Гроза в Москве и её последствия

фотки последствий московской грозы:

http://ziza.ru/2006/06/26/sehodnya-...aumanskaya.html



И стёб по этому поводу:

http://preved.msk.ru/



Для справки: все туннели в Москве затопило и набережные тоже, вследсвие чего Москва превратилась в одну большую пробку.

Некоторые станции метро, по неподтверждённой информации, тоже подтоплены.

Шторм в Москве: повреждены здания, повалены деревья

Прошедший в понедельник днем в Москве шторм привел к частичным разрушениям в некоторых районах города.

В Юго-Восточном округе столицы, в 3-этажном жилом доме по адресу 1-й Краснокурсантский проезд дом 3/5 в результате стихии оказалась проломлена крыша. Как сообщили РБК в пресс-службе столичного управления МЧС, площадь пролома составила 10 квадратных метров.



В Центральном округе произошло обрушение фасада здания, расположенного по адресу Большой Казенный переулок, дом 14/6.



Кроме того, в городе упали 6 деревьев, в результате чего пострадали несколько автомобилей. Их количество в настоящее время уточняется. В ряде мест произошли обрывы линий электропередач и контактных проводов электротранспорта.



Непростая ситуация сложилась и на столичных дорогах. Часть улиц оказалась подтоплена, а видимость на крупных магистралях заметно снизилась, сообщает радиостанция "Эхо Москвы". Глубокие лужи образовались сразу в нескольких районах, что привело к возникновению значительных дорожных затруднений (особенно непростая обстановка сложилась в районе Бульварного кольца). В этой связи ГИБДД настойчиво призывает водителей соблюдать осторожность.



В пресс-службе МЧС между тем отметили, что сведений о пострадавших в результате шторма не поступало.



Добавим, что по прогнозам синоптиков сильные ливни можно ожидать и в ближайшие дни, что приведет к повышению влажности в городе.



26.06.2006

http://top.rbc.ru/index.shtml?/news...55711_bod.shtml

---

Культура гражданского противостояния

Культура гражданского противостояния

Осень 2005 года и весной 2006 по Франции прошли волны молодежных демонстраций и беспорядков, вновь поставивших вопрос о необходимости скорейшей модернизации социально-экономической системы, не отвечающей более современным реалиям. Однако, по мнению экспертов, главной причиной подобных социальных кризисов нельзя считать только лишь неудачную политику властей и их ошибки в попытках проведения данной модернизации. «Полит.ру» публикует статью доктора исторических наук, руководителя Центра французских исследований Института Европы РАН Юрия Рубинского «Культура гражданского противостояния», в которой, обращаясь к многочисленным историческим примерам, автор приходит к выводу о существовании прочно сложившейся традиции противостояния между государством и гражданским обществом, которая давно стала неотъемлемой составной частью политической культуры Франции. «Основной урок кризиса заключается в том, что впредь будет невозможно строить отношения между властью и народом в обход структур гражданского общества», - считает автор статьи, говоря о главной задаче гражданского общества сегодня – организации диалога между властью и народом. Статья опубликована в последнем номере журнала «Россия в глобальной политике» (2006. № 2).



За последнее время Франция пережила два острых социальных кризиса: бунт мусульманской молодежи осенью 2005 года и массовые студенческие демонстрации весной 2006-го. В основе этих событий лежали проблемы занятости, особенно остро стоящие перед молодым поколением. Высшие институты государственной власти (правительство, парламент, президент) не сумели своевременно найти компромиссное решение этих проблем путем диалога со структурами гражданского общества – молодежными организациями и профсоюзами. В итоге вспыхнуло силовое противоборство, в ходе которого экстремистские элементы, главным образом люмпенизированные маргиналы из пригородных этнических «гетто», нередко прибегали к актам умышленного вандализма – поджогам автомашин, нападениям на здания школ, магазинов, почтовых отделений. События не раз грозили выйти из-под контроля властей.



Аналогичные, причем зачастую еще более серьезные, потрясения случались в современной Франции и раньше. Достаточно вспомнить всеобщую забастовку 1995 года (массовые выступления транспортников в ответ на попытку правительства Алена Жюппе увеличить минимальный для получения пенсии рабочий стаж. – Ред.), социально-политический кризис мая – июня 1968-го (студенческие волнения в Париже и других городах, приведшие в конечном итоге к кризису власти и отставке президента Шарля де Голля. – Ред.), забастовки и массовые манифестации трудящихся после формирования левыми силами правительства Народного фронта в 1936 году. Каждый раз ситуация развивалась по одному и тому же сценарию: вопросы создания, а затем сохранения тех или иных компонентов французской системы социальной защиты, являющейся одной из самых развитых (и дорогостоящих) в мире, становились предметом публичной дискуссии и переговоров не до, а после широкомасштабной пробы сил между социальными партнерами (работодателями и работниками. – Ред.). Бескомпромиссная схватка между государством и гражданским обществом оказывала дестабилизирующее воздействие на экономическую, а нередко и политическую обстановку в стране.



Большинство французских и иностранных аналитиков сходятся во мнении, что события последних месяцев нельзя объяснить только тактическими ошибками властей в процессе болезненной, но необходимой модернизации социально-экономической системы, не отвечающей больше реалиям постиндустриального общества в глобализированном мире начала XXI века. Не убеждают и ссылки самих властей на консервативный эгоизм тех или иных социальных категорий, цепляющихся за свои отжившие привилегии, которые-де тормозят решение назревших проблем путем радикальных реформ. Судя по всему, корни событий 2005–2006 годов уходят в прочно сложившуюся традицию противостояния между государством и гражданским обществом, которая давно стала неотъемлемой составной частью политической культуры Франции.



СПОР О ЛЕГИТИМНОСТИ

Французское государство при всех режимах – от абсолютной монархии до парламентской и президентской республик – опиралось на централизованную административно-бюрократическую структуру, построенную по строго вертикальному принципу. В эту вертикаль с трудом вписывались горизонтальные неполитические организации частных лиц, претендовавшие на роль посредников между обществом и властью. Государство видело в них лишь защитников своекорыстных групповых интересов, способных лишить его статуса единственного легитимного представителя интересов нации в целом и подорвать его монополию на принятие ответственных решений.



Противопоставление государства гражданскому обществу было свойственно, разумеется, прежде всего деспотическим авторитарным режимам: обеим наполеоновским империям или марионеточному «Французскому государству» («Виши») во время Второй мировой войны. Последнее просто запретило по примеру гитлеровской Германии и фашистской Италии все независимые общественные структуры, включив профсоюзы и ассоциации предпринимателей в единые отраслевые корпорации под прямой опекой властей и создав собственные молодежные и женские организации.



Однако и демократические режимы относились к структурам гражданского общества с явным недоверием, рассматривая их как орудия борьбы за привилегии меньшинств, что нарушало фундаментальный принцип равенства перед законом. Объединениям частных лиц по интересам противопоставлялся «республиканский пакт» – закрепленный Конституцией общественный договор, на основе которого спорные проблемы должны были решаться либо большинством голосов на выборах, либо независимой судебной властью.



Против этой концепции уже в середине XIX столетия решительно выступил крупнейший представитель французской либеральной политической мысли Алексис де Токвиль. Основываясь на провозглашенном Декларацией прав человека и гражданина (1789) тезисе о том, что свобода каждого человека ограничена лишь пределами свободы других, он считал осуществляемую в рамках закона индивидуальную и коллективную защиту гражданами своих интересов их неотъемлемым правом. «В наше время свобода ассоциации стала необходимой гарантией от тирании большинства. Когда в Соединенных Штатах [политическая] партия становится господствующей, вся государственная власть переходит в ее руки; ее близкие друзья занимают все должности и располагают всеми организованными силами. Поскольку самые выдающиеся представители враждебной партии не могут перешагнуть через барьер, отделяющий их от власти, необходимо, чтобы они имели возможность сорганизоваться вне ее. Нужно, чтобы меньшинство противопоставило всю свою моральную силу подавляющему ее материальному могуществу большинства», – утверждал де Токвиль в известном труде «О демократии в Америке».



По его мнению, именно свобода ассоциаций, наряду с широкими правами местного самоуправления или федерализацией, представляет собой надежную гарантию как от произвола носителя верховной власти при авторитарных режимах, так и от «деспотизма партий» при демократических. Без объединений граждан по интересам (не только политическим, но и материальным или духовным, утверждал де Токвиль) исчезает даже та хрупкая преграда для тирании, которую в аристократических обществах образуют привилегированные сословия, ограничивающие всесилие государственной власти.



Убеждение де Токвиля в необходимости «промежуточных корпусов» – независимых структур гражданского общества, облегчающих диалог между властью и народом, – приобретает в свете последних событий новую актуальность. «Промежуточные эшелоны не существуют: Французская революция [1789] разрушила их, чтобы установить прямые отношения между государством и гражданами, – писал профессор Университета Париж-1 Жак Марсель в связи с кризисом 2006 года. – Вполне логично поэтому, что во Франции улица заняла место парламента. Тем более что половина французов не участвуют в политической жизни: 20–30 % не ходят на выборы, 15 % голосуют за крайне правых, 10 % – за крайне левых. Это те, кого я называю “бесполезными” французами, участвующими в политической жизни лишь в форме оспаривания ее основ».



Крайней формой отторжения культа государства стали утопические идеи анархизма, точнее, анархо-синдикализма, глашатаем которых в середине того же XIX века выступил Пьер Жозеф Прудон, мечтавший о замене государства, как и общества частных собственников вообще, непосредственным взаимодействием свободных ассоциаций производителей материальных и духовных благ.



Новый всплеск антиэтатистских настроений во Франции произошел столетие спустя – в последнюю треть XX столетия на фоне глубокого кризиса как административно-командной системы «реального социализма» в СССР и странах Восточной Европы, так и неокейнсианской модели форсирования экономического роста и перераспределения его плодов «государством всеобщего благосостояния», сложившейся на Западе накануне и особенно после Второй мировой войны. Причем именно во Франции этот кризис проявился наиболее зримо в силу значительной роли государства в рыночной экономике и огромного влияния компартии, сохранявшегося в рамках плюралистической демократии вплоть до начала 1980-х.



НЕУДАЧНЫЕ КРАЙНИЕ РЕШЕНИЯ

Сторонники резкого сокращения объема и функций непомерно разбухшей бюрократической машины государства в пользу структур гражданского общества по-разному видели практическое решение этой проблемы.



Правые либералы настаивали на освобождении экономики от чрезмерного государственного регулирования, связанного с высокими налогами, путем приватизации госсобственности, либерализации рынка труда, свертывания перераспределительной системы социальной защиты. Государству отводилась скромная роль гаранта законности, порядка и внешней безопасности.



Левые антиэтатисты стремились вслед за Прудоном заменить бюрократическую государственную «техноструктуру» самоуправлением трудовых коллективов. Один из видных теоретиков этого течения социолог Пьер Розанваллон утверждал, что только самоуправление, которое способно предотвратить и поглощение гражданского общества государством, и растворение государства в гражданском обществе, может открыть некий «третий путь», пролегающий между либеральным капитализмом и тоталитарным социализмом. Эти идеи подхватили лидер небольшой Объединенной социалистической партии Мишель Рокар (в 1988–1991 годах он займет пост премьер-министра), руководитель профсоюзного центра Французская демократическая конфедерация труда (ФДКТ) Эдмон Мэр, наконец, представители студенческих организаций левацкого толка, ставшие авангардом движения учащейся молодежи в мае 1968-го.



Утопический характер этих умозрительных конструкций не замедлил проявиться. «Май-68», который бесспорно способствовал модернизации системы моральных ценностей, быта и нравов французского общества, не смог изменить ни его социально-экономическую основу, ни правила политической игры Пятой республики. Единственная попытка претворить идеи самоуправления в жизнь, предпринятая персоналом часового завода LIP, чтобы предотвратить его закрытие и спасти рабочие места, бесславно провалилась: предприятие обанкротилось и пошло с молотка.



