Путешествие со сталкером
Письма атомного человека. К 20-летию аварии на Чернобыльской АЭСДвадцатилетие чернобыльской катастрофы вызвало к жизни многочисленные комментарии – как, впрочем, и любой юбилей в нашем лишённом событий настоящем. Комментарии, как правило, безграмотные – в духе царящего обскурантизма и любви к разного рода "тайнам", "заговорам", "мистике". Мода такая...
Так, на Ren-TV, наверное, Алексей Прокопенко в очередной раз расскажет, что-де взрывов было два, и первый был вовсе не взрыв, а землетрясение, и вообще всё дело в неудачном выборе площадки для строительства Чернобыльской АЭС. Но Аллах с ним, с Прокопенко, – о таком у нас теперь говорят после каждого обрушения здания...
На этом безрадостном фоне приятно отметить работу Алексея Поборцева – прошедший 24 апреля в вечернем эфире НТВ фильм "Атомные люди". Прежде всего, Поборцев не ошибся в выборе специалиста, который по ходу фильма комментирует ситуацию. Физик с бородкой, не раз появлявшийся на экране, – Валерий Чечеров. Родом из Курчатовского института, в конце 80-х был "сталкером" на четвёртом блоке ЧАЭС – его группа проникала в шахту бывшего реактора и в подреакторные помещения. Когда было “надо” – нарушали технику безопасности, но – только для себя. Переоблучались, но – сами. Право же, редкое удовольствие – видеть на экране специалиста и интеллигента, у нас теперь "так не носят". Мода другая: всё больше показывают начальников, которые сплошь этих свойств лишены.
В фильме Поборцева достаточно сказано о причинах и ходе аварии, случившейся в 1 час 24 минуты 26 апреля 1986 года. Достаточно, чтобы избавить многочисленную пишущую братию от подробного повторения.
Был реактор, в определённых, весьма специфических условиях могший стать небезопасным: после трёх лет работы – если вывести из него все стержни регулирования и аварийной защиты, отключить аварийное охлаждение и так далее...
Был персонал, которому ради "повышения безопасности" этого самого реактора – а также ради получения премии за рационализаторское предложение – приспичило проводить на этом реакторе эксперименты, не поставив в известность проектировщика и научного руководителя.
Не справившись с управлением реактором, персонал отключил все системы безопасности и начал экспериментировать.
Дальнейшее известно...
На самом деле, Чернобыльская катастрофа явилась следствием многих ошибок многих людей самых разных профессий и званий.
Это и разработчики взорвавшегося реактора РБМК-1000 – реактора, как оказалось, опасного. При определённых условиях...
Это и персонал ЧАЭС, допустивший аварию, то есть создавший эти "определённые условия"...
Это и партийно-хозяйственное руководство разных уровней – от директора ЧАЭС до Политбюро. Комментировать не надо?
Это и люди, принимавшие ключевые решения в первые часы и дни после катастрофы, – решения не всегда правильные. А поскольку развитие аварии продолжалось где-то до мая 1986 года, то эти решения на многое повлияли.
“Кто виноват” – вопрос, несомненно, главный для публики, поскольку самый простой и избавляет от задавания вопросов сложных.
Однако не будем говорить в терминах уголовного права. Есть ведь и такая теперь мода: на любую аварию прежде всего заводят уголовное дело, прокурор приезжает, как в 30-е годы чекист.
Ведь куда важнее найти не "составы преступления", а ошибки – на них, говорят, учатся.
Но ведь и ошибки бывают разные.
Об одних говорят и пишут много – это ошибки учёных и конструкторов. Но это, заметим, первопроходцы – идут по незнакомой местности, и ошибки тут порою неизбежны. Но их задача – ошибившись самим, избавить от этого тех, кто идёт следом. То есть нас, массовых потребителей их знания. Они, как сапёры, разминирующие проход для главных сил.
Второй вид ошибок – это как раз "наш случай". Взвод свернул с отмеченного вешками прохода и попал на минное поле. Потому что велик соблазн добровольного незнания и слепоты. Легко и сладостно наступать на мины там, где расставлены предупреждающие знаки. Конечно, в таких случаях должна быть предусмотрена "защита от дурака", а её не было...
Третий вид ошибок – не ошибки даже, а... Ну, вот директор ЧАЭС Брюханов рапортует "наверх", что реактор после аварии управляем и вообще ситуация под контролем. И это при том, что реактор перестал существовать в первые секунды аварии.
