»;
Валерий Владимирович Павлов, руководитель Координационного центра демократических сил Белоруссии по России и Москве;
Сергей Игоревич Паньковский, куратор проекта «Наше мнение»;
Вячеслав Эдуардович Позняк, докторант Европейского гуманитарного университета.
Вячеслав Позняк:
Пункт первый. Все эти годы элиты Белоруссии и России посредством интеграционных механизмов стремились реализовать свои политические планы и программы. Это не открытие, естественно, по-другому быть не могло, но я думаю, что эту позицию нужно попытаться максимально конкретно определить. Второе - то, что логически следует из этой первой посылки. Политические повестки дня в России и в Белоруссии в значительной степени отличались и продолжают расходиться. Соответственно, и проблемы эффективности интеграционных процессов, а точнее, наверное, будет сказать, проблема снижения темпов и результативности интеграции, и обусловлена усиливающимся расхождением, дивергенцией стратегических политических программ руководства двух стран.
Задачи, связанные с интеграцией, для политической элиты Белоруссии сопряжены с сохранением и удержанием властных позиций на ближайшую, среднесрочную и долгосрочную перспективу. Что касается наших уважаемых друзей в Российской Федерации, то представляется, что интеграция с Белоруссией, связана с выработкой и реализацией долгосрочной стратегии восстановления глобальных и региональных геополитических позиций Российской Федерации.
Что касается внутренней политики, то здесь также существуют и нарастают серьезнейшие противоречия, связанные с выбором политической модели, особенно в том, что касается укрепления и развития демократических институтов, соблюдения прав и свобод человека.
Мы видим, что модели в Российской Федерации и в Республике Беларусь на практике в значительной степени расходятся. Происходит выхолащивание идеалистического аспекта интеграции между Беларусью и Россией. Любой политический проект требует некоей высокой, большой, идеальной, идеалистической, если угодно, цели. Вот эта цель в интеграции Белоруссии и России, на мой взгляд, оказывается все больше на втором плане, если не в полном забвении. На фоне того, что происходит в российско-белорусских отношениях, мы обязаны взглянуть и на динамику интеграционных процессов в Европе. Мы, здесь присутствующие, прекрасно осознаем, что в Европейском Союзе и в НАТО вопрос ценностей – это вопрос номер один.
Еще один момент, который у меня вызывает озабоченность в рамках интеграционных процессов и интеграционного дискурса Белоруссии и России, – это фиксация, если угодно, на достижениях ныне существующих и тех, которые были бы возможны в перспективе. Это в значительной степени некритическое отношение к тем проблемам и недостаткам, если угодно, поражениям, с которыми интеграционный процесс сталкивался в ходе своей истории. Эта некритичность, это отсутствие критической рефлексии касается не только интеграции как таковой, но и, по сути, в каком-то смысле это позиция ухода от действительности, это игнорирование острых внутриполитических проблем, которые существуют, в частности, в Белоруссии. В этой связи я думаю, что очень ценно, что наши московские, российские коллеги проявляют возрастающий интерес к тому, что у нас происходит, и к тем оценкам белорусской ситуации, которые предлагаются и высказываются независимыми белорусскими экспертами.
Модель интеграции, образ единого государства, общества, к которому ведет интеграционный процесс, становится все более размытыми. Особо тревожным, на мой взгляд, для тех, кто обеспокоен судьбами интеграции, является тот факт, что ни российская, ни белорусская модель не могут служить тому, чтобы строить некую общую политическую и социально-экономическую конструкцию единого государства. Притягательность российской политики, экономики, действительности в Белоруссии не очень велика. Наши российские друзья рассматриваются скорее не как партнеры, а как, я бы сказал, силы внешние, ориентированные на прагматическую защиту и реализацию российских национальных интересов. Думаю, что это тоже достаточно серьезный сигнал, который не может не учитываться теми, кто заинтересован в успешном развитии интеграции.
