Драма на восемь минут
Что расскажут дети, если их научить рассказывать связные истории со смыслом Что расскажут дети, если их научить рассказывать связные истории со смыслом
На “Другой сцене” в театре “Современник” 27 июля покажут спектакль, составленный из восьмиминутных пьес, написанных детьми. Организаторы этого проекта, называющегося “Класс мира”, собрали сорок детей: из благополучной Москвы, из провинциальных детских домов, из Осетии, Абхазии, Армении, Азербайджана и Узбекистана. Обещают, что постановку детских пьес будут осуществлять известные режиссеры вроде Кирилла Серебренникова и что в спектакле будут заняты известные артисты вроде Чулпан Хаматовой и Артура Смольянинова. Дети уже две недели живут в загородном санатории “Суханово” и пишут свои пьесы под руководством российских и шотландских драматургов.
Ксенофобию придумали взрослые
Санаторий такой, как будто Советский Союз еще существует. “Суханово” хоть и Дом творчества архитекторов, но постройки его в состоянии полураспада. Выщербленный паркет, телевизор “Рубин”, столовская еда, туалет и душ в коридоре. Дети, кажется, не замечают этого бытового анахронизма, но в первый же день педагог, приехавшая с группой подростков из Азербайджана, заявила, что ее дети в таких условиях жить не будут, велела им собирать чемоданы и уезжать. Двое из пятерых азербайджанских детей уехали, трое сказали, что уезжать не хотят.
Нунэ, руководительница армянской группы, увидев, что азербайджанцы уезжают, решила, будто бы уезжают они от того, что не хотят участвовать в одном проекте с армянами, и почла своим долгом поговорить с оставшейся азербайджанской девочкой Айдан. Айдан очень расстраивалась, но вовсе не из-за армянского соседства, а из-за того, что ее наставница, кажется, нарочно, назло увезла диск с фонограммой, которую Айдан приготовила для капустника.
Все приезжавшие в “Суханово” журналисты воспринимали проект “Класс мира” как социально-педагогический эксперимент, призванный преодолеть межнациональную рознь. Но выяснилось, что дети знать ничего не хотят про межнациональную рознь, а если кто и делает детей несчастными, то не инородцы, а взрослые. В первый же день дети принялись изучать языки друг друга. Интересовались, разумеется, в первую очередь ругательствами. Армянская девочка первая придумала научить узбекского мальчика словам “ес кез фирумен” (я тебя люблю), уверяя, будто это самое страшное армянское ругательство. С этого момента дети взяли моду учить на разных языках слова любви.
И вообще выяснилось, что дети значительно толерантнее, чем ждут от них взрослые. Организатор “Класса мира” Мария Попова опасалась, что домашним детям трудно будет принять в свою компанию детдомовцев, но детдомовцы были приняты без всякого даже предварительного недоверия. Абхазы, говорят, всерьез опасались, что в проекте будут принимать участие грузины (грузинам не дали визу), но и здесь выяснилось, что проблема скорее не в межнациональной розни, а в личной трагедии: у одной из абхазских девочек в грузино-абхазскую войну погиб отец. Осетинский мальчик по имени Давид в свободное от сочинения пьесы время ходил в гончарную мастерскую и лепил там склепы, в которые, по его словам, средневековые аланы уводили зачумленных. Взрослые попытались было вывести из этого творчества Давида особое отношение кавказцев к смерти, но выяснилось, что смертью интересуются вообще все подростки: пишут мрачные стихи или рассказывают перед сном страшилки.
Постепенно стало понятно, что если дети и говорят о проблеме межнациональной розни, то потому, что взрослые говорят об этой проблеме, невольно приучая детей описывать мир с использованием ксенофобской лексики.
Клиповое сознание
— Проблема, — говорит один из педагогов проекта, драматург Вячеслав Дурненков, — не в том, что дети как-то враждуют друг с другом, а в том, что они не умеют рассказывать. У них клиповое, телевизионное сознание, мелькающие картинки. Им очень трудно рассказать связную историю, которая была бы интересной и имела бы смысл. Если они и увлекутся националистическими идеями, то только потому, что о них проще рассказывать.