Это ведь целая система, генерирующая ложь. Система государственного управления, где отсутствуют обратные связи, дублирующие и контролирующие. Где велик соблазн солгать, надеясь на "авось, пронесёт". Где гнев начальства страшнее, чем любая реальность или угроза потери собственной репутации.
И эта система жива до сего дня. Ведь кто-то же писал реляции, будто 2 января 1995 года центр Грозного находился под контролем российской армии, а на перекрёстках стояли полевые кухни, из коих кормили благодарных жителей? Или, ближе к нашему времени, кто-то же рапортовал об успешном освобождении заложников "Норд-Оста" или о том, что в бесланской школе удерживают "всего" 354 человека...
Но вернёмся к чернобыльской катастрофе и к фильму "Атомные люди". Похоже, именно советы Чечерова помогли Поборцеву избежать многих ошибок. Многих, но не всех.
Ведь очень легко ошибиться, следуя за участниками событий, выстраивающими каждый свою "версию защиты".
А на экране это делали... ну, если не все, то многие. Перекладывая, разумеется, ответственность с себя на других.
Самое неприятное, пожалуй, я услышал от Михаила Сергеевича Горбачёва. Тот утверждал, что-де министр Ефим Славский и академик Анатолий Александров заверяли Политбюро: мол, реактор в порядке, и к августу 1986-го будет работать, и безопасен. Если так, то, выходит, Ефим Павлович и Анатолий Петрович – главные лжецы? Тогда просто глупо получается: на месте реактора – курящийся кратер, а эти несут невесть что.
Нельзя не заступиться за тех, кто ушёл и сам сказать не может.
На самом деле, речь тогда шла о другом – о том, что на остальных энергоблоках РБМК-1000 в течение нескольких месяцев будут проведены работы, исключающие повторение подобных аварий с неконтролируемым "разгоном" реактора, причём при любых манипуляциях персонала. Так ведь и было сделано (с графитовых колонн сечением 250 на 250 мм срезали 50-миллиметровые уголки и повысили обогащение урана в топливе).
А Горбачёв то ли не понял тогда, о чём речь, то ли... Не хочу я дальше в этом разбираться, всё равно – "осадок остался". Всё-таки "партия и правительство" - марка, от которой трудно отмыться. Даже, по выражению Фрида и Дунского, "лучшему из них"...
“Власть” переводит стрелки на “специалистов”, с полным основанием рассчитывая на поддержку населения.
Похоже, чернобыльская катастрофа, о которой столько написано, до сего дня остаётся "белым пятном" нашей истории. Официальная ложь и ответное "народно творчество" не смогли заменить глубокого и подробного разбора её специалистами, но фильм Поборцева – шаг в этом направлении.
И всё же я рискну сделать несколько замечаний, не согласившись с утверждениями Валерия Чечерова, – человека, несомненно, компетентного.
Он заметил, что взрыв на реакторе был ядерный, – "маломощный, никудышный, но"...
А вот – не совсем. По исходному источнику энергии, конечно, да. Но разрушила реактор и здание отнюдь не энергия, выделившаяся при вспышке мощности, а накопленная до этого.
Сильно упрощая, можно выделить первые переходы энергии в реакторе из одного вида в другой и от одного материала к другому. Потенциальная энергия делящихся ядер урана переходит в кинетическую энергию осколков деления, а далее – в тепловую энергию ядерного топлива, таблеток поликристаллической двуокиси урана. От топлива тепло передаётся заполняющему внутреннее пространство тепловыделяющего элемента (ТВЭЛа) газу (гелию под давлением) и металлической – в данном случае, циркониевой – оболочке. От оболочки тепло передаётся теплоносителю первого контура – в данном случае, воде.
Такая вот четырёхступенчатая передача – каскад "ядра – топливо – оболочка – вода" – уже на самом первом этапе преобразования ядерной энергии в электрическую. И на каждой ступени каскада поток энергии должен быть стабильным – в этом суть и отличие управляемой реакции от неуправляемой. Если в реакторе происходит "вспышка мощности", – увеличение потока на первом этапе каскада – то это, действительно, маленький ядерный взрыв. Но вспышка на четвёртом блоке была небольшая – небольшая относительно тепловой энергии, накопленной в разогретом топливе. А вот дальше...
Мгновенно нагревшиеся и расширившиеся таблетки двуокиси плотнее прижимаются к циркониевым оболочкам.