Характерно, что самый активный проповедник идей самоуправления – Рокар, чья Объединенная соцпартия влилась в 1974 году в основную Французскую социалистическую партию во главе с Франсуа Миттераном, перешел там с левого фланга на правый, став идеологом умеренного социал-реформизма на основе учета объективных закономерностей рыночной экономики. Такую же эволюцию претерпел и профцентр ФДКТ при Николь Нота – преемнице Мэра. Многие из бывших студенческих лидеров «красного мая», исповедовавшие маоистские, троцкистские либо анархические взгляды, в частности группа т. н. «новых философов» (Андре Глюксман, Бернар-Анри Леви и др.), совершили еще более крутой поворот, став, подобно своим единомышленникам в США, знаменосцами ультралиберальных и неоконсервативных идей как единственной альтернативы тоталитаризму.



Не более успешным оказался и другой проект перестройки отношений между государством и гражданским обществом – так называемое «участие». Его немногочисленные сторонники, принадлежавшие в основном к социал-реформистскому крылу голлистского движения (Рене Капитан, Эдмон Мишле, Филипп Дешартр, Лео Амон и др.), стремились за счет допуска социальных партнеров к процессу выработки касающихся их решений компенсировать резкое расширение (в ущерб законодательной власти) политических полномочий исполнительной власти во главе с президентом, заложенное в Конституцию Пятой республики ее основателем – генералом де Голлем.



Истоки идеи «участия» восходят еще к межвоенному периоду. В 1925 году был создан консультативный Национальный экономический совет из представителей деловых кругов, профсоюзов, фермерских и прочих общественных организаций. В период Народного фронта (1936–1938) состав и функции совета были расширены, а еще десятилетие спустя, в 1946-м, он уже фигурировал в тексте Конституции Четвертой республики как Экономический совет (статьи 69–71). В 1958 году он трансформировался в Конституции Пятой республики (раздел X, статьи 69–71) в Экономический и социальный совет, в который вошли представители основных профцентров, организации крупного и мелкого бизнеса, фермерские, семейные ассоциации, видные деятели экономики, науки, культуры и пр.



Однако, поскольку сугубо консультативный характер данной организации существенно ограничивал ее реальную роль, Шарль де Голль, учитывая уроки мая 1968-го, заговорил об «участии» представителей гражданского общества в процессе принятия решений на уровне предприятий, регионов и парламента. Применительно к низшему из них речь шла, по существу, о перенесении во Францию германского опыта «соучастия» профсоюзов и менеджмента в управлении предприятиями на основе солидарной ответственности за результаты деятельности этих предприятий. На уровне регионов имелось в виду отойти от присущей французскому государству крайней административной централизации, передав часть полномочий от назначенных правительством префектов выборным органам местного самоуправления. Наконец, на высшем уровне предлагалось объединить верхнюю палату парламента – Сенат, представляющий в основном именно органы местного самоуправления (и выбираемый ими), – с Экономическим и социальным советом, превратив этот новый институт в постоянную площадку для диалога между социальными партнерами, с одной стороны, гражданским обществом и государством – с другой.



Однако реакция на этот широкомасштабный проект со стороны социальных партнеров и политического класса оказалась весьма сдержанной. Французские предприниматели всегда твердо придерживались принципа единоначалия руководителя предприятия, не принимая германской практики «соучастия». Впрочем, и французские профсоюзы, расколотые на соперничавшие политизированные центры, не менее твердо отвергали ее, как попытку ограничения их свободы действий в конфликтных ситуациях.



Что же касается слияния Сената с Экономическим и социальным советом, то, будучи, по сути, искусственным объединением выборных представителей и «назначенных» делегатов, оно рассматривалось как нарушающее сразу два основополагающих принципа французской государственности – приоритет легитимности выборных органов и разделение властей.



В результате законопроект о регионализации и реформе Сената, представленный на референдум 27 апреля 1969 года, собрал меньшинство голосов: 10,5 млн (46,8 %) против 11,9 млн (53,1 %). На следующий день президент де Голль подал в отставку.



В ПОИСКАХ КОМПРОМИССА

Провал обоих проектов радикальной перестройки отношений между французским государством и гражданским обществом – «самоуправления» и «участия» – отнюдь не снял проблему с повестки дня. Он лишь переместил ее из институциональной сферы в плоскость прагматических решений. Для этого необходимо было раскрыть понятие «гражданское общество», определить его юридический статус, материальную базу, способы его влияния на решение спорных социально-экономических и политических проблем, четко разграничив функции его структур и компетенцию органов власти в центре и на местах.



В предисловии к сборнику «Гражданское общество под вопросом», опубликованному в 2003-м в Париже, его составитель Мишель Офферле, профессор политологии Университета Париж-1, исключает из гражданского общества все то, что имеет отношение к государству, – как административные структуры, осуществляющие властные функции, так и партии, борющиеся за власть или против нее.



Также вне гражданского общества остаются, по мнению Офферле, религиозно-фундаменталистские секты, не признающие систему ценностей подавляющего большинства граждан, этнические кланы, криминальные структуры мафиозного типа и, наконец, «фальшивые» общественные организации, прямо либо косвенно создаваемые и финансируемые государством.



Вместе с тем бОльшая часть французских политологов разделяют точку зрения немецкого философа Юргена Хабермаса, согласно которой производственные, коммерческие и финансовые структуры, созданные для получения прибыли, не входят в гражданское общество в отличие от некоммерческих организаций (НКО), призванных защищать социальные или духовные интересы определенных групп граждан либо общества в целом.



Деятельность неполитических и некоммерческих организаций гражданского общества во Франции осуществляется по трем направлениям: удовлетворение материальных или духовных запросов их членов, сотрудничество либо соперничество с другими аналогичными структурами, наконец, лоббирование своих требований в институтах государственной власти. Последнее имеет во Франции особое значение ввиду значительной роли государства во всех сферах общественной жизни.



Юридической основой любых общественных организаций во Франции уже более столетия служит закон 1901 года (распространяющийся и на политические партии). Он устанавливает заявительный, а не разрешительный порядок их создания: для регистрации общественной организации в качестве юридического лица требуется лишь подать заявление в местную префектуру, приложив минимум документов (цели, устав, состав руководящих органов, источники финансирования). Спустя недолгое время объявление о регистрации публикуется в официальном вестнике. Отказ в регистрации, контроль над деятельностью общественных организаций и тем более их запрет возможны только через суд в связи с противоречием положениям действующей Конституции, нарушением финансовой дисциплины или несоблюдением заявленного устава.



Гораздо более сложным является вопрос о финансовых средствах. Существуя за счет членских взносов и добровольных индивидуальных пожертвований, французские, как и любые другие, НКО сталкиваются с необходимостью искать иные источники поступления средств, в числе которых подсобные коммерческие фирмы, издательская деятельность, проведение платных массовых мероприятий и пр. Однако такая практика не только не решает проблему, но и чревата нарушением закона 1901-го. С еще более серьезным риском связано принятие прямых либо косвенных субсидий от предприятий, компаний, банков, государственных ведомств, международных организаций. Такие спонсоры, если их деятельность не связана с благотворительностью, просветительством или культурным меценатством, рассчитывают, как правило, на определенные встречные услуги. Наконец, наиболее деликатный вопрос – публичное либо скрытое государственное финансирование НКО: пользующиеся такой поддержкой организации рискуют попасть в зависимость от властей и превратиться в политический инструмент правительства или правящей партии – в то, что Офферле называет «фальшивыми» НКО.



Поэтому французские некоммерческие организации ведут упорную борьбу за дальнейшее совершенствование своей правовой базы, с тем чтобы сделать прозрачным и привлекательным государственное, равно как и частное, финансирование НКО. Достижению этой цели служит, к примеру, система частных фондов (широко развитая в США, но гораздо более слабая во Франции), целевые гранты которых пользуются налоговыми льготами.



Пионером в изучении проблем гражданского общества во Франции был социолог Жан Мейно, опубликовавший еще в 1958 году, накануне крушения Четвертой республики, фундаментальное исследование «Группы давления во Франции». Перечисленные им 306 категорий – это организации, имеющие общие социально-экономические цели (ассоциации предпринимателей, в том числе отдельно мелких и средних, профсоюзы рабочих и служащих, синдикаты фермеров, объединения лиц свободных профессий); группы, сформированные по половым, возрастным и профессиональным признакам (семейные, женские, молодежные, студенческие); группы, созданные в целях защиты статусных интересов определенных граждан (например, ветеранов войны); идеологические или религиозные ассоциации (католические, протестантские, иудейские, мусульманские, франкмасонские и др.); наконец, правозащитные, культурные, просветительские, спортивные и т. д.



Цели НКО во многом определяют и методы их достижения в зависимости от преимуществ, которыми располагает каждая группа интересов. У предпринимателей это деньги, связи, контроль над значительной частью СМИ, у профсоюзов – массовость, у интеллигенции или религиозных сообществ – моральный авторитет и т. п.



В условиях парламентской Четвертой республики преимущество во влиянии на законодательный процесс имели массовые НКО, контролировавшие значительный «пакет» голосов на выборах или способные выступить в роли арбитров между партиями, склонив чашу весов влево или вправо.



С созданием в 1958-м Пятой республики, Конституция которой расширила полномочия исполнительной власти в ущерб законодательной, баланс сил между различными НКО существенно изменился. Более благоприятные возможности для успешного лоббирования своих интересов получили предпринимательские объединения, имеювшие доступ в государственные административные структуры и располагавшие квалифицированными кадрами для убедительного обоснования своих требований.



Развертывание структурной перестройки французской экономики и резкое обострение проблемы занятости с начала 1970-х годов усилили позиции работодателей в отношениях не только с государством, но и с профсоюзами, численность которых упала до минимума (9 % лиц наемного труда). Отсюда и несомненные успехи работодателей в деле корректировки социально-экономической стратегии государства с учетом интересов бизнес-сообщества. Инициативы, противоречившие интересам деловых кругов, встречали с его стороны жесткое и в конечном счете успешное сопротивление.



Результатом оказалась прогрессирующая дестабилизация французского гражданского общества. Организованные социальные категории, считавшие себя ущемленными, не видели иных способов защиты своих интересов, кроме как выхода за рамки правового поля и прямой конфронтации с государством, в том числе в форме открытого нарушения общественного порядка (перекрытие автодорог, уничтожение фермерами импортных сельхозтоваров и т. д.). Если продолжительность забастовок и количество потерянных из-за них рабочих дней резко сократились по сравнению с послевоенным периодом, то сами стачки приобретают все более жесткие формы (занятие предприятий, взятие в заложники членов дирекции и пр.). Если раньше даже в условиях раскола профсоюзов на несколько политизированных соперничающих центров диалог и компромиссы с ними все же были в порядке вещей, то нынешние стихийно возникшие «коллективы» представителей тех или иных узких специальностей (авиадиспетчеры, водители грузовиков, уборщики улиц, медсестры и др.) оказываются неспособными к конструктивному диалогу.



Особенно чувствительный удар по экономике и населению наносят забастовки в госсекторе, который охватывает энергетику, транспорт, связь. Поскольку остановка работы в этих сферах парализует всю экономическую жизнь страны (как это случилось в декабре 1995 года в связи с попыткой кабинета Алена Жюппе реформировать пенсионную систему госслужащих), государство вынуждено идти на уступки.



В итоге во французской системе социальной защиты и регулирования трудовых отношений, и прежде страдавшей от чрезмерно жесткой, бюрократизированной и уравнительной регламентации государства, появилась масса льгот, привилегий, особых налоговых режимов, прямых или косвенных субсидий для отдельных социальных категорий, бросающих вызов принципу равенства перед законом. Защита и расширение этих привилегий («завоеванных прав») оказались, по существу, смыслом существования большинства НКО, причем не только в социально-экономической, но порой и в гуманитарной, правозащитной, даже культурной сфере.