С точки зрения внешней политики дивергенция существует в еще больших масштабах. Мы можем говорить о том, что происходит координация внешнеполитической деятельности министерств иностранных дел Российской Федерации и Республики Беларусь. Мы можем говорить о том, что существует взаимодействие между парламентскими структурами и в рамках парламентских и иных структур союзного государства, но, по сути дела, формат и уровень отношений Российской Федерации и Республики Беларусь, с таким партнерами, как НАТО и Европейский Союз, находятся на качественно разном уровне. Достаточно сказать о том, что подписаны и действуют отдельные соглашения: это Совет Россия – НАТО, Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и Европейским Союзом, которое будет сменяться, видимо, форматом более глубокого характера после того, как в 2007 году истечет срок его действия. Беларусь не имеет не только сходных или аналогичных соглашений, она не имеет институализированного сотрудничества. Уровень отношений с двумя организациями является крайне низким, зачастую враждебным и напоминающим о периоде холодной войны.
Возникает вопрос: каким образом может развиваться интеграция между двумя странами при таком существенно разноуровневом взаимодействии, а в условиях Белоруссии и прямой конфронтации с европейскими структурами? Как можно соединить эти разные политики в нечто единое целое?
Таким образом, в рамках интеграции мы наблюдаем как минимум дивергенцию, а на самом деле, дезинтеграцию изначального проекта объединения Белоруссии и России. В перспективе мне представляется, что отношения Белоруссии и Российской Федерации с Европой в целом, европейскими организациями и Европейским Союзом будут все больше складываться в некий узел для дебатов, споров и противоречий. И мне кажется, что возможной точкой смягчения противоречий между Российской Федерацией, Европейским Союзом, другими европейскими институтами применительно к Белоруссии могло бы быть общее понимание того, что демократизация нашей страны – это условие для того, чтобы Беларусь, Украина, Молдова стали поясом реального сотрудничества, построенного на фундаменте взаимоприемлемых ценностей. Таким образом, я бы еще раз хотел подчеркнуть ценностный аспект, который только и может обусловить успех интеграционного движения.
Андрей Суздальцев:
Уважаемые хозяева, вы должны понять одну вещь: Белоруссия находится в европейском интеграционном приграничье. И, несмотря на холодную войну между Брюсселем и Минском, которая разрастается день ото дня, то гаснет, то снова разрастается, Европейский Союз в Белоруссию вползает. Вползает очень настойчиво, ломая все возможные преграды, и потихоньку и директорат заводов, а для Белоруссии это очень серьезный ресурс, и номенклатура на Запад посматривает с большой, большой надеждой. Это приграничье потихонечку подтягивает страну к крупному европейскому интеграционному проекту. В этом плане, казалось бы, наше преимущество, то есть преимущество российско-белорусской интеграции, начинает потихонечку угасать. Участие оппозиции в выборах, появление у нее единого кандидата, создание штаба объединенной оппозиции говорят о том, что оппозиция в выборах будет участвовать полномасштабно, этим она уже со своей стороны обеспечивает легитимность участие Александра Григорьевича в выборах в третий раз. То есть, подтверждается в итоге референдум 2004 года, и тут все решено.
Не решен восточный вопрос, то есть вопрос интеграционный. Союзное государство России и Белоруссии не является субъектом международного права. Они не имеют ни общепризнанных границ, ни системы власти, ни гражданства, нет договоров, закрепляющих его суверенитет, отсутствует единая финансовая система, таможенные органы, органы внутренних дел, абсолютно виртуальное, псевдогосударственное образование, натуральный PR-проект.
Причина, на наш взгляд, кроется в стремлении экономическую интеграцию подменить политической. С другой стороны, эта подмена находится в полном соответствии с развитием в Белоруссии авторитарного режима. Меня всегда поражала эта вещь: люди, которые занимаются интеграционными вопросами, они учебники по политологии читают вообще? Авторитарный режим не может заниматься интеграцией, он может заниматься только поглощением. И вся история российско-белорусской интеграции – это непрерывная цепь попыток подчинить российское руководство воле белорусского президента.