В местах плотного механического и теплового контакта на оболочке образуются горячие "пятна", где цирконий (точнее, сплав циркония и 2,5% ниобия) становится пластичным. Горячий гелий, давление которого соответственно возросло, вздувает эти пятна, как пузыри жвачки. Оболочка лопается – в пузырях дырки, вдоль всей длины ТВЭЛов – трещины.
Таблетки разогретой двуокиси урана вступают в контакт с пароводяной смесью, находящейся в "каналах" реактора. Поверхность их быстро охлаждается, таблетки трескаются, затем трескаются и фрагменты таблеток – и так растрескивание продолжается до размера зерна двуокиси в поликристалле.
Поверхность, по которой идёт передача тепла от топлива к пароводяной смеси, скачком увеличивается на порядки. Давление пароводяной смеси растёт. Образуется ударная волна, фронт которой "подпитывается" сзади, поскольку растрескивание и теплопередача продолжаются несколько десятков миллисекунд. Эта ударная волна – не волна даже, а "ступенька" – обладает колоссальной разрушительной силой. "Эффект водяного молота", давно описанный в литературе. Молот этот сносит всё на своём пути.
Таков механизм самого взрыва – здесь вспышка цепной реакции лишь спровоцировала вспышку передачи тепла от урановой керамики воде. Так обрушение верхней плотины каскада бывает страшно не само по себе, но потому, что ниже по течению образовавшаяся волна сносит другую плотину, которая выше, и за которой – большая масса воды.
Это – первое замечание: взрыв был всё-таки скорее тепловым, чем ядерным.
И такого рода источников опасности – резервуаров накопленной энергии, готовой вырваться, – в современном мире значительно больше, чем реакторов или плотин?
Замечание "номер полтора". Цирконий выбран в качестве материала оболочек ТВЭЛов не только потому, что практически не поглощает нейтроны. Он ещё и химически инертен, поскольку покрыт тонкой окисной плёнкой (поэтому, кстати, все разговоры о влиянии "циркониевых браслетов" на человеческий организм суть ересь). Но плёнка эта устойчива до определённой температуры, а дальше начинается "пароциркониевая реакция" – цирконий вытесняет водород из воды, как это делал натрий на школьных уроках физики. Образующийся водород при смешивании с кислородом воздуха может образовать взрывоопасную "гремучую смесь". Что, собственно, и произошло после первого взрыва, сорвавшего и подбросившего вверх "Елену" – верхнюю плиту реактора. В реакторном зале образовалось облако "гремучей смеси", которое тут же и детонировало.
Вот, кстати, вам и "второй взрыв", который любители всего непонятного списывают на землетрясение...
Второе замечание – о дальнейшей судьбе топлива. Двуокись урана – вернее, значительная часть из ста восьмидесяти тонн – не расплавилась, а фрагментировалась. Часть фрагментов унесло образовавшееся при взрывах облако. Часть смешалась с прочими обломками и рухнула обратно в шахту реактора.
Но плавления в первые минуты не было – и тому есть свидетельства. Валерий Чечеров утверждает, что уже через несколько минут расплав стёк в расположенный под реактором бассейн-барботёр и далее. Так вот, в первые дни после аварии в подреакторных помещениях прошли как минимум три разведки, участники которых не видели топливосодержащих масс. Может, не заметили? Но вернулись назад и выжили – а если бы было, чего не заметить, то там бы и остались.
Другое дело, Чечеров нигде не сможет найти отчёты этих дозиметристов. Тогда, в раннегорбачёвское время, ещё и с бюрократизмом боролись – вот и "штаб ликвидации" решил не плодить бумаги. Пришла первая разведка, доложилась – молодцы! Через пару дней вновь тот же вопрос: а что у нас под реактором? Искать отчёт не стали, послали на разведку вторую группу. Потом и третью... Ой, весело было, когда уже в Москве люди из этих групп случайно встретились за чаем! Мужики-то похватали трёхзначное число рентген!
Так вот порой отзываются аппаратные игры в хорошие слова…
А плавление произошло по крайней мере в начале мая – тогда топливо и ушло из шахты реактора вниз.
О том, что происходило между взрывом и стеканием топливосодержащих масс на нижние отметки, в фильме ничего не сказано.
Между тем это время, принятые тогда решения и последовавшие за ними события также повлияли на судьбы многих сотен тысяч людей.