В итоге многие аналитики заговорили о кризисе гражданского общества во Франции. Недостаточность юридической регламентации лоббистской деятельности, подобной той, что существует в США, поощряет скрытое, вплоть до коррупции, воздействие на государственные институты власти изнутри (со стороны НКО, обладающих необходимыми для этого средствами и связями) и силовое давление на них извне (со стороны организаций, не располагающих соответствующими возможностями).



Попытки если не установить общенациональный консенсус, то хотя бы найти наименьший общий знаменатель между интересами и позициями различных структур гражданского общества предпринимались на протяжении последней четверти XX и начала XXI века неоднократно, причем порой не без успеха. Наученные горьким опытом острых социально-политических кризисов, правительства старались не навязывать назревшие реформы сверху, а тщательно готовить к ним общественное мнение. Для этого использовались, в частности, такие методы, как создание комиссий из авторитетных независимых экспертов, призванных готовить по поручению правительства аналитические доклады с рекомендациями. Эти материалы публикуются в СМИ, широко обсуждаются, а затем становятся основой для переговоров в формате «круглого стола» между представителями заинтересованных НКО под председательством чиновников вплоть до министров и премьеров. Подготовке таких докладов предшествует работа в секциях Экономического и социального совета, которая позволяет сблизить точки зрения сторон, минимизировать накал межпартийной борьбы вокруг окончательных текстов законопроектов, представляемых правительством на рассмотрение парламента. Именно таким образом принимались, в частности, реформы системы пенсионного обеспечения и медицинского обслуживания в 2003–2004 годах.



К сожалению, весной 2006-го эти методы не были применены. Стремясь добиться в кратчайший срок ощутимых успехов в решении болезненной проблемы занятости молодежи, правительство Доминика де Вильпена решило обойтись без предварительных консультаций с социальными партнерами, поставив гражданское общество перед свершившимся фактом – проведением через парламент законопроекта о «равенстве возможностей», статья 8 которого предусматривала учреждение так называемого «контракта первого найма». На его основе работодатель, нанимавший не работавших ранее молодых людей в возрасте до 26 лет, получал право в течение двух лет увольнять их без объяснения причин.



Разработчики этого законопроекта исходили из того, что у предпринимателей, не обязанных проходить через сложную систему контроля в случае сокращения штата персонала из-за спада конъюнктуры либо финансовых трудностей, появится стимул расширить наем молодежи. Со своей стороны молодые люди, подписавшие контракт, могли надеяться превратить его в постоянный, а в случае увольнения приобретали стаж и квалификацию, необходимые при трудоустройстве в будущем или хотя бы для получения пособий по безработице.



Однако молодежь восприняла «контракт первого найма» совершенно по-иному. В ее глазах закон явно ограничивает право молодого поколения на получение постоянной работы, что противоречит принципу равенства. Более того, есть подозрения, что, давая работодателям возможность в обозримом будущем перевести всех нанимаемых сотрудников на шаткое положение временных работников, подобная система открывает путь для диктата работодателей в отношении уровня зарплаты и условий труда. Между тем в 2006 году начинается массовый уход на пенсию многочисленных представителей послевоенного поколения «бэби-бума». Поэтому даже основная масса рабочих и служащих среднего возраста, уже имеющих постоянный трудовой контракт, начала опасаться постепенного пересмотра всего трудового законодательства.



Не исключено, что те самые гибкие методы, которые позволили реформировать убыточные системы пенсионного обеспечения и здравоохранения, могли сослужить службу и в данном случае. Но нынешний премьер-министр пошел другим путем, принимая во внимание перспективу предстоящих через год президентских выборов, где его главным соперником в правом лагере обещает стать Николя Саркози – амбициозный министр внутренних дел и председатель правящей партии «Союз за народное движение».



Столкнувшись с мощной волной демонстраций студентов, которых поддержали забастовками основные профсоюзы, правительству все же пришлось пойти на переговоры. Но отменить уже принятый парламентом закон, как того требовали социальные партнеры, либо даже заморозить его означало бы для премьера поставить себя в унизительное положение, ввиду чего он упорно отказывался пойти на уступки (тем более что Конституционный совет счел спорный закон соответствующим Конституции страны). Между парламентским большинством и правительством произошел раскол: Саркози и его сторонники публично выступили за пересмотр закона.



Президент Жак Ширак оказался в крайне сложной ситуации. С одной стороны, выражение несогласия с премьером угрожало главе государства катастрофической потерей лица, поскольку он предпочитал видеть своим преемником именно де Вильпена, а не Саркози. С другой – затягивать кризис было слишком рискованно. Поэтому президент принял половинчатое, противоречивое решение: он подписал закон о первом трудовом найме, но одновременно рекомендовал не применять его до внесения поправок (сокращение срока первого найма с двух до одного года и объяснение причин увольнения в течение этого периода). Нелегкая задача переговоров с профсоюзами и студентами была поручена уже не автору закона – премьеру, а его сопернику Саркози.



В конечном счете Жак Ширак был вынужден, по существу, капитулировать, полностью отменив спорный закон, который будет теперь дорабатываться, чего и добивались студенты и профсоюзы. Это – очевидное поражение как премьер-министра, так и самого главы государства.



Основной урок кризиса заключается в том, что впредь будет невозможно строить отношения между властью и народом в обход структур гражданского общества. Чтобы наладить такой диалог, необходимо разграничение компетенций выборных органов власти, где представлены все граждане, и неправительственных организаций гражданского общества, выражающих интересы отдельных социальных групп. С учетом различия степени легитимности обеих такое разграничение окажется нелегким делом. Но иной альтернативы для страны, видимо, просто не дано.



26 июня 2006, 06:00 Юрий Рубинский

http://www.polit.ru/research/2006/06/26/rubinsky.html

---

Каждый третий европеец не может запустить Интернет

Каждый третий европеец не может запустить Интернет

37% взрослых европейцев не могут справиться с такими элементарными задачами как запуск браузера или текстового редактора, сообщает журнал Вебпланета со ссылкой на отчет статистического бюро «Евростат».



Такие данные были получены в ходе опроса более 120 тысяч европейских семей.



Самый высокий уровень компьютерной грамотности был зафиксирован в Дании и Швеции, где 90% взрослого населения умеют пользоваться компьютером. Замыкает список Греция, где 65% взрослых не умеют работать с компьютером. Такая же критическая ситуация наблюдается в Италии (59%), Венгрии (57%), Португалии (54%) и Литве(53%).



С молодежью дела обстоят гораздо лучше – только 4% европейских студентов признались, что не имеют навыков пользования компьютером.



Правительства стран ЕС понимают всю серьезность данной проблемы и принимают серьезные усилия по решению проблемы«цифрового неравенства» финансируя ряд целевых программ по ликвидации компьютерной неграмотности среди своих граждан.



Показательным примером, по словам директора Российского научного центра «Курчатовский институт» по научному развитию и одного из основоположников Рунета Алексея Солдатова, является вывод научно-образовательных компьютерных сетей в странах Восточной Европы, на уровень остальных стран ЕС. В результате за два года была создана современная сеть компьютерных линий связи.



http://www.polit.ru/news/2006/06/26/nobrain.popup.html

---

Найдена первая самоопыляющаяся орхидея

Найдена первая самоопыляющаяся орхидея

Группа китайских ботаников во главе с Лай Цюань (Lai Quang) из Университета Цинхуа (Tsinghua University) обнаружила, что орхидея Holcoglossum amesianum использует уникальный для этой группы растений способ оплодотворения, сообщают Yahoo News. В отличие от других орхидей, которые, как правило, опыляются специфическими для каждого вида насекомыми или, в редких случаях, ветром, Holcoglossum amesianum самоопыляется. При этом пыльник каждого цветка разворачивается и входит в рыльце пестика того же цветка.



Механизмы опыления орхидей сложны и подчас весьма хитроумны. Цветки многих видов представляют собой ловушки для определенных видов насекомых. Попавшая в ловушку жертва может выбраться из нее, лишь пройдя мимо пыльника. При этом на лоб насекомому приклеиваются специально сформированные комки пыльцы - поллинарии. Вход в другой цветок лежит точно мимо рыльца пестика, который снимает пыльцу с перевозчика. Орхидея, исследованная китайскими учеными, представляет единственный известный науке случай самоопыления у орхидей.



26 июня 2006, 14:59

http://www.polit.ru/science/2006/06...chid.popup.html

---

«Петербург ни по каким параметрам не является столичным городом»

«Петербург ни по каким параметрам не является столичным городом»

Живые места Петербурга: Газета «Дело». Интервью с Дмитрием Травиным

«Петербург ни по каким параметрам не является столичным городом»

Живые места Петербурга: Газета «Дело». Интервью с Дмитрием ТравинымВ последние годы Санкт-Петербург предстает в общественном сознании как родина большей части новой, «путинской», правящей элиты или как символ имперского периода российской истории, порой пытаясь слиться в этих ипостасях. Но этот город интересен не только своими могилами и теми, кто из него уехал. Ставя одной из своих задач обозревать действительно живые места, «урочища» отечественной культуры, мы публикуем интервью с Дмитрием Травиным – известным петербургским публицистом и исследователем, заместителем главного редактора практически единственного независимого аналитического СМИ Санкт-Петербурга, ставшего значимым центром притяжения петербургской интеллигенции, – еженедельника «Дело».



Дмитрий Травин родился в Ленинграде в 1961 году. Окончил экономический факультет Ленинградского государственного университета и аспирантуру кафедры экономики зарубежных стран ЛГУ. Кандидат экономических наук, доцент СПГУ, доцент факультета экономики Европейского университета в Санкт-Петербурге (курсы «История западных модернизаций»; «История Российских экономических реформ»). В 1990–1993 – обозреватель газеты "Час Пик"; 1993–1996 – обозреватель газеты "Санкт-Петербургское ЭХО"; с 1996 – в редакции еженедельника "Дело" (возник в 1995 году как бизнес-обозрение; с 1999 аналитический еженедельник, дающий широкий обзор политических и макроэкономических событий): публицист, обозреватель, заместитель главного редактора издания. Травин – лауреат многих журналистских конкурсов в Санкт-Петербурге и России, в том числе премии «Золотое перо» Санкт-Петербургского творческого союза журналистов (обладатель гран-при «Журналист года – 2003»). Автор книг «Пути реформ» (СПб., 1995), «Российские банки: на исходе золотого века» (СПб., 1996, в соавторстве с Михаилом Дмитриевым), «Европейская модернизация» (М.; СПб, 2004, в соавторстве с Отар Маргания), «Железный Винни-Пух и все, все, все... Либералы и либерализм в российских реформах» (СПб., 2004). Интервью взяла Татьяна Косинова.



В чем ваша специфика вашего еженедельника на фоне остальных петербургских СМИ?



Наверное, с моей стороны было бы неэтично давать характеристику всем газетам, существующим в Петербурге. Что же касается «Дела», то это авторская газета, тут почти нет профессиональных журналистов в прямом смысле этого слова. У нас очень мало текстов, возникших стандартным образом: журналиста отправили на задание – он принес материал. В основном пишут петербургские интеллектуалы: ученые, писатели, журналисты-аналитики.



Я поработал во многих изданиях как автор и как постоянный обозреватель, и почти во всех газетах Петербурга пришлось столкнуться с такой формулировкой начальства: наша основная тематика местная, надо писать о местных проблемах – о проблемах федерального масштаба или международного пусть читатели узнают из «Коммерсанта» или «Известий», или пусть смотрят центральные каналы. В «Деле» мы с самого начала жесточайшим образом пресекли подобный подход, просто выкорчевывали. Поскольку мы аналитическое издание, мы не пишем о том, где прорвало канализацию и как быстро приехали ее чинить. Я не говорю, что это неважные проблемы, просто это не наша специализация.