В Белоруссии все это выглядит так, Александр Григорьевич возвращается из Москвы, как из набега. Вот он выходит на поле аэродрома и говорит: я сделал то, я им доказал то, я добился этого, я забрал то, и никуда они не денутся, поставят, доставят, защитят. Белорусское руководство постепенно создало тактику поглощения, оказавшуюся в основе белорусского взгляда на российско-белорусскую интеграцию. На первом этапе была создана идеология интеграции, очень своеобразная смесь – славянство, геополитические условия, советская дружба народов. И затем были использованы все легальные и нелегальные возможности для проникновения идеологии красного реванша на российское политическое поле. Особенно большое внимание уделялось полю региональному. Вы помните эти казусы, когда не пускали Лукашенко в российские губернии.
Сейчас Минск с успехом воспользовался некоторым обострением отношений российского руководства с западными партнерами, партнерами по «восьмерке» и с восточноевропейскими странами, особенно с Польшей, Прибалтикой. И здесь появляется возможность эксплуатировать бренд единственного союзника, который остался у России.
Проходила монополизация интеграционной темы в руках правящей верхушки, а постепенно это привело к монополизации в руках власти всего комплекса российско-белорусских отношений. В итоге произошло страшное, произошла вообще-то катастрофа: белорусская оппозиция была просто насильно вытеснена в прозападное русло, оппозиции белорусской оставили только западный вектор. Все пророссийские силы, все, которые ориентированы были на контакты с Россией, в оппозиции были истреблены совместными усилиями части оппозиционного руководства и белорусской власти. Все попытки политической оппозиции воспрепятствовать превращению российско-белорусской интеграции в инструмент внутренней политической борьбы и поддержки легитимности власти объявлялись попытками свержения существующего строя со всеми вытекающими отсюда репрессиями.
Формально под предлогом создания союзного государства России и Белоруссии белорусское государство поставило под свой контроль все потенциально опасные для него общественные институты – СМИ, коммуникации, группы социальных интересов, молодежь, пенсионеров, творческую, техническую интеллигенцию, студенчество, рабочий класс и, конечно, профсоюзы. Идея российско-белорусской интеграции, с большим воодушевлением охватившая большую часть белорусского народа, оказалась полностью приватизирована правящей верхушкой и стала, естественно, умирать.
В 2001-2002 годах белорусское руководство, постепенно входя в кризис нелегитимности, постоянно предпринимало попытки опереться на союзное государство как новый источник власти. Произошла дезориентация общества, и непонятно, то ли мы независимое государство, то ли мы вот-вот войдем в состав Российской Федерации.
Энергичные попытки белорусского руководства использовать тактику поглощения сначала встречали не скоординированный, спонтанный отпор со стороны российского политического класса. И только с появлением в Кремле администрации второго российского президента таким попыткам был положен конец. В итоге с 2004 года - критический момент, на наш взгляд, это отключение газа, в феврале 2004 года - российское руководство перехватило интеграционную инициативу, вынуждая белорусские власти все более открыто демонстрировать свою генетическую неспособность к реальной интеграции. От них нечего ждать какого-то интеграционного проекта, все это только PR-акция.
Чтобы понять, в чем тут дело, надо разобраться вообще, что хочет Александр Лукашенко как приватизатор интеграционной идеи, что он хочет от интеграции с Россией, от этого процесса, который не двигается у нас уже двенадцать лет.
Первая угроза – социально-экономическая нестабильность, на которую белорусское государство обречено без массированной экономической помощи Российской Федерации, без полутора миллиардов. долларов в год косвенных и прямых дотаций. Они продолжаются и сейчас, да еще существует открытый российский рынок, полностью открытый, то есть это огромные дотации, которые позволяют белорусскому государству существовать. Белоруссия платит России лишь двадцать пять процентов от мировой цены газ и получает сто сорок долларов на каждой тонне российской нефти, которая поступает на переработку на белорусские НПЗ.
