Трансбритания
“Завтрак на Плутоне” — один из самых необычных фильмов за последние годы
Юрий Гладильщиков
Для Ведомостей
21.04.2006, №71 (1598)После просмотра “Завтрака на Плутоне” (Breakfast on Pluto) Нила Джордана ваш кинообозреватель дня два пребывал в прекрасном настроении, размышляя над тем, какая же хорошая штука жизнь, какая же хорошая (иногда) штука кино, какой все-таки гений Нил Джордан и какой все-таки удивительный актер Киллиан Мёрфи. Примечание: ваш кинообозреватель относится к представителям сексбольшинств.
В нетолерантной стране России рецензировать “Завтрак на Плутоне” опасно — для фильма. Понимаешь, что можешь угробить картину даже информацией о сюжете. Потому что история — о трансвестите. У нас мало киноманской публики. Нашему зрителю надо объяснять, кто такой Нил Джордан. Между тем само это имя — достаточная рекомендация для киноманов мира, при том что Джордан сделал все от него зависящее для того, чтобы среди талантливых режиссеров земли его запомнили последним. К примеру, Ларс Фон Триер — потрясающий самопиарщик. Джордан — совсем не самопиарщик. Фон Триер верен своему фирменному стилю, который регулярно видоизменяет раз в несколько лет. Джордан — меняет стили и жанры как хочет. Сравните “Игру до слез”, “Интервью с вампиром”, “Мальчика-мясника” и “Конец любовного романа” — совершенно разные фильмы! У Феллини и Пазолини был свой, извините за грубость, имидж. У Джордана его нет. Ему словно бы не нужны постоянные почитатели. Он самодостаточен: работает только для саморазвлечения и самовыражения — даже в Голливуде.
А тут еще трансвестит, на которого часть нашей публики среагирует заведомо отрицательно.
Тогда так представлю “Завтрак на Плутоне”: вы много видели фильмов, которые захватывают даже не с первого эпизода, а с первого кадра и через минуту дают понять, что вы смотрите не просто хорошее, а очень хорошее кино? “Завтрак на Плутоне” начинается так: по городу идет красивая девушка в весеннем платье и с коляской. В девушке распознаешь отнюдь не девушку, а актера Киллиана Мёрфи. Рабочие-строители на улице, распознавшие в девушке не Киллиана Мёрфи, а трансвестита, отпускают скабрезные шуточки — но получают в ответ вдвойне. После этого — под хит 1970-х Sugar Baby Love, который сам по себе моментально создает настроение, — камера делает пируэт в воздухе, ловит церковь — и тут появляется титр “глава первая” (всего глав будет 36). На пороге церкви два воробушка долбят клювиками фольгу, закрывающую бутылки, только что оставленные молочником, и, цитируя Ницше (воробьиный язык переводится титрами), обсуждают женщину, которая опустила рядом с бутылками (тут же ретировавшись) корзинку с новорожденным младенцем. Из-за двери появляется святой отец с лицом Лиама Нисона, которого для полноты юмора зовут в фильме “отец Лиам”. В корзинке — герой фильма, который потом и станет знаменитым трансвеститом на Пикадилли. Отец Лиам — его реальный отец. Мало для начала?
“Завтрак на Плутоне” — смесь сатиры и стеба с трагедией. Секса — и крови. Tеатрализованности — и жесткой реальности. Это изумительно ностальгическое объяснение в любви энергичным 1970-м, которые только по ошибке считаются во всем мире — не только у нас — застоем. В которых было все: глэм-рок с его сексуальной амбивалентностью, Крис Кристофферсон, “Слейд”, “Середина дороги” (саундтрек фильма — его особое достоинство), трансвеститы, выходившие на широкий жизненный путь из строжайших, казалось бы, католических школ, бомбы Ирландской республиканской армии, крошившие посетителей ночных клубов в момент наивысших лирических эмоций, маньяки, пытавшиеся удушить трансвестита шнурком под песню Feelings из радиоприемника автомобиля. Сцена общения героя с персонажем Стивена Ри пародирует знаменитый эпизод из “Игры до слез”, когда герой Ри раздевал любимую девушку — и обнаруживал, что она совсем не девушка и даже не женщина. Из “Завтрака на Плутоне”: “Если бы я встретил такую девушку раньше…” — “Я не девушка!” — “Я знаю”.
Главка, когда героя — после теракта Ирландской республиканской армии — хватает полиция, усмотрев в его переодевании в женщину попытку террориста хорошо замаскироваться, одна из самых, несмотря на кровь, забавных. Герой Киллиана Мёрфи, одна из черт которого — свойственная сиротам способность не бояться ничего (в том числе боли), во время допроса с пристрастием выдает полицейским фантастическую байку, живописующую его (экран это иллюстрирует) как Мату Хари. В этом эпизоде Джордан переплевывает самого Альмодовара.
В конечном счете “Завтрак на Плутоне” — фильм о мужественном стремлении сохранить в душе непокорную детскость и не жить по правилам “серьезного” мира, поскольку “серьезность”, к которой постоянно призывают героя, на деле означает идеологию, а идеология — это всегда ненависть, убийство, зло. Фильм о творческом человеке, который не имел возможности выразить свои фантазии иначе чем играть в жизни — в том числе переодеваясь в женское платье. Фильм о поисках семьи — эпизоды, когда герой в женском обличье возвращается к отцу-священнику (и тот его принимает) и теряет сознание, наконец-то найдя бросившую его суку-мать и явившись к ней в дом все в том же женском платье и под чужим именем, тронут душу самого заскорузлого докера.
Роль Киллиана Мёрфи в этом фильме (тоже, чтобы не заблуждались, представителя сексбольшинств — оцените талант перевоплощения) — истинно оскаровская. Но парень получил лишь номинацию на “Золотой глобус”.
http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...06/04/21/105660