Последние три года мы функционируем не просто в качестве аналитического еженедельника, но, пожалуй, как одно из немногих независимых аналитических изданий. Это еще больше увеличивает процент материалов, посвященных текущей политической ситуации.



2003 год стал переломным. Связано это, пожалуй, не столько с историей нашей газеты, сколько с историей страны в целом: дело Ходорковского, постепенный зажим прессы. Я не хотел бы сказать, что все абсолютно зависимы, а вот мы такие одни независимые. Но почти во всех изданиях чувствуется давление либо государственных структур, либо муниципальных, либо собственника, либо действуют еще какие-то механизмы давления. И так уж сложилась судьба (не знаю, к нашему счастью или к несчастью), что мы остались в Петербурге одной из немногих независимых газет. У нас по сей день нет ни цензуры, ни самоцензуры – ничего подобного.



Сразу хочу оговориться: у многих журналистов в Петербурге проблема не в том, что они не хотят быть независимыми, – хотят. Но талантливые люди сегодня приперты к стенке. Поэтому мы сталкиваемся с тем, что материалы, нелицеприятные для Кремля, в петербургской прессе встречаются крайне редко. Но мы можем себе позволить писать правду. И не потому, что хотим «наехать» на Кремль, – нет, у нас нет задачи быть принципиально оппозиционными. Более того, мы не отражаем позицию никакой политической партии, никакой политической силы. Мы стараемся быть независимыми.



Так, с самого начала второй чеченской войны мы занимали позицию резко критическую по отношению к власти. Занимаем ее и по сей день, критикуем всякие попытки представить войну как «наведение конституционного порядка» в этом регионе. У нас проходили дискуссии лично о Путине как президенте: плюсы и минусы. Были статьи резко критические, были статьи в защиту президента. Была дискуссия о нынешнем режиме как таковом. Опять-таки были статьи его резко осуждающие, были материалы, защищающие и показывающие, что авторитарный режим такого типа созидателен для России. Такая точка зрения тоже может у нас присутствовать.



С февраля у нас идет и сейчас заканчивается длинная дискуссия о состоянии дел в российской армии. Были статьи, говорящие о том, почему необходимы радикальные реформы, показывающие проблемы, связанные с дедовщиной, с небоеспособностью армии. Но была и статья, допустим, полковника, бывшего замкомандующего федеральной группировкой на Северном Кавказе Б.А. Подопригоры, очень жесткая по отношению к интеллигенции, осуждающей нынешнюю армию. Это мы тоже опубликовали, хотя мне лично точка зрения Бориса Александровича не то что не близка, а даже трудно слово найти, насколько я далек от его мнения. Но опубликовали – я уважаю его как военного специалиста.



Была история с карикатурным скандалом, когда известный журналист Борис Вишневский дал мне статью на эту тему и сказал, что не может опубликовать ни в одной другой газете, в которую обращался. А мы опубликовали, как и довольно жесткий отклик другого аналитика.



А какой тираж у газеты?



Около 20 тысяч. Сейчас стал немножко меньше.



Она распространяется только в Петербурге?



На бумажном носителе только в Петербурге. Плюс небольшая вип-доставка в Москву. Есть пара десятков людей, которые давали нам интервью, были у нас гостями редакции. У нас есть такая практика: здесь неоднократно бывали Кудрин, Илларионов, Собчак, Михаил Дмитриев, Владимир Рыжков, известные иностранные эксперты – эти люди тоже получают газету. Естественно, она существует и в электронной форме. В Интернете газету читают в десятках стран мира и в разных городах России.



«Дело» во многих местах распространяется бесплатно. Например, в Европейском университете, в Библиотеке Академии наук вашу газету можно просто взять по понедельникам. А в киосках ее все-таки нужно покупать. Это что за практика?



На нее также можно подписаться, есть смешанные механизмы распространения газеты. Связано это с тем, что мы стараемся обеспечить максимальную доступность газеты для тех людей, которые являются нашим наиболее желательным читателем. А наш наиболее желаемый читатель – это петербургская интеллигенция, в том числе и небогатая. Поэтому, естественно, Библиотека Академии наук, Европейский университет, ряд факультетов университета, некоторые другие вузы, Леонтьевский центр – вот те места, где ее действительно в каких-то количествах можно брать бесплатно. Но те, кому удобнее покупать ее по дороге на работу – в метро, либо подписываться, тратят на нее не очень большие деньги. Мы считаем, что оптимальный механизм распространения должен сочетать различные формы, и газета не может окупаться за счет одной лишь розничной продажи. Для нас гораздо важнее, чтобы ее читали люди, которых мы уважаем и от которых хотим добиться любви и уважения к нам.



Как к вам относится городская администрация?



Администрация к нам практически всегда относилась плохо. Газета возникла в 1995 году, и около года мы жили в нормальных отношениях с администрацией Собчака. Он относился к нам с уважением и был одним из гостей редакции. И потом, у Анатолия Александровича была одна важная особенность (я это замечал, работая не только в «Деле», но и в других газетах): в определенном смысле он, действительно, был демократом. Хотя сейчас модно говорить, что он тоже был неидеальным демократом. Но когда против него была какая-то статья в прессе, он мог быть очень недоволен, но прессу не зажимал. Я сам знаю, по крайней мере, два таких случая.



Когда я работал в «Часе пик», была написана статья (не мною), резко критическая по отношению к мэру, и он в этот же день беседовал с Натальей Чаплиной, главным редактором. И Наталья Сергеевна говорила: «Он ни словом не обмолвился об этой статье. Может быть, ждал, что я сама что-то скажу на этот счет». Она не сказала, и он не сказал.



А второй был случай, когда я написал статью о городских делах в «Невском времени». Статья была посвящена финансовым вопросам. Это было в летний период, я тут же уехал куда-то в пригород отдыхать. Меня невероятным образом нашел по телефону Алексей Леонидович Кудрин. Попросил встретиться. Выяснилось, что Собчак попросил его как заместителя мэра отреагировать на эту статью. Мы долго беседовали с Кудриным. В чем-то он меня убедил, в чем-то не убедил. Появилось большое интервью с Кудриным как бы в продолжение той моей критической статьи. Вот это был стиль работы администрации Собчака.



Как Путин работал, не знаю, с ним не имел дела.



При Яковлеве к нам стали относиться немножко по-другому. В частности, когда появились какие-то критические материалы в адрес администрации, к нам зачастили всякие пожарные, налоговые и прочие службы. И в этом смысле работать было сложно. Все наши попытки распространять газету через сеть «Роспечати» в те годы не привели к успеху. Я не могу, конечно, сказать, почему мы не имели доступа в «Роспечать», – всегда можно сказать: ну, газета плохая, вас не будут покупать. Но, тем не менее, есть такая особенность: наша газета в «Роспечать» попасть не может. А я не сомневаюсь, что «Роспечать» прислушивается к мнению не только своего собственного руководства, но и других влиятельных лиц.



С администрацией Матвиенко у нас какого-то нового развития отношений, по сравнению с тем, что было при администрации Яковлева, нет. Но, правда, я должен сказать, что сегодня здесь какой-то особой остроты конфликта и не может быть, потому что мы в последнее время стали гораздо меньше писать о собственно петербургских делах. И это не случайность и не попытка как-то уйти из-под давления властей. После ликвидации выборов губернаторов и целого ряда других нововведений, региональной политики, по сути дела, в России нет. Все сущностные вопросы решаются наверху. Поэтому о ситуации в Петербурге особо и не приходится писать – нет материала. То, что делает власть, не является предметом для анализа.



А что все-таки являлось за последние год-полтора темами для анализа региональной политики?



Здесь мне трудно говорить, больше за эту тему отвечает другой заместитель главного редактора – Даниил Коцюбинский. Насколько я помню материалы, подготовленные Даниилом Александровичем, они были посвящены, в частности, проблемам развития малого бизнеса в Петербурге. Известно, что есть серьезный конфликт между городской администрацией и малым бизнесом. Об этом мы писали довольно много. Иногда бывают материалы о ходе жилищно-коммунальной реформы, Владимир Грязневич писал нам статьи на эту тему. Все меньше мы пишем о роли Законодательного собрания города. В какой-то период мы очень много писали о депутатах, но это было в начале 2000-х годов. Сейчас пишем мало, потому что этот орган все реже проявляет хотя бы видимость самостоятельности, не говоря уже о настоящей самостоятельности. Он становится непонятным – вроде олицетворяющим демократию, но практически действующим исключительно в фарватере Смольного. Так что мало тем.



Ваша газета – одна из немногих постоянно действующих дискуссионных площадок. Есть ли в Петербурге какие-то другие места, другие центры такого рода, на которые вы опираетесь?



Я бы сказал, люди есть, а с местами сложнее. Я очень долго думал над этой проблемой. С тех пор как я являюсь заместителем главного редактора, мне по определению приходится об этом думать. И я постоянно сталкивался с тем, что в Петербурге трудно выделить какой-то интеллектуальный центр, где можно было бы сразу найти большое количество специалистов по разным проблемам. Как экономист по своей первой специальности, я знаю, что если я хочу получить серьезную консультацию в области экономики, то в Москве есть, допустим, гайдаровский Институт экономики переходного периода, Институт экономической политики Андрея Илларионова, Бюро экономического анализа – есть целый ряд точек, где я могу получить экспертную оценку очень высокого уровня. В Петербурге ни в области экономики, ни в области политики такого рода центров нет. Но есть отдельные люди. Я бы прежде всего назвал Европейский университет в Санкт-Петербурге. Есть факультет международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета, где работает ряд очень квалифицированных специалистов по разным зарубежным странам и по международным отношениям в целом. Существует Социологический институт Российской академии наук, где есть хорошие социологи. Есть Институт российской истории Российской академии наук – насколько я знаю, со старых времен очень авторитетный орган в плане изучения особенно досоветской истории. И сейчас нам в газету пишут научные сотрудники этого института, специалисты мирового уровня.



Так что специалистов много. Но я столкнулся с тем, что они в значительной степени оторваны друг от друга. И мне почти не удавалось обнаруживать в рамках этих сложившихся структур какие-то интеллектуальные, мозговые центры, где не просто были бы объединены усилия отдельных специалистов, а появлялись бы какие-то серьезные обобщающие аналитические концепции. Где ученые различного рода дополняли бы друг друга. То есть в каждом из этих мест я встречал как очень хороших, высокообразованных интеллектуалов, так и немало людей несколько отставших, скажем так, от науки. Поэтому мы в газете последние три года ставим своеобразный эксперимент: мы стремимся к тому, чтобы она стала таким местом, где сходятся, встречаются и иногда дискутируют ученые из разных центров Петербурга. И за последнее время, как мне кажется, газета «Дело» стала центром, который пытается объединить ученых разного гуманитарного профиля: экономистов, социологов, историков, политологов, международников, востоковедов.



А почему так атомизированы все специалисты в Петербурге? Это собственно петербургская традиция или свойство эпохи?



Я думаю, здесь две причины. Причина первая – это постоянный отток кадров в Москву и, естественно, на Запад. Многие получают гранты или даже уезжают на постоянную работу. Это понятная тенденция, потому что и в Москве, и на Западе гораздо больше возможностей для занятия наукой и в финансовом смысле, и в плане научных контактов, и в организационном плане. И вторая причина – в Петербурге очень мало денег вкладывается в науку. Очень мало.