Вторая угроза – нелегитимность авторитаризма. Лукашенко ищет новый источник легитимности в союзном государстве. Он не способен самостоятельно идеологически обосновать свое право на безраздельное авторитарное правление. Поэтому для него союзное строительство – это то, чем он может как-то идеологически себя подпитывать.
Третье. Белоруссия – страна кланов. Мы прекрасно видим их, отслеживаем и представляем, кто за что отвечает. У белорусского руководства есть две возможности: или сначала сделать эту борьбу, конкуренцию институтом, или окончательно подавить. В первом случае это поворот к демократии, во втором случае это поворот к тоталитарному строю. Выбран третий путь: энергия кланов направлена в союзное поле.
С помощью интеграции была сделана попытка заменить проблему создания внутренней опоры режима на проблему создания внешней опоры, ответственной за существование режима. В итоге что же получилось? Были созданы непреодолимые препятствия для участия российского капитала в приватизации белорусских предприятий, частично закрыт внутренний белорусский рынок для товаров российских производителей, организована полномасштабная поддержка государственных предприятий, выступающих в роли конкурентов на российском рынке российским предприятиям, работающим в тяжелых рыночных условиях. Не возникло ни одной совместной крупной корпорации. Остались нерешенными стандартные проблемы – унификация таможенного, налогового, гражданского законодательства. Когда встал вопрос о введении единой валюты союзного государства, российского рубля, Минск оказался не готов к объединению денежных систем. Выполняя за счет российско-белорусской экономической интеграции задачу сохранения социально-экономической стабильности, Лукашенко не нуждается в передаче частички своей власти в виде эмиссионного центра в чужие руки. Но России-то для чего эта PR-акция, тянущаяся двенадцатый год?
Видимо, для того, чтобы скрыть отсутствие у российского управляющего класса реальной стратегии на постсоветском пространстве.
Белоруссия же получила односторонние преимущества. Минск решил вопрос своей экономической неустойчивости, он получил привилегированный доступ к российским кредитным линиям, к внутренним ценам на российские энергоресурсы, единой таможенной зоне, российскому рынку, финансовым ресурсам в рамках союзной программы. Кстати, в ходе выполнения этой союзной программы создается конкурентное для российских предприятий производство, появляются возможности для несанкционированного доступа к новейшим российским и зарубежным технологиям, в одностороннем порядке приватизируется совместно созданный продукт. Минск использует российско-белорусскую интеграцию на внутреннем политическом поле, вытесняя с него своих конкурентов и одновременно пытаясь с помощью союзного государства обеспечить свою легитимность. Минск активно использует российско-белорусскую интеграцию на внешнеполитическом поле в качестве политического прикрытия своего конфликта с западным сообществом, используя российский политический ресурс. Минск не оставляет попыток использовать союзные соглашения, прежде всего Конституционный акт, в качестве легитимного коридора на российское политическое поле.
Что есть Россия?
Сергей Николюк:
Еще в марте 1991 года, ВЦИОМ проводил опрос по всему Союзу и задавал, в частности, вопрос населению республик: вы считаете себя в первую очередь гражданами своей республики или Советского Союза? Были получены очень интересные результаты, для сравнения я возьму крайности: 97 процентов эстонцев сказали, что они ощущают себя эстонцами, и только 3 процента назвали себя гражданами СССР. А белорусы показали рекордный результат: 68% белорусов сказали, что они граждане Советского Союза, а 24% белорусов ответили, что они граждане Белоруссии. И вот эта цифра с небольшими колебаниями повторяется.
Нам надо посмотреть, как относятся к интеграции именно внутри этих групп. Если мы возьмем группу, которую назовем демократической, - по-разному ее можно назвать, демократической, прозападной - то среди этой группы до 30 процентов (то есть шесть-семь процентов от всей всего населения) под Россией, понимают Российскую империю. То есть, эти люди – крайние националисты.
