Политэкономия: Три года в кресле
Андрей Колесников
28.02.2007, №35 (1809)Социологи не замеряют показатели Михаила Фрадкова как политика. Доверие/недоверие оценивается с той точки зрения, что он “всего лишь” — председатель правительства. Как если бы кабинет министров был ЖЭКом.
Спустя три года, которые прошли после назначения бесшумного, но чрезвычайно живучего премьера Фрадкова, есть соблазн назвать его настоящим политиком. Ну не может просто технический премьер, заполняющий паузу между ключевыми политическими событиями, просидеть так долго в своем кресле, будучи просто завхозом!
А может, пауза затянулась?
Фрадковская пауза — это период, когда в экономической политике нужен был рывок, а наступил застой, когда необходимо было принимать быстрые, болезненные, ответственные решения, а они не принимались. Если, конечно, не считать криво реализованной монетизации льгот, но так ведь за нее ответил Михаил Зурабов. Фрадков словно бы и рядом не стоял. В линейке нелюбимых народом представителей его кабинета — Зурабов, Греф, Кудрин. Однако никто не поминает недобрым словом Фрадкова. Он, конечно, не над схваткой, но и не в ее эпицентре. Премьер рядом с ней. Что и обеспечивает холодно-равнодушное отношение к его фигуре — неизменно приблизительно равное число респондентов удовлетворено и не удовлетворено его работой. Незаметный, ускользающий, со стертыми чертами. Не добрый и не злой демон. Вообще — не демон.
Тогда все-таки почему эти три года прошли столь безболезненно для него? Почему Фрадкова не поменяли на преемника, как когда-то Путин сменил Примакова? Почему его самого всерьез вроде бы не рассматривают как настоящего преемника, на лавры которого когда-то мог претендовать Черномырдин?
Тот же ЧВС прикрывал своим авторитетом — политическим, а не техническим — проводившиеся реформы. Это мог сделать только реальный политик. Фрадков же прикрывает отсутствие реформ — это немного другая функция. Политическая по форме, техническая по содержанию.
Тот же Примаков не принимал никаких решений, потому что то ли боялся реализовывать собственные замыслы, то ли не владел искусством доведения управленческих сигналов до управляемых. А у Фрадкова такой задачи нет: сигналы транслируются совершенно из других мест — не с Краснопресненской набережной, а со Старой площади и из Кремля. С хозяйственной точки зрения кабинет Фрадкова едва ли не самый слабый за все постсоветские годы. Одни зампреды чего стоят — сплошь преемники да аппаратчики.
Фрадков сильная фигура ровно потому, что человек, обладающий всей полнотой власти в стране, не хочет превращаться в хромую утку — это уже общее место. Если бы сегодня обнаружилась ясность по кандидатуре преемника, завтра Михаила Ефимовича уже не было бы в Белом доме, а его кабинет занял бы другой человек. Но так уж карты легли, что официальных преемников как минимум два. Это обстоятельство продлевает премьерство Фрадкова на неопределенный срок. И — в качестве побочного эффекта — стимулирует кремлевскую конспирологию, согласно которой в наследниках у нас уже ходят и сам председатель кабинета, и глава аппарата правительства.
Фрадков — технический политик. Человек-крыша — для хромых уток и преемников. Он появился из ниоткуда три года назад. И бесшумно растворится ровно в тот момент, когда в функции подогрева кресла премьера отпадет необходимость.
Автор — политический обозреватель “РИА Новости”
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...07/02/28/121473