Я сошлюсь на пример и Москвы, и еще одного города, который я в последние годы хорошо изучал в этом плане, – Варшавы. В этих городах можно обнаружить помимо университетов, которые являются громоздкой бюрократической структурой, где для преподавания набираются сотни и тысячи преподавателей, еще и небольшие компактные исследовательские центры, финансируемые иногда государством, но в большей степени частным образом – какими-то фондами или отдельными представителями бизнеса. Эти центры имеют возможность на хорошую зарплату нанять ограниченное количество (20-30) человек, которые действительно будут заниматься серьезной наукой. Там может быть серьезный отбор, без балласта.



В Москве и в Варшаве таких центров очень много. В Петербурге такие центры тоже есть. Но, во-первых, их гораздо меньше. Во-вторых, они в силу провинциальности Петербурга, скажем так, более узко специализированы. Я бы назвал среди очень хороших исследовательских центров Леонтьевский центр, Центр независимых социологических исследований Виктора Воронкова, Центр изучения и прогнозирования социальных процессов Леонида Кесельмана, может быть, еще ряд центров, которые я с ходу не вспомню, – прошу коллег не обижаться.



Но, по сравнению с Москвой и даже Варшавой, это просто капля в море. И даже у самых лучших питерских исследовательских центров нет возможности вести принципиальные научные исследования, дающие общую картину положения дел в стране и на постсоветском пространстве.



Я приведу вам такой пример: с января мы в газете ведем большой цикл публикаций по исследованию ситуации на постсоветском пространстве, грубо говоря, в тех четырнадцати государствах (помимо России), на которые распался Советский Союз. В каждом номере у нас на это выделяется полоса. На базе этих публикаций готовится целая книга, которая сейчас уже почти завершена и, надеюсь, к концу года будет издана. Я являюсь одним из руководителей этого исследования. Чтобы собрать квалифицированную команду из шести человек, мне понадобилось привлечь специалистов сразу из нескольких петербургских университетов. Один человек представляет Европейский университет, два – СПбГУ, причем разные факультеты – международных отношений и восточный факультет, один человек – Университет экономики и финансов, еще один автор – Институт российской истории. Вокруг газеты этот коллектив удалось собрать. Но все они разбросаны. И целостного постоянного исследования проблем постсоветского пространства в Петербурге не ведет практически ни одна структура. В Москве такие исследовательские центры есть, но к тому, что они делают, иногда бывают очень серьезные претензии. А в Петербурге приходится работать вот таким межструктурным, межвузовским способом.



А с чем это все-таки связано? От чего это зависит?



Насколько я знаю, во-первых, государство выделяет деньги на исследование, как правило, в столицах. Государство нуждается в постоянных консультациях экспертов, и экспертов имеет смысл держать под боком, а не за 600 километров от столицы. Хотя в менее централизованных странах, чем Россия и Польша, в Соединенных Штатах, в Германии, в Италии очень сильные исследовательские структуры могут быть далеко не только в столицах. А второй момент – частное финансирование. У московских ученых гораздо больше связей как с серьезными источниками финансирования внутри страны, так и с зарубежными фондами. Насколько я понимаю (может быть, я, конечно, здесь ошибусь), москвичам значительно проще изыскивать эти ресурсы. В том числе потому, что зачастую тот или иной институт возглавляет известный человек, побывавший еще и политиком - допустим, Гайдар, Илларионов. Под фигуру такого масштаба, конечно, и деньги легче получить. В Петербурге фигур такого уровня очень мало. То есть многие по происхождению петербуржцы. Но они уехали в Москву, и сюда никто не возвращается.



Еще одна сторона связана с тем, что петербургский бизнес, как мне кажется, очень провинциален в своей основе. В том смысле, что у него нет ощущения необходимости создания культурных проектов, которые бы поднимали Петербург над уровнем рядового провинциального города. Все бизнесмены знают, что если дать деньги на поддержку Эрмитажа или Мариинского театра – это круто. Им сказали, что Эрмитаж и Мариинский на уровне мировых стандартов. И как я понимаю, там есть какая-то спонсорская поддержка от петербургского бизнеса. Но никому из петербургских бизнесменов, может быть, за каким-то редким исключением, не придет в голову то, что Петербург – это серьезный интеллектуальный центр, и хорошо было бы иметь на такой город, как Петербург, допустим, один-два серьезных социальных, гуманитарных исследовательских центра, по-настоящему независимых от властей. А в науке, где все зависит от серьезного финансирования, без этого не обойтись. Но я пока не знаю, чтобы какой-то бизнес сказал: «Ребята, давайте создадим у нас в Петербурге исследовательский центр, равный гайдаровскому институту».



Кадры есть – денег нет. Поэтому молодежь появляется – в Москву. Молодежь появляется – в Нью-Йорк. Молодежь появляется – в Берлин. И все так разбегаются.



Вы несколько раз употребили слово «провинциальный». По-вашему, о мифологии «второй столицы» можно сегодня забыть?



Да, конечно, Петербург ни по каким параметрам столичным городом не является. Не являлся в советское время и не может являться в обозримой перспективе. Это вообще не от Петербурга уже зависит. Россия, как и многие другие, кстати, западные и очень цивилизованные страны, построена по принципу одного центра, единой столицы, из которой уже спускаются различные вертикали вниз. Но в России это доминирование Москвы дополняется еще и тем, что вся коррупция сосредотачивается в Москве, потому что деньги идут туда, где могут принять серьезное решение. И в этом плане Петербург, конечно, сильно отстает. Отличие Петербурга от других провинциальных городов состоит в том, что наш город, не являясь столицей, имеет все-таки более толстый интеллектуальный слой, чем другие областные центры. Ну, грубо говоря, в Петербурге этот интеллектуальный слой может составлять 10%, а в каком-нибудь городке Нечерноземья или Сибири он будет составлять 2-3%. Но в любом случае, это не 50%. Поэтому в Петербурге можно собрать кадры на одно хорошее аналитическое издание, на 1-2 хороших исследовательских института, на прекрасный театр оперы и балета и т.д. Но все это очень такой тонкий слой, принципиально отличающийся от того, что есть в Москве.



Как вы, будучи петербуржцем, переживаете феномен сегодняшней федеральной политики как политики «питерской», политики «питерских» кадров?



У нас в газете, кстати, шла большая дискуссия о роли петербуржцев в российской политике. И мой коллега Даниил Коцюбинский, если я не искажу его позицию, считает, что есть какой-то особый феномен «петербургскости» в российской политике. «Имперскость Петербурга сказалась на имперскости путинского режима». Я эту точку зрения не разделяю и не считаю, что вообще что-то есть особенное в большом присутствии петербуржцев в российском руководстве.



Так сложилось. Могло сложиться совершенно по-другому. Могли быть москвичи с какими-то большими вкраплениями других регионов. Поэтому я здесь особой почвы для анализа не вижу. Из тех петербуржцев, которые уехали в Москву, есть люди очень умные, либеральные и ответственные. Есть неумные, нелиберальные и безответственные. Есть разные. Сегодня говоришь с какой-то гордостью «Я петербуржец», а недавно говорил это с еще большей гордостью. Но боюсь, как бы лет через десять не пришлось виновато говорить: «Ребята, знаете, я из Петербурга, но у нас не все плохие, у нас есть и приличные люди в городе». Это такая шутка… в которой есть доля шутки.



Количество убийств и нападений на почве национальной ненависти в нашем городе растет с каждым годом. Что вы думаете о таком явлении, которое все чаще называют «петербургским фашизмом»?



В середине 1990-х годов Петербург называли еще «криминальной столицей». У нас было очень много бандитских разборок. Глядя десять лет спустя на эту историю, можно сказать (и думаю, не ошибусь или ошибусь не сильно), что какого-то особого феномена Петербурга здесь не было. Дело не в том, что бандитов у нас больше, чем в других местах. А просто, скажем так, более жесткий авторитетный московский лидер умудрялся каким-то образом разруливать бандитские и околобандитские конфликты без выплескивания их на улицу. А в Москве криминалитета было гораздо больше, чем в Петербурге. В Петербурге оказался менее авторитетный, менее умелый и жесткий градоначальник, который долгое время не мог как-то это все разрулить. Потом все стабилизировалось. Сегодня Петербург «криминальной столицей» никто не называет. Криминалитета полно, но мы знаем даже конкретные криминальные группировки, которые сегодня интегрировались в легальный бизнес, стали одними из самых крупных петербургских деловых структур.



Что касается фашизма, я полагаю, ситуация похожая. Я не думаю, что Петербург более фашистский город, чем другие. И примеры убийств людей с темной кожей или выходцев из Азии есть в самых разных городах. В Петербурге это, может быть, несколько более заметно – по причинам, нам пока недостаточно известным. Это ведь толком никто не расследует. Но может быть, это связано с тем, что в интеллектуальных центрах нацизм часто переходит из области бытовой (когда, к примеру, представитель какого-то другого народа вытеснил коренную национальность с рынка, и возникают какие-то столкновения на почве борьбы за торговую точку) в область интеллектуального национализма. Есть философски мыслящие люди, которые под это дело подводят базу. Но в Петербурге, как, в общем-то, и в других городах, к счастью, не было случаев массовых столкновений, когда бы десятки лиц одной национальности вступали в перестрелки или поножовщину с лицами другой национальности. Слава Богу, такого нет. Поэтому я не исключаю, что через год мы увидим, что в Петербурге убийств такого рода стало меньше, а выделился какой-то другой город.



Где-то месяц назад или чуть больше я прихожу на работу и обнаруживаю пачку бандеролей всем основным сотрудникам редакции и основным авторам – штук 20. Открываем конверты, у всех одинаковое вложение – журнал, изданный так называемым Союзом русского народа – известная черносотенная организация начала века, сейчас каким-то образом восстановленная. Издание отвратительное, ксенофобия прет с каждой страницы. Нам каждому прислали. Такая черная метка для сотрудников и авторов «Дела»: помните, что за вами следят. Это не бытовой национализм. Есть совершенно конкретный человек, его фамилия хорошо известна. Очевидно, вокруг него формируется некий интеллектуальный костяк. Но это все-таки не Гитлер, масштабы поменьше.



То состояние, в котором сейчас пребывает Петербург, может быть, и есть состояние «заката империи»? Его иллюстрация?



У нас, действительно, состояние заката империи. Это чувствуется не только в Петербурге. Это по многим параметрам чувствуется в разных городах страны. В одной из своих книг я подробно исследовал Австро-Венгерскую империю, там теме ее заката была посвящена глава, насчитывающая почти пару сотен страниц («Европейская модернизация», книга 1, гл.4). Очень многие параметры сегодняшней России совпадают с параметрами Австро-Венгрии перед окончательным распадом. Но, понимаете, Вена перед распадом Австро-Венгрии была интеллектуальным центром всей Европы. Есть любопытные исследования, в которых западные авторы показывают, что буквально все основные интеллектуальные течения, от психоанализа до последних течений в музыке, в конце XIX – начале XX века шли из этого имперского центра – из Вены. Петербург в этом плане не сопоставим. Мы уже говорили о том, что интеллектуальные кадры в большей степени сосредоточены в Москве. Но и в целом Россия сильно отстает от таких империй, какой была Австро-Венгрия.



Проблемы города, конечно, связаны с тем, что крупный бизнес отсюда уходит или даже не приходит вообще. Это особенность не столько заката империи, сколько имперского государства, очень коррумпированного, в котором бизнес, не находящийся в столице, заведомо будет проигрывать в конкурентной борьбе. Потому что бизнес без близости чиновников в такой стране, как Россия, проигрывает. И в этом плане все деньги уходят в Москву, в Петербурге денег очень мало.



Даже лоббизм Валентины Матвиенко, который принес какие-то деньги в Петербург, качественным образом ситуацию изменить не может. А с другой стороны, Петербург, который мог бы, как нам казалось, быть крупным туристическим центром, сегодня проигрывает и здесь. Город так и не стал им по целому ряду причин. В том числе и по причине того, что Россия сегодня в мире непопулярна. Россию не очень любят, не очень хотят изучать, не очень хотят потратить тысячу-другую долларов на то, чтобы съездить на несколько дней в Петербург.