Что касается авторитарной группы, тут надо четко понимать, что они именно по своим глубинным взглядам люди авторитарные. Рейтинг Лукашенко, колеблется только в этой группе, потому что в другой группе он всегда отрицательный, абсолютно вне зависимости от того, что Лукашенко делает. А сегодня - я не знаю, было ли это ясно из предыдущих выступлений - Лукашенко настоящая интеграция не нужна. На самом деле он внутри республики проводит публичную антироссийскую политику, самым ярким примером которой был газовый конфликт. Вот после газового конфликта сразу число желающих объединяться с Россией упало до 13,8 процента
Если мы конкретно вопрос поставим: если будет референдум за объединение, как вы будете голосовать – тут будут голосовать «за» на сегодняшний день 37,8 процента, но это цифра без проведения какой-то специальной политики со стороны Лукашенко. Вот как он захочет, так будет развернута соответствующая кампания в полностью монополизированных электронных СМИ. Но при этом мы должны четко понимать: люди, которые стремятся объединиться с Россией, выступают против демократии в России, против реформ в России, на самом деле их стремление объединиться с Россией – это где-то в подкорке стремление восстановить СССР.
Это население в целом. Что же касается элиты, то на одном из последних опросов задавался вопрос: какие страны вы считаете враждебными по отношению к Белоруссии? Белорусская элита на первое место поставила арабские страны – 60 процентов, а на втором месте Россия 52 процента. Причем обычно подбирают группу элиты, деленную на две части – из государственных структур и институтов и из негосударственных. И в первую очередь враждебность России показывают государственные структуры. Элита переживает за свои экономические интересы, это не идеологические противники, они просто боятся: если пойдет приватизация в Белоруссии, кому достанутся все предприятия, кто их будет покупать?
Готовность к переменам
Петр Марцев:
Сегодня в Белоруссии очевидно не революционная ситуация, рейтинг Лукашенко объективно высок. Республика Беларусь является государственной корпорацией «Беларусь», где генеральный менеджер может ежедневно переписывать устав, и эта корпорация обладает весьма сносной экономикой. В классическом понимании оппозиции нет. То, что есть, оппозиционные группы, они беспомощны и суетливы. И наконец, ни России, ни Западу до Белоруссии нет дела.
Но все же что-то, очевидно, в Белоруссии должно произойти. Страх охватил элиты, и в первую очередь властную элиту, тех чиновников, которые работают с президентом и на него. И, в общем-то, на самом деле мне кажется, что это и есть гарантия смены власти в стране, потому что так жить нельзя, так можно только умирать, от страха. Известный российский вопрос «Что делать?» как раз, я думаю, в Белоруссии, начиная с 2006 года, получит такой простой ответ: менять власть, потому что она неправильная. Дело даже не в том, что в стране узурпированная власть, что строится мобилизационная экономика государственного капитализма с поддержанием социальных благ, на самом деле на неподъемном уровне для государства. Дело даже не в том, что свобода слова там, как в Советском Союзе, предпринимательство, как в Северной Корее, преследование неугодных, как на Кубе, а неугодно все, что шевелится. Дело в том, я еще раз это подчеркну, что жизнь в таком страхе – это не жизнь. Все понимают, что если Лукашенко выберут на третий срок, то его патологическая ненависть к свободомыслию, инакомыслию проявится в полном объеме, и Беларусь будет строить свою экономику руками заключенных, и не потому что Лукашенко плохой, он просто не умеет по-другому, он не знает ничего другого.