На второй день по приезде дети разделились на две группы по двадцать человек, расселись на подушках в холле, и педагоги стали объяснять детям, как рассказать драматическую историю. Объясняли элементарные вещи: конфликт, персонажи, место действия, диалог, перипетия. Растолковав немного подросткам, как рассказываются истории, педагоги стали спрашивать своих подопечных, какие истории им хочется рассказать. Дети должны были разбиться на команды по два-три человека, и каждая команда должна была предложить свой сюжет. Удивительным образом, не сговариваясь, дети, даже сидевшие в разных залах, стали предлагать истории так или иначе о семейном неблагополучии.
Девочки из сиротского приюта (они младше других или выглядят младше) заявили, что хотят написать пьесу про котенка, которого выбросили на помойку.
Интернациональная осетинско-русско-азербайджанская команда юных драматургов предложила сюжет про бездетную семью, которая взяла в дом щенка, а щенок спас супругов от смерти и сам погиб.
Другая интернациональная команда предложила сюжет про мальчика, мама которого больше интересовалась компьютером, чем собственным ребенком.
Давид (тот, который лепил склепы) предложил сюжет из жизни средневековых аланов. В его пьесе сын останавливает руку отца, когда тот хочет ударить мать. Этакое по отношению к отцу своеволие катастрофически противоречит горским обычаям, адату, и мальчика казнят.
Даже смешные истории, даже комедийные сюжеты так или иначе имеют отношение к теме семейного неблагополучия. Выясняется, что, если научить детей рассказывать, они расскажут про то, что им не хватает родительской любви и внимания, про то, что они чувствуют себя брошенными, про то, что они страдают, если родители не любят друг друга, про то, что взрослые занимаются бессмысленной и суетной ерундой, не обращая внимания на детей. Причем рассказывать все это дети будут вне всякой зависимости от национальности, культурных, географических и политических обстоятельств, в которых выросли.
Про что спектакль
— Я не вижу большой разницы между историями, которые придумывают дети в Шотландии и в России, — говорит один из педагогов проекта, шотландский драматург Алан Уилкинс.
Уилкинс много лет в Эдинбурге занимается проектом, подобным “Классу мира”. В Шотландии этот проект называется Class Act и отличается от российского “Класса мира” тем, что длится несколько месяцев, а не две недели.
— Вы не поверите, — соглашается коллега Уилкинса Джемайма Левик, — многие сюжеты, которые предлагали нам дети в Эдинбурге, в точности совпадают с сюжетами, которые предлагают дети в Москве. Даже названия пьес совпадают почти в половине случаев.
На пресс-конференции, посвященной началу проекта “Класс мира”, главный режиссер театра “Современник” Галина Волчек выражала надежду, что, может быть, среди детей, приехавших в “Суханово”, найдется “новый Шекспир”. Но, насколько я знаю, никто из сухановских детей не выражал желания стать драматургом, при том, что драматургией все занимаются с большим энтузиазмом. Вячеслав Дурненков говорит, что, по его мнению, из сорока детей только одна девочка обладает заметным драматургическим талантом.
— Дело не в этом, — говорит Дурненков. — Если надо выбрать между прекрасным спектаклем, которым не будут довольны наши дети, и плохим спектаклем, который нашим детям понравится, мы поставим плохой спектакль.
Таким образом, сегодня в “Современнике” неизвестно, хороший будет спектакль или плохой. Известно только, что дети получат возможность рассказать существенные для них истории. Может быть, даже выяснится, что и национальная рознь есть не что иное, как проявление равнодушия взрослых к своим детям.
Валерий Панюшкин
Ведомости
№ 28 (65) 27 июля 2007
friday.vedomosti.ru/article.shtml?2007/07/27/10...