С большим удовольствием люди едут в другие страны, которые быстрее приближаются к Европе по своей культуре, в том числе политической, экономической. Это практически все страны, которые вошли в Евросоюз в 2004 году. Скажем, человек, который бывает в Праге, видит, как быстро она развивается в качестве туристического центра, как много у нее преимуществ. Не только Прага. Я отдыхал как-то в небольшом чешском городке, в Судетах. Там масса туристов из Германии, а с другой стороны – из России и Белоруссии, с Востока. Очень много параметров (можно часами перечислять), по которым Чехия является приятным во всех отношениях местом отдыха, для путешествий и т.д. Похожая картина складывается в Таллине.



Может быть, не все страны являются такими привлекательными в туристическом плане в Европе, не у всех есть такие культурные ценности, как в Петербурге. Петербург, имея культурные ценности, сопоставимые с пятью-шестью ведущими городами Европы, в туристском плане проигрывает очень сильно. Если спросить среднего европейца, должен ли культурный человек побывать в Париже, наверное, любой скажет – да. В Риме – да. В Венеции – да. Спросите среднего европейца, надо ли побывать в Петербурге. Ну, может, из вежливости скажет, что да. Но из этого совсем ничего не будет вытекать. Может – да, а может – нет. А что там, собственно, такое в Петербурге?



А что вас тут все-таки удерживает? Если удерживает.



Удерживает, да. У меня было три случая, когда я уже почти перебрался в Москву в 90-е годы. В 1992, в самом начале реформ, когда мои друзья, вошедшие в гайдаровскую команду, приглашали меня на некий пост – незначительный, не реформами руководить. Потом был случай, когда мне предлагали в 1994 году работать в одном из очень хороших московских исследовательских институтов нового типа – не буду называть, в каком из них, в одном из тех, который я уже в нашей беседе называл. И в конце 90-х еще в одну структуру меня приглашали на собеседование. В каждом из этих случаев что-то не вышло. В одном у меня как раз ребенок родился, и я не решился оставить семью в этот момент или же перевозить всю ее в Москву. В другом случае меня не взяли после собеседования, в третьем – проект рухнул.



А в последние лет пять-шесть я для себя понял, что это хорошо. Потому что, во-первых, те возможности, которые у меня есть в моей, правда, довольно маленькой газете, я не получил бы никогда ни в одном месте в Москве. Особенно в последние три года. Абсолютная свобода творчества. Причем свобода и от цензуры, и именно в творческом плане. Я здесь реализую самые разные проекты, которые, конечно, я не мог бы реализовать в самых мной любимых московских изданиях, потому что у них несколько другая направленность. Даже само создание чисто авторской газеты в Москве вряд ли возможно. При всем значении московских интеллектуалов, имеющихся в разных изданиях. И мне это нравится.



Конечно, хотелось бы большего влияния, влияния на большую аудиторию. Но сейчас я понимаю, что творческий выигрыш компенсирует в данном случае масштабы деятельности. Это одна сторона. А вторая сторона – это мой город, я его действительно люблю. Часто это бывают расхожие слова. Все говорят «любят», а потом спокойно уезжают – и ничего. Но у меня какая-то особая, может, полумистическая связь с городом. Я действительно очень люблю здесь жить, ходить по этому городу, может быть, потому, что у меня четыре поколения предков были петербуржцами, мой род здесь живет со второй половины XIX века. Был период, когда я жил долгое время в Москве, – когда я писал одну из книг, очень много работал в московских библиотеках. Тоже, кстати, любопытен сравнительный анализ: петербургские библиотеки намного беднее, чем московские. Этого не поймешь, пока сам не сравнишь фонды иностранной литературы в Москве и в Петербурге. Я там жил, работал в библиотеках, и в Москве нет ни одного места, по которому я так бы любил бродить часами, как в Петербурге. А в Петербурге это есть, и довольно много. И знаете, ближе к старости без этого уже тяжело.



http://www.polit.ru/analytics/2006/06/26/travin.html

---

Джоан Роулинг опечалена "Гарри Поттером"

Джоан Роулинг опечалена "Гарри Поттером"

Автор "Гарри Поттера" Джоан Роулинг расстроена близящимся окончанием работы над седьмой книгой о мальчике-волшебнике из школы Хогвартс. Но точную дату завершения последнего романа и время его публикации писательница не раскрыла, отмечает Reuters.

На вопросы о работе над седьмой книгой Роулинг отвечала во время детского праздника в Букингемском дворце. Писательница наотрез отказалась разгласить сюжетные подробности романа и рассказала, что его финал еще не решен окончательно.



Всемирный тираж книг о Гарри Поттере равен примерно тремстам миллионам экземплярам.



Помимо Роулинг на празднике в Букингемском дворце участвовали и другие популярные английские детские писатели: Майкл Бонд, автор книг о медвежонке Паддингтоне, и Филип Пуллман, создатель трилогии "Темные начала".



http://lenta.ru/news/2006/06/26/rowling/

---

Британский козел-талисман разжалован в рядовые

Британский козел-талисман разжалован в рядовые

Козел Билли, талисман одного из подразделений британской армии, был с позором разжалован из младших капралов в рядовые, передает агентство Associated Press.

Дисциплинарное наказание в отношении 6-летнего козла последовало после того, как на параде в честь дня рождения королевы Елизаветы II на западе Кипра в присутствии высоких гостей он позволил себе недопустимые вольности.



22-летний Дей Дэвис (Dai Davies), который отвечает за козла, не смог удержать животное под контролем. Билли начал метаться из стороны в сторону, и солдаты сбились с шага, нарушив строй.



"Козел, который является талисманом подразделения с 2001 года, должен был возглавлять шествие, но он никак не хотел идти в строю. После размышлений командир решил, что ему не остается ничего, кроме как разжаловать Билли", - рассказал представитель британской военной части на Кипре.



Между тем один из присутствовавших на параде 16 июня военных сообщил агентству, что козел пытался боднуть барабанщиков пониже спины.



Теперь военнослужащие рангом ниже младшего капрала не обязаны отдавать козлу честь в знак уважения, подчеркнул пресс-секретарь.



Как напоминает агентство, всего на довольствии британской армии в данный момент находятся 11 животных-талисманов, в том числе хорек, олень и баран. Обычно в зону военных действий их не берут. В мае стало известно, что на содержание этих зверей армия ежегодно тратит около 55 тысяч долларов.



http://lenta.ru/news/2006/06/25/demoted/

---

Горбачев попросил Запад не вмешиваться в дела России

Горбачев попросил Запад не вмешиваться в дела России

Первый и последний президент СССР Михаил Горбачев дал интервью британской газете The Times. Он призвал западные правительства и общественность прекратить вмешиваться во внутренние дела России.



Горбачев заявил, что в России реализуются демократические принципы, однако призвал иметь в виду специфику исторического опыта России, а также экономической и социальной ситуации, в которой она находится. Бывший советский лидер признал, что президент России Владимир Путин совершал ошибки, но, вместе с тем, выразил уверенность, что Россия сумеет преодолеть все сложности "вместе со своими партнерами и друзьями".



Комментируя закон о некоммерческих организациях, принятый в январе 2006 года и вызвавший множество нареканий со стороны западных политиков и общественных деятелей, Горбачев заявил, что иностранные организации не должны вмешиваться в политические процессы в России. Приведя в качестве примера "оранжевую революцию" на Украине и отметив существенную роль, которую сыграло в этих событиях американское посольство, Горбачев подчеркнул: "Если бы что-то подобное случилось в Америке, я уверен, что власти положили бы конец вмешательству извне".



Горбачев также выразил несогласие с критикой в адрес российских властей, с которой выступил американский вице-президент Дик Чейни в Литве 4 мая. Горбачев отметил, что из Литвы Чейни отправился в Казахстан, президент которого незадолго до того в третий раз выиграл выборы "в советском стиле" с результатом 91 процент. "Имеют место двойные и тройные стандарты", - сказал Горбачев.



Бывший президент отверг обвинения в том, что Россия использует свои природные ресурсы как инструмент влияния на соседние государства. "Мне кажется странным, что Запад рекомендует нам создать свободный рынок газа, а когда мы начинаем делать это, Запад протестует, что мы устанавливаем рыночные цены. Нас критикуют, если мы делаем что-либо, и критикуют, если мы не делаем этого".



http://lenta.ru/news/2006/06/26/gorbachev/

---

Один из домов в Бутове получил депутатскую неприкосновенность

Один из домов в Бутове получил депутатскую неприкосновенность

Депутат Госдумы от "Единой России" Александр Лебедев, координатор межфракционного объединения "Наша столица", заявил, что в апреле он арендовал часть дома номер 17 по Богучарской улице, и поэтому на дом распространяется депутатская неприкосновенность.



"В доме хранится принадлежащая мне важная документация, и о его сносе не может быть и речи", - цитирует Лебедева РИА Новости.



Этот дом принадлежит Валентине Поповой. Утром к нему должны были прибыть судебные приставы.



Между тем, у дома номер 19, где проживает семья Прокофьевых, продолжается акция протеста. На стенах дома вывешены плакаты с лозунгами: "Есть законы РФ, уважайте их", "Сила - не аргумент", "Это - наша земля родная".



http://lenta.ru/news/2006/06/26/butovo/

---

На Маврикии найдены кости птицы додо

На Маврикии найдены кости птицы додо

На острове Маврикий найдены останки додо, передает BBC. Популяция этих птиц исчезла более трехсот лет назад, и биологи знакомы с видом преимущественно по описаниям современников. Считается, что додо, не умевшие летать и достигавшие метра в высоту, до колонизации Маврикия не сталкивались с людьми и не боялись охотников, а потому были легко истреблены.

Несмотря на то, что вид перестал существовать относительно недавно, в распоряжении палеонтологов нет ни одного полноценного скелета или чучела додо: последний экземпляр, хранившийся в музее Оксфорда, был сожжен в 1755 году. Новые фрагменты - череп, бедренные и берцовые кости - считаются сохранившимися лучше остальных, и, как надеются ученые, помогут реконструировать птицу целиком. В частности, из костей намерены извлечь образцы ДНК.



"Кладбище додо" нашли на острове еще в декабре 2005 года. По оценкам палеонтологов, во вскрытом слое почвы сохранились останки 20 взрослых птиц и птенцов, причем возраст некоторых костей достигает 2 тысяч лет. Тем не менее, большая часть скелетов оказалась разложившейся из-за особенностей климата и непригодной для реконструкции.



http://lenta.ru/news/2006/06/26/dodo/

---

Черные дыры оказались сверхмагнитами

Черные дыры оказались сверхмагнитами

Черные дыры поглощают вещество за счет магнитных полей, утверждают астрофизики из Мичиганского университета. На основании данных, собранных орбитальным рентгеновским телескопом Chandra, они построили математическую модель аккреции (то есть падения вещества на сверхтяжелый объект), доказывающую, что одной гравитации заведомо недостаточно. Исследованию посвящена статья в журнале Nature.

Как объясняют астрономы, если бы черные дыры просто притягивали вещество из-за чрезмерной массы, оно в процессе падения накапливало бы угловую скорость и оставалось "размазанным" по орбите снаружи от горизонта событий - границы, которая отделяет черную дыру от остального мира. Такой вывод следует из закона сохранения углового момента - и, например, именно поэтому спутники не падают на планеты.



Почти каждая черная дыра окружена "аккреционным диском" - облаком газа, который перед поглощением превращается в плазму и начинает излучать в рентгеновском или гамма-диапазоне. Запреты, действительные для планет и их спутников, газ способен обойти - но только в том случае, если угловой момент, теряемый падающим веществом, будет передаваться другой части облака. Такой обмен физики называют турбуленцией - и, как выяснили в Мичиганском университете, турбуленция в аккреционном диске вызвана магнитными явлениями.