Мы понимаем, что, если останется этот нынешний выдыхающийся харизматик, то в стране наступит просто военный коммунизм. Мы также понимаем, что волны овощной революции с Запада принесут нам либеральный капитализм и гигантское расслоение общества. А исполнение, допустим, чаяний нашей пророссийски настроенной элиты – потерю суверенитета и повторение российской модели капитализма, неидеальной, мягко говоря, коррумпированной и воровской. Я, правда, слышал и о третьем пути – о построении в Белоруссии цивилизованного европейского государства, основанного на социально-ориентированной рыночной экономике. Мы рассказывали о трех составных источниках, трех составных частях эволюционного преобразования в Белоруссии в цивилизованное европейское суверенное государство. Три источника – это присущая белорусам внутренняя независимость, общинность и душевность. А три составных части – это свобода волеизъявления, осуществление принципа разделения властей на судебную власть и исполнительную и создание благоприятных условий для самоорганизации и самообеспечения экономически активной части населения и становление частного сектора экономики. И вот все ищут эту третью силу, остается ее найти, которая, базируясь на этих трех источниках, соберет эти три составные части. И я думаю, что могу сказать, что знаю, что такая сила есть, она уже проявляет себя, и она проявит себя.
Почему я так уверенно говорю, потому что все люди из всех элитных групп, разных групп белорусской элиты потеряли чувство самоуважения. И, мне кажется, это как раз и есть основа для потенциальной готовности смены власти. И к этому готова в первую очередь, как это ни покажется странным, правящая властная элита. Нужна ли помощь со стороны России и со стороны Запада? Да, конечно, помощь нужна. Но есть просьба, если уж помощь невозможна, просто не мешать.
Перемены уже идут
Александр Алесин:
Я хочу сказать, что я не согласен, полностью или частично, со всеми выступавшими. На самом деле ведь надо задаться таким вопросом: неужели белорусы такой тупой народ? Вот выбрали придурка, и сами придурки. Почему они вот уже столько лет живут, не восстанут?
Да, две тысячи директоров в тюрьме, но я хочу поделиться с вами теми данными, которые я получаю от общения с тем самым директоратом. Потому что эти люди действительно находятся в номенклатуре Лукашенко, они все чрезвычайно осторожны, их очень часто действительно меняют, и значительное число из них действительно осуждают по экономическим статьям.
Вернемся к предвыборной ситуации Белоруссии 1994 года. Белоруссия оказалась набитой крупными промышленными предприятиями, причем предприятиями, стоящими в конце технологической цепочки, сборочными производствами, на которые работал весь Советский Союз. Это первое. Второе: страна оказалась набита предприятиями ВПК, которые наоборот стояли либо в середине, либо в начале производственной цепочки. И все это было замкнуто на Москву, я работал в промышленности тогда, и неоднократно бывал и в Госплане, и так далее. Когда все это кончилось, вы представьте: гигантские предприятия: Минский тракторный завод - 30 тысяч человек, Минский автомобильный завод - 30 тысяч человек и масса предприятий по 4-5 тысяч человек, которые остановились. Неоткуда получать сырье, некому поставлять готовую продукцию.
Когда избрали Лукашенко, я был поражен: популист, человек низкой культуры, абсолютно не обладающий никакими зачатками интеллигентности – и вдруг его выбрали, как сказали коллеги, на самых демократичных выборах. Почему? Некоторое понимание ко мне пришло позже. Директорат в то время поставил на Лукашенко. Значит, они надеялись, что Лукашенко сможет восстановить старые хозяйственные связи, и второе, он сможет распределять те ограниченные ресурсы, которые имелись в то время в Белоруссии.
И таким образом возник феномен Лукашенко. Я уверен, что это выбор директората крупных заводов, которые поддержали его своими материальными ресурсами, которые, собственно, в Белоруссии есть на крупных заводах. Никаких других объединений, корпораций, общественных ассоциаций, которые бы обладали деньгами, ресурсами, техникой, влиянием, нет. Каждый завод имеет до сих пор свой микрорайон, на котором он организует выборы.
