От редакции: Нобель знает
12.10.2009, 192 (2462)
Каждый год мир придирчиво следит за тем, кому присуждается Нобелевская премия в той или иной номинации. И чем шире номинация, тем больше тех, кто в ней разбирается. Естественно, что номинация «Премия мира» самая широкая и в этой сфере разбирается столько же людей, сколько в футболе. Премии в научных дисциплинах более объективны, но вызывают (по крайней мере в России) чувство национальной ревности — часто находится отечественный ученый, который открыл то же самое, но премии не получил.
Награждение премией мира американского президента Барака Обамы вызвало приступ недоумения — ведь он еще ничего не сделал. Насколько справедливы эти упреки? Нобелевская премия мира — очень статусный институт, но это не приз зрительских симпатий. Премия мира, как и все Нобелевские, является частной и, возможно, одной из наиболее субъективных. Она отражает не только тенденции мирового общественного мнения, но и пристрастия экспертного сообщества и отдельных членов комитета.
В ее истории были бесспорные лауреаты — как верховный комиссар Лиги наций по делам военнопленных Фритьоф Нансен, спасший миллионы беженцев и голодающих после Первой мировой войны, или борцы против расовой дискриминации Мартин Лютер Кинг и Десмонд Туту, или попросивший прощения за нацистские преступления канцлер ФРГ Вилли Брандт.
Были лауреаты «от противного», вследствие противостояния двух систем: к ним можно отнести Андрея Сахарова, Леха Валенсу и далай-ламу, который был награжден в 1989 г., после жестокого подавления оппозиции в Китае.
Немало было и таких, чье миротворчество вызывало вопросы. Например, Остин Чемберлен, Чарльз Дауэс, Аристид Бриан и Густав Штреземан — авторы Локарнских соглашений, которые унизили Германию, проигравшую в Первой мировой. В 1950 г. премию получил американец Ральф Банч за урегулирование палестинского вопроса (разделение Палестины на два государства). Стремление к миру на Ближнем Востоке вылилось еще в две премии: в 1978 г. ее получили египетский и израильский премьеры Анвар Садат и Менахем Бегин, а в 1994 г. — палестинский лидер Ясир Арафат и израильские премьер Ицхак Рабин и министр иностранных дел Шимон Перес, бывшие в 1940-1960-е гг. активными участниками вооруженной борьбы.
Многие в мире недовольны неоконсервативным мессианством прежней американской администрации, и присуждение Нобелевской премии Обаме — отражение этой тенденции. Да, решение политизированное, но и премия политическая.
Премии в научных дисциплинах — иное дело. Система селекции лауреатов здесь более формализована. Помимо уважения коллег, достижения потенциальных номинантов оцениваются по числу публикаций в активно цитируемых международных и национальных научных журналах.
На прошлой неделе российские СМИ с прискорбием отмечали, что среди лауреатов премии по медицине должен был быть россиянин Алексей Оловников, а по химии — Александр Спирин. Вполне возможно, что у экспертов существуют негласные установки по частоте и периодичности награждения представителей той или иной страны, школы, сферы деятельности. Но совершенно точно, что на выбор экспертов влияет такая простая вещь, как публикации и цитируемость работ автора. Есть несколько индексов, охватывающих ключевые научные журналы и показывающих активность ученых разных стран: Science Citation Index, Thomson-Reuters ISI Web of Knowledge и Elsevier Scopus. По расчетам Леонида Гохберга из ГУ-ВШЭ, доля российских публикаций в научных журналах снизилась в 1997-2007 гг. с 3,7% до 2,4%, Россия отступила с 8-го на 14-е место в мире по цитируемости научных трудов. За это же время процент китайских публикаций вырос с 2,6% до 9,1%, а Китай поднялся в индексе с 10-го на 2-е место.
Можно сетовать на дискриминацию российских ученых и возмущаться невниманием к отечественным научным изданиям. Но если мы хотим, чтобы Нобелевские премии чаще присуждались российским ученым, лучше задуматься о продвижении и популяризации их работ в авторитетной научной прессе
www.vedomosti.ru/newspaper/article/2009/10/12/2...