Компьютерную модель "магнитной аккреции" астрофизики сравнили с поведением GRO J655-40 - черной дыры внутри Млечного Пути, которая поглощает вещество соседней звезды. Модель предсказывала "магнитный ветер" - поток частиц, удаляющихся от горизонта событий и уносящий угловой момент. "Ветру" должны были соответствовать особые пики в рентгеновском спектре (отличные от тех, которые оставляет падающее вещество) - и на снимках, сделанных орбитальным телескопом, такие пики удалось найти.



Ученые отмечают, что физики-теоретики предсказывали "магнтиную турбулентность" еще в 1973 году (то есть спустя всего несколько лет после открытия черных дыр), но до сих пор проверить гипотезу никому не удавалось.



http://lenta.ru/news/2006/06/22/blackhole/

---

Система ПРО США успешно перехватила ракету с отделяющейся боеголовкой

Система ПРО США успешно перехватила ракету с отделяющейся боеголовкой

Военному кораблю США удалось успешно перехватить боеголовку ракеты среднего радиуса действия на испытаниях в Тихом океане, сообщает AFP с ссылкой на источники в командовании американской армии.

В ходе испытаний, состоявшихся в четверг, новая ракета-перехватчик поразила учебную боеголовку ракеты, запущенной с Гавайских островов. Команда ракетного крейсера отследила боеголовку ракеты после ее отделения с помощью радара SPY-1B, разработала решение на управление огнем, и произвела запуск ракеты SM-3 Block IA.



Ракета-перехватчик SM-3 Block IA представляет собой трехступенчатую ракету с боевой частью ударного действия. Эта противоракета уже проходила испытания раньше, но проверка ее эффективности в боевой конфигурации против ракет с отделяемой боеголовкой проводятся впервые.



В командовании силами США подчеркнули, что испытания нового перехватчика не имеет никакого отношения к испытаниям межконтинентальной баллистической ракеты "Таэподонг-2", которые якобы собирается провести Северная Корея. Дальность действия северокорейской ракеты позволит ей поразить не только соседние страны, но и некоторые американские штаты.



http://lenta.ru/news/2006/06/23/test/

---

Бизнес лишили презумпции добросовестности

Бизнес лишили презумпции добросовестности

Организации РСПП, "ОПОРА" и "Деловая Россия", объединяющие российских предпринимателей, за день до завершения подготовки законопроекта о реформе налогового администрирования ко второму чтению заявили, что "поправки в Налоговый кодекс фактически дезавуируют все договоренности, достигнутые с бизнес-сообществом ранее". Об этом пишет издание "Газета".

По мнению бизнесменов, должностные лица получат вместе с поправками в Налоговый кодекс практически неограниченные полномочия в сфере налогового контроля. Кроме того, в кодексе не появится и понятие презумпции добросовестности налогоплательщика. Чиновники сначала превратили его в декларативное, а затем с помощью автора проекта удалили вовсе.



Президент РСПП Александр Шохин уже выступил против увеличения сроков выездных проверок с 2 до 6 месяцев с возможностью продления на 9 месяцев. Главе "профсоюза олигархов" также не понравилась идея проведения камеральных проверок на основании любых имеющихся у налоговиков документов.



По словам зампреда комитета РСПП по налоговой и бюджетной политике Сергей Белякова, поправки не снимают возможности двойных трактовок Налогового кодекса, а также создают новые неопределенности. Зампред бюджетного комитета Госдума Андрей Макаров, в свою очередь, заявил, что поправки, напротив, исключат возможность субъективного толкования налогового законодательства чиновниками и улучшат ситуацию для бизнеса.



Работа над законом о реформе налогового администрирования началась после послания президента Федеральному собранию в 2005 году. Первоначальный вариант, который, по мнению министра финансов Алексея Кудрина, должен был "на 95 процентов" удовлетворить бизнес, предпринимателям не понравился. Их предложения, в свою очередь, отвергли Минфин и ФНС. Во втором чтении законопроект предполагается принять в ближайшее время.



http://lenta.ru/news/2006/06/26/business/

---

Швыдкого пообещали засудить за разжигание религиозной вражды

Швыдкого пообещали засудить за разжигание религиозной вражды

В воскресенье в Москве на Пушкинской площади православная общественность провела митинг-стояние против пропаганды разврата, наркомании и сатанизма в кино и СМИ.

Акция, организованная Союзом православных деятелей культуры, науки и образования, Союзом православных хоругвеносцев (СПХ), молодежным движения "Георгиевцы" и православным обществом "Радонеж", была приурочена к церковному празднику, Дню всех святых, в земле Российской просиявших, и к началу XXVIII Московского международного кинофестиваля.



Как сообщает "Коммерсант", глава СПХ Леонид Симонович предостерег собравшихся о "потоке разврата с Запада" и призвал сжигать книги и кассеты с фильмами "Код да Винчи" и "Омен".



По его словам, в ближайшее время СПХ собирается подать иск к главе Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаилу Швыдкому за разжигание религиозной вражды. СПХ возложил на Швыдкого вину за появление в российском прокате фильмов "Код да Винчи" и "Омен".



Кроме того, на митинге прозвучало предложение для депутатов Госдумы принять два законопроекта, касающиеся запрета пропаганды сатанизма и распространения эротических СМИ, предназначенных для лиц, не достигших 18-летнего возраста. Один из лидер движения "Георгиевцы" предложил установить за пропаганду сатанинских символов или атрибутики штраф в размере от 10 до 15 МРОТ или административный арест до 15 суток.



http://lenta.ru/news/2006/06/26/meeting/

---

Березовский пообещал скоро освободить Ходорковского

Березовский пообещал скоро освободить Ходорковского

Газета "Коммерсант" опубликовала поздравления Михаилу Ходорковскому с 43-летием от Бориса Березовского, вице-президента Российского союза промышленников и предпринимателей Игоря Юргенса и заместителя председателя правления "Открытой России" Ирины Ясиной.



"Держись. Скоро мы тебя освободим", - говорится в поздравлении Березовского.



Юргенс отмечает, что Ходорковский "становится все более российской фигурой, ведь только у нас не зарекаются ни от тюрьмы, ни от сумы".



Ирина Ясина пожелала Ходорковскому, который в качестве основателя "Открытой России" долгое время был ее начальником, "не жалеть, что затеял то, что кажется сейчас неподъемным". "В "Открытке" тебя помнят и ждут", - добавила она.



В день рождения бывшего главы "ЮКОСа" общественная группа "Совесть", требующая признания его политзаключенным, намерена провести пикет у Соловецкого камня на Лубянской площади в Москве, сообщает пресс-центр Михаила Ходорковского.



http://lenta.ru/news/2006/06/26/khodorkovsky/

---

Греф предложил "Силовые машины" Чубайсу

Греф предложил "Силовые машины" Чубайсу

В пятницу 23 июня министр экономического развития и торговли Герман Греф предложил совету директоров РАО "ЕЭС" создать на базе концерна "Силовые машины" отраслевой центр, контролируемый энергохолдингом, сообщает "Газета". РАО "ЕЭС" предложение Грефа, который является членом совета директоров компании, приняло.



РАО "ЕЭС" контролирует почти 55 процентов акций "Силовых машин", в том числе более 22 процентами владеет непосредственно, а 30 процентов находятся у него в доверительном управлении.



По мнению наблюдателей, на базе центра, в который планируется преобразовать "Силовые машины", государство рассчитывает консолидировать неатомное энергетическое машиностроение. Реформа РАО "ЕЭС" приводит к появлению конкуренции в энергетике, что стимулирует энергетиков обновлять оборудование. В этой ситуации вновь создаваемый отраслевой центр (глава РАО "ЕЭС" Анатолий Чубайс пообещал рассказать, каким он будет, в ноябре) станет чрезвычайно доходным предприятием.



http://lenta.ru/news/2006/06/26/silmash/

---

Человек недели: Неуправляемая

Человек недели: Неуправляемая

Максим Гликин

26.06.2006, №114 (1641)

Возвращение Юлии Тимошенко в премьерское кресло — событие одновременно ожидаемое и невероятное. Все было против этого нового кульбита в судьбе газовой принцессы, чередующей работу в правительстве с тюрьмой и Майданом. Против — и опыт руководства кабинетом министров, признанный безусловно отрицательным всеми политическими силами страны, кроме сторонников самой Тимошенко. Против — и относительный успех на выборах “бело-голубых” Виктора Януковича. Против было окружение президента Виктора Ющенко. Против была вся логика процесса переговоров о создании коалиции. И тем не менее украинская железная леди снова на коне.



Участники переговорного процесса свидетельствуют, что Тимошенко — очень умелый переговорщик. Хитрый, тонкий, не стесняющийся играть на слабостях оппонентов, мастер шантажа. Имеющая эксклюзивное влияние на президента, она открыто говорила: главное — добиться личной встречи с Ющенко. Но разве эти качества требуются главе правительства? Если первое премьерство Тимошенко с некоторыми оговорками можно было считать прямым итогом выборов — то теперь это скорее итог отсутствия выбора, тупика, в котором оказалась политическая элита страны.



По сути, Ющенко выбрал Тимошенко как меньшее из зол. В условиях, когда Янукович оказался вообще недоговороспособным, выдвигал завышенные требования и предъявлял ультиматумы, а для президентской партии “Наша Украина” союз с “бело-голубыми” грозил уходом с политической арены, как некогда случилось с движением “Наш дом — Россия”. В условиях малопредсказуемости депутатов Верховной рады, обладающих способностью многократно переходить из фракции во фракцию и менять позицию на противоположную. О цене смены депутатской ориентации на Украине говорят открыто, по-деловому, как, например, о ценах на газ. Второе и, как все уверены, краткосрочное пришествие Тимошенко — это диагноз демократии по-украински.



Эту демократию можно назвать неуправляемой и обнаружить, что перед управляемой она в чем-то даже проигрывает. С одной стороны — рост роли электората, учет мнения парламентского меньшинства, поиск консенсуса при выработке ключевых решений. С другой — коррупция, длящееся безвластие, экономическая нестабильность. Такая демократия не нравится не только Москве, но, возможно, и Вашингтону. На прошлой неделе объявлено, что Джордж Буш не приедет в Киев по дороге на питерский саммит G8, а вчера — что Украину пока не собираются звать в НАТО.



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...06/06/26/108495

---

Вопрос дня: Кампания или разгильдяйство?

Вопрос дня: Кампания или разгильдяйство?

26.06.2006, №114 (1641)

Весь год алкогольный рынок лихорадит из-за введения новых акцизных марок. Похоже ли происходящее на саботаж или же речь идет об обычном разгильдяйстве? (Опрос подготовили Антон Осипов, Павел Миляев.)



Нет оснований утверждать, что это намеренное преступление. Это чванство чиновников: мол, в какие сроки захотим, в такие напечатаем эти марки. А что при таких сроках бизнес не может существовать, мало кого интересует. Они забывают, что государство призвано выполнять функции, нужные обществу. Это касается и сертификации. В общем, это из тех ошибок, которые хуже преступления.



Борис Макаренко, первый заместитель гендиректора Центра политических технологий



Не думаю, что это какой-то саботаж или запланированные проблемы, которые кто-то решил организовать. К сожалению, это несогласованная деятельность чиновников и очередная глупость. В этой ситуации виновато само государство, которое не считает нужным заниматься алкогольной политикой. Ни потребители, ни участники рынка не знают, что вообще наше государство хочет в этой отрасли.



Владлен Альтшуллер, совладелец дистрибутора алкогольной продукции “Отдохни”, Нижний Новгород



Перемаркировку российской продукции заблокировала ФНС. Она считает, что лицензия на закупку, хранение и поставки алкоголя не дает права хранить продукцию — для этого требуется, по их мнению, отдельная лицензия. Такая правоприменительная практика у налоговиков началась с конца 1990-х гг., когда они решили, что на алкоголь выдается слишком мало лицензий, и стали искать возможность заставить компании получать новые лицензии. К сожалению, вместо того чтобы сразу это оспорить, многие компании начали выполнять требования налоговиков.