Продолжение следует
26 апреля 2006, 11:36 Леонид Рузов
http://polit.ru/analytics/2006/04/26/chernobyl3.html
Письма атомного человека. К 20-летию аварии на Чернобыльской АЭСДвадцатилетие чернобыльской катастрофы вызвало к жизни многочисленные комментарии – как, впрочем, и любой юбилей в нашем лишённом событий настоящем. Комментарии, как правило, безграмотные – в духе царящего обскурантизма и любви к разного рода "тайнам", "заговорам", "мистике". Мода такая...
Так, на Ren-TV, наверное, Алексей Прокопенко в очередной раз расскажет, что-де взрывов было два, и первый был вовсе не взрыв, а землетрясение, и вообще всё дело в неудачном выборе площадки для строительства Чернобыльской АЭС. Но Аллах с ним, с Прокопенко, – о таком у нас теперь говорят после каждого обрушения здания...
На этом безрадостном фоне приятно отметить работу Алексея Поборцева – прошедший 24 апреля в вечернем эфире НТВ фильм "Атомные люди". Прежде всего, Поборцев не ошибся в выборе специалиста, который по ходу фильма комментирует ситуацию. Физик с бородкой, не раз появлявшийся на экране, – Валерий Чечеров. Родом из Курчатовского института, в конце 80-х был "сталкером" на четвёртом блоке ЧАЭС – его группа проникала в шахту бывшего реактора и в подреакторные помещения. Когда было “надо” – нарушали технику безопасности, но – только для себя. Переоблучались, но – сами. Право же, редкое удовольствие – видеть на экране специалиста и интеллигента, у нас теперь "так не носят". Мода другая: всё больше показывают начальников, которые сплошь этих свойств лишены.
В фильме Поборцева достаточно сказано о причинах и ходе аварии, случившейся в 1 час 24 минуты 26 апреля 1986 года. Достаточно, чтобы избавить многочисленную пишущую братию от подробного повторения.
Был реактор, в определённых, весьма специфических условиях могший стать небезопасным: после трёх лет работы – если вывести из него все стержни регулирования и аварийной защиты, отключить аварийное охлаждение и так далее...
Был персонал, которому ради "повышения безопасности" этого самого реактора – а также ради получения премии за рационализаторское предложение – приспичило проводить на этом реакторе эксперименты, не поставив в известность проектировщика и научного руководителя.
Не справившись с управлением реактором, персонал отключил все системы безопасности и начал экспериментировать.
Дальнейшее известно...
На самом деле, Чернобыльская катастрофа явилась следствием многих ошибок многих людей самых разных профессий и званий.
Это и разработчики взорвавшегося реактора РБМК-1000 – реактора, как оказалось, опасного. При определённых условиях...
Это и персонал ЧАЭС, допустивший аварию, то есть создавший эти "определённые условия"...
Это и партийно-хозяйственное руководство разных уровней – от директора ЧАЭС до Политбюро. Комментировать не надо?
Это и люди, принимавшие ключевые решения в первые часы и дни после катастрофы, – решения не всегда правильные. А поскольку развитие аварии продолжалось где-то до мая 1986 года, то эти решения на многое повлияли.
“Кто виноват” – вопрос, несомненно, главный для публики, поскольку самый простой и избавляет от задавания вопросов сложных.
Однако не будем говорить в терминах уголовного права. Есть ведь и такая теперь мода: на любую аварию прежде всего заводят уголовное дело, прокурор приезжает, как в 30-е годы чекист.
Ведь куда важнее найти не "составы преступления", а ошибки – на них, говорят, учатся.
Но ведь и ошибки бывают разные.
Об одних говорят и пишут много – это ошибки учёных и конструкторов. Но это, заметим, первопроходцы – идут по незнакомой местности, и ошибки тут порою неизбежны. Но их задача – ошибившись самим, избавить от этого тех, кто идёт следом. То есть нас, массовых потребителей их знания. Они, как сапёры, разминирующие проход для главных сил.
Второй вид ошибок – это как раз "наш случай". Взвод свернул с отмеченного вешками прохода и попал на минное поле. Потому что велик соблазн добровольного незнания и слепоты. Легко и сладостно наступать на мины там, где расставлены предупреждающие знаки. Конечно, в таких случаях должна быть предусмотрена "защита от дурака", а её не было...
Третий вид ошибок – не ошибки даже, а... Ну, вот директор ЧАЭС Брюханов рапортует "наверх", что реактор после аварии управляем и вообще ситуация под контролем. И это при том, что реактор перестал существовать в первые секунды аварии.
