Президент напряженно, без тени сочувствия слушал речь министра сельского хозяйства. Ему, похоже, все это не очень нравилось. Он сам хотел что-то сказать. Он ерзал в своем кресле, выражая своим видом под конец уже совсем крайнее нетерпение. Но в конце концов президент сам дал слово Алексею Гордееву. А значит, и винить господину Путину было по большому счету некого, кроме себя самого.
Как только Алексей Гордеев замолчал, Владимир Путин словно ни с того ни с сего с вызовом спросил:
– Послание Федеральному собранию слышали?
Он мог бы сказать: "Мое послание". Или мог бы сказать: "Послание президента". Но он не сказал. Правильно. Так, как сказал, выглядело гораздо страшнее.
– Да,– очень тихо после некоторого раздумья сказал Алексей Гордеев.
– Помните, сколько людей умирает от употребления алкогольных суррогатов? – переспросил президент.
И он, кажется, чуть-чуть не процитировал строку из своего послания. Ну а что такого-то? Кто-то же должен, в конце концов, цитировать послание президента Федеральному собранию.
Но тут министр еле-еле кивнул, дав понять, что помнит.
– Ну че делать-то будем? – с вызовом в голосе спросил Владимир Путин. Но и странное отчаяние было в этом голосе тоже.
– Подготовьте и председателю правительства доложите. Это ненормальная ситуация.
Алексей Гордеев что-то прошелестел губами в ответ.
Но Владимир Путин не смотрел больше на него.
Он пристально смотрел на Михаила Фрадкова.
Тот пожал плечами.
Может, нечего ему было говорить.
А может, трудно.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ ("Коммерсантъ"