Павел Шапкин, председатель правления Национальной алкогольной ассоциации



Похоже, чиновники сами не ожидали такого исхода. Хотя идея была понятная и благая — оптимизировать рынок и сократить количество игроков. А получилось, образно говоря, как с длинным сообщением на факс: все одумались и хотят остановить, а бумага все ползет и ползет, наслаиваясь. В пятницу был у одного из наших дистрибуторов и воочию увидел масштаб трагедии. Есть возвраты из магазинов, возвраты поставщикам, введение ЕГАИС, увеличение уставного капитала розницы до 1 млн руб. в Москве (масса магазинов закроется — а что с дебиторкой делать?). И все эти вопросы надо решить одновременно к 1 июля. Наш дистрибутор говорит, что, если будет $2 млн убытков, это будет прекрасно. По нашим оценкам, погибнет половина операторов рынка.



Герман Климовский, вице-президент по маркетингу Русской вино-водочной компании



Это не саботаж и не глупость, а нормальная ситуация для России. Надо это просто пережить. Ответственны же за неразбериху все — не только правительство, но и исполнители на местах.



Станислав Сокольский, руководитель регионального центра “Союз-Виктан” в Самаре



http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...06/06/26/108496

---

Энергетическая безопасность: Перспективы партнерства

Энергетическая безопасность: Перспективы партнерства

Уильям Бернс

26.06.2006, №114 (1641)

Менее чем через месяц в Санкт-Петербурге состоится встреча в верхах стран “восьмерки”. Одним из главных вопросов повестки дня будет тема энергетической безопасности. Никогда еще проблема энергетики не была столь актуальна для будущего мировой экономики и всеобщей безопасности. Никогда еще Россия не играла столь важную роль в определении путей решения этой проблемы в будущем. Никогда еще не было более подходящего момента для того, чтобы вдохнуть новую жизнь в российско-американское партнерство в области энергетики. И никогда еще у России не было такой идеальной возможности убедительно представить миру свое видение энергетического вопроса и показать себя как надежного производителя и поставщика энергии.



Россия уже игрок мирового класса в энергетической сфере. Вопрос заключается лишь в том, как именно Россия воспользуется открывающимися перед нею возможностями и как справится с серьезными вызовами, которые ждут ее на этом пути. Для всех нас многое поставлено на карту, но от успеха России больше всего выиграет она сама и ее народ.



Российский нефтегазовый сектор сталкивается с рядом проблем по двум основным направлениям: как извлечь углеводороды из недр и как доставить их на рынок наиболее эффективным способом.



Реализовать потенциал



Добыча углеводородов — весьма дорогостоящее мероприятие. Российскому энергетическому сектору понадобятся миллиарды долларов среднесрочных инвестиций. У России уже имеется значительная часть необходимых финансовых и технических средств, но привлечение иностранного капитала и дополнительных специализированных ноу-хау также будет крайне важным, особенно когда речь идет о столь непростых с технической точки зрения проектах, как освоение Штокмановского месторождения. Как российские, так и зарубежные инвесторы тщательно изучат все плюсы и минусы предстоящей сделки, прежде чем они решатся вложить свои деньги, и сделают они это только тогда, когда появится ясный и предсказуемый инвестиционный режим.



В этом смысле всяческого одобрения заслуживают продолжающиеся усилия России, направленные на изменение системы налогообложения в области энергетики. Создание системы правильных стимулов вообще полезно для России, о какой бы отрасли ни шла речь, но для освоения месторождений в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, а также на континентальном шельфе это особенно важно. Именно этим удаленным регионам предстоит прийти на смену Западной Сибири с ее истощающимися месторождениями. Реализация потенциала этих регионов во многом будет зависеть от того, насколько разумными и своевременными окажутся решения российских властей, направленные на привлечение и удержание инвесторов. Чем скорее эти решения будут приняты, тем лучше будет всем нам.



Когда нефть и газ извлечены из недр, их надо доставить на рынок — как на внутренний, так и на зарубежный. Что касается нефти, то “Транснефть” резко нарастила экспортные пропускные способности, особенно за счет расширения Балтийской трубопроводной системы. Появляются смелые планы строительства нефтепроводов, ведущих к Тихому океану, а также к Баренцеву, Балтийскому, Черному и Каспийскому морям, не говоря уже о проекте строительства газопровода в Китай. Но вновь напоминаю, что на это уйдет уйма денег, поэтому очень важно создать правильные стимулы для инвестиций.



Совершенно естественно, что российское правительство и российские компании все больше стремятся на зарубежные рынки, изыскивая возможности вложить деньги в процесс переработки и сбыта нефтепродуктов, а не ограничиваясь просто ролью поставщиков сырья. Мы приветствуем это. По мере расширения своего участия как в сфере добычи углеводородов, так и в области их переработки и сбыта российские компании, равно как и любые другие компании в любом уголке планеты, убеждаются в том, насколько выгоднее на рынке соблюдать прозрачность в ведении дел. Добросовестное корпоративное управление и добросовестная деловая практика, соблюдаемые во всех аспектах, начиная с приобретения средств переработки и сбыта и заканчивая первичным публичным размещением акций, приведут к повышению конкурентоспособности, увеличению доходов и надолго закрепят за компанией достойное место в ряду крупнейших транснациональных корпораций.



Двухстороннее движение



Мы, дипломаты, пожалуй, слишком часто употребляем слово “партнерство”. Однако, когда речь заходит о России, США и энергетике, сила доводов в пользу налаживания партнерства между нами становится наглядной. Россия — крупнейший в мире производитель углеводородов, США — их крупнейший потребитель. И вам, и нам ясно, что энергетическая безопасность предполагает наличие как надежного поставщика, так и надежного покупателя. И поставщиком, и покупателем управляет рынок, опирающийся на стабильную и предсказуемую систему нормативов и налогообложения и в долгосрочной перспективе нацеленный на диверсификацию источников и маршрутов доставки углеводородов. Ключевым элементом этой схемы является обеспечение более рационального использования энергии. Не менее важно учитывать вопросы охраны окружающей среды, что недавно продемонстрировала Россия, принявшая решение изменить маршрут будущего трубопровода, удалив его от Байкала. Естественным шагом представляется и постепенный и открытый переход России на рыночные цены, в том числе и при расчетах со своими соседями. Расширение инфраструктуры СПГ по всему миру отвечает как вашим, так и нашим интересам. И вы, и мы глубоко заинтересованы в более широком использовании альтернативных источников энергии, особенно когда речь идет о мирном атоме, ведь на США и России лежит уникальная историческая ответственность в этой области. Кроме того, благодаря нашему техническому потенциалу в этом секторе мы так далеко оторвались от остального мира, что нам по праву принадлежит роль лидеров в мирном использовании атомной энергии.



Наше партнерство в области энергетики уже опирается на солидную основу. Участие компании ExxonMobil в проекте “Сахалин-1” увенчалось блистательным успехом для обеих наших стран. То же самое можно сказать и о партнерстве между “Лукойлом” и ConocoPhillips. Компания “Шеврон” имеет значительную долю в Каспийском трубопроводном консорциуме — его скорейшее расширение принесет немалые выгоды как России, так и ее партнерам по КТК. Российские же компании вкладывают капиталы в США, налаживая ценные партнерские отношения в таких сферах, как энергосбережение и использование водорода. Постепенно между США и Россией возникает улица с двухсторонним движением.



В энергетике, равно как и во многих других сферах наших отношений, США и Россия гораздо больше выиграют, работая вместе, нежели порознь. Это не означает, что мы будем во всем соглашаться или что между нами не будет порой возникать соперничество. В прошлом у нас было немало разочарований друг в друге и немало огорчений в этой связи. Но предстоящий в июле саммит “восьмерки”, а также двусторонняя встреча на высшем уровне между нашими президентами, которая будет предшествовать саммиту, предоставят нам редкую возможность закрепить общую позицию наших стран по вопросам энергетики. Это возможность наполнить наши отношения в этой сфере реальными делами, с тем чтобы наш диалог опирался на расширяющиеся торговлю и инвестиции, идущие в обоих направлениях. Это также возможность для России и США продемонстрировать, что энергетическая безопасность — это не очередной лозунг, а результат ответственного партнерства.





Автор — посол США в России

http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...06/06/26/108494

---

Правила игры: Тихий омут

Правила игры: Тихий омут

Элла Панеях

26.06.2006, №114 (1641)

В СМИ и экспертном сообществе сложился миф о “путинском застое” или, в зависимости от лояльности высказывающегося, о “путинской стабилизации”. Между тем политическая ситуация в стране в последние шесть лет меняется едва ли не быстрее, чем в 90-е гг. За полтора президентских срока люди лишились возможности избирать губернаторов, индивидуально выбирать депутатов Думы (а значит, уже не обратишься к своему депутату, когда местные власти вздумают, скажем, снести твой дом), озвучивать свои проблемы через независимые СМИ, почти лишились возможностей для уличного протеста и для создания общественных организаций. На фоне нефтяного экономического роста каждая из этих потерь не вызывает особого возмущения. Протестовать никому особо и не хочется. А между тем количество медленно, но верно переходит в качество: легальных, “системных” способов выразить недовольство властями — высшими или местными, по частному вопросу или по принципиальному — становится все меньше.



В ближайшее время будет отменена в избирательных бюллетенях и графа “против всех”. А ведь в России, где большинство населения еще помнит выборы без выбора, голосование против всех было способом выразить недовольство текущим состоянием дел, не становясь, что важно, в оппозицию к существовавшему государственному устройству в целом.



При сжатии политического спектра рейтинг кандидата Против всех изрядно подрос. Возьмем результаты первых попавшихся выборов разного уровня последних лет с сайта Центризбиркома. Выборы губернатора Санкт-Петербурга, июнь 2003 г., — против всех 11,75%. Выборы главы г. Торжка — 8,35%. Выборы депутатов Законодательной думы Хабаровского края, декабрь 2005 г., — 12,46%. Такой устойчивости результатов в регионах могла бы позавидовать и политическая партия. “Левада-центр” замерил рейтинги претендентов на следующих президентских выборах и получил 18% желающих голосовать против всех — почти в два раза больше, чем за лидера рейтинга Дмитрия Медведева с 10,3%. В общем, электорат графы “против всех” немаленький. И не самый политически пассивный: это люди, которые ценят свое право выбирать до такой степени, что им не лень явиться на участок специально, чтобы заявить:



“В этом бюллетене мне голосовать не за кого; но я ценю свое право выразить отношение к предложенному мне выбору и пользуюсь им”.



Правящая бюрократия, видимо, надеется, что в отсутствие легальных каналов для протеста недовольные заткнутся в тряпочку. Между тем потенциал общественной апатии не безграничен. Несмотря на благостную тишь в омуте, численность людей, заявляющих о готовности в случае чего принять участие в массовых акциях протеста, устойчиво колеблется, по данным “Левада-центра”, в районе 22-25%. Речь идет, конечно, исключительно о мирных демонстрациях. “В России выросло поколение, у которого в отличие от старших позднесоветских поколений нет идиосинкразии к насилию как средству решения общественных проблем”, — говорит сотрудник ФОМ Леонид Блехер. А если так, то, лишив активных людей возможности выражать недовольство мирно и хотя бы относительно конструктивно, можно однажды столкнуться с такими формами общественной активности, по сравнению с которыми скинхеды покажутся детишками в песочнице. Не из-за Противвсеха, разумеется. Просто по совокупности.





Автор — социолог, Санкт-Петербург

http://www.vedomosti.ru/newspaper/a...06/06/26/108493