Это ведь целая система, генерирующая ложь. Система государственного управления, где отсутствуют обратные связи, дублирующие и контролирующие. Где велик соблазн солгать, надеясь на "авось, пронесёт". Где гнев начальства страшнее, чем любая реальность или угроза потери собственной репутации.
И эта система жива до сего дня. Ведь кто-то же писал реляции, будто 2 января 1995 года центр Грозного находился под контролем российской армии, а на перекрёстках стояли полевые кухни, из коих кормили благодарных жителей? Или, ближе к нашему времени, кто-то же рапортовал об успешном освобождении заложников "Норд-Оста" или о том, что в бесланской школе удерживают "всего" 354 человека...
Но вернёмся к чернобыльской катастрофе и к фильму "Атомные люди". Похоже, именно советы Чечерова помогли Поборцеву избежать многих ошибок. Многих, но не всех.
Ведь очень легко ошибиться, следуя за участниками событий, выстраивающими каждый свою "версию защиты".
А на экране это делали... ну, если не все, то многие. Перекладывая, разумеется, ответственность с себя на других.
Самое неприятное, пожалуй, я услышал от Михаила Сергеевича Горбачёва. Тот утверждал, что-де министр Ефим Славский и академик Анатолий Александров заверяли Политбюро: мол, реактор в порядке, и к августу 1986-го будет работать, и безопасен. Если так, то, выходит, Ефим Павлович и Анатолий Петрович – главные лжецы? Тогда просто глупо получается: на месте реактора – курящийся кратер, а эти несут невесть что.
Нельзя не заступиться за тех, кто ушёл и сам сказать не может.
На самом деле, речь тогда шла о другом – о том, что на остальных энергоблоках РБМК-1000 в течение нескольких месяцев будут проведены работы, исключающие повторение подобных аварий с неконтролируемым "разгоном" реактора, причём при любых манипуляциях персонала. Так ведь и было сделано (с графитовых колонн сечением 250 на 250 мм срезали 50-миллиметровые уголки и повысили обогащение урана в топливе).
А Горбачёв то ли не понял тогда, о чём речь, то ли... Не хочу я дальше в этом разбираться, всё равно – "осадок остался". Всё-таки "партия и правительство" - марка, от которой трудно отмыться. Даже, по выражению Фрида и Дунского, "лучшему из них"...
“Власть” переводит стрелки на “специалистов”, с полным основанием рассчитывая на поддержку населения.
Похоже, чернобыльская катастрофа, о которой столько написано, до сего дня остаётся "белым пятном" нашей истории. Официальная ложь и ответное "народно творчество" не смогли заменить глубокого и подробного разбора её специалистами, но фильм Поборцева – шаг в этом направлении.
И всё же я рискну сделать несколько замечаний, не согласившись с утверждениями Валерия Чечерова, – человека, несомненно, компетентного.
Он заметил, что взрыв на реакторе был ядерный, – "маломощный, никудышный, но"...
А вот – не совсем. По исходному источнику энергии, конечно, да. Но разрушила реактор и здание отнюдь не энергия, выделившаяся при вспышке мощности, а накопленная до этого.
Сильно упрощая, можно выделить первые переходы энергии в реакторе из одного вида в другой и от одного материала к другому. Потенциальная энергия делящихся ядер урана переходит в кинетическую энергию осколков деления, а далее – в тепловую энергию ядерного топлива, таблеток поликристаллической двуокиси урана. От топлива тепло передаётся заполняющему внутреннее пространство тепловыделяющего элемента (ТВЭЛа) газу (гелию под давлением) и металлической – в данном случае, циркониевой – оболочке. От оболочки тепло передаётся теплоносителю первого контура – в данном случае, воде.
Такая вот четырёхступенчатая передача – каскад "ядра – топливо – оболочка – вода" – уже на самом первом этапе преобразования ядерной энергии в электрическую. И на каждой ступени каскада поток энергии должен быть стабильным – в этом суть и отличие управляемой реакции от неуправляемой. Если в реакторе происходит "вспышка мощности", – увеличение потока на первом этапе каскада – то это, действительно, маленький ядерный взрыв. Но вспышка на четвёртом блоке была небольшая – небольшая относительно тепловой энергии, накопленной в разогретом топливе. А вот дальше...
Мгновенно нагревшиеся и расширившиеся таблетки двуокиси плотнее прижимаются к циркониевым оболочкам.
