Споры об истории: Почему на востоке помнят войну
Стефан Вагштыл
12.07.2007, №127 (1901)Братьям Качиньским, без сомнения, не следовало упоминать о войне. В ЕС действует неписаное правило, что нет большего греха, чем вытаскивать из шкафа скелет Второй мировой.
Поэтому, когда польский премьер Ярослав Качиньский предложил дать Варшаве право голоса в ЕС с учетом поляков, погибших во время войны, в зале, где проходил саммит, повисло неловкое молчание. Премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер выразил мнение многих европейцев, заявив: “Необходимо перенестись в настоящее. Все время глядя в зеркало заднего вида, мы далеко не уедем”.
Но историю не так-то легко оставить в прошлом. Даже в Западной Европе она имеет дурную привычку неожиданно напоминать о себе. Особенно это касается Второй мировой. Вспомните разразившийся во Франции скандал вокруг сотрудничества с нацистами. Или полемику в Норвегии вокруг отпрысков норвежских матерей и немецких отцов. Или затронувший швейцарские банки и немецкие компании скандал по поводу денег жертв холокоста.
И все-таки Западу легче забыть войну — там война окончилась в 1945 г. Тогда как в Восточной Европе она, по мнению многих, длилась до падения коммунизма в 1989 г. Это не пустая риторика. Таков менталитет восточных европейцев: они чувствовали себя под постоянным наблюдением. Только дома они отваживались на рискованные высказывания. Развитие общественной дискуссии по важнейшим вопросам (к которым относится отношение общества ко Второй мировой) подавлялось и искажалось.
Коммунисты подчеркивали героическую роль Советской армии в освобождении Восточной Европы, замалчивая, что в начале войны Сталин выступал союзником Гитлера, разделив Европу в 1939 г. в соответствии с пактом Молотова — Риббентропа. СССР многие годы не признавал своих военных преступлений, включая убийство польских офицеров в Катыни и смерть миллионов узников тюрем и сибирских лагерей.
Истории стран соцлагеря были переписаны так, чтобы выпятить роль коммунистов в антифашистской борьбе и преуменьшить вклад более крупных и значимых национальных патриотических движений, в том числе польской Армии Крайовой. Люди были лишены права гордиться своими героями и даже надлежащим образом почтить память павших.
Любые споры подавлялись, в частности о том, что касалось коллаборационизма некоторых восточных европейцев во времена холокоста. На разговоры про то, как нацисты использовали в своих целях местные предрассудки, было наложено табу. Публичного обсуждения проблемы национальной совести в Восточной Европе не было, поскольку власти просто не считали это нужным.
Отдельные смельчаки пытались сохранить свои воспоминания для потомков. История передавалась в семьях от поколения к поколению и размножалась самиздатовскими методами. Но такая секретность сама по себе искажала историю. Открытые дебаты, с помощью которых рождается истинное понимание прошлого, стали возможны только после 1989 г.
Тогда прокатилась целая волна разоблачений. Архивы становились достоянием широкой публики, история переписывалась, документальные фильмы заполнили эфир. Но в суматохе тех лет историкам было крайне трудно повышать качество осведомленности общества о прошлом. У политиков были другие приоритеты. Только в 2004 г. в Польше был открыт современный музей, посвященный событиям крупнейшего восстания на оккупированной нацистами территории — Варшавского восстания 1944 г. Только месяц назад заложен камень в основание музея истории евреев в Варшаве.
Слишком многие восточные европейцы еще не готовы смотреть на события Второй мировой с беспристрастностью, естественной для европейцев Запада. Неудивительно, что эмоциональные выступления восточноевропейских политиков могут напоминать их западным коллегам о прежних временах.
Восточным европейцам необходимо выработать более спокойный взгляд на события военного времени. Но западные европейцы могут помочь им, если лучше поймут, что значила война для Восточной Европы, где она имела куда более пагубные последствия. За 1939-1945 гг. война унесла жизни около 40 млн европейцев, из них 2 млн были жителями Западной Европы, около 7 млн — немцами, а около 30 млн — гражданами восточноевропейских стран и СССР. Тем, кто до сих пор убежден, что исход войны решился при высадке союзников в Нормандии, предстоит сделать над собой усилие и осознать масштабы Армагеддона, творившегося на Востоке. Холокост был только одним, хотя и самым страшным из ужасов, пережитых Восточной Европой.
Ничто из сказанного не оправдывает абсурдных высказываний премьера Качиньского. Но мы поймем восточноевропейцев лучше, если осознаем, что для них прошлое и болезненнее, и гораздо ближе к настоящему, чем для западноевропейцев. (FT, 03.07.2007, Антон Осипов)
Автор — редактор восточноевропейского отдела Financial Times
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/07/12/129101