То есть, Лукашенко то, что на него возлагали, выполнил. Но при этом он получил контроль над материальными и денежными потоками. Страна нищая, собирает налоги и дает льготы, дает кредиты промышленным предприятиям, то есть, практически некоторое время все эти заводы существовали за счет населения, ничего не производя, там просто содержали персонал, чтобы не разворовали оборудование, чтобы не срезали проводку, не украли инструмент. И к моменту, когда все это заработало, естественно, Лукашенко получил признание как лидер, который смог запустить заводы. Это же его дежурная фраза: запустить заводы. Но именно к этому моменту он оседлал директорат, они почувствовали, что не все из них могут усидеть на своем посту. Вопрос стоял так: или ты продолжаешь ходить к нему за дотациями, или ты вылетаешь из этой обоймы. Уже к 2001 году они начали колебаться.
Если бы пришел другой лидер, который бы делал то же самое, то есть обеспечивал бы им продвижение продукции на российский рынок, получение по приемлемым ценам сырья и аккумулировал и распределял ресурсы внутри страны, тогда бы они согласились его поменять. Они предпочли сохранить эту систему, потому что они не увидели человека, который бы обеспечил им прежнее существование, продолжение прежней экономической политики.
И в результате Лукашенко победил второй раз, именно потому, что на чашу весов были брошены ресурсы, которые находятся в распоряжении крупнейших промышленных предприятий. И сейчас, когда мы подходим к новой кампании, возникает тот же самый вопрос: смогут ли альтернативные силы сформулировать экономическую программу, которая была бы приемлема для директората?
Теперь о России. Дело же не сводится к трубам и газу. Территория Белоруссии – это не форточка в Европу и даже не окно, которое рубил Петр. Это ворота, это шоссейные, железные дороги, это военная структура. Я хочу перевести разговор в практическую плоскость и сказать, что без каких-либо усилий Лукашенко, в результате действия реальных экономических механизмов Белоруссия уходит от России. Если взять данные статистики за восемь месяцев, то 36% ее экспорта – Россия, а 43% - страны ЕС, хотя совсем недавно эти цифры выглядели совсем по-другому. Почему это получается?
Прежде всего, наверное, как мой коллега упомянул, это проникновение в Россию дешевых китайских товаров, те же мобильные телефоны, в нашем случае это телевизоры, стиральные машины, холодильники и так далее – это примерно та же ниша, в которой работали белорусские производители. То же самое имеет место частично с автомобильным транспортом и так далее. Но с другой стороны, что получилось: со вступлением стран Балтии и Польши в Евросоюз по многим видам продукции, которые выпускает Беларусь, они вынуждены были снизить пошлину, по части повысили, а по части снизили. Например, резко возрос импорт тракторов в страны Евросоюза, потому что у Польши были очень большие пошлины, у Чехословакии были большие пошлины, в странах Балтии. А после этого наш экспорт туда возрос, причем сейчас уже тракторов «Беларусь» отправляется не в Россию, а туда – в Венгрию, в Словакию, Чехию, страны Балтии и так далее.
С начала года в восемнадцать раз вырос экспорт телевизоров в Украину. Отсюда желание Лукашенко вести диалог с Ющенко, туда сейчас переадресуются не имеющие спроса в России стиральные машины, холодильники, туда же нарастает экспорт автомобилей, автобусов, и много-много других видов продукции. То есть, реально сейчас 50-миллионный украинский рынок становится очень привлекательным для Белоруссии. И дело идет к тому, что белорусская продукция все больше будет попадать не в Россию. Кроме того, Россия, вступая в ВТО, снимает многие защитные барьеры перед западными производителями на автомобильную продукцию, на автомобильные запчасти, агрегаты и так далее, на ряд других. В России сейчас более либеральное таможенное законодательство, как говорит господин Бородин, осталось только всего лишь тысяча несогласованных пунктов по таможенному законодательству, всего лишь тысяча – какая мелочь. В результате в России либеральное таможенное законодательство. В Белоруссии таможенное законодательство покровительствует местному производителю, это целенаправленная политика Лукашенко. В результате, конечно, получается несовпадение, и здесь страны двигаются в противоположных направлениях.
28 ноября 2005, 06:00
http://www.polit.ru/research/2005/11/28/belorus.html