В местах плотного механического и теплового контакта на оболочке образуются горячие "пятна", где цирконий (точнее, сплав циркония и 2,5% ниобия) становится пластичным. Горячий гелий, давление которого соответственно возросло, вздувает эти пятна, как пузыри жвачки. Оболочка лопается – в пузырях дырки, вдоль всей длины ТВЭЛов – трещины.
Таблетки разогретой двуокиси урана вступают в контакт с пароводяной смесью, находящейся в "каналах" реактора. Поверхность их быстро охлаждается, таблетки трескаются, затем трескаются и фрагменты таблеток – и так растрескивание продолжается до размера зерна двуокиси в поликристалле.
Поверхность, по которой идёт передача тепла от топлива к пароводяной смеси, скачком увеличивается на порядки. Давление пароводяной смеси растёт. Образуется ударная волна, фронт которой "подпитывается" сзади, поскольку растрескивание и теплопередача продолжаются несколько десятков миллисекунд. Эта ударная волна – не волна даже, а "ступенька" – обладает колоссальной разрушительной силой. "Эффект водяного молота", давно описанный в литературе. Молот этот сносит всё на своём пути.
Таков механизм самого взрыва – здесь вспышка цепной реакции лишь спровоцировала вспышку передачи тепла от урановой керамики воде. Так обрушение верхней плотины каскада бывает страшно не само по себе, но потому, что ниже по течению образовавшаяся волна сносит другую плотину, которая выше, и за которой – большая масса воды.
Это – первое замечание: взрыв был всё-таки скорее тепловым, чем ядерным.
И такого рода источников опасности – резервуаров накопленной энергии, готовой вырваться, – в современном мире значительно больше, чем реакторов или плотин?
Замечание "номер полтора". Цирконий выбран в качестве материала оболочек ТВЭЛов не только потому, что практически не поглощает нейтроны. Он ещё и химически инертен, поскольку покрыт тонкой окисной плёнкой (поэтому, кстати, все разговоры о влиянии "циркониевых браслетов" на человеческий организм суть ересь). Но плёнка эта устойчива до определённой температуры, а дальше начинается "пароциркониевая реакция" – цирконий вытесняет водород из воды, как это делал натрий на школьных уроках физики. Образующийся водород при смешивании с кислородом воздуха может образовать взрывоопасную "гремучую смесь". Что, собственно, и произошло после первого взрыва, сорвавшего и подбросившего вверх "Елену" – верхнюю плиту реактора. В реакторном зале образовалось облако "гремучей смеси", которое тут же и детонировало.
Вот, кстати, вам и "второй взрыв", который любители всего непонятного списывают на землетрясение...
Второе замечание – о дальнейшей судьбе топлива. Двуокись урана – вернее, значительная часть из ста восьмидесяти тонн – не расплавилась, а фрагментировалась. Часть фрагментов унесло образовавшееся при взрывах облако. Часть смешалась с прочими обломками и рухнула обратно в шахту реактора.
Но плавления в первые минуты не было – и тому есть свидетельства. Валерий Чечеров утверждает, что уже через несколько минут расплав стёк в расположенный под реактором бассейн-барботёр и далее. Так вот, в первые дни после аварии в подреакторных помещениях прошли как минимум три разведки, участники которых не видели топливосодержащих масс. Может, не заметили? Но вернулись назад и выжили – а если бы было, чего не заметить, то там бы и остались.
Другое дело, Чечеров нигде не сможет найти отчёты этих дозиметристов. Тогда, в раннегорбачёвское время, ещё и с бюрократизмом боролись – вот и "штаб ликвидации" решил не плодить бумаги. Пришла первая разведка, доложилась – молодцы! Через пару дней вновь тот же вопрос: а что у нас под реактором? Искать отчёт не стали, послали на разведку вторую группу. Потом и третью... Ой, весело было, когда уже в Москве люди из этих групп случайно встретились за чаем! Мужики-то похватали трёхзначное число рентген!
Так вот порой отзываются аппаратные игры в хорошие слова…
А плавление произошло по крайней мере в начале мая – тогда топливо и ушло из шахты реактора вниз.
О том, что происходило между взрывом и стеканием топливосодержащих масс на нижние отметки, в фильме ничего не сказано.
Между тем это время, принятые тогда решения и последовавшие за ними события также повлияли на судьбы многих сотен тысяч людей.
Продолжение следует
26 апреля 2006, 11:36 Леонид Рузов
http://polit.ru/analytics/2006/04/26/chernobyl3.html